Сказать, что Аман обиделся на Мардохея, было бы мало. Он обозлился на весь народ Мардохеев. И ничего не придумал другого, как истребить этот народ подчистую. И так загорелся этой идеей, что пошёл к Артаксерксу для предварительного разговора. Обещал, что всю операцию профинансирует сам, необходимо только разрешение царя. Артаксеркс тут прищурился, снял с пальца перстень и протянул его Аману:
- Дорогой, не вопрос. Ты друг мне или нет? Твоя обида – моя обида. Иди, пиши от моего имени что надо. Вот печать.

То ли безотказный был царь Артаксеркс, то ли - всё равно что кот мой - любил затевать драки.

Операцию Аман оценил в 10.000 талантов серебра.
Как-то даже неправдоподобно Аман стал недобр к Иудеям.

Но светила ли счастливая звезда над головой Амана? Нет, не светила. Это сложная была задача: истребить всех Иудеев, малого и великого, детей и женщин, в один день.

День этот был выбран по жребию, и стал им тринадцатый день двенадцатого месяца. Месяц назывался Адар.

В общем, гонцы разбежались по всем областям империи Артаксеркса, и вся империя замерла в ожидании назначенного Холокоста. И всюду, куда доходил царский указ, раздавался плач Иудеев.
Когда Мардохей узнал обо всём, что готовится, он закричал стонущим голосом, разодрал свои одежды, наложил на голову пепел, вышел на середину города и рухнул на землю.

А царь и Аман в это время сидели во дворце и пили.

Мардохей сказал Есфирь:
- Слышишь? Иди, проси за наших.
- Он меня месяц уже как не звал.

(Разговор их имел особый смысл, потому что идти к царю не будучи позванным значило рисковать жизнью.)

- Не для этого ли времени ты рождена, не для этого ли времени прислонилась к престолу, чтобы пришли к Иудеям свобода и избавление? Иди.
- Помолитесь за меня, дядюшка, пойду.

И собрались все Иудеи, живущие в Сузах, и стали молиться за Есфирь.