Император Александр III Александрович
Тема:
Тринадцать лет императора Александра III (2)
11:2817.12.2013 (обновлено: 11:37 17.12.2013)27163318
Александр III вошел в историю как царь-Миротворец - в годы его правления Россия не участвовала ни в одном серьезном военно-политическом конфликте того времени.
Репродукция портрета Александра III
© РИА Новости. РИА Новости | Купить иллюстрацию
Российский император Александр III родился 10 марта (26 февраля по старому стилю) 1845 года в Санкт-Петербурге. Он был вторым сыном императора Александра II и императрицы Марии Александровны.

Получил традиционное для великих князей военно-инженерное образование.

В 1865 году, после смерти старшего брата — великого князя Николая, стал цесаревичем, после чего получил более фундаментальные знания. Среди наставников Александра были Сергей Соловьев (история), Яков Грот (история литературы), Михаил Драгомиров (военное искусство). Наибольшее влияние на цесаревича оказал преподаватель законоведения Константин Победоносцев.

До восшествия на престол Александр Александрович состоял наказным атаманом всех казачьих войск, был командующим войсками Петербургского военного округа и Гвардейского корпуса.

С 1868 года являлся членом Государственного совета и Комитета министров.

Сражение под Шипкой
© РИА Новости | Купить иллюстрацию
Восточная война 1877-1878 годов
В русско-турецкой войне 1877-1878 годов командовал Рущукским отрядом в Болгарии. После войны участвовал в создании Добровольного флота — акционерной судоходной компании, призванной содействовать внешнеэкономической политике правительства.
Взошел на престол 1 марта 1881 года после убийства террористами-народовольцами Александра II. Первые годы царствования провел в Гатчине под усиленной охраной войск и полиции.

В реформах отца, Александра II, видел, прежде всего, негативные аспекты — рост правительственной бюрократии, тяжелое материальное положение народа, подражание западным образцам. Политический идеал Александра III опирался на представления о патриархально-отеческом самодержавном правлении, насаждении в обществе религиозных ценностей, укреплении сословной структуры, национально-самобытном общественном развитии.

29 апреля 1881 года Александр III издал манифест "О незыблемости самодержавия" и развернул ряд реформ, которые были направлены на частичное сворачивание либеральных начинаний отца-реформатора.

Внутренняя политика царя характеризовалась усилением контроля центральной власти над всеми сферами жизни государства.

Для усиления роли полиции, местной и центральной администрации было принято "Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия" (1881). Принятые в 1882 году "Временные правила о печати" четко очерчивали круг тем, о которых можно было писать, и вводили жесткую цензуру. Кроме этого, был проведен ряд "контрреформ", благодаря которым удалось подавить революционное движение, прежде всего деятельность партии "Народная воля".

Александр III предпринял меры по охране сословных прав дворян-помещиков: учредил Дворянский поземельный банк, принял выгодное для помещиков Положение о найме на сельскохозяйственные работы, усилил административную опеку над крестьянством, содействовал укреплению общинности крестьян, формированию идеала большой патриархальной семьи.

При этом в первой половине 1880-х годов им был принят ряд мер, облегчающих материальное положение народа и смягчающих социальную напряженность в обществе: введение обязательного выкупа и снижение выкупных платежей, учреждение Крестьянского поземельного банка, введение фабричной инспекции, поэтапная отмена подушной подати.

Серьезное внимание император уделял повышению общественной роли православной церкви: он увеличил число церковно-приходских школ, ужесточил репрессии против старообрядцев и сектантов.

В царствование Александра III было завершено возведение храма Христа Спасителя в Москве (1883), восстановлены закрытые в предшествующее царствование приходы, построено много новых монастырей и храмов.


© РИА Новости. РИА Новости | Купить иллюстрацию
Памятник царю Александру III
Александр III внес существенный вклад в переустройство системы государственных и общественных отношений. В 1884 году он издал Университетский устав, который урезал автономию университетов. В 1887 году издал "циркуляр о кухаркиных детях", ограничивший поступление в гимназии детей из низших сословий.

