Цитата сообщения Алые маки и панские враки.


Для поляков, любящих поговорить о воинской славе предков, нынешний год выдался особо урожайным. Шестидесятилетия Варшавского восстания и штурма Монте—Кассино отмечаются столь пышно, словно там и вправду решился исход Второй мировой.
Ещё круче смотрятся претензии к союзникам по антигитлеровской коалиции. Нет, вопли насчёт покаяния Москвы за «бездействие» советских войск в дни восстания как раз никого не удивили. И демонстративный отказ пригласить на торжества российских официальных лиц тоже для недавних кремлёвских шестёрок обычное дело. Но дальше началось нечто неописуемое.

От Мадрида до Багдада

Зрелище получилось действительно душераздирающим. Больше всего оно напоминало появление в казарме пьяных салаг, пытающихся застраивать матёрых дедушек. В роли оборзевших салабонов выступили польские министры во главе с премьером Мареком Белкой.

По словам пана Белки, извиняться за Варшаву должны не только тоталитарные москали, но и основатели парламентаризма — британцы. Мол, слишком мало помогали и не перебросили на своих еропланах польские части с западного фронта.
Затем министр иностранных дел Чимошевич мимоходом пнул американцев, отдавших Польшу Сталину...

Казалось, продлись мероприятие ещё немного, и каяться придётся Израилю (за преждевременный путч в Варшавском гетто), Франции (не поспешили подтянуть к Висле дивизию негров из Сенегала) и самому Господу Богу (до сих пор не обеспечил каждого пана имением с холопами).

Не зная особенностей польского национального характера, можно было предположить, что отмечая славный юбилей, премьер укушался до состояния, в просторечии именуемого его фамилией. Однако никакой белки, то бишь белой горячки, у главы правительства не наблюдалось. Десятки поколений предков просто вынуждали пана Марека выставлять себя на весь мир законченным идиотом.

Регулярно восставая против петербургской монархии, гордые шляхтичи требовали не просто независимости своей страны, но и возврата к границам 1772 года. То есть всей нынешней Белоруссии, Литвы, Западной Латвии и Центральной Украины.

Даже та часть окружения Николая I и Александра II, которая искренне симпатизировала полякам и была готова предоставить им независимость, не могла пойти на такое. В итоге симпатии к повстанцам сменялись в российском обществе откровенной враждебностью, а власть, отправляя в Польшу очередную карательную армию, получала поддержку подавляющего большинства населения.
Затем гонористое панство драпало, поддерживая штаны, аж до Парижа, где его быт воспел язвительный Генрих Гейне.

Сволочинский и Помойский —
Кто средь шляхты им чета?
Бились храбро за свободу
Против русского кнута.

Храбро бились, и в Париже
Обрели и кров, и снедь;
Столь же важно для Отчизны
Уцелеть, как умереть...

В том же кабаке питались,
Но боялся каждый, чтобы
Счёт другим оплачен не был.
Так и не платили оба...

Можем ждать героев краше,
Чем Шельмовский и Уминский,
Шантажевич, Попрошайский
И преславный пан Ослинский.

Само собой, едва просвещённая Европа готовилась к войне с Россией, прототипы Сволочинского и Помойского наперебой бросались предлагать свои услуги, требуя взамен границ 1772 года.
Именно на таких условиях обещал содействие Наполеону воспетый советскими историками Костюшко, но император от подобной наглости просто озверел. «Скажите Костюшко, что он дурак!» — прошипел Наполеон министру полиции Фуше, после чего панству пришлось удовлетвориться нынешней восточной границей. За это польские легионы отправились сражаться в далекую Испанию, где безуспешно пытались подавить партизанское движение против оккупантов.

Два века спустя история повторилась. Отрабатывая ЦРУшные денежки, наследники «Солидарности» вынуждены отправлять свои войска в Ирак. Сейчас тысячи семей ожидают оттуда очередную партию цинковых гробов со своими отпрысками, и кое-кто наверняка вспоминает, что ни одному коммунистическому лидеру даже не приходило в голову послать хоть одного польского солдата в Афганистан.

Похоронки из далёкого Ирака, где поляки гибнут во имя бизнеса вашингтонских хозяев, вызывают у меня чувство глубокого удовлетворения, хотя их и оказалось меньше, чем ожидалось. К сожалению, использовать поляков в качестве полноценного пушечного мяса мистер Буш так и не смог, ввиду их полной небоеспособности.

Как раз в дни торжественных речей о доблести варшавских повстанцев появилась информация о не менее торжественном драпе их потомков из Неджефа и Кадисии. Опыт боевых действий показал, что при любых мало—мальски серьёзных столкновениях с партизанами поляки прячутся за спины американцев.
Посему Вашингтон без колебаний дал согласие на грядущий вывод части польского контингента, хлопот от которого оказалось куда больше, чем пользы.

Даже министр обороны Польши Шмидзинский, посетив Ирак, не доверил соплеменникам охрану сна своей драгоценной персоны, предпочтя ночевать в американской казарме.

Но может быть, нынешние поляки просто выродились, а их предки шесть десятилетий назад действительно покрыли себя неувядаемой славой? Недаром ведь алые маки под бенедиктинским аббатством Монте—Кассино, баррикады Варшавы и прочие символы польских воинских подвигов постоянно вдохновляли музу фрондирующей советской интеллигенции.
Бродский, Слуцкий, Галич, Высоцкий и множество менее известных поэтов, в отличие от злоязычного Гейне, писали на темы польского воинства исключительно в возвышенных тонах, но регулярно попадали пальцем в небо.

