Воробей сидел на скользкой от дождя крыше, и поеживался на холодном ветре. Осень. Осень не самая хорошая часть года для воробьев. После теплого и сытного лета. Сразу словно в другой мир переместили. Тепло нынче, лишь у печных труб, и то не всегда, и то редко. А сытно лишь на помойках. Да что-то в эту осень грачи загостились, не спешат к теплым морям, так же по мусорным бакам шарят. Если с галками они кое-как пришли к консенсусу, то воробьям проходу не дают. Гоняют. А как их не боятся? У грача шнобель, что пика на отбойном молотке. Как долбанет, так и пригвоздит, словно бабочку булавкой, к аппетитной на вид краюхе хлеба.
И чего их здесь удерживает? Сидели сейчас где-нибудь на пальме, и финики щелкали. Сверху жгучее солнышко, снизу горячий песок, чуть в стороне теплое море. Не жизнь, а рай. И почему это воробью не дано осенне-весенние перелеты совершать? Где правда, где справедливость?
Воробей встряхнулся, взлетел, и полетел к мусорному баку. Там бомж нарисовался, он отогнал его противников, сам ковыряется в отходах, бомж, не грач, нос у него не грачеподобный, у него из-под рук чего-нибудь и стащить можно.
А грач сидел неподалеку на суку дерева и думал. И чего это бомжи в теплые края не отправляются? Сидели бы сейчас на горячем песке…
А бомж ковырялся в отходах и грустил. Ну вот тебе и бархатный сезон, те, кто побогаче, к югам на отдых отбыли, а от них, от тех, что побогаче, самый достойный продукт в баки идет.