Оказывается, быть маленькой, когда не закончилась стужа - ужасно неуютно. Вернувшаяся зима больно впивалась холодным ветром в пушистую шерстку.

“Рано мррчалось марртом”, - подумала лунная кошка и обиженно поточила когти о тяжелое облако.

Над городом пошел снег. Перескакивая и отфыркиваясь, котенок стремился к привычному теплому окну. Сегодня там какой-то незнакомый желтый свет, чай с апельсиновыми корочками и ромашкой, легкая веселая музыка.Люди странные, но каждый призывает весну по-своему. Главное, чтобы сливки не забыл. Можно даже с медом. Можно даже с птичкой-канарейкой под потолком. Все что угодно, лишь бы весна поскорее наступила. Кошка за время зимы совсем обленилась. Лежала себе на луне, смотрела вниз на суетящихся людей. А что поделать - лунный луч скользкий - нет-нет, да прокатишься. Пришлось точить когти о снежную тучу, да гоняться за падающими снежинками…

“Ничего, скоро весна, маррт” - думала она, вылизывая пушистую шерстку. Ручейки, подснежники, первые вкусные клейкие листочки и непременное блюдце сливок на одном подоконнике.Все начнется вновь, мир станет юным, и лунная кошка тоже непременно станет несмышленым котенком с мудрыми глазами. Вот только что делать с хвостом и как его догнать? Кажется, весна наступает быстрее, чем думалось кошке. По ночной глади замерзающей реки скользил лунный луч. Фырчал, огибая сонных лебедей, оставлял на тонком льду отпечатки крохотных лапок. В этой странной зиме лунной кошке очень неплохо жилось - ясных ночей и тягучего, как ириска, тумана, было очень много. Даже всполохи ночных костров на Йоль отбрасывали сиреневые тени, в которых так уютно было прятаться по ночам и подслушивать чужие сказки. Кошка сказки любила. Лишенная возможности гулять под солнечным светом, она наслаждалась чужими рассказами и тихонько мурлыкала от удовольствия. Некоторые слова - как прикосновение знакомой руки - ласковое и нежное. Впрочем, люди умеют и ранить словами не хуже, чем сталью клинка. А когда над рекой занималась заря, кошка легонько скользила по лунному лучу, унося в звездное небо тепло чьей-то недосказанной сказки. Настоящая лунная кошка спит днем. Прямой свет, равно как и прямой взгляд для нее губительны, как и для любой тайны.Человек уговаривает ее хотя бы раз подсмотреть одним глазком на яркие краски утра, на рассветные медовые поля, тонко очерченные золотом ветви деревьев, но кошка непреклонна - ей вполне хватает сине-голубых тонов зимней ночи, глубоких черных и серебристо-серых - весной и летом, дымчато-сиреневых - ранней весной.Что ж поделать - каждый видит по-своему. Лунная кошка смотрела на дождь. В каждой капельке отражалась ее любопытная усатая мордочка. Кошки не любят мокрослякоть, но капельки, медленно сползающие по небосклону стекла завораживали ее своей неторопливостью. Чернила ночи окрашивали их кристальной прозрачностью.

“Вот бы стать капелькой”, думала кошка, прикасаясь лапкой к стеклу - “быть прозрачной и чистой, медленно возвращаться сначала к земле, затем к исторгнувшему тебя небу”

.Луна в просвете облаков осветила ее глаза меланхоличным сиянием и осталась мечтательностью.

- но кошка - это кошка, так придумано не мной, а дождь - это мокро и холодно, пусть все остается как есть. Ведь дождь не пьет кофе с молоком и не бегает по лужам, разбрызгивая воду в разные стороны маленькими радугами.