Хотя воинских достижений в польской истории вполне хватает, наши виршеплёты и барды обращались именно к событиям 1944 года, где многие ныне объявленные героями выглядели чрезвычайно глупо, а иногда и подло.

Как поляки арабов обокрали

На первый взгляд, прорыв немецких позиций у Монте-Кассино выглядит чрезвычайно красиво. Атакуя неприступное аббатство и окружающие его высоты, союзники раз за разом откатывались назад, заваливая трупами окрестности. Хотя в авианалётах на монастырь участвовало порой до тысячи бомбардировщиков, германские парашютисты с января по март 1944 года отбили три штурма.

Целая армия, включавшая полдюжины британских, американских, индийских и новозеландских дивизий, оказалась бессильна перед снесённым почти до основания аббатством, и тогда в бой пошёл польский корпус генерала Андерса. Две его дивизии и танковая бригада начали наступление 12 мая, а уже 18-го над развалинами монастыря гордо взвился красно-белый флаг.

Победа кажется особенно впечатляющей, если вспомнить, что одержали её армия и генерал, до того всеми силами уклонявшиеся от участия в боевых действиях.
Сформированным на территории СССР дивизиям Андерса неоднократно предлагалось отправиться на фронт, но польское командование категорически отказывалось, ссылаясь то на малочисленность своего контингента, то на слабую подготовку. Может, принципиальному антикоммунисту и русофобу просто не хотелось помогать ненавистным москалям? Но, неоднократно заявляя, что задача поляков сейчас разбить Роммеля, бравый генерал уклонился и от боёв в Египте.
Лишь к концу 1943 года британцы смогли вытолкнуть корпус Андерса на итальянский фронт. Позже поляков там пошли в бой только бразильская дивизия и еврейская бригада.

Каким образом столь храброму воинству удалось захватить позиции, о которые обломали себе зубы лучшие части союзников? Очень просто — они их никогда не брали. На самом деле штурм высот 593 и Сан-Анджело 12 мая провалился точно так же, как и предыдущие. При этом, в отличие от индусов с новозеландцами, вояки Андерса не рискнули продолжать и трое суток просто зализывали раны.

Тем временем на соседнем участке у союзников наконец обозначился успех. Просочившись по труднодоступным горным тропам, алжирские и марокканские колониальные части де Голля создали угрозу тылу всего немецкого фронта. Воспользовавшись успехом арабов, продвинулись вдоль побережья Тирренского моря и американцы. Вслед за ними начал наступление канадский корпус, а в глубоком тылу немцев возобновили атаки англо—американские части с захваченного ещё в январе плацдарма у Анцио.

Малочисленные немецкие войска оказались под угрозой окружения и отступили, оставив помимо прочего и многострадальное аббатство. Под утро 17 мая поляки осторожно двинулись за ними и ещё через сутки заняли опустевший монастырь. За всю неделю, главным образом в бою 12 мая, корпус Андерса потерял 4199 человек, в том числе 924 убитыми. Битва за Монте—Кассино закончилась ввиду полного отсутствия противника.

Вероятно, понимая истинную ценность столь великой победы, польские историки изо всех сил пытаются приукрасить историю баталии. Вот и автор «Польской армии 1939-1945» (М.: АСТ, 2002) С.Залога утверждает, что корпус Андерса хоть и не взял высоты, но зато «оттянул на себя вражеские резервы». О каких конкретно немецких частях идёт речь, Залога умалчивает. И правильно делает: их просто не существовало.

На самом деле первая немецкая резервная дивизия прибыла на фронт, дабы ликвидировать прорыв арабов, а ещё три пытались сдержать начавшееся наступление британцев, американцев и канадцев. Подкреплять непоколебимый участок у монастыря гитлеровцам не имело смысла, и они неоднократно об этом писали.

«Так как польскому корпусу прорваться севернее Кассино не удалось, обстановка на этом участке оставалась сносной», — вспоминал в своей «Истории Второй Мировой войны» (М.: АСТ, 1999) немецкий генерал Типпельскирх.

«1-я парашютно-десантная дивизия и не думала сдавать Монте-Кассино, — вторит ему бывший командующий немецкими войсками в Италии фельдмаршал Кессельринг. — Чтобы поддерживать контакт с 14-м танковым корпусом, я был вынужден отдать приказ об их отходе, чем вызвал недовольство их командования»
(«Люфтваффе: триумф и поражение». М.: Центрполиграф, 2003).

Ну очень немецкая десантура хотела андерсевцам ещё разик дупу надрать!

Подобных цитат можно привести ещё много, но и так ясно, что в истории с Монте-Кассино налицо откровенная кража.

Наследники Андерса внаглую присвоили победу арабов, а творческая интеллигенция всех мастей помогла им прикрыть хищение. Возможно, многие из певцов польских воришек искренне не представляли подлинную картину событий, но мне почему—то кажется: знай они правду, ничего бы не изменилось.

Например, Галич не мог не знать, что под Нарвой в 1943-м никаких боевых действий не велось. Тем не менее, дабы сильнее пнуть ненавистный режим, пел себе на голубом глазу, как именно в этом году там легла пехота «без толку, зазря».