Укрепил общественную роль поместного дворянства: с 1889 года крестьянское самоуправление было подчинено земским начальникам — соединявших в своих руках судебную и административную власть чиновникам из местных помещиков.

Провел реформы в сфере городского управления: земское и городовое положения (1890, 1892) ужесточили контроль администрации над местным самоуправлением, ограничили права избирателей из низших слоев общества.

Ограничил сферу действия суда присяжных, восстановил закрытое судопроизводство для политических процессов.

Для хозяйственной жизни России в годы правления Александра III характерен экономический рост, что во многом было связано с политикой усиленного покровительства отечественной промышленности. Страна перевооружила армию и флот, стала крупнейшим в мире экспортером сельскохозяйственной продукции. Правительство Александра III поощряло рост крупной капиталистической индустрии, достигшей заметных успехов (продукция металлургии в 1886-1892 годы удвоилась, сеть железных дорог выросла на 47%).

Внешняя политика России при Александре III отличалась прагматизмом. Главным содержанием был поворот от традиционного сотрудничества с Германией к союзу с Францией, который был заключен в 1891-1893 годах. Обострение отношений с Германией было сглажено "Перестраховочным договором" (1887).

Александр III вошел в историю как царь-Миротворец — в годы его правления Россия не участвовала ни в одном серьезном военно-политическом конфликте того времени. Единственное значимое сражение — взятие Кушки — состоялось в 1885 году, после чего было завершено присоединение к России Средней Азии.

Александр III был одним из инициаторов создания Русского исторического общества и его первым председателем. Учредил Исторический музей в Москве.

Он упростил придворный этикет и церемониал, в частности, отменил коленопреклонение перед царем, сократил штат министерства двора и ввел строгий надзор за расходованием денег.

Император был набожен, отличался бережливостью, скромностью, досуг проводил в узком семейном и дружеском кругу. Интересовался музыкой, живописью, историей. Собрал обширную коллекцию картин, предметов декоративно-прикладного искусства, скульптур, которая после его смерти была передана в основанный императором Николаем II в память об отце Русский музей.

С личностью Александра III связывается представление о настоящем богатыре с железным здоровьем. 17 октября 1888 года он пострадал в железнодорожной катастрофе недалеко от станции Борки в 50 км от Харькова. Однако, спасая жизни близких, император около получаса держал рухнувшую крышу вагона, пока не подоспела помощь. Как предполагают, в результате этого чрезмерного напряжения у него начала прогрессировать почечная болезнь.

1 ноября (20 октября по старому стилю) 1894 года император умер в Ливадии (Крым) от последствий нефрита. Тело было доставлено в Петербург и похоронено в Петропавловском соборе.

Супругой Александра III была датская принцесса Луиза София Фредерика Дагмара (в православии — Мария Федоровна) (1847-1928), на которой он женился в 1866 году. У императора и его супруги было пятеро детей: Николай (впоследствии — российский император Николай II), Георгий, Ксения, Михаил и Ольга.


© РИА Новости. РИА Новости | Купить иллюстрацию
Александр III с детьми в гостях у датского короля


РИА Новости http://ria.ru/history_spravki/20131217/984581007.html#ixzz3hGqxeh45

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.

Александр II - биография

Александр II


Александр II Николаевич (1818-1881) — российский[en] император с 1855, из династии Романовых. Старший сын Николая I. Осуществил отмену крепостного права и провел затем ряд реформ (земская, судебная, военная и т. п.). После Польского восстания 1863-64 перешел к реакционному внутриполитическому курсу.

С конца 70-х гг. усилились репрессии против революционеров. В царствование Александра II завершилось присоединение к России территорий Кавказа (1864), Казахстана (1865), большей части Средней Азии (1865-81). С целью усиления влияния на Балканах и помощи национально-освободительному движению славянских народов Россия участвовала в русско-турецкой войне 1877-78. На жизнь Александра II был совершен ряд покушений (1866, 1867, 1879, 1880); убит народовольцами.