Кошка потянулась, открыла окно и побежала по лунному лучу домой до новой ночи, временами недовольно шипя, когда мокрый дождь касался дымчатой шубки. С приходом зимы, Луна все дальше отходила от Земли, прикрывала наготу и изъяны пятен периной снежных туч. Лунной кошке скучалось - слишком длинный луч для ее коротких маленьких лапок. Временами, в редкие ясные ночи, она, скользя по кромке лунной радуги, свешивала хвост над городом, прижимала уши и тихонечко мурлыкала, вспоминая как Человек ждал ее с блюдцем сливок.

А в это время, Человек пек имбирные печения-рыбки и прихлебывал чай с молоком. Он подолгу стоял у окна и, в очертаниях звезд искал свою пушистую подругу. Человек думал:

“А понравились бы ей имбирные рыбки и талое мороженое, вместо привычных сливок” .

Кошка носилась по небу и сгоняла пугливые звезды с небосклона, рисуя следом от комет дорогое лицо. Человек украшал окно сверкающими гирляндами, выкладывая их в форме кошки. Он не умел ходить по лунному лучу, а у нее были маленькие лапки и не очень теплая шубка…

- Кошка грустит?

- Разве лунная кошка может грустить?

- В ее глазах печаль и безразличие.

- Кошка скучает, когда тучи затягивают землю и приходится бегать по лунному лучу, как по узенькой дорожке для велосипедистов. Она все время упирается в облако, а кошки не любят дорог, которые заканчиваются.

- Кошка скучает по мне?

- Может быть по разговорам с тобой, по блюдцу сливок на твоем подоконнике, по нежной руке, об которую так приятно гладить спинку.

- Но как же кошке без сливок в пасмурные дни?

- Есть много других тропинок и окошек, впрочем, иногда и сливок с Млечного пути бывает достаточно для сытого мурррлыканья. Сегодня лунная кошка занялась штопкой облаков и собственной сути. Лапы плохо приспособлены для игл, а тонкая ткань бытия расползалась под мягкими подушечками от любого неосторожного движения. Кошка фыркала, шипела от досады, когда иголка вонзалась в лапы, и начинала злиться. К солнцу (кошка лунная, потому и ругательства у нее соответствующие) это старое лоскутное одеяло! Оно больше ни на что не годится! Нужно вымурррлыкивать новое!Кошка разодрала на клочки то, что умудрилось уцелеть после метеоритного дождя и легла мурррлыкать. Глаза были закрыты, а дыхание спокойно.

Она творила, а сотворение не терпит суеты и беспокойства.

- Кошка, а как тебя приручить?

- А зачем?

- Ну, я буду приходить домой, а ты будешь меня ждать

- Целый день? В пустом доме? Ждать? Тебя?

- Ну…

- Выцветать среди пыли и солнечных лучей?

- Но…

- Я буду приходить и уходить, когда мне вздумается. Тогда ты будешь радоваться моему появлению и ждать лунными ночами.

- Но… - Так будет лучше. Ты поймешь. Потом. Лунная кошка смотрит на мир сквозь витражное стекло чудес, сквозь надтреснутый хрусталь изнанки обыденного мира. Стоит ли удивляться тому, что самое важное она ощущает отчетливо, но многое видит искаженным?

- кошка, а кошка… - мрк?

- а как тебя зовут?

- неужели имя так важно?

- ну да, так я смогу знать как тебя позвать, как к тебе обратиться?

- разве для того, чтобы меня погладить, нужно знать мое имя?

- но вдруг?

- а зачем? ты так хочешь дать имя?

- да. я назову тебя lunae - молчание лунной ночи, и буду ставить блюдце сливок на залитый лунным светом подоконник.

- ты думаешь, имя делает меня хоть капельку твоей? ты ошибаешься. лунный лучик переместился, кошка выгнула спину и исчезла, нежно коснувшись хвостом его щеки.

- но сливки ставь. каждую ночь. донеслось из пустоты. Зима вступила в свои права, посеребрив деревья, заморозив реки.Лунная кошка оскорблена - теперь даже тонкие веточки, покрытые инеем соперничают блеском с ее шкуркой. С другой стороны, легче затеряться и можно спокойно бродить по снегу среди людей - от сверкающих снежинок у них в глазах такая чудная неразбериха. Лунной кошке не спалось, да и как тут заснешь, когда чужие сны хороводом обступили и каждый в гости приглашает?

