Вспоминая Валерия Золотухина

Я люблю Таганку Юрия Любимова. Это единственный театр, который мне близок. В нем все задействованы и все участвуют, но в то же время понятно: не будет Любимова, и все исчезнет. Но обожание Высоцкого, ставшее не только таганским, но и общенациональным ритуалом, меня всегда раздражало и раздражает. Он был прекрасен в роли Свидригайлова и совсем никакой в роли Гамлета. Но говорить об этом не положено, поэтому лучше о живом Золотухине, чем о мертвом Высоцком.
Так получилось, что свои мемуары автор подарил мне у меня дома, где он сидел в том же кресле, в котором обычно сиживал и Любимов. Троица Любимов – Высоцкий – Золотухин сегодня, благодаря Золотухину, пополнилась четвертой, женской ипостасью – Ириной Линд. Как раз в эти дни ее звезда пылает ярче обычного. Я знаю, что в театре есть очень талантливая Лариса Маслова, о которой почему-то говорят мало. Знаю, что Феликс Антипов совсем не зря получил недавно народного. И все же Золотухин сегодня рядом с Любимовым – лицо театра.
Как трудно быть мифом, а он им стал. Миф, пишущий мемуары («молитва – зарядка»), – это что-то. Думаю, что и Высоцкий, доживи он до наших дней, отложил бы гитару и за компьютер. Или все же за перо? Или за машинку. Сравниваю прозу Высоцкого с дневниковой прозой Золотухина. У дневника есть великое преимущество – он не обязан быть хорошо написан. Николай II записывает в дни революции: «Убил ворону». И все читают, потому что последний царь написал. Золотухин «бьет ворон» на каждой странице или даже в каждом втором абзаце. Почему-то на какой странице ни открою, все про интервью в «СПИД-Инфо». Ну, не читал я «СПИД-Инфо» и не собираюсь читать.
Золотухин, торгующий своими книгами в вестибюле театра, мне гораздо интереснее, чем он же в постели с кем бы то ни было. Кстати, может, это уж совсем неприлично, но на сцене он еще интереснее. И в «Театральном романе» в роли прототипа Станиславского, и в «Живаго – доктор» в роли Живаго, и в «Марат – Сад» в роли де Сада. У меня всегда сжимается сердце, когда он там идет наверху по какой-то дощечке, да еще и перелетает на канате через сцену. Парадокс, но шестидесятилетний Золотухин всю эту акробатику освоил, а Ирина Линд однажды упала и повредила позвоночник. Посплетничаю в стиле самих мемуаров. Отъезжаем мы с Любимовым от театра, и видим – идет Линд, а за ней Золотухин. «Надо же, еще год назад впереди шел он, а сзади семенила Линд. А теперь она уже королева, а он за ней едва поспевает». Замечание маэстро меня весьма позабавило. А поскольку на Таганке такими наблюдениями вслух обмениваются, и Золотухин в своих мемуарах ничего такого не упускает, то почему же не привести.
Однажды Любимова спросили на пресс-конференции: «В чем Золотухин выходит торговать своими книгами в дни спектакля?» – «В чем играет, в том и торгует», – ответил Юрий Петрович. Мне кажется, что Золотухин один из немногих, кто не только отважился перекинуть мосточек из легендарного, но уже прошлого, и перескочить, как по канату, в сегодня. Его писание откровенных мемуаров, его торговля книгами в фойе, его «молитва – зарядка» – это верные ходы чуткого актера, понимающего, что время пишет другие пьесы и играет другие роли. Вот Феликс Антипов мемуары не пишет, но рассказал мне в Афинах на премьере спектакля «Сократа / Оракул», как Шемякин стал стрелять в самолете холостыми патронами. И добавил с улыбкой: «Это стиль Таганки». Золотухин осваивает новый стиль. Теперь пить, глотать наркотики и палить холостыми в стюардесс немодно. Модно молиться и отливать колокола. Он и отливает, не жалея олова и меди и барабанных перепонок. Отливает, как поет, и поет, как отливает.
Сегодня вся театральная Москва уверена, что де была Таганка и после раскола умерла. Да ничего подобного. Представьте себе, что на небе исчезнут все созвездия. Останется только луна и парочка-тройка звезд. Думаете, на них смотреть перестанут? С еще с большим интересом станут рассматривать. Надо же, луна еще светит! Надо же, Сириус еще сияет. А ведь все другие давно погасли. Мне лично нынешние спектакли Любимова нравятся больше, чем прошлые. Конечно, Ронинсон и Демидова украшали сцену. Но вот «иных уже нет, а те далече», а спектакли стали сложнее и интереснее. Любимов есть Любимов. Он и с куклами бы ставил. Но лучше все же с Золотухиным, с Антиповым, с Линд, с Масловой. Театр – это непрерывное единоборство режиссеров с актерами. Золотухин это понял. Он оказался самым мудрым из славной плеяды. Единоборство единоборством, а «режиссер всегда прав». О, с каким сарказмом произносят эту фразу актеры. Но лишь немногие понимают, что кроме сарказма, здесь есть еще истина. Золотухин один из этих немногих.
Сегодня недавно еще горячие подробности раскола Таганки стали уже историей. Есть Любимов – есть театр Любимова. Хоть дроби, хоть в порошок перемалывай, но если есть хоть частица Любимова, значит театр уцелел. «Какое время на дворе, таков мессия». Мессией Таганки стал Высоцкий. Ну, а бог-отец, конечно, Любимов. У Губенко, понятное дело, амплуа Иуды. Ну, а каким апостолом стал Золотухин, судить не берусь. Мне он напоминает Фому. А его мемуары навевают легендарный мотив: «Таганка, погибли молодость, талант. Таганка, я твой бессменный…»
Золотухин приходил ко мне домой дважды, один и с Линд слушать мою драму Голоса. Потом этот жуткий третий раскол Таганки. Это уже не драма-ТРАГЕДИЯ.....
1