Вошел в русскую историю как Александр II Освободитель. Он не был назван современниками и историками Великим, подобно Петру или Екатерине, но реформы его осознаны и определены как Великие.

Воспитание и характер

Александр II родился 29 апреля (17 апреля по старому стилю) 1818 года, в Москве. Старший сын сначала великокняжеской, а с 1825 императорской четы Николая I и Александры Федоровны (дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма III), Александр получил хорошее образование. Наставником его был В. А. Жуковский, воспитателем — К. К. Мердер, среди учителей — Михаил Михайлович Сперанский (законодательство), К. И. Арсеньев (статистика и история), Е. Ф. Канкрин (финансы), Ф. И. Брунов (внешняя политика).

Личность наследника престола формировалась под влиянием отца, который хотел видеть в сыне «военного в душе», и одновременно под руководством Жуковского, который стремился воспитать в будущем монархе человека просвещенного, дарующего своему народу разумные законы, монарха-законодателя. Оба эти влияния оставили глубокий след в характере, склонностях, мировосприятии наследника и отразились в делах его царствования. От природы наделенный разносторонними способностями, прекрасной памятью, трезвым и здравым умом, отзывчивым сердцем, веселым нравом, доброжелательностью к людям, Александр, однако, не имел внутренней потребности в систематической умственной деятельности, не обладал твердой волей, не имел склонности к предстоящей ему миссии царствовать, что Николай I называл «обязанностью» и неуклонно внушал сыну. Совершеннолетие и принятие присяги примирили его со своим предназначением. И к 19-ти годам, путешествуя по России, он пишет отцу, «что чувствует в себе новую силу подвизаться на дело, на которое Бог меня предназначил». Отношение его к государственной политике вполне укладывалось в русло официального направления николаевской эпохи.

Начало государственной деятельности

С 1834 Александр II сенатор, с 1835 член Святейшего Синода, с 1841 член Государственного совета, с 1842 — Комитета министров. В 1837 путешествовал по России (29 губерний Европейской части, Закавказье, Западная Сибирь), в 1838-1839 — по Европе. Генерал-майор (1836), с 1844 полный генерал, командовал гвардейской пехотой, с 1849 начальник военно-учебных заведений, председатель Секретных комитетов по крестьянскому делу 1846 и 1848. Во время Крымской войны 1853-1856 с объявлением Петербургской губернии на военном положении Александр II начальствовал над всеми войсками столицы.

Семья

Александр II был женат (с 1841) на принцессе Гессен-Дармштадской Максимилиане Вильгельмине Августе Софии Марии (в православии Марии Александровне, 1824-1880), имел семь детей: Александр, Николай, Александр, Владимир, Мария, Сергей, Павел (первые двое умерли — дочь в 1849, наследник престола в 1865).

Второй раз Александр II был женат (1880) морганатическим браком на княжне Е. М. Долгорукой (княгине Юрьевской), с которой был связан с 1866 года, от этого брака имел 4-х детей. Собственный капитал Александра II составлял на 1 марта 1881 около 11740 тысяч рублей (ценные бумаги, билеты Госбанка, акции железнодорожных компаний); из личных средств он пожертвовал в 1880 1 млн. руб. на устройство больницы в память императрицы.

Начало царствования. Реформы 1860-70-х гг.

Ни в юности, ни в зрелые годы Александр не придерживался какой-либо определенной концепции во взглядах на историю России и задачи государственного управления. Вступив на престол в 1855, он получил тяжелое наследие. Ни один из кардинальных вопросов 30-летнего царствования его отца (крестьянский, восточный, польский и др.) решен не был, в Крымской войне Россия потерпела поражение. Не будучи реформатором по призванию и темпераменту, Александр стал им в ответ на потребности времени как человек трезвого ума и доброй воли.

Первым из его важных решений было заключение Парижского мира в марте 1856. С воцарением Александра II наступила «оттепель» в общественно-политической жизни России. По случаю коронации в августе 1856 он объявил амнистию декабристам, петрашевцам, участникам Польского восстания 1830-1831, приостановил на 3 года рекрутские наборы, в 1857 ликвидировал военные поселения.