Пригляделась она к одному сну - трава мягкая, как щечка младенца, солнышко светит, драконы в крикет играют.

Подумалось кошке: “А что мне там делать?” - и осторожно лапкой сон отогнала.

Заглянула в другой, а там взрослые друг другу в нежностях признаются. Вроде и хороший сон, да что там кошке делать? Ещё вмешается ненароком, волшебству лунной ночи своего добавит - не дело это. Ступила лапкой в третий сон… а там пусто.

“Тут и останусь,” - поняла кошка. Ведь нельзя чтобы кому-то снилось это непонятное “ничего”? Прыгнула осторожненько и своим светом понемножку сон осветила - полынь серебристая под ноги, звезды пригоршней на небо, родник под хрустальную скалу, теперь и мне заснуть можно, решила кошка, когда новый мир тихонько вздохнул первым ветром.

Лунные кошки - создания очень редкие. В час, когда луна взбирается на небосвод, отчаянно пыхтя (летом небосклон высок как никогда), в миг, когда роса на траве ловит отблески ее робкого света, в волшебную секунду осознания миром самого себя, лунная кошка открывает глаза. Вся она - от кончиков острых ушек, до дымчато-пушистого хвоста, еще не совсем настоящая, и ей нужно многое сделать, чтобы успеть случиться с этим днем и этим утром.

http://lunnariscatus.tumblr.com/

Спи-засыпай, не выдумывай глупости. 
Спрячем печали в рукав, 
выпустим в небо бессонные лунности, 
пусть улетают. Пока! 

Спи-засыпай. На часах чьё-то прошлое 
топчется в циферке три. 
Проще простого - разглядывать сложное, 
смыв примелькавшийся грим. 

Спи-засыпай. Осень выпечет шанежки, 
в сырость затопит камин, 
листья раскрасит, как детские шарики, 
спрячет в прихожей зимы. 

Спи-засыпай. Обязательно сбудется 
каждая крошка-мечта. 
Осень - всего лишь случайная спутница 
сказки, уставшей летать. 

Спи-засыпай.. 

Лара Мишанова

Мою землю топтал и палач, и князь,
мою землю казнила слепая ночь. 
Сапогом избивали, в который раз
говорили: подняться тебе не в мочь. 
И в глаза при дороге бросали пыль,
раздевали без жалости догола.
Мою землю один лишь Господь любил,
ну а многим - душонка была мала. 
Обдирали, как липку, потом - кляли.
То сосали, как мать, то кричали - вон!
Мою бедную землю секли и жгли
чернокрылые стаи людей-ворон. 
И корили прилюдно - плевком в чело,
пили брагу её и кричали - "дрянь!"
Языками трепали, как помелом,
а на помощь когда - подымали в рань.
Мою землю топтал ни один солдат,
и приблудных, чужих ни одна орда. 
Заставляли от боли её рыдать,
ну а после кричали - "поди сюда!"
Погибали невинные сыновья,
понаставили всюду крестов леса.
Моя бедная дура, земля Моя!
Не уснул ли ты, Боже, на небесах?
Погляди, выходи из своих дворцов!
Что творится в округе: то кровь, то срам.
Что подлец - то скрывает своё лицо,
что ни бес - тот скорее спешит во храм...
И лоснится щека у придворных слуг,
ну а кто не слуга - исхудал давно.
Посмотрел бы ты, Господи, да вокруг:
кто водою постится, а кто - вином!
Мою землю казнили во все века
и, за ложью скрываясь, шептали: "верь!"
От князей - до небритого мужика.
Виноватых - поди поищи теперь...
Посмотрел бы ты, Боже, на свору ту
разрывающих мясо голодных псов!
Да пустил бы на землю Святых чету -
чтоб закрыли зверьё на тройной засов!
Закричала бы громко Земля моя -
и разверзлась от боли в который раз.
А на круче - Апостол Андрей стоял
и крестил бы рукою своею нас...

