Я не стану признаваться
В том, что молодость прошла,
В том, что мне уже не двадцать,
В том, что удаль отцвела,
В том, что жизнь, минуя стрежень,
Вытекает на простор.
В том, что стала я пореже
Делать все наперекор…
Что уже могу гордиться
Достижениями детей,
В том, что мне уже не тридцать
А все тот же круг друзей…
В том, что стал предельно дорог
Каждый миг и каждый час,
В том, что мне уже не сорок
И усталость возле глаз…
В том, что мне пришлось смириться
С диалектикой вещей,
В том, что жизнь, как поезд, мчится
К дальней станции своей…
Но пока глаза искрятся,
Жизни вкус ещё живой,
На душе - всё те же двадцать!..
Остальное - за душoй.

Так хочется плакать, впервые не сдерживать крика.
Не тихо – в подушку, а громко и горько – навзрыд.
И больше не врать, что не плачу, что к боли привыкла.
Плевать, что узнают, как долго и сильно болит…

Так хочется плакать. И может, уйдет обреченность…
/Я где-то читала, что слёзы полезны здоровью/
Найти бы ответ на извечный вопрос: «Ну за что нас,
За что наказали такой безнадежной любовью?»

Так хочется плакать. И строчки писать на обоях…
И больше не прятать их в Wordе и старых тетрадках…
Писать их и плакать… в них жизнь моя как на ладони.
И больше не врать, что со мною всё в полном порядке…

Так хочется счастья… И где бы найти столько силы,
Чтоб боль до последней капли из сердца выжать…
И чтоб улыбнуться от мысли, что отпустила.
И утром проснуться с огромным желанием – вы-жи-ть!