Осознав первоочередную важность решения крестьянского вопроса, Александр II в течение 4-х лет (от учреждения Секретного комитета 1857 до принятия закона 19 февраля 1861) проявлял неуклонную волю в стремлении отменить крепостное право. Придерживаясь в 1857-58 «остзейского варианта» безземельного освобождения крестьян, он в конце 1858 согласился на выкуп крестьянами надельной земли в собственность, т. е. на программу реформы, разработанную либеральной бюрократией, совместно с единомышленниками из среды общественных деятелей (Н. А. Милютин, Я. И. Ростовцев, Ю. Ф. Самарин, В. А. Черкасский и др.). При его поддержке были приняты Земское положение 1864 и Городовое положение 1870, Судебные уставы 1864, военные реформы 1860-70-х годов, реформы народного образования, цензуры, отмена телесных наказаний.

Александр II не в силах был противостоять традиционной имперской политике. Решительные победы в Кавказской войне были одержаны в первые годы его царствования. Он уступил требованиям продвижения в Среднюю Азию (в 1865-1881 в состав Империи вошла большая часть Туркестана). После долгого сопротивления он решился на войну с Турцией 1877-1878.

После подавления Польского восстания 1863-64 и покушения Дмитрия Владимировича Каракозова на его жизнь 4 апреля 1866 Александр II пошел на уступки охранительному курсу, выразившиеся в назначении на высшие государственные посты Д. А. Толстого, Ф. Ф. Трепова, П. А. Шувалова. Реформы продолжались, но вяло и непоследовательно, почти все деятели реформ за редким исключением (например военного министра Д. А. Милютина, считавшего, что «только последовательные реформы могут остановить в России революционное движение»), получили отставку. В конце своего царствования Александр II склонился к введению в России ограниченного общественного представительства при Государственном совете.

Покушения и убийство

На Александра II было совершено несколько покушений: Д. В. Каракозовым, польским эмигрантом А. Березовским 25 мая 1867 в Париже, А. К. Соловьевым 2 апреля 1879 в Петербурге. Исполнительный комитет «Народной воли» 26 августа 1879 принял решение об убийстве Александра II (попытка взрыва императорского поезда под Москвой 19 ноября 1879, взрыв в Зимнем дворце, произведенный С. Н. Халтуриным 5 февраля 1880).

Для охраны государственного порядка и борьбы с революционным движением была создана Верховная распорядительная комиссия. Но ничто не смогло предотвратить его насильственной смерти. 1 марта 1881 Александр II был смертельно ранен на набережной Екатерининского канала в Петербурге бомбой, брошенной народовольцем Игнатием Иоахимовичем Гриневицким. Он погиб как раз в тот день, когда решился дать ход конституционному проекту М. Т. Лорис-Меликова, сказав своим сыновьям Александру (будущему императору) и Владимиру: «Я не скрываю от себя, что мы идем по пути конституции». Великие реформы остались незавершенными.

Александр II скончался 13 марта (1 марта по ст.ст.) 1881 года, в Санкт-Петербурге. Л. Г. Захарова

Смотрите других знаменитых мужчин по имени Александр.
История жизни знаменитых людей истории по фамилии на букву Р.
Описание отчества Николаевич.
Описание имени-отчества Александр Николаевич.
Описание отчества Александрович
А так же значение имени Александр.

1.


2.


3.

