Ник Кейв написал книгу, которая, судя по аннотации, сюжетикой напоминает травматичную ленту Майка Фиггиса "Покидая Лас-Вегас" (1995).

Некий дистрибьютор, "ведущий образ жизни рок-звезды" (невинное кокетство Кейва), пребывая в постоянном подпитии, таскается по бабам и однажды после длительного кутежа застаёт жену, страдавшую тяжёлыми депрессиями, в петле. Выезжает на очередную сделку с мыслью о том, что больше не будет секса после обеда с этой в общем-то привлекательной женщиной.

"Нельзя быть хорошим в здешнем мире" - Кейв написал книгу только ради этой заключительной фразы, предполагает автор аннотации в сегодняшних "Известиях".

Но это было утром. А вечером я ехал в метро и читал глянец. По правде говоря, иногда респект мелованной бумаги помогает одержать чувствительную победу над самой артхаусной провокацией.

Глянец на поверку по взглядам оказывается ярче, выпуклее, шире психоделизма, крутящего раз и навсегда изобретённое колесо с тремя светоотражателями на спицах: дранг, секс и рок-н-ролл. Психоделизм - хорошая вещь, но не насыщающая, а истощающая.

Это был журнал за март 2008 года. Но московский писатель - Максим Семеляк - словно сейчас рассказал мне о Перу. И мне захотелось в Перу, к инкам. Которые строили здания без скрепляющих растворов. Наверное, ходили в пончо, пили чай из листьев коки, в чанах варили крупнозернистую кукурузу.

А что меня ждёт в здешней жизни, подумал я. Чего я могу достичь наиболее мощного за остаток моих лет? Переоборудования дома под Сергиевым Посадом? Счастливого приобретения машино-места по госпрограмме "народный гараж"? Воплощения идеи о цветочном бизнесе на Крымском берегу?

Что я скажу на финише своей жизни? "Невозможно было быть хорошим мальчиком"?

Я хочу сказать, что эстетика "плохих мальчиков" мне изрядно надоела. Искусство перестаёт быть искусством, когда основной его чертой является безысходность, растленность и трупоядство. "Покидая Лас-Вегас" - это не искусство. Это шоковая терапия для тех, кто близко знаком с изображённым явлением. Точно так же Мамлеев - не литература. Это гиперэгоистическая возня заигравшегося декаданта (сопоставьте его с Платоновым по существу, отличие налицо, обойдёмся без компаративистики).

И пусть в художественном произведении будут немножко натянутые просветы, как у ФМД в эпилоге "Преступления и наказания" или у Кафки в его иронии, пусть это будет жестокий пафос "Полуночного экспресса", подготовленный долгим мучительным патологизмом, пусть это будет последнее утреннее дефиле, как в "Ночном портье", но это будут просветы, которые оставят - у зрителя и читателя чувство эмоциональной защищённости, а не фрустрацию и приверженность глупой и бессмысленной деградации.

Ну а откуда мне пришла в голову такая жизнеутверждающая мысль - из упомянутого глянцевого журнала. Максим Cемеляк: "Горная болезнь проявляется как чувство полной эмоциональной беззащитности. Любая нота, краска и буква приобретают обетованную выразительность". Вкусно сказано.