Быстрое движение ей было необходимо, как воздух. Айседора, дитя свободы, скорость любила не меньше, чем танец. «Даже если бы я могла знать, что эта поездка станет для меня последней, то велела бы гнать во весь опор. Я снова влюблена», - сказала она за несколько минут до своей смерти. И села в авто к своему «греческому богу с колесницей»…

…Любимый красный шарф был ее неизменным спутником – кусок алой ткани как символ свободы, как образ сполохов огня – страсти и жажды жизни.

…Она верила в то, что танцевать ее научила сама богиня Терпсихора. У Айседоры было кровное родство с Грецией. Ее танцевальные номера были похожи на ожившие сцены с античной вазы. В греческой тунике вместо пачки, босоногая – Айседора Дункан шокировала достопочтенную публику начала 20 века и заставляла ее преклоняться и трепетать.

«Дунькин платок», - так называл ее знаменитый шарф второй ее муж Сергей Есенин. Влюбленный столько же в Дункан, сколько и в ее славу, певец «страны березового ситца» не мог понять всей глубины ее личности. У Дункан эта любовь была любовь-отчаяние.



Она танцует мистичный танец с шарфом, как со своим партнером. Апаш, хулиган, - Айседора. Красный шарф – красивая, страстная женщина. Гибкое тело шарфа вьется в руках, пальцы сдавливают шарфу-партнеру горло и ломают хребет. Труп призрачного партнера лежит на полу обездвиженный. Публика рукоплещет. Есенин же видит в нем себя: «Сердце сжимается. Точно это я у нее под ногами лежу. Точно это мне крышка". Этот шарф, яркий, красный, тревожащий, сыграет самую трагическую роль в судьбе знаменитой танцовщицы. Так же, как и автомобиль.

Автомобиль-убийца и шарф-убийца. Два соучастника, затянувших петлю на шее богини танца.

Тело Айседоры увезли в Париж в заваленном цветами вагоне, кремировали и похоронили на кладбище Пер-Лашез, рядом с ее матерью и детьми. Ее оплакивал весь Париж, великую танцовщицу и женщину с трагичной судьбой.

«Искусство и любовь не способны жить вместе». Ее золотоволосый мальчик, Сергей Есенин, повесился в том же номере гостиницы «Англетер», где они были когда-то так счастливы вдвоем. Жизнь зашла в тупик. Ей было 50. И, несмотря на горделивую, как и тридцать лет назад осанку, она чувствовала огромную усталость.