Взято у Ивана Читателя "Соборность"

Как писалась история России

В 1735 году в Германии был произведен на свет Август Людвиг Шлёцер. Рано лишившись отца, Шлёцер вынужден был пробивать себе дорогу с утроенным рвением, подмогой чему служило природная обостренность амбиций мальчика.

Уже будучи студентом, Шлёцер встречает на своем пути профессора Михаелиса, который занимался изученим истории и языка евреев. На Шлёцера труды профессора произвели неизгладимое впечатление. И он мечтает посетить Палестину. Но для этого нужны деньги, и немалые. Шлёцер работает в Швеции учителем и за этот недолгий период выпускает несколько книг под очень красноречивыми названиями:

"История торговли и мореплавания";

"Биографии знаменитых шведских людей";

"История шведской литературы".

При этом Шлёцеру еще нет и двадцати пяти. Он так же считает себя знатоком пятнадцати (!) языков.

В 1760 году ему сказочно везет - он выбивает себе приглашение в Петербург, где устраивается помощником Мюллера, немецкого ученого, заведующего историей в Русской Академии наук.

Мюллер хотел нанять помощника для выполнения различных заданий по своему усмотрению, но Шлёцер считал себя выше Мюллера по всем показателям, хотя и пользовался гостеприимством своего нанимателя, живя и столуясь у того в доме. Через менее чем два года Мюллер предложил Шлёцеру место адъюнкта в Академии, но Шлёцер был возмущен и разочарован. Он уже считал себя знатоком русского языка и русской истории и хотел поступить на более почетную и высокооплачиваемую должность - ему было 27 лет.

Деньги для Августа всегда были очень важным аспектом жизни.

Поссорившись с Мюллером, Шлёцер уходит от него под крыло статского советника Академии Тауберта, который устраивает Шлёцера домашним учителем для детей графов (запомни эту важную подробность, читатель, запомни, кто учил "цвет" нашего общества). Это прибыльное занятие Шлёцер совместил с должностью адъюнкта в Академии, куда его устроил все тот же всемогущий Тауберт.

Через три года Шлёцер подзабыл о своей палестинской мечте и решил осесть в России, чтобы заработать на русских летописях, которые он планировал вывезти в Германию для опубликования под своей редакцией (!). Шлёцер имел доступ к редчайшим документам и нанял человека для их переписки, т.к. сам считал эту работу для себя унизительной.

К 30 годам, после пяти лет проживаня в России Шлёцер пишет ..... учебник русской грамматики.

Чем приводит в праведный гнев Михайло Васильевича Ломоносова. Шлёцер знал русский язык более чем поверхностно и основывал свою грамматику на созвучии различных слов (к примеру, слово "барин" он представлял как производное от "баран").

Ломоносов писал о Шлёцере :

"Хотя всяк российскому языку искусный легко усмотреть может, сколь много нестерпимых погрешностей в сей беспорядочной грамматике находится, показующих сочинителевы великие недостатки в таковом деле, но больше удивится его нерассудной наглости, что, зная свою слабость и ведая искусство, труды и успехи в словесных науках природных россиян, не обинуясь, приступил к этому и как бы некоторый пигмей поднял Альпийские горы. Но больше всего оказывается не токмо незнание, но и сумасбродство в произведении слов российских". Приводя несколько словопроизводств, Ломоносов заключает: "Из сего заключить можно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина".

Но критика Ломоносова была использована против него самого - ключевые посты в Академии и государственной власти занимали инородцы, ненавидящие Россию и считавшие русских грязными дикарями. Шлёцер же писал о Ломоносове как о невежде и пьянице.

Получая всё больше и больше полномочий, Шлёцер восходит по служебной лестнице. Он занимается переписыванием русской истории в течении многих лет на должности ординарного профессора русской истории. Плоды своей работы Шлёцер предоставлял на одобрение императрице Екатерине, не терпящей ничего русского, в том числе, и Ломоносова.

Позже эта переделанная под немецкий лад история вошла в учебники.

Часть ее сохранилась в качестве "неопровержимых" данных и до наших дней.