Всё шло по плану, всё впору шло, и среди них, пятерых, с добавившимся Елиуем, незримо присутствующий Б-г словесное их ристалище отслеживал и оценивал, но отмалчивался. И есть какой-то в том смысл, что в вопле Иова, человека на грани распада, к которому Б-г относился как бы небрежно и в то же время бережно, слышится какое-то упорное драйвовое настроение.

Это походило на законный протест трупа: “Помилуйте, - говорил он. – Перестаньте есть разъятую плоть мою! Я же знаю наверняка: Искупитель мой жив, и восстановит меня из праха. О, если бы были записаны слова мои! Резцом железным с оловом, - на вечное время на камне вырезаны были!”

Не каждому дано восхищаться собственной внутренней болью, и Иов был родоначальником таких восхищающихся.