Привет. Восстанавливаюсь. Собираюсь сам с собой. Зима - время работы, мыслей, время новых усилий для следующей маленькой жизни.

Начал с того, что вспомнил свою историю. Записал. Немного приврал, наверное, нужно будет подумать ещё раз, когда смогу заскочить на волну скоростных напечатанных мыслей и найти время излить их в спокойной обстановке.

Потом перечитал написанное здесь. Мне по-прежнему нравится каждая запись, все слова в них. Это было честно, искренне, красиво и вовремя. Это были тонко прочувствованные и понятые моменты, именно такую осознанность я ищу сейчас, но без сепарации и без замещения. Хочется быть многогранным и целым, чтобы не добавлять внутренних конфликтов к внешним, чтобы стоять скалой и строить на ней свой замок.

Зачем? Понятно. Нахуя? Непонятно по-прежнему.

 Осенью и весной случаются обострения чувств. Остро хочется странных вещей, вроде безумных проектов, новых навыков, новых путешествий, социализации. Сидеть на месте становится совершенно невозможным. Стабильность злит. Неизменность обстановки нервирует. Не хочется возвращаться в надоевшую квартиру, ходить в одинаковый офис и делать там одинаковые вещи.

Купишь диван. Переставишь местами мебель. Хватает на месяц-два, а потом снова хочется бежать, куда глаза глядят. В Москву, в Питер, на Сахалин или в Краснодар, всё продать тут и купить там, где никогда не бывал и не думал даже бывать. Хочется брать новые высоты, смотреть в новые горизонты, ходить по новым дорогам, делать ремонт, выбирать в каталоге столы и стулья, раскладывать вещи по новым местам. Хочется ходить на собеседования, переживать, пытаться подать себя с лучшей стороны, ждать звонков.

Ох уж эта весна. Вчера не мог уснуть до трёх, потому что в голове роились никому не нужные мысли. Как обставить собственный магазин одежды и где развесить зеркала, чтобы было красиво. Какой принт напечатать на футболке, чтобы быть оригинальным там, где, казалось бы, уже некуда. Какую беседку построить в саду, чтобы по ней красиво вился виноград (а под ней стоял погреб). Но у меня ни магазина, ни футболок, ни сада, зачеммнеэтовоообщевсё. Я не знаю, почему эти мысли есть.

Я просто устал делать одно и то же. Жить одну и ту же жизнь.

Мне так жаль каждую минуту, которая уходит, не привнося ничего нового, никакого движения.

Это так остро.

Забавно, но живой интернет снова стал напоминать о том, как же долго ты не наполнял контентом свой уютный бложек. Теперь в чуть более мягкой манере (в далёком 2008 он считал количество дней эфирного молчания, что весьма угнетало), но с той же настойчивостью.

Я не писал три недели, хотя может показаться, что дольше, потому что написанные три недели назад посты я стыдливо спрятал, испугавшись их невероятной искренности и силы. Теперь же я спокоен, контролирую мысли, слова и чувства, а потому могу в открытую рассказать вам что-нибудь из моих вялотекущих будней.

Нынешнее лето – это купание в озёрах и речках, это офис с кондиционером и чаепитиями, это километры дорог, измеренные двумя колёсами и куском стекла с платой GPS. Я – как все, я скучный и предсказуемый, ты всегда знаешь, где меня найти, хоть иногда так и тянет исчезнуть, так и тянет уединиться и замолчать, пересматривая в голове жизнь от начала до конца. Читать далее?

The weak suffer. I endure.

На обезболивающих хорошо. Обезболивающие работают лучше успокоительных. Лучше жалобных разговоров, лучше мысленных усилий, лучше хорошей музыки и вкусной еды. Они обезболивают. Они позволяют резать по больному.

Ужасно болит голова. Уже который день ужасно болит голова. Кажется, я опять простыл в этом переполненном грязном офисе. Но, в пятницу, закинувшись парацетамолом и чем-то там ещё, натянув улыбку, поехал поздравлять родственницу с очередным +1. Пил вино, ел, улыбался, разговаривал.

Вчера принимал гостей. Сегодня поехал в гости. А голова всё болит. Я в аду. Читать далее?
 

Мы разговариваем почти час, сидя на разных концах дивана. Мы познакомились сегодня, но уже, несмотря на разницу в возрасте, перешли на «ты». Говорит в основном он.

– Сейчас мне кажется, что я всю жизнь только и делал, что упускал возможности. Помню, например, как в детстве очень любил рисовать и хотел пойти в художественную школу, но оказалось, что она в 40 минутах от моего дома, а автобусы туда не ходят. Так и не пошёл. По инерции рисовал ещё лет 6, в университете даже, читал о дизайне, освоил Фотошоп и Иллюстратор, даже дизайнером поработал с месяц – пытался заполнить пустоту? – и не мог. Не хватало фундамента, который мог бы сложиться, будь художка чуть ближе. Или я не таким трусливым?