© Copyright: Алена Васильченко

в день ненастный, в час весенний на закате дня
увези, трамвай последний, в детство ты меня...
холода, пути, тревоги - всё стерплю, приму,
только б привели дороги к дому моему.
увези, трамвай, меня ты на родной порог,
где в дурмане руты-мяты вечер занемог,
где бурливы рек истоки, хладные ключи,
и березы белой соки льются, как ручьи...
там порхает змей воздушный, чистые пруды.
убегу из комнат душных - к соловьям в сады!..
там - дыханье вишен сонных, да пчела летит.
вышью я на небе тёмном млечные пути...
мне хотя бы на мгновенье - по лесу-глуши
где полынью горьковатой ночи хороши,
и смородиновым чаем, радость не тая,
на крыльце меня встречает маленькая Я...
...в день ненастный, в час весенний на закате дня
увези, трамвай последний, в детство ты меня.
подберем от дома ключик. обретём покой.
"Нет - ответит мне попутчик, - станции такой"...

© Copyright: Алена Васильченко

Учила бабушка меня:
«Нет, не течёт вода под камень,
А в печке не зажжешь огня,
Коль не заполнена дровами.
А если сладко хочешь спать,
Не уповай на Божью милость,
Соломку надо подстилать,
Да и следить, чтобы не сбилась.
Не смей — чужого не бери!
Своё - храни. Уж, как сумеешь.
А слёзы вытри, не реви,
От жалости к себе — слабеешь.
У Бога много не проси,
Но верь, что край придет — поможет.
Гнев неразумный погаси,
И на судьбу не злись, негоже.
Не жди, что кто-то принесёт,
Поди, возьми, ведь ноги держат.
А коль беда — то кто спасёт?
Сама хоть что-то сделай прежде.
Пусть боязно, пусть не с руки,
Другие могут - ты пытайся.
Глаза у страха велики —
Но всё получится — старайся.
А за обиды не держись —
Прощай их… Если бы я знала…»
Учила бабушка, а жизнь
Её науку подтверждала.

Автор Анна Опарина

Милый друг, мне слишком всё равно, 
Сколько книг ты прочитал на свете. 
Я сама всего лишь ничего, 
Их читала, нехотя, как дети. 

Милый друг, мне слишком безразлично, 
Знаешь ли ты Тютчева, поэта. 
Я сама не знаю его лично, 
Не терзает неизвестность меня эта. 

Милый друг, на свете очень важно, 
Чтоб ты мог сказать кому-то слово, 
Даже правду мог сказать отважно, 
Чтоб ответили, и чтоб сказал ты снова. 

Вот и всё, мой друг, но это вечно, 
Как Вселенная, в которой мы — песчинки. 
Пусть всегда Инета паутинки 
Нас с тобой сближают бесконечно. 

Это так и называется — услышать, 
Это так и называется — понять. 
Это качество бесценно — слушать, слышать, 
Не измерить это, не объять.

Елена Мальцева

Спасибо вам , мои дорогие, за ваши теплые пожелания! Я вас очень всех люблю!

Друзья, живите много лет
И каждый день творите чудо,
Пусть счастье с вами будет всюду,
Как солнца утреннего свет.
Друзья мои, храни вас Бог,
И тех, кто вам безмерно дорог.
Пусть будет путь ваш чист и долог,
Гостеприимен ваш порог.
Пусть будет так и только так!

И если Ангелам не сложно,
Чуть-чуть удачи, если можно.
Друзья мои, земных вам благ!