Николай II, Император Всероссийский - старший сын Императора Александра III и Императрицы Марии Феодоровны . Родился 6 мая 1868 г. в Царском Селе. В 1877 г. ближайшее заведывание учебными Его занятиями было поручено генералу Г.Г. Даниловичу . Учебные занятия были распределены на 12 лет; первые 8 лет были посвящены предметам гимназического курса, а последние четыре года были предназначены для курса высших наук. Сложность программы привела к необходимости продолжения занятий еще на один год. Курс высших наук направлен был к изучению с достаточной подробностью военного дела и к основательному ознакомлению с главнейшими началами юридических и экономических наук. Преподавателями Наследника Цесаревича по второму отделу высшего курса были: И.Л. Янышев (каноническое право, в связи с историей церкви и историей религий), Н.Х. Бунге (статистика, политическая экономия и финансовое право), К.П. Победоносцев (энциклопедия законоведения, государственное, гражданское и уголовное право), М.Н. Капустин (международное право), Е.Е. Замысловский (политическая история), Н.Н. Бекетов (химия). Преподавателями по отделу военных наук состояли: Н.Н. Обручев (военная статистика), М.И. Драгомиров (боевая подготовка войск), Г.А. Леер (стратегия и военная история), Н.А. Демьяненков (артиллерия), П.Л. Лобко (военная администрация), О.Э. Штубендорф (геодезия и топография), П.К. Гудима-Левкович (тактика), Ц.А. Кюи (фортификация), А.К. Пузыревский (история военного искусства), В.Г. Басаргин и Н.Н. Ломен (военно-морское дело). Для усвоения строевой службы и ознакомления с войсковым бытом, Наследник Цесаревич провел два лагерных сбора в рядах лейб-гвардии Преображенского полка, два летних сезона посвятил кавалерийской службе в рядах лейб-гвардейского гусарского Его Величества полка, один лагерный сбор состоял в рядах гвардейской артиллерии и до восшествия на престол командовал, в чине полковника, первым батальоном лейб-гвардейского Преображенского полка. Для практического ознакомления с вопросами гражданского управления Наследник Цесаревич с 6 мая 1889 г. участвовал в занятиях Государственного совета и комитета министров. Для ознакомления с различными областями России Наследник Цесаревич сопровождал Своего Августейшего Родителя во многих поездках Его по России. В октябре 1890 г. Наследник Цесаревич предпринял путешествие на Дальний Восток, направившись, через Вену, Триест, Грецию и Египет, в Индию, Китай и Японию. В пути он практически ознакомился с трудностями военно-морского дела. В Японии Наследник Цесаревич посетил г. Отсу, где 23 апреля 1891 г. фанатик, находившийся в числе полицейских, совершил покушение на жизнь Его Высочества, нанесши Ему удар саблей в голову; к счастью, рана оказалась неопасной. Обратный путь Наследник Цесаревич совершил сухим путем, через Сибирь, положив начало осуществлению великого сибирского рельсового пути. В начале августа того же года Наследник Цесаревич благополучно закончил свое путешествие, продолжавшееся более 9 месяцев; оно было описано князем Э.Э. Ухтомским . В 1891 - 92 гг. Наследник Цесаревич председательствовал в особом комитете по оказанию помощи населению губерний, пострадавших от неурожая. В 1892 г. Наследник Цесаревич призван был к председательству в комитете Сибирской железной дороги, которое оставил за собой и по восшествии на престол. В апреле 1894 г. Наследник Цесаревич был помолвлен с принцессой Алисой Гессенской (см. Александра Феодоровна , I, 854). Высоконареченная Невеста прибыла в Россию за полторы недели до кончины императора Александра III.
Манифест о восшествии на престол Государя Императора Николая Александровича (20 октября 1894 г.) возвестил намерение Его Величества "всегда иметь единой целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Его верноподданных". В циркулярной ноте, разосланной представителям России при иностранных дворах 28 октября 1894 г., было заявлено, что Его Величество "посвятит все Свои заботы развитию внутреннего благосостояния России и ни в чем не уклонится от вполне миролюбивой, твердой и прямодушной политики, столь мощно содействовавшей всеобщему успокоению", причем Россия "будет по-прежнему усматривать в уважении права и законного порядка наилучший залог безопасности государств". 