Слишком часто мы связываем реальность исключительно с органами чувств — с тем, что мы способны увидеть, понюхать, попробовать на вкус или на ощупь. Зачастую даже слуху мы отказываем в способности воспринимать реальность с той же полнотой и ясностью, с какой видит глаз, обоняет нос, чувствует язык или осязает кожа. Даже христиане лютеранского исповедания слишком часто ограничивают физическую реальность тем, что воспринимают органы чувств. Поэтому лютеранам легко начать рассматривать присутствие Христа в Таинстве Алтаря с некоей абстрактной высокоцерковной протестантской точки зрения. Многие не видят большой разницы в этом вопросе между Лютером, Кальвином и Цвингли, и поэтому некоторые лютеране (ELCA) вступили в евхаристическое общение с религиозными группами, не признающими и не определяющими присутствие Христа таким образом, как это всегда делали и продолжают делать лютеране. Это не тот вопрос, который должен разделять церкви, — во всяком случае, так говорят те, кто убежден, что присутствие имеет место, скорее, в глазах причастника, нежели в хлебе и вине.

Именно здесь и кроется проблема. Зачастую лютеранская духовность тяготеет к Слову (и все более тяготееет к чувственному восприятию), отступая от классического лютеранского понимания средств благодати. Лютеране покупают книги популярных евангелических авторов и не находят в них чего-то принципиально отличного от их собственных представлений — особенно в том, что касается богословия Таинств. Однако это приводит к тому, что мы отходим от яркого и выразительного понимания Таинств, изложенного в наших вероисповедных книгах, и от четкой крещальной и евхаристической духовности наших отцов.

Нигде это не проявляется с большей очевидностью, нежели в том, как мы понимаем присутствие Христа в хлебе и вине. Мы выросли в эпоху, когда часть наших пасторов была воспитана в своего рода рецепционистском мышлении. От Таинства остается не так уж много, если реальное присутствие, судя по всему, привязывается к моменту принятия. И кого волнует, что в наших исповеданиях ясно сказано: Тело и Кровь Христа раздаются, съедаются и выпиваются. Ограничить присутствие Христа моментом принятия проще и безопаснее. Ведь тогда не нужно забивать голову непонятными вопросами об упавших облатках или пролитом вине.

Но есть и такие, кто настаивает, что присутствие Христа носит исключительно духовный характер. Страшась подумать, что мы употребляем в пищу мясо и кости, мы шарахаемся от мысли о том, что устами принимаем плоть Христову. И в этом отношении для некоторых Причастие превратилось в неестественное ядение и питие, совершаемое не ртом и губами, но умом и сердцем. Безусловно, вкушать Христа сердечной верой гораздо проще, чем иметь дело с такими вещами, как реальное присутствие, освящение, пролитое вино и остатки Даров. И кого волнует, что, как настаивает Формула Согласия, апостол Павел говорит не только о сакраментальном, но и о физическом соединении — иными словами, о том, что причастники принимают Тело и Кровь Христа устами (manducatio oralis), и что неверующие поистине принимают Тело и Кровь Христа (manducatio indignorum) (ФС-ДИ VII:60). Конечно, наши исповедания пытаются предупредить неверное понимание этих слов, указывая на то, что это "ядение и питие устами" совершается "не вульгарным, плотским, капернаистским образом, но сверхъестественным, непостижимым путем" (ФС-ДИ VII:64; см. также 127; ФС-КИ VII:42).

Герман Зассе выразил эту мысль так: Лютер был прав, указывая на то, что невозможно понимать одну часть этого объяснения буквально, а вторую фигурально. Нельзя сказать, что слова "примите, ядите" следует понимать буквально, слова "сие есть Тело Мое" — фигурально, а слова "за вас" — вновь буквально. Эти слова составляют единое целое; они образуют само Евангелие.