– Это не трусость, ведь были причины...

– Оправдания! Знаешь, что самое смешное в той истории? Через год школа переехала в соседний дом.

Он делает паузу, а я вспоминаю свою детскую нелюбовь к спорту и четыре года в спортивном клубе, просто находившемся неподалёку.

– Или университет. Выбирал из двух факультетов – «айтишного» и «инженерного». Мог поступить на любой – идеальные математика и физика, навыки программирования. Но потом вспомнил школьную олимпиаду по информатике, лица этих людей, глаза – испугался, что стану таким же. Пошёл в инженеры... нравилось, но лучшим в группе был только в информатике и математике, на старших курсах скатился, даже отчислить хотели. Помню, одногруппникам рассказывал эту историю, они недоумевали – ты же явно программист, иди, переводись! А я отшучивался – программистов, мол, боюсь. Сейчас, думаю, ты понимаешь, сколько бы мог зарабатывать.

 

– Не в деньгах же счастье, главное чтобы дело нравилось. Ты, кстати, где работаешь?

– Неважно где. Моя работа мне нравится, но когда я задумываюсь, чем, то понимаю – тем, что меня никто не трогает. Я сижу в интернете, читаю блоги программистов, даже пробовал учить языки, но совесть гложет, что не работаю, – и ничего не выходит. Возвращаюсь домой, там игровой компьютер и холодильник – идиллия, не до саморазвития уже.

Он замолкает и смотрит по сторонам. Никого. Продолжает, вдруг переменив интонацию:

– Нужен стресс! Страх неизвестности, острое осознание своих способностей, рвущихся из клетки. Сегодня, завтра, годами ты будешь делать то, что любишь, несмотря ни на что, просто наслаждаясь внутренней гармонией, а однажды проснёшься и поймёшь, что всем нужен. Проснёшься талантливым и успешным.

– Начать не поздно?

– Да. Начать не поздно.

Полночь. Кирпичные гаражи, в одном из них живёт музыка, подогретая алкоголем и запахами лета. Дверь приоткрыта. Вдруг, даже не распахнув её шире, наружу проскальзывает девушка: тонкая, изящная, нетрезвая. В темноте не видно, красивая или нет. И убегает: в темноту одноэтажных кирпичных домиков, в июльскую тишину, в ночь, так же тихо и изящно растворяется за одним из поворотов. Минутой позже выходит мужская тень: мгновение стоит, задумавшись, а потом идёт, торопливо, нервно, совсем не в ту сторону, медленно исчезая и даже собаки не лают на эту одинокую фигуру. Снова музыка. Свет от фонарей, свет из-за приоткрытой двери, свобода, лето, прохладный ветер, от которого иногда пробивает на дрожь.

Нас трое. Мы у выхода из кирпичного лабиринта, я оглядываюсь и вижу сонных собак, тёмные дорожки, низкий растущий месяц, первые звёзды. Через дорогу - чёрный лес, кладбище и приятная тишина пустынной части города. Рядом - музыкант, почти не знакомый мне как по виду, так и по творчеству, разговаривает с моей спутницей: шутит, дразнит, предлагает остаться, поднимает на руки. Он огромный, неохватный, пьяный, активный. Мой ровесник, а даже не верится. Мы ждём того, кто ушёл в ночь искать свою истеричную бунтующую женщину. Дожидаемся.

Он в чёрном, нервничает, под глазами тёмные круги, прикуривает сигарету с неохотой и с трудом. Не улыбается, как обычно. Его я знаю чуть лучше. Моя спутница переводит внимание на него, уже поздно и время прощаться, хотя они толком и не поздоровались. Прощание - это долгие-долгие объятья, мне скучно, я смотрю по сторонам: на лес, на дорогу, уходящую извилистыми поворотами в горку, на собак, на луну... У кирпичных стен вдалеке взгляд цепляется за ту же изящную фигуру, которая смотрит в нашу сторону, скрестив руки на груди и мне даже на этом расстоянии кажется, что я вижу на её незнакомом лице выражение крайнего неудовольствия той сценой, которая происходит рядом со мной. Я поворачиваюсь обратно. Жду, пока закончатся выражения нежности и говорю ему: смотри, там кто-то ходит. Ожидал ли я, что он её узнает? Да, потому и не стал говорить прямо. Но он скользит чуть помутневшим взглядом вокруг и парирует: тут всегда кто-то ходит...

Женская тень понимает, что её обнаружили и смещается под прикрытие стены. Я не вижу её больше. Мы уходим.