Партизанская статистика

Паны, ответственные за организацию подпольной работы в самой Польше, оказались вполне под стать Андерсу. Первые три года оккупации подчиняющиеся эмигрантскому правительству генерала Сикорского боевые группы, объединённые в январе 1940 года в «Союз вооружённой борьбы», а с февраля 1942-го в «Отечественную Армию» или «Армию Крайову», откровенно бездельничали. С оккупантами тогда боролись главным образом отдельные отморозки, типа майора Добжанского, который, собрав группу отбившихся от своих частей солдат, продержался в лесах Калецкого воеводства более полугода. Но таких было мало, а лондонское правительство предпочитало ждать, пока их Родину освободит кто-нибудь другой.

Предполагалось, что рано или поздно западные союзники победят, и эмигрантские министры без проблем въедут в Варшаву на белых конях. А пока, дабы заслужить благосклонность хозяев и продемонстрировать собственную крутость, правительство Сикорского объявило войну СССР, организовало несколько диверсионных акций против белорусских сельсоветов и подготовило для удара по москалям бригаду карпатских стрелков.
Планировалось, что её батальоны войдут в состав англо-французского экспедиционного корпуса, предназначенного для действий в Заполярье вместе с финнами, но союзники собирались слишком долго. «Линия Маннергейма» рухнула, и штурм Мурманска шляхетской эмиграцией пришлось отменять.

Тем временем война продолжалась, основным её фронтом стал Восточный, и Сталин приказал европейским коммунистам начать бить немцев. До того момента маломощные польские коминтерновцы тоже не шибко рвались в бой за отчизну, но теперь им поневоле пришлось выполнять указания начальства. Созданная в январе 1942 года подпольная прокоммунистическая «Народная гвардия» («Гвардия Людова») уже в мае начала боевые действия против оккупантов.

Первые же акции прокремлёвских партизан заставили зачесаться и лондонскую камарилью. Когда командующий Армией Крайовой генерал Ровецкий сообщил, что действия Гвардии Людовой вызывают у населения симпатии к большевикам, Сикорский и К° решили поддержать свою репутацию. В октябре 1942 года внутри АК было создано специальное командование, отвечающее за диверсии, которое тоже начало кого-то отстреливать и чего-то взрывать. Несомненно, определённый урон гитлеровцам и АК, и ГЛ нанесли, однако при ближайшем рассмотрении он представляется просто мизерным.

Конечно, и «крайовцы», и «людовцы» пускали под откос поезда, взрывали железнодорожные мосты и жгли склады, но на фоне происходящего на Востоке их деяния смотрелись весьма бледно. Если белорусские партизаны перед операцией «Багратион» практически полностью парализовали немецкий тыл, то при продвижении советских войск по Польше подавляющее большинство коммуникаций оставались целёхонькими. Отчасти именно поэтому столь грандиозных «котлов», как в Белоруссии, вермахт здесь избежал, сумев отвести свои потрёпанные части за Одер.

Не слишком впечатляет и количество уничтоженных поляками гитлеровцев. Если заглянуть в фундаментальный труд Б. Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг.» (М.: Эксмо, 2002), то потери на территории Польши там не указаны вообще. Все прочие, от понесённых в Норвегии в 1940-м (5666 убитых и пропавших без вести) до жертв Восточного фронта с 22 июня 1941 по 30 ноября 1944 года (2416784) налицо.
Более того, проведя простейшие арифметические действия, можно подсчитать, что бомбёжки и диверсии союзников, Движение Сопротивления, болезни и несчастные случаи до декабря 1944-го стоили вермахту и СС примерно 20 тысяч душ в оккупированной Западной Европе и 30 тысяч на Балканах. А вот о Польше и Чехии Мюллер-Гиллебранд не говорит ни слова. И поскольку над его табличкой значится «потери сухопутных сил на основных театрах военных действий», очевидно, что Польша к таковым не относится. Даже десантируясь в Норвегии, немцы потеряли больше, не говоря уже о прочих фронтах.

Возможно, Мюллер-Гиллебранд просто не любит поляков и злостно замалчивает их подвиги. Но и у историков типа Залоги найти вменяемые альтернативные цифры тоже невозможно. По его словам, польские партизаны в 1942 году выводили из строя по 250-320 немцев в месяц, а в первой половине 1944-го даже по 850-1700. Поверим. Пусть в 1943-м имело место нечто среднее, и тогда с середины 1942-го до Варшавского восстания получается тысяч двадцать. При обычном соотношении убитых и раненых покойников отказывается 7-8 тысяч, но тогда встаёт вопрос, где их закопали?

Если речь идёт о Польше в границах 1939 года, тогда изрядную долю придётся списать на украинских и белорусских партизан. Коли рассматривать только собственно польские территории, так там немало погуляли партизанские бригады П.П.Вершигоры, М.И.Наумова, Н.А.Прокопюка и много кого ещё. Их панове тоже решили обокрасть, как арабов?

Анализ потерь АК и ГЛ тоже не проясняет картину. Официальная польская цифра — 20 тысяч без Варшавского восстания. Но опять же неясно, в боях с кем они пали? Входят ли сюда аковцы, погибшие в столкновениях с советскими войсками? Учтены ли жертвы событий на Западной Украине? Помнится, именно там Армия Крайова и бандеровцы на глазах у прикалывающихся немцев устроили бойню соответственно украинского и польского населения, периодически отстреливая друг друга. (Да и в Литве наблюдалось нечто подобное, хотя и в меньших размерах).

