О том же, что в Писании будто бы есть что-то трудное для понимания, и не все в нем ясно изложено, раструбили безбожные софисты, устами которых ты, Эразм, здесь и говоришь. Ни разу еще, однако, они не привели, да и не могли бы привести, ни одного примера в подтверждение своей глупости. И сатана воспользовался этими бесплотными призраками, чтобы отвратить людей от чтения священного текста и разрушить всякое представление о его ценности, дабы сатанинская разновидность отвратительной философии безраздельно воцарилась в Церкви. Конечно, я признаю, что многие отрывки в Писании неясны и трудны для истолкования, но причиной тому не возвышенная природа того, о чем в них идет речь, но наше собственное невежество в языке и грамматике; и это не коим образом не мешает нам знать все, что содержится в Писании. Ибо какая еще священная истина может быть сокрыта в Писании сейчас, когда печати были сломаны, камень от входа в гробницу отвален, а величайшие из всех тайн — что Христос, Божий Сын, стал человеком, что Бог триедин, что Христос пострадал за нас и будет царствовать вечно, — открыты? Разве все это не стало общеизвестным, разве не поют обо всем этом на наших улицах? Изыми из Писаний Христа — и что еще ты в них найдешь? В таком случае, всё, что содержится в Писании, стало явным, хотя некоторые отрывки, в которых есть неизвестные нам слова, и остаются неясными. А потому глупо и нечестиво, зная о том, что содержание Писания как нельзя более ясно, объявлять его непонятным по причине этих нескольких неясных слов. Если в одном месте слова неясны, они ясны в другом. То, что Бог так ясно объявил миру, в некоторых местах Писания изложено просто и ясно, хотя в других местах оно все еще скрыто по причине неясности слов. Но когда предмет ярко освещен, и множество доказательств в его пользу также открыты дневному свету, неважно, остаются ли еще какие-то доказательства во тьме. Кто станет утверждать, что городской колодец сокрыт во тьме, лишь потому, что люди, стоящие в каком-то переулке не видят его, хотя он открыт взорам всех, стоящих на площади?

Поэтому твое замечание о "Корикийской пещере" — пустые слова; в Писании все совсем не так. Глубочайшие тайны высочайшего Величия больше не сокрыты от взоров, но вынесены за двери и выставлены на всеобщее обозрение. Христос отверз наш ум, чтобы мы понимали Писания, и Евангелие проповедуется всякой твари. «По всей земле проходит звук их» (Пс. 18:4). «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление» (Рим. 15:4). Опять же: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения». Так давайте же — ты, и все софисты с тобою — укажите хотя бы на одну тайну, все еще неясную в Писании. Я знаю, что для многих многое остается неясным, но причина тому не в том, что Писанию недостает ясности, а в собственной слепоте и тупости тех, кто не предпринимает ни малейшего усилия, чтобы увидеть истину, которая сама по себе изложена как нельзя более ясно. Как сказал об иудеях Павел, «покрывало остается на сердце их» (2 Кор. 3:15). И вновь: «Если же закрыто благовествование наше, то закрыто для тех, которые погибают, у которых Бог века сего ослепил сердца» (2 Кор. 4:3-4). Они похожи на людей, которые закрывают глаза или прячутся от дневного света в тени, а потом винят солнце или дневную тьму за то, что ничего не видят. Так пусть же эти жалкие людишки отрекутся от богохульной извращенности ума, которая готова возложить вину за тьму, царящую в их сердцах, на яснейшие Писания Божьи!

Когда ты цитируешь слова Павла: «Как непостижимы суждения Его» (букв. перевод Рим. 11:33), — создается впечатление, что под местоимением «Его» ты разумеешь Писание; между тем, суждения, которые Павел называет здесь непостижимыми, — это не суждения Писания, а суждения Бога. Также и в сороковой главе Исаии сказано не «Кто уразумел мысли Писания», а «Кто уразумел мысли Господа» (букв. перевод Ис. 40:13). Павел, кстати, утверждает, что христиане знают мысли Господа, — но лишь в том, что даровано нам Богом, как он и пишет в 1 Кор. 2:12. Видишь ли, как невнимательно ты отнесся ко всем этим отрывкам, и как вольно ты их цитировал — так же вольно, как ты обошелся со всеми цитатами относительно «свободной воли». К тому же, пресловутые примеры «неясности» — различие ипостасей в Божестве, единство божественной и человеческой природ Христа и непростительный грех, — на которые ты указываешь в довольно саркастичном тоне, не имеют отношения к теме. Эти проблемы, говоришь ты, так и не были решены. Если ты имеешь в виду рассуждения софистов по данным вопросам, то что сделало тебе безобидное Писание, что винишь его чистоту в столь преступном злоупотреблении ею? Писание прямо утверждает троичность Бога, Воплощение и непростительный грех как факты. Здесь нет никакой неясности или двусмысленности. Вы думаете, что Писание объясняет нам, как это может быть, и как это понимать; но Писание этого не объясняет, и нам нет нужды это знать. Софисты в этих вопросах обсуждают собственные домыслы — вот и оставь свою критику и свое порицание для них, а Писание оставь в покое! Если же, напротив, ты говоришь о фактической стороне этих вопросов, то я повторю: вини не Писания, а ариан и тех, для кого Евангелие закрыто, и кто, благодаря стараниям своего бога, сатаны, не способен видеть яснейших свидетельств троичности Божества и вочеловечения Христа.

Короче говоря, ясность Писания, как и отсутствие света, имеет две стороны. Одна из них, внешняя, относится к служению Слова, а вторая касается сердечного знания (in cordis cognitatione). Если ты говоришь о внутренней ясности, реальность такова, что никто не видит ни йоты из того, что есть в Писании, если не имеет Духа Божьего. Сердца всех людей находятся во тьме, так что даже если они способны обсуждать и цитировать наизусть весь текст Писания, они не понимают и не знают по-настоящему никакую его часть. Они не верят в Бога, они не верят в то, что являются Божьим творением, и ни во что другое, как написано об этом в Псалме тринадцатом: «Сказал безумец в сердце своем: „Нет Бога“» (Пс. 13:1). Чтобы понять Писание целиком и каждую его часть в отдельности, нужен Дух. Если же, напротив, ты говоришь о внешней ясности, реальность такова, что тогда в Писании вообще не осталось ничего неясного или двусмысленного, но все, что есть в Писании, посредством Слова извлечено на ярчайший свет и возвещено всему миру.

— Мартин Лютер. De Servo Arbitrio. Часть первая.