Забываю, что пишу: здесь, на бумаге, в сообщениях, где-то ещё. Некоторые вещи перечитываются потом как чужие. Но всегда помню, что пишут мне, что говорят мне, что делают мне. И записываю. И записанное: перефразированное, завуалированное, сплетённое, забывается. Плевать.

Всё забывается, сглаживается, как график sin(x)/x, способный в свою очередь интерполировать что угодно. Только вот выходя в нейтральное безразличие я немного жалею о потерянном ярком, живом настрое, на фоне которого возросли вдруг общительность и доброжелательность, который в очередной раз спровоцировал меня сказать и сделать лишнее.

То, что прежде было нормальным, теперь вдруг – яблоко раздора. То, что раньше гармонично вписывалось в мой образ жизни, обладало привлекательностью и мотивированностью как неплохое хобби, теперь стало чем-то запретным, возмутительным и вредным. Так бывает. Времена меняются, и если прошлый год был назван годом спокойствия, то этот, при почти не изменившихся начальных данных, – наверняка обозначится совершенно противоположно. Потому что: осколки стёкол, лужи крови, разбитая посуда, предметы, вылетающие из окна, осколки телефона на асфальте, порванные бумаги, разрезанные сим-карты, выброшенные порно-журналы и прочее прочее.

Разрушение. Я живу на вулкане. Нет, не так: я – часть вулкана. И в его извержениях всё: скорая, больница, травмпункт, полицейский участок, подъезд, коридор, выставленные вещи, лаконичное «вон»...

Единственное: я не устану вести дневник, эту уникальную сверхэмоциональную хронику, дневник в нескольких ипостасях, его прямолинейное и завуалированное воплощения. Переплетаясь, говоря об одном и том же разными словами, а о разном – одинаковыми, он будет главным и, скорее всего, единственным доказательством моей жизни. Дневник, по которому «можно писать женский роман», который так легко становится объектом главной неприязни – всего лишь за то, что хранит неприукрашенное, единственное прошлое и продолжает пожирать настоящее, во что бы то ни стало.

Понятия не имею, что будет дальше, но всё так же не собираюсь отступать - всерьёз, во всяком случае, ведь в мыслях бывает всякое, – и иногда мне кажется, что только страницы бумажного дневника знают, что будет записано на них завтра, через месяц, через год. Знают. Не говорят. И правильно.

Абстрагируясь от эмоций: графомания ли это? Едва ли, я знаю людей с блогами покруче, чем написанное в моём коричневом блокноте. Только что тогда? Толстовство? Слова как суррогат воспоминаний? Всё как суррогат воспоминаний? Эмоции как топливо для творчества -– пусть и столь низкопробного? Выражение прокрастинации?

Не знаю, где должен лежать этот текст и кому стоит его видеть. Просто, если он написан так, его можно показывать, но, из-за некоторых деталей – не всем.

Недавно я купил отличную футболку. Просто очешуительную. Да, именно так я начну очередную запись после долгого преднамеренного отсутствия. Однако, здравствуйте, дорогие друзья, те, ещё оставшиеся в живых на этом тухлом блого-сервисе. С вами снова текстовое ежиное радио и его единственный, а по совместительству - самый скучный ди-джей Стефан.

Так вот. Футболка. Огромная, чёрная (непроглядно чёрная я бы даже сказал) с огромным красным сердцем в центре, перечёркнутым крест-накрест белыми линиями. Простой, но сильный символизм! И маленькими белыми буквами - маленький белый ребус I H8 U, абсолютный в своей лаконичности и содержательности. Никогда не делал его своим девизом и уж тем более не относил себя к социопатам, которым эта фраза подходит куда лучше, но всё в целом покорило поё постмодернизменное чувство прекрасного и я не раздумывая забрал её себе. Теперь по ней меня запросто можно узнать на улице. (вот напишу это тут, все меня сразу станут узнавать и я буду звездой!) Но речь, безусловно, не об этом, а о том, что душевное состояние последнее время вращается в непосредственной близости от того, что картинка сия символизирует. Читать далее?

Осторожно, в тексте чуть больше нецензурности, чем обычно. Не ваш, Ёж.

 Ёж в полупустом посёлке Новоалександровка.

1. Ступени, ведущие к нагромождению обгоревшего железобетона. Да, именно с них всё и началось. Ёж сидел рядом с черепом постапокалиптического зверя и пытался осознать себя после тряски в тёмной металлической коробке. Знакомый аромат нефти успокаивал...

moar! (+32)

 Любопытство превыше всего. Мини-тест:

Ваше внутреннее гражданство, исходя из ваших ценностей, оценок, убеждений...

 Сербия

Интересная страна...
Всё, теперь точно ушёл.