Грудой дел суматохой явлений
День отошёл постепенно стемнев
Двое в комнате- мы и Эрдман
Фотографией на белой стене (Кедров и Любимов вспоминают Эрдмана фото Елены Кацюбы)


Трудно в России быть немцем. Еще труднее быть талантливым немцем. Все эти свойства были у Николая Эрдмана в полной мере. Он не боялся ничего, его талант приближался к Гоголю, его благородство было врожденным. За все эти провинности в сталинской России полагалась смерть или, в крайнем случае, концлагерь. Но «смелого пуля боится, смелого штык не берет». Эрдман «отделался» арестом во время съемок «Веселых ребят» в Гаграх и высылкой в Сибирь, где однажды в лютый мороз провел ночь в холодной избе с выбитыми стеклами. Он вернулся из ссылки с запретом на жизнь в Москве. Юрий Любимов рассказывал, как Эрдману посоветовали написать слова для песни к юбилею Берии. Эрдман задумчиво пропел: «Цветок душистых прерий – Лаврентий Палыч Берий». Почему при этом остался жив? Да просто невозможно было убить всех до единого, вот он и остался один из сотни тысяч талантов и один из десятка гениев, чьи имена мы уже не помним.
«Какая часть «Фауста» лучше – первая или вторая? – спрашивал он у Юрия Любимова». – «Конечно, первая». – «А почему? – и сам отвечал после паузы, – Потому что первую часть Гете писал, когда не знал, что он гений. А когда писал вторую, знал».
У меня такое ощущение, что Эрдман о своей природной гениальности как бы не знал. Его комедия «Самоубийца» была запрещена и пришла на сцену только в 1984 году, когда многие реалии того нэповского быта были уже забыты. Гениального драматурга упрятали за кулисы на всю жизнь, но он никогда не чувствовал себя несчастным.
Все знали, что Эрдман – это Эрдман. За него хлопотали в самых высших инстанциях и однажды добились разрешения на встречу со Сталиным. «Передайте Сталину, что я занят, у меня скачки», – ответил бесстрашный Эрдман. Думаю, что в истории он останется не пьесой, а самим собой. Эрдман гений жизни. Это когда личность настолько яркая, что совершенно неважно, в чем она отпечаталась. В шутке, в пьесе, сценарии, в красивой реплике, в поступке. Он не был живой легендой. Легендой стал после смерти, а при жизни был «живым, живым и только до конца».
Для таких личностей, как он, в социуме ниша не предусмотрена. Такие люди существую не благодаря, а вопреки. Врожденный романтизм в нем все-таки был. Первое время он даже полагал, что ссылка пойдет на пользу, даст новый душевный опыт. Шаламовская истина, что лагерный опыт весь и всегда только отрицательный и дать ничего не может, тогда еще не была открыта. Эрдман вернулся из ссылки в ссылку. Даже в хрущевскую оттепель он оставался Мистером Икс. Запрет на его главную драматургию оставался до последнего издыхания советской власти, которую он ненавидел страстно. Многие прожили в советском идеологическом рабстве, так и не поняв своего рабского положения. Некоторые и теперь с гордостью вспоминают, как ловко устроились на голенище сталинского сапога. Эрдман изначально чувствовал отвращение ко всему, что считалось в этой системе правильным и хорошим. Его возлюбленная, актриса Ангелина Степанова, ставшая женой Фадеева, однажды сказала, что у нее был два любимых человека и оба погибли. Один от ненависти к советской власти, другой от любви к той же самой власти.
Все же судьба Эрдмана – это верх трагизма. В титрах «Веселых ребят» его фамилия не значилась. Вся страна смеялась на фильме «Волга-Волга», не зная имени автора текста. Уморительный фильм Каин XVIII вышел на экран в 1963 году и тотчас был запрещен к показу. Прослушав текст «Самоубийцы», Станиславский воскликнул: «Гоголь!» Вскоре пришлось писать письмо Сталину с просьбой разрешить репетиции пьесы. Сталин лицемерно разрешил репетировать, но пьеса так и не была допущена к постановке. Арестовали драматурга после того, как Качалов прочел Сталину эрдмановскую вариацию на тему басни Крылова:
Вороне где-то Бог послал кусочек сыра.
Читатель скажет: «Бога нет».
Читатель милый, ты придира.
Да, Бога нет, но нет и сыра.
Юрий Любимов вспоминает репризу Эрдмана, написанную для Утесова:
«Суфлер шепчет из будки актеру:
– Узнаете в графине свою мать.
Тот берет графин, разглядывает и говорит:
– Мама, как ты сюда попала?»
Веселый был человек.
Конечно, ему приходилось и советскую киночушь писать. За сценарий фильма «Смелые люди» Сталин пожаловал ему Госпремию в 1950 году, но в Союз писателей Эрдмана приняли только после смерти генералиссимуса. Есенин не случайно называл его «настоящим поэтом». Все, кто смотрел фильмы «Город мастеров» (1965), «Огонь, вода и… медные трубы» (1968), поймут, что имел в виду Есенин. Эрдман поэт и в слове, и в жизни. Он не дожил 14 лет до постановки «Самоубийцы», но самое обидное, что он не дожил до падения самой непоэтической власти.
В годы войны Эрдман служил в ансамбле НКВД. Увидев себя в зеркале в мундире войск НКВД, он сказал: «Мне кажется, я сам себя веду под конвоем». Лучше об этой эпохе не скажешь. Полузек в мундире энкавэдэшника – Гоголь ХХ века.