Наконец, изрядную долю из 20 тысяч погибших польских партизан составляют уничтоженные в междоусобных разборках. Если очищать Польшу от украинцев АК могла на более—менее «законных» основаниях, прикрываясь борьбой со старым гитлеровским агентом Бандерой, то с коммунистами и тем более с евреями такой номер не проходил.
И тогда панове придумали воистину изумительный ход. Боевики входившей в лондонское правительство правой Национальной партии объявили о своей независимости от АК и создании собственной военной организации — «Национальные вооружённые силы» («Народове Силы Збройне»)
.
Открытую войну с коммунистами они начали 9 августа 1943 года, уничтожив партизанский отряд у деревни Боров. Далее «збройники» продолжали в том же духе, заодно отстреливая где возможно евреев и украинцев. Зато с немцами у главарей НСЗ установились самые тёплые отношения. Атаманы Осевич, Курциуш и Наконечников-Клюковский замечательно нашли общий язык с оккупантами, неоднократно получая от них деньги и оружие. Вскоре часть боевиков «вышла из подполья» и в составе так называемой Свентокшицкой бригады открыто выступила на стороне немцев, а потом драпанула с ними в Германию.

На протесты по поводу террора НСЗ лондонское правительство лицемерно разводило руками и жаловалось, что эти бандиты таки совсем ему не подчиняются. Наверное, с особенно честными лицами отбрёхивались партайгеноссены вышеупомянутых бандитов из Национальной партии.

Пакт Коморовского - Фухса

Очень забавная выходит картинка. С одной стороны, политическое руководство «патриотов» из АК и пособников оккупантов из НСЗ мирно заседает в одном правительстве. С другой — как уже писала наша газета, некоторые отряды самой АК, как например группы Зайончковского и Борисевича, получали оружие от гитлеровцев (Игорь Пыхалов. Последняя собака Антанты // Спецназ России. 2003. №2).
С третьей — в той же статье приведено немало случаев, когда «аковцы», «збройники» и группы созданных немцами польских полицаев рука об руку действовали в советском тылу.

Немало неприятных для Армии Крайовой фактов приводят и другие исследователи. Так, известный белорусский журналист Евгений Ростиков раскопал весьма дурно пахнущую историю с получением оружия от немцев аковскими отрядами Пилька, Пуркевича и Шенделяжа. Стволы выдавались не зря — так, Пуркевич уничтожил в районе Налибокской пущи отряд еврейской самообороны, а Пильк и Шенделяж неоднократно нападали на советские партизанские отряды.

Не слишком ли много общего у партизан с полицаями получается? Юрий Мухин, автор нескольких книг, посвящённых событиям в Польше во время Второй мировой войны, уверен, что на самом деле польское правительство в Лондоне работало на немцев. Поскольку существовала опасность, что в случае советского наступления отряды АК начнут без приказа рвать железные дороги и мосты, командование якобы специально стянуло их в Варшаву, дабы гитлеровцы могли их там без проблем уничтожить. В качестве доказательства Мухин приводит отрывок из составленного за неделю до восстания приказа военного коменданта Варшавы об эвакуации из города женского персонала военных учреждений. Кроме того, Юрий Игнатьевич указывает на успешную оборону большинства немецких опорных пунктов в первые дни восстания.

На меня эти аргументы впечатления не произвели. В конце концов, немцы могли эвакуировать своих фрау и в связи с приближением линии фронта, а неудача атак на учреждения оккупантов легко объясняется плохой подготовкой бойцов АК. Но вот документ, приведённый уже не радикалом Мухиным, а его постоянным оппонентом, вполне официозным историком Махмудом Гареевым.

Согласно обнаруженным в польских архивах документам, незадолго до восстания вблизи варшавского пригорода Юзефова прошла встреча командующего Армией Крайовой Тадеуша Коморовского и офицера немецкой службы безопасности Пауля Фухса. Более того, в архивах сохранилась дословная запись их разговора:


«ФУХС. Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. Не считаете ли вы, что такое решение повлечёт за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?
КОМОРОВСКИЙ. Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Моё личное мнение не имеет здесь значения, я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.
ФУХС. Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идёт о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете всю информацию о ней передать в Лондон.
КОМОРОВСКИЙ. Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск... Я знаю, что вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации. На мое место придут другие, если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнётся».
(«Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства». М., 1996)

Итак, сменивший очень кстати арестованного Ровецкого Коморовский боится попасться в лапы к немцам — и в то же время совершенно спокойно ведёт с ними переговоры. Командующий АК, а значит, и лондонское правительство заранее предупреждены, что враг знает о готовящемся восстании, вплоть до даты, но всё равно его поднимают. Неужели решили последовать примеру Владимира Ильича, устроившего октябрьский переворот после того, как Каменев и Зиновьев всех сдали?! Но немецкие генералы слабо напоминают прекраснодушного Керенского. Рассчитывать на их разгильдяйство — чистой воды самоубийство, что и доказало кровавое подавление восстания.

Однако если Мухин прав, выходит, что в августе 1944-го, когда судьба Рейха была уже предрешена, лондонские поляки продолжали работать на любимого фюрера? Финны с румынами судорожно соскакивают с несущегося на всех парах в пропасть гитлеровского поезда, венгры начинают закулисные переговоры с союзниками, а паны все как один хранят верность до конца? Да ещё и гробят собственные вооружённые силы, которые могли бы стать некоторым козырем в переговорах с просоветским правительством в Люблине?

Возможно, для каких-нибудь фанатичных эсэсовцев такая преданность вполне уместна, но никак не для вертлявых лондонских эмигрантов. А вот если предположить наличие в эмигрантской верхушке влиятельных агентов Берлина, которых начальство крепко держит за жабры, картина вырисовывается очень логичная.

