Большое счастье и великая трагедия русского художника Ореста Кипренского.

Орест Кипренский, автопортрет

Незаконнорождённый

Великий русский художник Орест Адамович Кипренский был внебрачным сыном помещика, который, пряча концы в воду, приказал усыновить мальчишку своему крепостному слуге Адаму Швальбе.

Спустя шесть лет помещик разглядел в сынишке талант к рисованию, дал ему свободу и определил в Воспитательное училище при Санкт-Петербургской академии художеств, а затем и в саму академию.

Уже одна из первых работ юного Ореста Кипренского — портрет приемного отца Адама Швальбе — имела большой успех: студенческая работа казалась всем произведением европейского мастера XVII века.

Портрет А. Швальбе

А по выпуску Совет Академии художеств за картину «Дмитрий Донской на Куликовом поле» присудил Кипренскому Большую золотую медаль, которая давала право на поездку за границу.

Дмитрий Донской на Куликовом поле

Но в Европе в то время шли наполеоновские войны, и поэтому Кипренский был откомандирован на три года в Москву. Там он создал несколько полотен, за которые его в 29 лет избрали академиком. Одно из них — парадный портрет гусара Евграфа Владимировича Давыдова, который многие сегодня принимают за портрет его двоюродного брата поэта и будущего героя Отечественной войны Дениса Давыдова.

Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова

Затем Кипренский написал великолепный портрет поэта Василия Жуковского и ряд других портретов современников. Бесконечно талантливые работы принесли ему заслуженную славу.

В.Жуковский


Загадочный портрет

Лишь в 1816 г. Кипренский, уже сложившийся мастер, впервые поехал за границу. В Италии художник прожил несколько лет, работая в основном над историческими картинами. Приняты они были с восторгом!

Но одна работа стоит особняком, до сих пор волнуя умы искусствоведов и романистов.

Это портрет семилетней девочки, написанный Кипренским в 1819 году в Риме. В «Реестре» своих картин Кипренский назвал его длинно и выспренно «Девочка прекрасного лица в венке маковом с цветочком в руке». Три года он никому тот портрет не показывал. Лишь в 1822 году выставил его в парижском Салоне под названием «Голова ребенка».

Девочка прекрасного лица в венке маковом с цветочком в руке

Позднее, в 1830 году, картина под названием «Девочка с цветком в маковом венке» экспонировалась на выставке в Неаполе. Она была принята местными знатоками за картину старого европейского мастера, и Кипренский, согласно их мнению, написать ее не мог, о чем художник со смехом писал А. Х. Бенкендорфу: «Мне в глаза говорили г.г. профессора <…> якобы в нынешнем веке никто в Европе так не пишет, а особенно в России может ли кто произвесть оное чудо?».

Так что же это за чудо, что за девочка? Тогда её звали Мариучча, позже — Анна-Мария Фалькуччи. Она родилась около 1812 года и была дочерью итальянской красавицы-натурщицы, которая не только позировала Кипренскому, но и жила в его доме и была близка с ним.

Но в 1822 году, произошло событие загадочное и трагическое, наложившее черную тень на всю дальнейшую жизнь Кипренского.

Две загадочные смерти

Вот что пишет об этом Константин Паустовский в повести «Орест Кипренский».

«Однажды утром натурщицу нашли мертвой. Она умерла от ожогов. На ней лежал холст, облитый скипидаром и подожженный. Через несколько дней в городской больнице „Санта-Спирито« умер от неизвестной болезни слуга Кипренского — молодой и дерзкий итальянец. Глухие слухи поползли по Риму. Кипренский утверждал, что натурщица убита слугой. Медлительная римская полиция начала расследование уже после смерти слуги и, конечно, ничего не установила. Римские обыватели, а за ними и кое-кто из художников открыто говорили, что убил натурщицу не слуга, а Кипренский. Рим отвернулся от художника. Когда он выходил на улицу, мальчишки швыряли в него камнями из-за оград и свистели, а соседи — ремесленники и торговцы — грозили убить.Кипренский не выдержал травли и бежал из Рима в Париж».