Сегодня Андрею было бы 79
Сегодня два года его не прожитых лет
Андрюша, скажи, что я должен сделать,
Чтобы услышать на этот вопрос ответ?


© Copyright: Кедров-Челищев, 2012
Свидетельство о публикации №11205128089

6-й Всемирный день поэзии, а еще есть трейлеры на video.tochka.net

http://persones.ru/photo-863-19.html

В колонках играет - любимов, кедров

http://taganka.theatre.ru/history/authors/kedrov/
[http://taganka.theatre.ru/history/performance/sokrat/]
Театр после тирана


Уже отыграна игра и умерли давно актеры
А сцена всё ещё гола
И ждет другого режиссёра


Но и другой когда придет
Не сможет отыграть те роли
Они отыграны до боли
А боль когда-нибудь пройдет


Тогда и вылезут на сцену
Фигляры
Клоуны
Пажи
Переиграют нашу пьесу
И передразнят нашу жизнь


И может быть из-за кулисы
Я выйду как выходит Тень
И все актеры и актрисы
Уйдут за мной в глухую тень


И в занавесе встрепенется
Моя минувшая печаль
И зал внезапно содрогнется
Отчаянием из отчайнь…


И может быть над Мейерхольдом
Оденется в последний траур
И это траурное небо
И этот черный тротуар


И может быть умрет Михоэлс
Надев корону из Кремля
И в горностаевых сугробах
Утонет тело Короля


И в судорогах Таиров
Опять над Коонен замрет
Всё замерло всё затаилось
Всё умерло
всё не умрет


Любыми средствами любыми
Вы выиграете Игрой
На сцену вырвется Любимов
И проиграет вашу роль

http://images.yandex.ru/yandsearch?text=%D0%BA%D0%...%D0%BC%D0%BE%D0%B2&stype=image

http://taganka.theatre.ru/press/articles/13599/

http://www.itogi.ru/archive/2001/41/109974.html

lj-embed>

http://www.youtube.com/watch%3Fv%3DUfl1Qs2DtpI

lj-embed>