Летняя небольшая деревня.
Днем прошел дождик, но земля почти просохла.
Смеркалось. Боров стоял в дорожной пыли и чавкал над кочаном капусты.
По дороге, на телеге, запряженной в кобылу, передвигался старичок. Ни старик, ни кобыла, даже не обращали внимания на питающегося на краю дороги борова. Скорее бы добраться до своего двора. Они оба приустали. Они тащились с рынка, куда пожилой мужик возил свои кувшины торговать. Продажа нынче не пошла. Сторговали почти ничего. Денег от продажи еле-еле хватило на пол-литра водки, да полушалок в подарок для старухи.
Телега поравнялась с боровом. Последний кувшин, торчащий на углу телеги, падает, и ударяет борову по морде. Поросенок орет. Подскакивает. И прыгает прямо на лошадь. Кобыла взбрыкивает от испуга, берет с места в резвую рысь, и прет по деревне. Телегу немыслимо колотит. Кувшины друг за другом падают с телеги, колотятся о землю. Пожилой мужчина потерял вожжи, ухватил одной рукой бутылку со спиртным, а во вторую полушалок. И отдался себя во власть божью.
Внезапно у своего дома лошадь резко встала, словно вкопанная. Старичок с последними кувшинами слетел на дорогу, между телегой и задницей кобылы. Лошадь, то ли от ужаса, толи от внезапной резкой остановки, опорожнила свой кишечник. Вся ее радость извегнулось на старичка.
Зачем все это? История не слишком весела. Мало интересна. Но следим дальше.
Дед отмылся, тяпнул двести граммов и задумался, глядя на разбитые глиняные обожженные черепки на земле, ему ударила в голову шальная мысль.
После этого случая старик бросил ваять горшки. Старичок изловчился лепить массивные продолговатые плиты, и ими стал мостить дорожки соседям в поселке. Затем в соседних селениях, ну а потом и по всему району. Создал  небольшой мастерскую.
Так родилась плитка для тротуаров у нас на Родине. Но тротуары в России никогда не считались среди первоочередных потребностей для населения. Дед помер. Так Родина потеряло еще одно изобретение. Стали учить нас этому после уже капиталисты из-за границы. А ведь дед жил во времена НЭПа.