Но и Париж его не принял: слух о таинственных смертях дошел и сюда. Двери всех домов захлопывались перед художником. Выставка картин, устроенная им в Париже, была встречена равнодушно. Газеты о ней промолчали. Кипренский был выброшен из общества. В Италию возврата тоже не было. Он затаил обиду. Осталось только одно место на земле, куда он мог уехать, чтобы забыться от страшных дней и снова взяться за кисть. Это была покинутая родина, видевшая его расцвет и славу.

Уезжая в Россию, Кипренский письменно обратился к итальянскому кардиналу Гонзальви с просьбой определить Мариуччу в монастырский пансион. И оставил деньги на воспитание сиротки.

В 1823 г. Кипренский вернулся в Петербург. На родине художник нашел искомое вдохновение, написал множество прекрасных портретов, в том числе портрет Пушкина, признанный лучшим портретом гениального поэта.

А.Пушкин

Эта работа тогда понравился и самому Александру Сергеевичу, несколько иронично написавшему:

Любимец моды легкокрылой,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз…
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет вид...

Девочка и страсть

Несмотря на многочисленные заказы, деньги и славу, Кипренский всё время стремился уехать из России. И в 1828 году он таки покинул родину — теперь уже навсегда.

Покинул потому, что в далеком Риме, в монастырском пансионе воспитывалась юная шестнадцатилетняя девушка, к которой стареющий уже сорокашестилетний художник все эти годы испытывал нежную привязанность, граничащую со страстью. Он рвался из России с тем, чтобы разыскать свою любовь. И разыскал.

Но при этом утратил себя как художник. Его прежний успех в Италии был забыт, к тому же в Риме уже несколько лет блистал Карл Брюллов, далеко оттеснивший всех соперников. Кипренский почти не получал заказов и начал испытывать нужду. Он объездил всю Италию, много работал, написал несколько хороших портретов, в том числе портрет Б. Торвальдсена, но не приблизился в них к прежним достижениям. Силы его как художника иссякали.

Б. Торвальдсен

Но в начале 1836 года он все же расплатился с кредиторами и осуществил своё заветное, страстное желание – он женился на Мариучче. Для этого православному Кипренскому пришлось принять католичество и обвенчаться без огласки.

Обрел ли он счастье? Вряд ли. Современники говорили, что бедная девушка не любила его, хотя была благодарна за заботу о ней. А пожилой уже, пятидесятичетырёхлетний Кипренский, чтобы обеспечить молодую супругу, брался за любую работу и брал, брал в долг, где только мог. Современники вспоминали, что он при этом постоянно ссорился с женой, от чего постоянно и помногу пил.

Не обрел он счастья ещё и потому, что не успел. Что его жизнь с Мариуччи продлилась чуть больше трёх месяцев. В неистовой работе Кипренский жестоко простудился, заболел воспалением легких и скончался на руках молоденькой супруги. Спустя еще несколько месяцев на свет появилась его дочь Клотильда Кипренская, но след ее, равно как и след её матери, безнадежно затерялся в истории...

Кипренского похоронили в Риме. Над надгробием стоит стела с надписью: «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников, профессора и советника Императорской Петербургской академии художеств и члена Неаполитанской академии, поставили на свои средства, живущие в Риме русские художники, архитекторы и скульпторы, оплакивая безвременно угасший светоч своего народа и столь добродетельную душу…»

А в Третьяковской галере висит портрет, на котором милая девочка со сломанной гвоздикой облокотилась на высокий стол и заинтересовано обернулась к художнику.

В ее движении — чистота и естественность ребенка. И еще кажется, что она минутой раньше что-то спросила и ждет ответа, который затянулся на долгие, долгие годы...

gazeta.lv