http://commons.wikimedia.org/wiki/Category:Figureheads?uselang=ru

Гальюнная фигура — носовое украшение (фигура) на носу парусного судна.

Фигура устанавливается на гальюн (свес в носовой части парусного судна). На этом же свесе устанавливались отхожие места для экипажа, поэтому в настоящее время гальюном называют туалеты на кораблях.

Так в Древнем Риме носовое украшение именовалось рострой, а в Древней Греции кариатидой.

---

http://pirat-op.ru/publ/piratstvo/parusniki/korabelnye_ukrashenija/14-1-0-59

 

24-пушечный пинк "Принц Александр", 1716		110-пушечный линейный корабль "Трех Иерархов", 1783		3-дечный линейный корабль, 1-я половина XIX века.
88-пушечный линейный корабль "Святой Андрей", 1721		12-пушечная яхта "Счастье", 1771		74-пушечный линейный корабль "Азов", 1826

Носовые украшения парусных кораблей.

В последующие годы вследствие увеличения стоимости постройки судов, изменения вкусов и моды, а также в целях улучшения управления судном украшения мало-помалу исчезают.

В конце XVIII в. борта судов, кроме кормы, которую еще продолжают украшать, красят в черный и желтый цвет: черные полосы — по батарейным палубам, желтые — между ними. Такая окраска была введена адмиралом Нельсоном. Позднее желтые полосы заменяют белыми. Внутренние помещения красили в охряно-желтый цвет, а внутренние стороны пушечных портов еще со времен галер — в красный цвет.

Главная цель окраски — предохранить дерево от гниения. До конца XVIII в. вследствие применения судовой мази подводная часть корпуса имела грязно-белый цвет. Судовая мазь представляла смесь серы, сала, свинцовых белил или сурика, растительного тира, рыбьего жира и пр.; лучшей мазью считали белую. Позднее эту часть корпуса покрывают минеральными тирами, поэтому она становится черной. В XIX в. на судах начинают применять лаки.

---

---

http://flot.com/publications/books/shelf/russianfleet/9.htm

К проектированию и созданию укра­шений, а также галеонных скульптур для российских кораблей в Петровскую эпо­ху также привлекались выдающиеся вая­тели. В 1724 году скульптору Бартоломео Растрелли был заказан поясной портрет Петра I для носовой фигуры фрегата «Не тронь меня». Для убранства кораблей при­влекались и такие выдающиеся мастера, как Н. Пименов, М. Чижов, М. Микешин, Л. Клодт и другие. В Российском флоте пышность убранства кораблей обычно за­висела от их ранга. Мелкие суда и галеры имели строго определенную схему деко­ра — в центре кормы помещался герб, придерживаемый с двух сторон фигурами, чуть ниже шло название судна. Разнообра­зие достигалось тем, что герб поддержи­вали либо фигуры святых, либо воинов, либо так называемые путти (маленькие пухленькие мальчики). У линейных кораб­лей и фрегатов украшались корма, боко­вые галереи, верхний пояс бортов, концы крамболов, гальюн и носовая оконечность.

Наиболее распространенным типом декора была резьба по дереву в виде рель­ефов и скульптур. Часть резьбы заготавли­валась в мастерских и затем устанавлива­лась на корабле, другая часть исполнялась по месту на досках, специально предназ­наченных для этой цели. Съемная резьба крепилась к корпусу крупными болтами, которые затем расклепывались. Столь прочный способ крепления был оправдан на море, хотя и создавал неудобства при ремонте — снять такие украшения было уже невозможно.

Обычно резные украшения золотили или расписывали яркими красками, для чего предварительно дерево покрывали слоем мелового грунта — левкаса, — а за­тем полировали. После этого украшения приобретали цветовую насыщенность и гладкую, глянцевитую поверхность. Изоб­ражение человеческих фигур обычно рас­писывали под натуру, то есть открытые участки кожи — в телесный цвет, в черный или золотистый — волосы, в яркие цве­та — одежды.