Скорее всего, таким агентом был Коморовский — он, находясь в Польше, мог прекрасно морочить голову лондонцам. Польское правительство получает от генерала успокоительные заявления, что всё в порядке, немецкий фронт рушится, гарнизон Варшавы слаб, и самое время брать власть. Подстёгиваемые страхом перед опирающимся на советские штыки коммунистическим правительством в Люблине, лондонцы дают добро и обрекают АК на гибель.

Скорее всего, союзники чувствовали неладное. Британский премьер Черчилль весьма прохладно отнёсся к идее восстания. Когда же самолёт, вёзший эмигрантского премьера Сикорского, рухнул в Средиземное море у Гибралтара, британцы столь тщательно засекретили результаты расследования, что возникли подозрения о ликвидации Сикорского ими самими. Если предположить в главе лондонского правительства немецкого агента — дело вполне возможное, однако, судя по дальнейшему развитию событий, одним «кротом» дело не ограничилось.

Герр же Фукс вполне мог вести переговоры с Коморовским «втёмную», искренне не представляя, кто перед ним стоит. Возможно его и послали, дабы проверить, не решил ли командующий АК соскочить и действительно ли он готов послать своих людей на бессмысленную бойню.

Мы заждались вас и вы приперлися

До сих пор неизвестно, рассказал ли генерал Коморовский лондонским боссам о своем рандеву с немецким разведчиком и о том, что противник досконально осведомлен насчет планов восстания? Сейчас это уже не важно, поскольку в дальнейшем панство действовало так, как будто гитлеровцы ничего не знали. Уже 21 июля 1944 года Коморовский послал в Лондон чрезвычайно бодрое донесение, свидетельствующее о ведущейся полным ходом подготовке выступления.

"Последнее покушение на Гитлера, а также военное положение Германии могут в любую минуту привести к ее краху, что заставляет нас быть в постоянной готовности к восстанию. В связи с этим я отдал приказ о состоянии готовности к восстанию с часу ночи 25 июля" (Р.Назаревич. "Варшавское восстание". М.: "Прогресс", 1989).

Получив столь оптимистичное письмо, глава эмигрантского правительства Станислав Миколайчик 29 июля обратился насчет помощи к английскому командованию, но там его без особых церемоний послали. Сражение в Нормандии было в самом разгаре, а параллельно британские части высаживались в южной Франции, вели позиционные бои в Италии и Бирме, да еще и готовились к вторжению в Грецию. Только счастья в виде бунтующей за тысячи километров Варшавы им и не хватало!

Получив от ворот поворот, Миколайчик с Коморовским не смутились и продолжали гнуть свою линию. Последний уже в 1945 году оправдывал приказ о начале выступления якобы имевшим место появлением частей Красной Армии в восточном пригороде Варшавы Грохуве, где фельдмаршал Дибич некогда славно намылил холку его почтенным предкам. Но поскольку никаких краснозвездных танков в Грохув не входило, Коморовский либо продолжал добросовестно заблуждаться, либо (и скорее всего) нахально врал.

Были ли премьер с генералом обычными самоуверенными болванами, или действительно кто-то из них работал на немцев? В любом случае германское командование могло только мечтать о столь удобном противнике, любезно лезущем на рожон в заранее обговоренное время. В час дня 1 августа 1944 года на военных объектах оккупантов в польской столице объявили боевую тревогу, а в 17:00 дежурный офицер штаба 9-й армии отметил в дневнике: "Ожидаемое восстание поляков (АК) в Варшаве началось".

Само собой, с этакой конспирацией аковцев жестоко обломали в первый же день. Почти все атакованные военные объекты успешно отбили атаки, изрядно потрепав повстанцев. К исходу 1 августа из 40 тысяч бойцов Армии Крайовой было убито и ранено более 2 тысяч, тогда как немцы потеряли вчетверо меньше. Правда большую часть жилых кварталов восставшие заняли, но удержать их, имея чуть больше 3 тысяч стволов, шансов не имели.
Ситуация могла измениться, захвати АК мосты через Вислу и расположенный на восточном берегу реки район Прагу. Тогда приближающиеся к городу авангарды советских войск получали возможность соединиться с повстанцами, а там глядишь и до подхода главных сил продержаться.

Но не тут-то было! К приятному удивлению трехсот немецких саперов и зенитчиков, охранявших мосты, по ним только немного постреляли издали. В Праге слабые отряды восставших у Виленского и Восточного вокзалов перебили уже через двое суток. Вместо захвата мостов Коморовский начал совершенно бессмысленное наступление вдоль улицы Собесского в изолированных от основного района восстания южных кварталах Верхний и Нижний Мокотув. Подобным образом паны продолжали развлекаться и далее, швыряя своих еле вооруженных подчиненных на штурм никому не нужных позиций.

Впоследствии писатель Ежи Ставинский в своих автобиографических "Записках молодого варшавянина" искренне недоумевал: на кой пес его отцам-командирам понадобилось класть народ под стенами старого королевского замка Круликарни, но ответа так и не нашел. Не нашел его и покойный король Ян Собесский, хотя, в отличие от аковских вожаков, воякой был отменным. Говорят, его величество очень злобно матерился с того света, но достать нерадивых потомков своей проверенной саблей, увы, не мог.

Впрочем, кое-каких успехов поляки все же достигли. По донесению заброшенного в Варшаву для установления связи с повстанцами советского разведчика Ивана Колоса, всех попавшихся под руку украинцев и уцелевших после разгрома варшавского гетто евреев они прикончили чрезвычайно оперативно.
Одновременно они на всякий случай захватили нескольких советских пленных, сумевших в суматохе сбежать от немцев.