Давайте поговорим о материальной стороне вопроса. Возможно, лютеране и не соглашаются с тем объяснением природы реального присутствия, которым пользуются римокатолики (пресуществление), но мы также отказываемся признать справедливым определение нашей позиции как "сосуществления". Мы связаны Словом Христовым, которое настаивает, что Тело Его есть истинная пища, а Кровь Его есть истинное питие, и что, как пишет св. Павел, такое ядение и питие представляет собой полное участие в Теле и Крови Христа. Мы не определяем момент освящения и начала присутствия Христова с точностью до слога, но связываем его со Словом. Мы настаиваем на том, что назначение Таинства нарушается, и что мы не можем быть уверены в присутствии Христа, если у нас отсутствует намерение завершить usus (ядение и питие), — поэтому мы не поклоняемся Христу в Дарах вне богослужения вместо ядения и пития, заповеданных Христом в Его Слове.

Лютеранские вероисповедные книги утверждают: "[Христос говорит] о Своем истинном, сущем Теле, которое Он предал смерти за нас, и о Своей истинной, сущей Крови, которую Он пролил за нас на древе креста во оставление грехов" (ФС-ДИ VII:49). В ФС-ДИ VII:75 говорится: "Истинные и всемогущие слова Иисуса Христа, произнесенные Им при при первом установлении, были действенны не только во время первой Вечери, но продолжают оставаться действительными и действенными, так что повсюду, где Вечеря совершается согласно установлению Христа, и Его слова используются, Тело и Кровь Христовы воистину присутствуют, раздаются и принимаются благодаря силе и действенности слов, которые Христос произнес во время первой Вечери". А в подтверждение своего утверждения о том, что хлеб остается наряду с Телом, а вино — с Чашей, мы обращаемся к истории, где находим голоса, которые подтверждают то, что отрицает пресуществление: "Конечно, Таинства Тела и Крови Христа — это божественная вещь, посредством которой мы соделываемся причастниками божественной природы; и все-таки субстанция или природа хлеба и вина не прекращает свое существование" (Папа Геласий, De duabis nature // Chr. Adv. Eutych. Et Nestor. Patrology IV, 1:422).

Вечеря Господня была установлена, чтобы мы, христиане, вкушали и пили ее. Наша увереннсть в том, что Христос присутствует в хлебе и чаше и вместе с ними, основана на свящнном слове и обетовании Христа (Словах Установления). Мы не умствуем и не пытаемся дать определение природе присутствия Христа, но говорим лишь, где оно есть, и где его нет, как учит нас Писание. Мы не соглашаемся с теми, кто принижает значимость Таинства, ища благословения в чем-либо ином, кроме ядения и пития верных, о котором ясно говорит Христос. Присутствие Христа реально, материально, оно связано с хлебом и вином (а не с верующим), и именно посредством полного приобщения к этим Телу и Крови Христа мы получаем прощение грехов.

Цитируя слова возлюбленного отца, св. Иоанна Златоуста, учителя Церкви, жившего в IV столетии: "Станем подчиняться Богу во всем и не станем противоречить Ему, даже если то, что Он говорит, видимо противоречит нашему рассудку и разуму; пусть Слово Его возьмет верх над нашим рассудком и разумом. Так будем поступать в отношении тайн Евхаристии и не будем ограничивать свое внимание лишь тем, что можно воспринять органами чувств, но станем твердо держаться Его слов. Ибо Его Слово не может обмануть".

Нами, лютеранами, слишком часто движет страх оказаться непонятыми или слишком похожими на римокатоликов, так что даже слова наших собственных вероисповедных книг звучат из наших уст сегодня как нечто чужеродное и непривычное. Эта проблема мешает нам познать и принять полноту, богатство и благословение даров, которые Христос дает нам в Святом Таинстве. Иногда наши слова звучат так, словно нам было бы проще смириться с реальным отсутствием, нежели с блаженные Реальным Присутствием Христа, Который исполняет Свои обетования и дарует нам то, на чем настаивает Его Слово, для прощения наших грехов, для укрепления и взращивания новой жизни, начатой в нас Крещением, и для запечатления нашей вечной жизни, предвкушением которой является эта Евхаристия.