Борта судов красили в желтый, зеле­ный, голубой или синий цвет — на этот счет строгой регламентации не было.

Рельефы, состоявшие из большого чис­ла фигур и орнамента, покрывали почти всю надводную часть кормы и в общем убранстве судна несли основную смысло­вую нагрузку. Именно в кормовых компо­зициях наиболее отчетливо проявлялись индивидуальность мастера, его творческий почерк. Оформление подбушпритной но­совой части мало отличалось от того, что было принято во флотах других стран. Как правило, ее украшала либо фигура встав­шего на задние лапы грозного льва, либо фигуры амуров, Геракла, Нептуна или дру­гих мифологических персонажей, образо­вывавших скульптурные группы. Иногда вместо них устанавливались фигуры пра­вославных святых. Так, нос 88-пушечного корабля «Норд Адлер» украшала прекрас­ная пятиметровая конная скульптура Ге­оргия Победоносца, поражающего копь­ем дракона.

Сюжеты для оформления кораблей выбирали тщательно, зачастую идея их исходила либо от Адмиралтейств-колле­гий, либо от самого царя. Для декора рус­ских кораблей характерным было и то, что корабельные мастера, проектируя судно, сами выбирали места, где будет размеще­но его пластическое убранство. В соответ­ствии с Морским уставом Петра I «резные мастера» лишь воплощали в натуре пред­ложенные им композиции. Скульптурные композиции должны были не только спо­собствовать поддержанию высокого бое­вого духа экипажа — ведь морские сраже­ния парусных флотов требовали большой отваги и самообладания, — но и содей­ствовать славе молодой Российской импе­рии. Пластические композиции, украшавшие корабли, отражали гордость русских людей за свою Отчизну, радость ее первых ратных побед.

В работе над конструкцией судна ко­рабельные мастера стремились не только к прочности, но и к изяществу форм. Не­спроста русских кораблестроителей XVIII века называли мастерами добрых пропорций. Критерий соразмерности ча­сто фигурирует в отзывах современников о том или ином корабле. Например, быв­ший учитель Петра I по корабельному делу Поль Клаас писал о любимом корабле царя «Ингерманланд», на котором тот, коман­дуя соединенными флотами Англии, Да­нии, Голландии и России, поднял в 1716 году свой штандарт: «Корабль изря­ден пропорциею»; а о корабле «Гото Предестинация» сам Петр говорил: «Весьма красивый, зело изряден пропорцией, изряд­ного художества и зело размером добрым состроенный». Русские корабельные ма­стера считали, что корабельная архитекту­ра должна органически сочетать в себе конструкцию судна и его декор, что имен­но здесь таится разгадка цельности эсте­тического восприятия корабля. Можно с уверенностью сказать: пластическое уб­ранство русских кораблей первой четвер­ти XVIII века представляло собой настоя­щее искусство.

Замечательные русские мастера-рез­чики, возводившие замысловатую вязь ис­кусных украшений на кормах кораблей Петра I, думали не о личной славе, а о сла­ве России. Ведь тогда вместе с замечатель­ными петровскими кораблями «Предестинация», «Ингерманланд», «Думкрат» и многими другими в буквальном смысле поднимало паруса само наше Отечество. И кто из патриотов мог в ту пору не чувство­вать этого великого обновления родной земли, роста величия и могущества России!

После смерти Петра I еще долго мас­тера придерживались канонов, выработан­ных в гордую Петровскую эпоху, еще дол­го пластические композиции украшений российских судов повторяли старые фигуры и сюжеты. Стремление продолжать традиции архитектуры петровских кораб­лей проявлялось не только в сюжетах, ком­позициях, местах расположения декора, но и в самых мелких деталях, например, в неизменно повторяемом рисунке решет­ки кормы «Ингерманланда». Это было свя­зано с тем, что архитектура кораблей XVIII века не претерпела существенных измене­ний. Усовершенствования в судостроении выразились лишь в более рациональном соединении частей набора, в обшивке дни­ща медными листами, что позволяло стро­ить корабли большей длины и крепости. В связи с усовершенствованием парусного вооружения высоту резных украшений на корме решено было понизить на полтора метра, а носовые фигуры делать не выше двух метров над палубой, чтобы они «не мешали ходу при бейдевинде и управле­нию парусами». В результате этих нововве­дений высота кормовой и носовой оконеч­ностей судна несколько понизилась.