Гнусная сталинская пропаганда? Нет, все годы существования Советского Союза доклад Колоса был засекречен и в его изданные в 1956 году воспоминания сведения о погромах и охоте за пленными не вошли. Не вошли туда и история о нападении на группу солдат 1-й советско-польской армии, а также рассказ о попытке аковцев расправиться с самим автором. Не хотели кремлевские владыки совсем уж позорить братьев-славян, пусть даже из антикоммунистической АК. Лишь в наши дни сообщение Колоса опубликовано в "Военно-историческом журнале" (№4, 1993 г.), и прочтя его, можно предположить, откуда взялись несуразные цифры потерь участников боев в польской столице.

Повстанцев, по различным польским источникам, погибло от 13 до 25 тысяч, и такой разброс понятен. В ходе боев к АК присоединилось немало добровольцев из гражданского населения, решивших, что Гитлеру уже совсем капут. Но вот в немецкие потери - 26 тысяч, из них 16 тысяч убитыми, при столь бардачном руководстве восстанием поверить невозможно.
Само количество погибших фрицев, учитывая польские традиции приватизации чужих побед, сомнения не вызывает. Если учесть сентябрьское наступление советско-польских войск в Праге, их попытку захватить плацдарм на западном берегу Вислы да непрерывные удары советских орудий и бомбардировщиков по немецким опорным пунктам в Варшаве - 16 тысяч получиться как раз может. Но вот соотношение убитых и раненых почти два к одному реально лишь при полном разгроме немцев, а разбили как раз поляков. Более того, даже 1 августа, когда в нескольких местах тыловые части оккупантов все же удалось захватить врасплох, поляки потеряли вчетверо больше. Так в чем же дело?

Прямых доказательств у меня сейчас нет, однако ассоциации возникают очень скверные. В самом деле, из отчета Колоса известно, что восставшие убивали украинцев и евреев. С другой стороны, еще в 1939 году поляки перебили хоть и не 58 тысяч, как утверждал Геббельс, но все же не менее 2 тысяч своих граждан немецкой национальности, лишь незначительная часть которых выступила на стороне Гитлера. Наконец, губернатор Варшавского округа Фишер, будучи не в курсе закулисных переговоров Коморовского с Фухсом, воспринял предпринятые военными властями меры безопасности в штыки и даже обвинил их в паникерстве...

Вот поневоле и закрадывается мыслишка: а не перебили ли достопочтенные соратники Коморовского несколько тысяч гражданских немцев, успокоенных герром Фишером? Может и вправду их прикончили, да задним числом и превратили в военных? Учитывая все вышеизложенное - вполне возможно. Если оно действительно так, я, конечно, аковцев не осуждаю - герров и фрау в чужую столицу никто не звал. Но вот считать их трупы за геройски побитых врагов все же не стоит.

Битва за Вислу

Согласно официальной польской версии, советские войска, выйдя в начале августа к окрестностям Варшавы, получили приказ Сталина остановиться и затем два месяца хладнокровно наблюдали мучения несчастных повстанцев. Отечественные историки в ответ оправдываются: мол, рады были помочь, да выдохлись после 600-километрового наступления от Витебска и Бобруйска.

В последнее время все чаще высказывается здравая идея, что, учитывая отношения между лондонскими поляками и Кремлем, восставших совершенно разумно предоставили самим себе. Ибо расплачиваться своей кровью за их дурость никто не обязан.

На самом деле все оказалось несколько сложнее. Советские войска действительно изрядно вымотались после боев в Белоруссии и на западной Украине, но ни о какой остановке речь не шла. Хотя сил для нового рывка вперед оставалось мало, готовить его приходилось немедленно. Без надежных плацдармов за Вислой окончательно занять Польшу и выйти на подступы к Берлину было невозможно. Поэтому еще до восстания советские войска начали форсировать Вислу сразу в трех местах, а немедленно углядевшие угрозу немцы стали изо всех сил скидывать их обратно.

У Магнушева за вражеский берег зацепились 8-я гвардейская армия, 16-й танковый корпус 2-й гвардейской танковой армии, а также подкрепившие их 3-я пехотная дивизия и танковая бригада 1-й советско-польской армии. С 28 июля по 1 августа 69-я армия и 11-й танковый корпус захватили три пятачка у Пулав, постепенно соединив их в один участок покрупнее. Самый крупный плацдарм удалось создать после переправы 29 июля под Сандомиром. Здесь гитлеровцы дрались особо свирепо, впервые пустив в ход новейшие сверхтяжелые танки "Королевский тигр". Но и с советской стороны через Вислу пошли огромные силы - 13-я, 3-я и 5-я гвардейские общевойсковые, 4-я, 1-я и 3-я гвардейские танковые армии и большое количество отдельных частей.

"За три года войны мне пришлось побывать и под Дубно в 1941 году, и на Курской дуге, которые считаются местами величайших танковых сражений, - писал участвовавший в Сандомирской битве член военного совета 1-й гвардейской танковой армии Николай Попель. - Но такого количества трупов на таком малом кусочке земли, как под Сандомиром, не было, пожалуй, и там" ("Впереди - Берлин!". СПб.: "Terra fantastica", 2001).

Ожесточенные сражения, в которых участвовали десятки советских и германских дивизий, продолжались до конца августа. Потери обеих сторон были огромны, но плацдармы удалось удержать, и роль их в январском наступлении трудно переоценить.

