Ибо если вера относится к одному лишь свободному решению, а не даруется от Бога, то зачем тогда мы молимся, чтобы уверовали те, кто пока не желают веровать? Напрасно делали бы мы это, если бы со всей справедливостью не веровали бы в то, что всемогущий Господь может обратить к вере даже превратные и противящиеся вере воления [людей].

Итак, искуснейший исследователь божественного Писания — тот, кто изначально должен прочесть все книги Писания и ознакомиться с ними, если еще и не понимая, однако уже читая, по крайней мере, те книги, которые называются каноническими. Ведь прочие он прочтет с большим душевным спокойствием, будучи наставленным верою в истину, чтобы они не захватили неопытную душу его и, насмехаясь, опасными вымыслами и призраками не причинили бы хоть какого-то ущерба здравому смыслу. В канонических же книгах Писания исследователь должен следовать авторитету многих кафолических церквей, а среди них особенно тех, которые удостоились иметь у себя апостольские престолы и получить от них Послания. Он, следовательно, будет придерживаться вот какого правила касательно канонических книг: те, которые приняты всеми кафолическими церквами, он предпочтет тем, которые не принимаются некоторыми из них; из тех же книг, которые всеми не принимаются, те, которые приняты многими важнейшими церквами, он предпочтет тем, которых придерживаются немногие и менее авторитетные церкви. Но если бы он обнаружил, что одни книги принимаются множеством церквей, а другие — только важнейшими, хотя это нелегко обнаружить, то я полагаю, что их надо почитать книгами, равными по достоинству.

— Блаж. Августин. О христианском учении. Книга II. VIII:12

Сюда спустилась сама Жизнь наша и унесла смерть нашу и поразила ее избытком жизни своей. Прогремел зов Его, чтобы мы вернулись отсюда к Нему, в тайное святилище, откуда Он пришел к нам, войдя сначала в девственное чрево, где с Ним сочеталась человеческая природа, смертная плоть, дабы не остаться ей навсегда смертной, и "откуда Он вышел, как супруг из брачного чертога своего, радуясь, как исполин, пробежать поприще". Он не медлил, а устремился к нам, крича словами, делами, смертью, жизнью, сошествием, восшествием крича нам вернуться к Нему. Он ушел с глаз наших, чтобы мы вернулись в сердце наше и нашли бы Его. Он ушел, и вот Он здесь; не пожелал долго быть с нами и не оставил нас. Он ушел туда, откуда никогда не уходил, ибо "мир создан Им" и "Он был в этом мире" и "пришел в этот мир спасти грешников". Ему исповедуется душа моя, и Он "излечил ее, потому что она согрешила пред Ним".

"Сыны человеческие, доколе будет отягощено сердце ваше?" Жизнь спустилась к вам — разве не хотите вы подняться и жить? Но куда вам подняться, если вы "высоко и положили на небо главы свои". Спуститесь, чтобы подняться, и поднимайтесь к Богу: вы ведь упали, поднявшись против Него. Скажи им это, пусть они плачут "в долине слез", увлеки их с собой к Богу, ибо слова эти говоришь ты от Духа Святого, если говоришь, горя огнем любви.

— Блаж. Августин. Исповедь. Книга IV. XI:19