Архитектурно-пластическое убран­ство парусников вплоть до конца XVIII века выполнялось в стиле барокко, хотя уже с 70-х годов этого века в архи­тектуре и прикладном искусстве утвердил­ся новый художественный стиль — клас­сицизм, характеризовавшийся гораздо бо­лее скромной пластической обработкой поверхности, а по степени насыщенности скульптурными формами во многом усту­павший декору петровской эпохи. Посте­пенно изменялось и убранство военных судов — вместо повествовательных релье­фов, имевших определенный сюжет, появ­ляются композиции из двух-трех аллего­рических фигур, символизировавших Доб­ро, Зло, Мир, Войну, Добродетель и прочее. Большое распространение получила и ре­лигиозная тематика, кстати говоря, отра­зившаяся и в названиях кораблей.

Патриотическая направленность кора­бельного убранства Петровского времени постепенно сменялась религиозно-монар­хической, что было связано с укреплением абсолютизма в России. Обязательными компонентами кормовых композиций ста­ли гербы, императорские вензеля. На носу еще долгое время продолжали по традиции изображать фигуру льва, но затем ее сме­нила фигура святого, именем которого был назван корабль.
 

В XIX веке над декоративным убран­ством кораблей работали мастера, имевшие специальные судостроительные навыки и владевшие всеми приемами отделки. Пост­роенные с их участием суда имели подчер­кнуто строгий облик. Черно-белая окраска бортов, утвердившаяся с конца XVIII века, своей графической четкостью гармониро­вала с изысканной простотой немногочис­ленных деталей резного декора.

В XIX веке продолжается дальнейшее упрощение убранства кораблей. Смысло­вой центр композиций перемещается с кормы на носовую оконечность судна. На гакоборте стал непременно изображаться Российский герб — двуглавый орел, а нос чаще всего украшало подгрудное или по­ясное изображение женской или мужской фигуры, связанной с названием корабля. Афродита, Церера, Венера, Урания, Диа­на, Юнона, Беллона, Меркурий, Арсие, Паллада, Поллукс, Кастор, Аргус, Гектор, Мельпомена, Прозерпина и другие — все они были не только носовыми фигурами, но и названиями судов, на которые их устанавливали. В первый период развития парового и броненосного флота (первая половина XIX века) корабельная архитек­тура и искусство убранства кораблей сда­ли свои высокие позиции, которые они за­нимали во времена расцвета парусного флота, так как прежние критерии красо­ты утратили свое значение, а новые, харак­терные для паровых судов, еще не были вы­работаны. Этот период эстетического упадка в корабельной архитектуре, во вре­мя которого некогда прекрасный корпус парусного судна приобрел неуклюжие формы и стал походить скорее на корыто с длинной железной трубой, продолжался почти до конца XIX века. Большинству судов этого времени было присуще под­чинение формы технической целесооб­разности. При проектировании судов верх неизменно одерживал так называ­емый конструктивизм — новое направле­ние в мировой архитектуре корабля. Центр тяжести художественного убран­ства был перенесен во внутренние помещения корабля (рубки, каюты, салоны), но и здесь еще не было выработано опреде­ленного стиля в оформлении интерье­ров — везде царили эклектика и мишур­ный декор, механически перенесенный из городских зданий и дворцов. Наиболее пышным убранством кают и других поме­щений судна отличались в то время царс­кие яхты «Полярная звезда» и «Штан­дарт», которым не было равных ни в од­ном флоте. Некоторое разнообразие внешнего декора на строившихся тогда пароходо-фрегатах достигалось, например, за счет металлических решеток кормовых балконов и некоторых других элементов.