Прошёл ещё год. Я считаю убытки:
— упущено Счастье (хоть были попытки);
— две новых морщинки;
— и прядка седая (но прядку закрашу — её не считаю);
— чуть талия шире (пора на диету, чтоб «минус четыре» хотя бы до лета);
— болеть стала чаще;
— смеяться — пореже;
— чуть больше обид;
— и чуть меньше Надежды…
Зато до сих пор не страдаю склерозом,
Бываю румяной (хотя бы в морозы),
Моё отраженье меня не пугает,
Мужчины меня всё равно — замечают…
Неплохо пока… Но пройдёт ещё год,
И что-то опять у меня заберёт…

 © Copyright: Коррекция Смысла, 2005

У меня сегодня День Рождения...
Значит, надо пить и веселиться...
Принимать цветы и поздравления...
Только...мне немножечко " грустится "...
Стала старше я...на очень много,
Много дней, часов...весну и осень...
Стала меньше чуть моя дорога,
По которой жизнь годами носит...
Очень быстро время пролетает...
Гонит вдаль его попутный ветер...
Как остановить, никто не знает...
Ни одна душа на белом свете...
Где-то позади опять остался
Целый год...сверкнувший, словно пламя...
По Судьбе моей, как вихрь промчался...
Оставляя в сердце только память...
У меня сегодня День Рождения...
Значит, буду пить и веселиться...
Принимать цветы и поздравления...
Только...чуточку мне всё ж " грустится"...


© Copyright: Галина Воленберг

© Copyright: Алена Васильченко

© Copyright: Мария Куткар

Ленинградский салют

В холода, когда бушуют снегопады,
В Петербурге этот день особо чтут, –
Город празднует День снятия блокады,
И гремит в морозном воздухе салют.

Это залпы в честь свободы Ленинграда!
В честь бессмертия не выживших детей… 
Беспощадная фашистская осада
Продолжалась девятьсот голодных дней.

Замерзая, люди близких хоронили,
Пили воду из растопленного льда,
Из любимых книжек печь зимой топили,
И была дороже золота еда.

Ели маленький кусок ржаного хлеба 
По чуть-чуть… Никто ни крошки не ронял. 
И бомбёжка вместо звёзд ночного неба… 
И руины там, где дом вчера стоял…

Но блокаду чёрных месяцев прорвали!
И когда врага отбросили назад, 
Был салют! Его снаряды возвещали:
– Выжил! Выстоял! Не сдался Ленинград! 

От усталости шатаясь, ленинградцы
Шли на улицы, и слышалось: «Ура!» 
И сквозь слёзы начинали обниматься, – 
Всё! Закончилась блокадная пора! 

Есть салют у нас весной – на День Победы, 
Он цветами красит небо всей стране,
Но особо почитают наши деды
Тот салют в голодно-белом январе…

(Т. Варламова)

За тебя, мой город, за тебя,
Не скрывая слёз, шепчу молитву.
Ты, как Феникс, вышел из огня,
Одолев врага в блокадной битве.

..............

Сколько надо выплакать слёз,
Чтоб утешить печаль твою
Об ушедших в блокадный мороз,
И о выживших на краю.

Сколько надо болеть душой
О разбитых мечтах твоих...
Не они ли каждой весной
На могилах цветут седых.

Пискарёвская тишина.
Метронома глухой отсчёт -
Здесь покоится та война,
Не сломившая твой народ.

Отскочило упругой горошиной,
прокатилось по хрупкому льду
счастье, пеплом седым припорошено,
да часы отбивают беду.

Метронома глазницы провалены,
меж домов бродит каменный гость.
Лишь тепло из дырявеньких валенок
вытекает и стынет как кость.

Не помогут Казанский с Исаакием,
сиротливый, озябший причал.
То Нева, повидавшая всякое,
в душу мерно вливает печаль.

Двести грамм в зачерствелом кирпичике,
с отрубями ржаная мука.
Сеть морщинок на детское личико,
всё костлявая ближе рука.

Догорает щепой неутешною
еще помнивший деда сервант.
Голод теткою зело кромешною.
Соль да спички – скупой провиант.

Михаил Калегов