14 ноября 1894 г. состоялось бракосочетание Государя Императора, ознаменованное Милостивым манифестом. Дети Государя от этого брака: Наследник Цесаревич, великий князь Алексей Николаевич (родился 30 июля 1904 г.) и великие княжны Ольга (родилась 3 ноября 1895 г.), Татьяна (родилась 29 мая 1897 г.), Мария (родилась 14 июня 1899 г.), Анастасия (родилась 5 июня 1901 г.) Николаевны. - 14 мая 1896 г. состоялось Священное Коронование Государя Императора и Государыни Императрицы. Это событие было ознаменовано Всемилостивейшим манифестом. Вскоре после коронации Их Величества предприняли две поездки по Европе. Во время второй из этих поездок состоялось посещение Государем и Государыней Франции. Эта "русская неделя" во Франции (с 5 по 10 октября 1896 г.) закрепила узы франко-русской дружбы, начало которой было положено при императоре Александре III. Миролюбивая политика России нашла наиболее яркое выражение в инициативе Государя по созыву мирных конференций (циркулярная нота министра иностранных дел от 12 августа 1898 г.; см. Гаагские конференции, XII, 278 и сл.). События на Дальнем Востоке привели в 1900 - 1901 гг. к участию России в усмирении боксерского восстания в Китае, в 1904 - 1905 гг. - к войне с Японией. 12 декабря 1904 г. состоялся Высочайший указ о предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка. Из числа актов, изданных в исполнение этого указа, важнейшим является указ 17 апреля 1905 г. о веротерпимости (см. Веротерпимость, XII, и 195 и сл.). Работы по переустройству высших государственных установлений, происходившие после обнародования манифеста 17 октября 1905 г., в совещаниях, под личным Его Величества председательством, завершились 23 апреля 1906 г. изданием новых основных государственных законов. 27 апреля последовало в Зимнем Дворце открытие Государем Императором новых законодательных установлений. В августе 1912 г. состоялись, при участии Августейшей Семьи, празднества и торжества по случаю столетия Отечественной войны. С особой торжественностью Россия праздновала 21 февраля 1913 г. трехсотлетие Дома Романовых . Этот день был отмечен манифестом и Высочайшим указом о даровании милостей населению.
В области внешних сношений события 1913 г. на Балканском полуострове побудили Государя Императора обратиться к царю болгарскому и к королю сербскому с призывом остаться верными принятым на себя обязательствам. Во время переговоров, предшествовавших нынешней войне, Государем Императором было предложено передать австро-сербский вопрос на рассмотрение гаагской конференции. Когда Германией была объявлена война России, Государь Император, не признавая возможным, по причинам общегосударственного характера, стать тогда же во главе сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, повелел великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным Главнокомандующим. Одновременно были созваны Государственный совет и Государственная дума, занятия которых были открыты 26 июля приемом в Зимнем Дворце членов Государственного совета и Государственной думы. С начала мобилизации была воспрещена в России продажа крепких напитков. 22 августа 1914 г. Государь Император повелел воскрешение продажи спирта, вина и водочных изделий продолжить впредь до окончания военного времени. Под председательством Государыни Императрицы Александры Феодоровны образован, по указу 11 августа 1914 г., верховный совет для объединения деятельности по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов. Того же числа образован особый комитет великой княжны Ольги Николаевны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. 14 сентября утвержден комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий. С самого начала войны Государь неоднократно совершал путешествия в действующую армию (описание этих путешествий, составленное генерал-майором Дубенским , издается министерством Императорского Двора; к декабрю 1915 г. вышло три выпуска), 23 августа 1915 г. Государь Император лично принял на себя предводительствование всеми сухопутными и морскими силами, находящимися на театре военных действий. 25 октября Государь Император, согласно ходатайству георгиевской думы Юго-Западного фронта, соизволил возложить на себя орден Святого Георгия 4-й степени. События царствования Государя Императора будут изложены подробно в статье "Россия" (история).

