Нам предстоит задача серьезная! Выработать собственный свой стиль и проложить для оперной русской музыки новую дорогу.
М. Глинка
Глинка... в такой степени соответствовал потребностям времени и коренной сущности своего народа, что начатое им дело процвело и выросло в самое короткое время и дало такие плоды, каких неизвестно было в нашем отечестве в продолжение всех столетий его исторической жизни.
В. Стасов
9 декабря 1836 года на сцене Петербургского Большого театра состоялась премьера оперы Михаила Ивановича Глинки “Жизнь за царя”, положившая начало новой эры в русской оперной музыке.
С этой оперы начался новаторский путь первого русского композитора-классика, выдвинувший его на мировой уровень.
Первая национальная опера
Свое истинное предназначение Михаил Иванович Глинка в полной мере осознал во время путешествий по Европе. Именно вдали от родины композитор задумал создать настоящую русскую оперу и принялся искать подходящий сюжет для нее. По совету Жуковского Глинка остановился на патриотической истории – предании о подвиге Ивана Сусанина, отдавшего жизнь во имя спасения родины.
Впервые в мировой оперной музыке появился такой герой – простого происхождения и с лучшими чертами национального характера. Впервые в музыкальном произведении такого масштаба зазвучали богатейшие традиции национального фольклора, русской песенности. Публика приняла оперу на ура, к композитору пришли признание и слава.
В письме своей матери Глинка написал:“Вчерашний вечер совершились наконец желания мои, и долгий труд мой был увенчан самым блистательнейшим успехом. Публика приняла мою оперу с необыкновенным энтузиазмом, актеры выходили из себя от рвения… государь-император… благодарил меня и долго беседовал со мною…”. Высоко оценили оперу критики и деятели культуры. Одоевский назвал ее “началом новой стихии в Искусстве – периода Русской музыки”.
Сказочный эпос приходит в музыку
В 1837 году Глинка начал работать над новой оперой, на этот раз обратившись к поэме А. С. Пушкина “Руслан и Людмила”. Идея положить сказочный эпос на музыку возникла у Глинки еще при жизни поэта, который должен был помочь ему с либретто, однако гибель Пушкина нарушила эти планы. Премьера оперы состоялась в 1842 году – 9 декабря, ровно через шесть лет после “Сусанина”, но такого же оглушительного успеха, увы, не принесла.
Аристократическое общество во главе с императорской семьей встретила постановку враждебно. Критики и даже сторонники Глинки отнеслись к опере неоднозначно. “В конце 5-го действия императорская фамилия уехала из театра. Когда опустили занавес, начали меня вызывать, но аплодировали очень недружно, между тем усердно шикали, и преимущественно со сцены и оркестра”,
– вспоминал композитор.
Причиной такой реакции стало новаторство Глинки, с которым он подошел к созданию “Руслана и Людмилы”. В этом произведении композитор соединил совершенно разные мотивы и образы, которые до этого казались русскому слушателю несовместимыми – лирический, эпический, фольклорный, восточный и фантастический. Кроме того, Глинка ушел от привычной зрителю формы итальянской и французской оперных школ. Это позже сказочный эпос укрепился в произведениях Римского-Корсакова, Чайковского, Бородина. Но на тот момент публика была просто не готова к такого рода революциям в оперной музыке. Оперу Глинки долгое время считали не сценическим произведением. Один из ее защитников критик В. Стасов даже назвал ее “мученицей нашего времени”.
Начало русской симфонической музыки
После провала “Руслана и Людмилы” Глинка уехал за границу, где продолжал творить. В 1848 году появилась знаменитая “Камаринская” – фантазия на темы двух русских песен – свадебной и плясовой. С “Камаринской” ведет свое начало русская симфоническая музыка. Как вспоминал композитор, он написал ее очень быстро, потому и назвал фантазией.“Могу уверить, что я руководствовался при сочинении этой пьесы единственно внутренним музыкальным чувством, не думая ни о том, что происходит на свадьбах, как гуляет наш православный народ”,
– рассказывал позже Глинка. Интересно, что близкие к императрице Александре Федоровне “знатоки” объясняли ей, что в одном месте произведения отчетливо слышно, как “пьяный стучится в дверь избы”.
Вот так, через две самые народные русские песни Глинка утвердил новый тип симфонической музыки и заложил основы ее дальнейшего развития. Чайковский так отозвался о произведении: “Вся русская симфоническая школа, подобно тому как весь дуб в желуде, заключена в симфонической фантазии “Камаринская”.
Знакомство Ференца Листа и Михаила Глинки
Ференц Лист и Михаил Глинка
С Михаилом Глинкой Ференца Листа познакомили в 1842 году в Петербурге. Их часто видели вместе в домах петербургской интеллигенции и знати.
Вот как писал об этом Михаил Иванович: « …обращение и приёмы Листа не могли не поразить меня странным образом… Кроме очень длинных волос, в обращении он иногда прибегал к сладкоразнеженному тону, по временам в его обращении проявлялась надменная самоуверенность.
Впрочем, несмотря на некоторый тон покровительства, в обществах… он был любезен, охотно принимал искреннее участие в общем веселии и не прочь был покутить с нами» …
«Когда мы встречались в обществах, что случалось нередко, Лист всегда просил меня спеть ему один или два моих романса… Он же, в свою очередь, играл для меня что-нибудь…”
Во второй свой приезд в Петербург Ференц Лист присутствовал в Большом театре на представлении “Руслана и Людмилы”.
“Между избранными посетителями этого спектакля, можно было заметить в одной из лож бельэтажа, в небольшом кружку литературных и музыкальных наших знаменитостей, худощавого молодого человека с восторженным лицом… который с величайшим вниманием следил за ходом оперы… Легко было узнать, кто был этот возвышенный ценитель лучшего русского музыкального произведения. Можно представить себе, какое впечатление его одобрительный аплодисмент должен был произвесть на русскую публику… Автор “Руслана и Людмилы” удостоился двоекратного вызова. Лист не проронил ни одной нотки и… вышел из театра с лицом, выражавшим изумление и полное удовольствие”,– сообщала “Литературная газета”.
С того памятного для Листа дня на всю жизнь остался он почитателем Глинки.
Когда выходило посмертное издание ряда сочинений брата, сестра Глинки обратилась к Листу с просьбой, чтобы он позволил посвятить ему это издание. И ответ последовал незамедлительно: “Благодарю Вас за то, что Вы вспомнили обо мне, как об одном из наиболее искренних и ревностных почитателей блестящего гения Вашего брата, столь достаточно благородной славы уже по одному тому, что он всегда был выше каких-нибудь вульгарных успехов… Я принимаю с истинной благодарностью почетное Ваше посвящение, и для меня составит удовольствие и обязанность, по возможности, содействовать распространению произведений Глинки, к которым я всегда питал самую искреннюю и восторженную симпатию…