Видимо, если следовать польской логике, следовало все бросить и бросать войска на помощь опереточной гоп-компании с 3 тысячами пукалок. Вы бы на это пошли, зная, что оная компания видит вас исключительно в гробу и в белых тапках? Да еще и насчет своего шизового путча даже предупредить не соизволила?

По моему, здесь возможны три варианта - посылка в ..., на ... и к ..., как собственно и случилось. Однако официально заявив о нежелании участвовать в авантюре, Сталин все же был вынужден кое-что сделать. Вышедшая 2 августа на северо-восточные подступы к Варшаве в районе Воломина 2-я танковая попала под удар трех пехотных и пяти танковых дивизий немцев. Атакованная с нескольких сторон превосходящими силами противника, армия была отброшена почти на 100 километров. Четырехдневное сражение у Воломин стоило ей 280 с лишним боевых машин из 420 имеющихся на 2 августа. Перед советскими военачальниками явственно замаячил призрак товарища Тухачевского, которого поляки разбили точно в этих местах и как раз в августе.

Долгое время поляки и подпевающие им российские либералы делали вид, что никакого поражения 2-й танковой армии под Варшавой вообще не было. Сейчас они изменили тактику и говорят о бездействии советских войск с середины августа. Мол, немецкие танковые дивизии тогда убыли на помощь своим в Прибалтику, а 1-й Белорусский по указанию усатого тирана не воспользовался моментом.

Но и здесь мы имеем дело с откровенным подлогом. Когда сменившие выведенных в тыл танкистов 47-я и 70-я армии, усиленные частью 1-й советско-польской армии, двинулись к Праге, им пришлось иметь дело с 4-м танковым корпусом СС, 19-й и 73-й пехотными дивизиями, занявшими прочные оборонительные позиции в районе Станислава. Первое наступление советских войск длилось с 14 по 20 августа и закончилось неудачей. Лишь после тщательной подготовки новый удар 26 августа завершился отходом 3-й танковой дивизии СС "Мертвая голова". Прагу 47-я и 1-я армии сумели очистить только к 14 сентября, причем ее северные окраины панцер-гренадеры "Мертвой головы" удерживали и позже.

Через сутки наступление советско-польских частей перекинулось на западный берег Вислы. Шесть пехотных батальонов высадились в варшавском районе Черняхув. Высадку десанта обеспечивали 274-й батальон плавающих автомобилей и 4 понтонно-мостовых батальона. Для огневой поддержки командование 1-го Белорусского фронта выделило три тяжелых артиллерийских бригады и полк "Катюш". Одновременно Коморовский наконец соизволил выслать в расположение советских войск нескольких связных, после чего наши артиллерия и авиация нанесли по заявкам повстанцев несколько мощных ударов.

Казалось, уже теперь-то аковское руководство должно всеми силами ударить по тылам немцам, сдерживающим высадившиеся в Черняхуве батальоны, но пан генерал и здесь остался верен себе. Повстанцы даже не пошевелились, и к 23 сентября подразделениям 1-й армии пришлось вернуться в Прагу, потеряв 1987 человек только убитыми и пропавшими без вести.

Та же картина наблюдалась и в других районах Польши. Вместо использования провинциальных партизанских отрядов для помощи советским войскам на левобережных плацдармах или ударов по вражеским коммуникациям, Коморовский приказал им прорываться в Варшаву! Полторы тысячи боевиков из Кампиносских лесов на свою голову послушались, однако у большинства полевых командиров хватило ума не соваться в мышеловку. Под Сандомиром несколько отрядов АК даже согласилось на предложение коммунистов атаковать совместно с советским авангардом, но это оказалось единственным реальным исключением, да и коморовских заслуг тут нет ни малейших.

Так что предательство в августовско-сентябрьских сражениях действительно налицо. Но не советское командование предало варшавских повстанцев, а главари Армии Крайовой сделали все, чтобы сорвать форсирование Вислы войсками маршала Жукова. Заодно коморовская камарилья подставила и собственных бойцов, обрекая их на бессмысленную гибель в варшавской крысоловке. И для жертв этих махинаций совершенно все равно, погубило ли их откровенное предательство или тупой шляхетский гонор.

На кого Бог пошлет

Самым несокрушимым бастионом сторонников теории коварного заговора кремлевских вождей против благородных повстанцев долгое время являлся отказ Сталина содействовать челночным рейсам американской авиации, везущей оружие для Варшавы. Здесь, на первый взгляд, крыть действительно нечем. Верховный и вправду долго не желал предоставить свои аэродромы для посадки американских бомбовозов, и дал добро лишь в сентябре. Но насколько эффективна оказалась переброска грузов с помощью тяжелых бомбардировщиков союзников?

Первый полет британские самолеты с польскими экипажами совершили 4 августа. Из 13 вылетевших самолетов со 156 десантными контейнерами, 5 сбила зенитная артиллерия, 6 вернулись с полдороги, и лишь 2 сбросили груз на Варшаву, причем половина добра досталась немцам. Через десять дней с итальянских аэродромов вылетело еще 54 самолета. Из них немцы завалили 11, а до места добралось 22, опять поделив гостинцы между поляками и немцами.

Наконец, 18 сентября состоялся торжественный рейс целой сотни американских "летающих крепостей", получивших разрешение приземлиться под Полтавой. Щедрые янки сбросили почти тысячу контейнеров, из которых гитлеровцам досталось более 900, а повстанцам 20. Скидывая подарочки с четырехкилометровой высоты, трудно ожидать другого эффекта, и Сталин совершенно правильно не желал снабжать противостоящие ему части штатовским оружием.