Николай I - император Всероссийский, третий сын императора Павла I и императрицы Марии Феодоровны . Родился 25 июня 1796 г. Через 1 1/2 года после Николая родился младший его брат Михаил, с которым Николай и воспитывался совместно. В возрасте первого детства особенное влияние на Николая имела его няня, шотландка мисс Лайон, женщина прямая и смелая, любившая своего питомца. Русской грамотой занимались с ним дежурные кавалеры, т. е. состоявшие при нем гувернеры, по очереди, уроки французского языка вначале давала ему сама мать. В 1802 г. для преподавания этого языка был приглашен эмигрант Дю Пюже, который потом преподавал ему также географию и всеобщую историю, стремясь, между прочим, развить в нем ненависть к деятелям французской революции. Немецкому языку обучал его академик Аделунг. Главным воспитателем его был назначен незадолго до смерти Павла директором I-го кадетского корпуса генерал М.И. Ламздорф, честный, но суровый и грубый немец, прибегавший иногда к телесным наказаниям. Николай рано стал проявлять склонность к самовластию, самонадеянность и надменность, плохо учился, увлекаясь одним только рисованием, а впоследствии военными науками и в особенности инженерным искусством. Александр I оставил главное заведывание воспитанием младших братьев всецело в руках матери, и Ламздорф сохранил свой пост. Несмотря на старание императрицы Марии Феодоровны побороть в младших своих сыновьях с детства обнаружившуюся в них страсть к военным забавам, страсть эта с летами в них только укоренялась. Между тем уже с 1808 г., когда умерла вторая дочь Александра I, стали считать вероятным, что ни у него, ни у цесаревича Константина, жена которого жила за границей, не будет детей и, таким образом, Николаю придется рано или поздно вступить на престол. Императрица Мария хотела отправить молодых великих князей для завершения образования в Лейпцигский университет; но этому воспротивился император Александр, решивший создать для братьев новое учебное заведение (царскосельский лицей), где они могли бы получить высшее образование вместе с избранными сверстниками. Это намерение не получило осуществления, хотя лицей и был открыт в 1811 г. К великим князьям приглашены были различные профессора, которые прочли им несколько курсов из области юридических, политических, экономических и специальных военных дисциплин (Шторх, Балугьянский , Опперман и др.). Предметы эти, за исключением военных, по свидетельству самого императора Николая, были плохо усвоены слушателями. В 1812 г. шестнадцатилетний Николай горячо просил императора Александра дозволить ему принять участие в кампании против Наполеона. Но Александр, намекнув ему тут впервые, что его ждет другое, более высокое поприще, отказал в его просьбе. Лишь в 1814 г. Николай и Михаил Павловичи получили разрешение прибыть к действующей армии, которая в то время сражалась уже на французской территории; но прежде, нежели они прибыли, Париж был взят, и военные действия прекратились. Великие князья, посетив ряд германских дворов, вернулись в Россию. В 1815 г. Николай был обручен с дочерью прусского короля Фридриха-Вильгельма III, принцессой Шарлоттой, принявшей впоследствии, вместе с православием, имя Александры Феодоровны . В 1816 г. великий князь Николай провел около трех месяцев в Англии. 20 июня 1817 г. состоялось бракосочетание великого князя Николая. От этого брака родились сыновья: Александр, будущий император Всероссийский, Константин, Николай и Михаил и дочери: Мария, Ольга и Александра. Командуя, сперва гвардейской бригадой, затем дивизией, Николай в то же время занимал должность главного инспектора инженерной части. В качестве строевого начальника он отличался большой строгостью, желая суровыми мерами поддержать расшатанную, как ему казалось, во время заграничных походов дисциплину. В военно-инженерном ведомстве он стремился образовать специально подготовленных офицеров, для чего по его инициативе открыто было специальное инженерное училище. Несмотря на вероятность вступления Николая на престол, император Александр I государственными делами его не занимал, однажды только взяв его с собой на конгресс в Лайбах в целях ознакомления его с делами европейской международной политики. В 1820 г. было объявлено о расторжении брака великого князя Константина Павловича с великой княгиней Анной Федоровной; тогда же "учреждение императорской