(...)

Гопников я не встречал разве что в одном секторе своей разнообразной деятельности - на заводе "Фрезер". Там, где воодушевление рабочих в спорах о жизни, космосе и смерти окрыляло меня. Фрезеровщиком был некоторое время тунеядец Бродский. В этом с ним я чувствую солидарность.

Фотообраз моего предка-аристократа, приосанившегося за ломберным столом, завалялся в семейном архиве. Хотя я чувствую в себе порядочную пролетарско-селянскую закваску и взаимно тяготею к своему ортодоксально простому народу. Этим словом - гопота - назвать его господствующую часть не огульно. Это родное, привычное, понятное, против этого в кармане длинный ключ или заточка, чтобы воткнуть под кадык при случае.

Но разве может зваться гопотой та чернь, которая режется в карты в сивушной атмосфере пригородной электрички, или пугливый Равшан в оранжевой жилетке, который наращивает картонкой борт помойки, или даже жемчужный прапорщик, всего лишь повторяющий казарменную фразеологию господ преемников?

Нет, это просто близоруко дальтонирующие, ушибленные духом люди. У гопоты духа нет.

Гопота любит носить адидасовские штаны, но не меньше - белые воротнички. Гопники мутируют и оседают в офисах.

Прибывшие из далёких и ближних весей. Ненавидящие свою малую родину и мою - нашу с тобой Москву.

Женская разновидность гопоты - хабалки - искренне верят, что прототип их штанов-обосрашек - галифе, а не мусульманские шаровары.

Безрадостность мест своего происхождения они переносят в Москву. Рейтинг традиционного русского очарования провинцией никогда не падал так низко. Москвичи страдают комплексом вины от того, что в весях не рождаются долларовыми миллионерами, а из культурных событий за МКАД только Гельман и Петросян.

Наивно полагать, что гопоту селекционировали революция, война и система зачисток.

Гопота бессмысленно агрессивна, как малолетки в рабочих кварталах Ленинграда, забивающие насмерть подвыпившего прохожего палками, утыканными гвоздями.

В Москве, где мэр-гопник возвеличил гоп-стиль, а её потаённость навеки растоптана, новоиспечённая гопота увидела для себя условия наивысшего благоприятствования.

Оглядитесь: она превысила критический предел досадного, но терпимого меньшинства.

Шайки криминальных рекрутёров - отпрыски иммигрантов - деморализуют на станциях кольцевой линии метро жалкие остатки правопослушных горожан.

Гопоте не мешает просвещённость и прогрессивность правителя. Если правитель подхамливает - она с удовольствием хавает.

Гопота - социальная группа, которая не прибегает к омбудсменам, чтобы реализовывать своё право на свободу собраний по статье 31-й. Гопоту не винтят на Триумфальной, за ней не следит оруэлловское око управления "К", к ней невозможны педагогические подходы.

Реннесанс гопоты пришёлся на 90-е, сейчас её очевидное второе пришествие.

И теперь на повестке дня не война элит с профанами, а война обывателей с грядущими хамами.