Куда эффективнее оказалась помощь советской авиации, сбрасывающей оружие и боеприпасы с действующих на бреющем полете "кукурузников". Ориентируясь на сигналы с земли, "небесные тихоходы" работали на высоте всего 100-200 метров, перевозя все необходимое с исключительной точностью.
Всего же Советский Союз отправил повстанцам 2667 единиц стрелкового оружия, 156 минометов, 3 миллиона патронов, 100 тысяч мин и гранат, а также 113 тонн продовольствия (Союзники соответственно 580, 13, 2.7 миллиона, 13 тысяч и 22 тонны). Если учесть точность сброса, объем помощи с нашей и англо-американской стороны сравнивать просто смешно.

Узнаю брата Колю!

Почти демонстративный отказ АК от взаимодействия с советскими войсками выглядит еще более циничным, когда узнаешь, что 7 сентября Лондонское правительство разрешило повстанцам начать переговоры о капитуляции. В тот же день к немцам прибыла посланница Коморовского очаровательная графиня Тарковская, и высокие договаривающиеся стороны начали обсуждать условия сдачи в плен. С этого момента командование АК начало сворачивать боевые действия, а каратели, по данным Колоса, в свою очередь отказались от обстрела штаба Коморовского, расположение которого они прекрасно знали. Обсуждались, в основном, условия плена польских офицеров, качество их питания и особо право гордых шляхтичей сохранить при себе сабли.

Атмосфера переговоров отличалась исключительной задушевностью. Казалось, обе стороны их затягивают специально, дабы 380-мм и 540-мм орудия с гарантией разнесли город по кирпичикам. Периодически паны и герры даже устраивали недурные банкеты, на одном из которых польский полковник Иранек-Осмецкий от всей души провозгласил тост за немецкого главкома Бах-Зелевского.

Особое умиление у польских военачальников вызвало признание германского коллеги насчет польского происхождения его матушки. Когда же в ходе сложных генеалогических изысканий выяснилось, что предков обоих благородных командующих одновременно посвятил в шляхтичи сам Ян Собесский, генералы едва не бросились друг другу в объятия. Думаю, самые ярые борцы с большевизмом не смогут представить подобную сцену на подступах к Ленинграду, где вместо Коморовского окажется не то что Жуков, но даже ненавистный прогрессивной интеллигенции Жданов.

Трогательно заботясь о своем желудке, варшавский генералитет все это время откровенно плевало на положение жителей контролируемых повстанцами районов, и десятки тысяч варшавян оказались на грани голодной смерти. Энтузиазм населения сменился подавленностью, аковцев обвиняли в авантюризме, а кое-где даже обстреливали. Участились и переходы отдельных групп АК к коммунистам.

От окончательного разложения Армию Крайову спасла подписанная 2 октября капитуляция. В плен попало свыше 17 тысяч человек, и еще 5 тысяч раненых осталось в госпиталях. Немцам сдали около 3,6 тысяч винтовок, автоматов и пистолетов, 174 пулемета и 5 орудий, из чего видно, что за два месяца большая часть повстанцев так и не получила оружия. За столь выдающиеся подвиги содержащийся в плену с полным комфортом, а затем эмигрировавший Коморовский удостоился от эмигрантского правительства высшей воинской награды - ордена "Виртути Милитари". Ну а восстание в целом официально вбито в скрижали мирового сообщества как символ польского героизма и москальской подлости.

Революция гномов

Впрочем, в последнее время светлый образ героического панства все чаще становится предметом издевок. Например, немецкая фирма выпустила к нынешнему юбилею восстания компьютерную игру про войну 1939 года, где польские солдаты изображены пьяными дебилами. Варшава направила в Берлин ноту протеста, но еще раньше восстание, похоже, стало жертвой куда более тонкого стеба у себя дома.

Если посмотреть один за другим старый военный фильм Анджея Вайды "Канал" и нынешнюю комедию Юлиуша Махульского "Кингсайз", то можно наглядно убедиться в схожести кадров, где герои идут по пояс в воде под канализационными сводами. И все бы ничего, да только Вайда снял картину про Варшавское восстание, а Махульский изобразил подполье гномиков, пытающихся свергнуть правящего в старинном шкафу диктатора Зловредного. Борьба идет всерьез, подпольщики гибнут в мышеловках, их казнят на яйцерезке и сажают в тюрьму-дуршлаг, но смотреть на это безумно смешно.

Еще смешнее финал ленты. Утопив тирана в унитазе, повстанцы узнают секрет приготовления микстуры, делающей их большими, и вырвавшись из шкафа, мчатся в красивом поезде в яркий мир людей. После чего камера отъезжает, зрители видят бестолково мчащиеся по кругу игрушечные вагончики и слышат истошный гномий писк: "Не хочу быть маленьким! И это называется счастливый конец?!"

Именно это и называется, любезные панове! Выпущенные из социалистического шкафа, вы наконец вернулись на круги своя, и ваше место там исключительно шестнадцатое. Кольцо замкнулось, и как раньше польские солдатики гибли в горах Испании и джунглях Гаити во имя славы Наполеона, так и теперь их отстреливают в Ираке ради нефтедолларов Буша. Кстати, на днях там замочили еще троих свободных гномиков, то есть храбрых воинов абсолютно независимой и гордой Польши.

Источник