“Я уже гнушаюсь собственным дыханием, кости под кожей трещат, волосы лезут с и без того увечного скальпа. Но я во плоти узрю Б-га!” – вскричал я и проснулся, спрыгнул с полки, оглядел лежащих ничком в купе соседей и неторопливо, как-то замедленно оделся. В сущности, как надоел мне этот Иов. Все нравоучительные истории так лапидарны. Так припудрены, так отвлечены от того самого гвоздя в сапоге, от которого морщится лоб. Так лишены кошмара, который порой по-настоящему стучится в нашу дверь. Скорей бы покончить с этим делом, - думал я, - немного осталось. Именитые страдальцы, герои ветхих затёртых историй, голодные студенты и беспалые фальшивые старцы, кающиеся проститутки и словно гремучие змеи томные дамы, плавно ступающие в сени аллей...
Я вышел, шатаясь, из купе, и пошёл как можно дальше прочь – в соседний вагон. Другой шум был в коридоре того вагона, другой железный скрежет. Я ехал аж пятые сутки и онемел от дороги, меня лихорадило от сквозняков и безостановочно принимаемого спиртного, от яств в судках - суточных едких борщей, и больше всего – от грязных, развратных, едущих с юга попутчиц.
В тамбуре молча стояла и курила проводница. Она странно спросила, оглядев меня лихо - не боролся ли я этой ночью с дьяволом. Я ответил: мож-я-здесь-посижу-покурю? О’кей. Сел на корточки и уставился в окно на бескрайние, чуть заснеженные поля; и зачем это меня потянуло на север, спросила она; я репортёр, ответил я, из газеты WP, еду в командировку в Шри-Ланку через Владивосток - вы там были? - любимый из всех городов, в которых когда-то бывал, там ещё есть приморская площадь, знаете? Не знаю, сама из Хабаровска. Вообще-то я не столько репортёр, сколько литератор, да-да, почти уже мастер незаконченных идей и историй, мастер всего незаконченного. Сегодня всю ночь ломал голову над репликой, которую один из друзей Иову, вот, послушайте: “Он зачал зло, и родил ложь, и утроба его приготовляет обман”.
Я немного рассмотрел её, и ни одна греховная мысль меня не посетила. Я слишком устал в дороге и навидался всякого, восторг перед женщиной в путешествии, я вам скажу, гаснет, ведь он гаснет нпременно оттого, когда женщина слишком порядочна или слишком бес порядочна; а в форменной одежде, тем более если она бурятка, она имеет бестиарный вид, и у неё высокопарные, гренадёрские брови, а меня это немного отпугивает, потому что, да, столько дней я гастролирую по стране - сбился со счёту, - сколько казённых мест сменил, сколько чужих солнц резало мой глаз. Сколько имён, паролей, городов промелькнуло перед глазами, во сколькие тризны вмешивался. Уже привык бросать на пол отельные полотенца, не стесняться горничной, вносящей в номер шампанское, в полдень нырять в голубой бассейн, в полночь спускаться к дежурной за штопором. Устраивать себе праздничный ужин с вином и “Сулгуни” в ванной, с этой – как её – с гризеткой? Утром впускать в раскрытые окна сонные перезвоны незнакомых колоколен.

- Ну ладно, я пошла, - сказала она, затушила сигарету в жестяной коробочке, которую, верно, смастерили в какой-нибудь исправительной колонии на губках ретроградных тисков. Мы уже подъезжали к вокзалу. Город появлялся в сырой дымке, и непонятно было – от моря шла сырость, или от нежданно-негаданно грянувшей осени.

Самое главное – разобраться с попутчицами, думал я, стоя в очереди в туристический автобус. Главное – не теряться в их лицах, таких похожих, с ямочками на щеках. Только у одной достаточно высокий лоб, а у другой загар сильнее. Обе удмуртки, обе пышно сбиты, приземисты и, кажется, обе смущены и досадуют на свою схожесть, как досадуют женщины, когда появляются в обществе в одинаковом платье.

Наконец я захлопнул дверь в своём номере и, не осматривая его, присел на кровать, достал блокнот, и написал в нём, наверное зная, что ни в какую Шри-Ланку я не поеду: “Пятнадцать работников индонезийской благотворительной организации "Союз по оказанию гуманитарной помощи" найдены убитыми в городе Мутур на северо-востоке Шри-Ланки. Тела убитых со следами огнестрельных ранений найдены в офисе организации, которая занималась восстановлением острова после разрушительного цунами. Предполагается, что все они были казнены. На данный момент неизвестно, кто совершил убийство. Мутур - центр вооруженного противостояния боевиков сепаратистского движения "Тигры освобождения Тамил Илама" (ТОТИ) и правительственных войск. Последнее столкновение в городе вспыхнуло более двух недель назад после того, как боевики перекрыли водоснабжение города. На одном из сайтов ТОТИ вина за убийство гуманитарных работников возлагается на правительство, которое, в свою очередь, это обвинение отрицает”.

Однако как не идёт загар северянкам, подумал я, откинувшись на кровать.