фамилии" было дополнено постановлением о том, что если какое-либо лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не принадлежащим к царственному или владетельному дому, то дети, рожденные от такого брака, не имеют права на наследование российского престола. Женившись на польской дворянке Иоанне Грудзинской, великий князь Константин, в письме на имя императора от 14 января 1822 г., отказался от права на российский престол. Составленный по этому поводу 16 августа 1823 г. манифест не был обнародован, а отдан московскому митрополиту Филарету на хранение, в запечатанном конверте, в Московском Успенском соборе. Копии с манифеста были сданы на хранение в таких же конвертах в Государственный совет, Сенат и Синод. На конвертах рукой Государя была сделана надпись: "Хранить до востребования моего, а в случае моей кончины открыть прежде всякого другого деяния". Об этом акте была, по-видимому, осведомлена императрица Мария Феодоровна, но Николаю об этом сообщено не было. Когда 27 ноября 1825 г., в Санкт-Петербург пришло донесение о смерти императора Александра, Константин Павлович находился в Варшаве, а великий князь Николай, не зная о формальных распоряжениях, назначавших его наследником престола, решил тотчас же присягнуть императору Константину I и приказал привести к присяге войска петербургского гарнизона. При этом решении он остался, несмотря на сообщение ему Голицыным о содержащихся в запечатанных конвертах распоряжениях покойного государя, и отправил донесение о присяге императору Константину в Варшаву. В Москве Филарет не решился привести в исполнение волю покойного государя, и там, по получении вестей из Петербурга, также состоялась присяга Константину. В Варшаве известие о смерти Александра было получено 25 ноября. Константин тотчас же отправил находившегося у него брата Михаила с письмом к матери и к брату Николаю о своем отказе от престола. Николай, которому петербургский военный генерал-губернатор граф Милорадович доложил о нерасположении к нему войск гвардии, признал, что такое частное оповещение недостаточно, и новым письмом просил Константина или приехать лично, или издать об отречении особый манифест. Константин от этого отказался и заявил, что "если все не устроится согласно воле покойного нашего императора", то он "удалится еще далее". По получении этого уведомления, 12 декабря 1825 г., Николай признал, что ему не остается ничего более, как объявить о своем вступлении на престол. Манифест, составленный при участии Карамзина и Сперанского, решено было обнародовать 14 декабря. Происшедшим междуцарствием решили воспользоваться члены тайных обществ в Петербурге (XV, 767). Они попытались уговорить солдат гвардейских полков не присягать Николаю, а требовать, чтобы императором остался Константин, которому они присягнули, и чтобы была при этом дана конституция. На Сенатскую площадь, куда решено было двинуть возмутившиеся войсковые части, пришел почти в полном составе Московский полк, а также несколько рот лейб-гренадеров и морского гвардейского экипажа и несколько взводов конной артиллерии. Во главе их стали члены "северного тайного общества", но избранный ими в диктаторы полковник, князь С.П. Трубецкой на площадь не явился. Подъехавший к восставшим с увещаниями граф Милорадович был смертельно ранен поручиком Каховским ; та же участь грозила и великому князю Михаилу Павловичу, пытавшемуся обратиться с речью к восставшим войскам. Не имели успеха и увещания митрополитов. Атака кавалергардов и конногвардейцев не удалась, вследствие гололедицы. Наконец, в 3 часа дня, когда стало темнеть, император Николай, все время находившийся на площади и лично распоряжавшийся действиями войск, приказал пустить в ход картечь. Второй залп картечью, попавший прямо в толпу, произвел в ней большие опустошения, после чего толпа бросилась через мост, а частью и по льду, через Неву. В виду попытки собрать и построить бегущих, по ним сделано было еще несколько выстрелов, которые окончательно их рассеяли. Начались массовые аресты. На юге, где наличность заговора поступившими к императору Александру доносами обнаружена была раньше, аресты начались среди членов "южного общества" по распоряжению генерала Дибича , начальника главного штаба. Попытка вооруженного сопротивления Черниговского пехотного полка, после первого же столкновения под Белой Церковью с отрядом генерала Гейсмара , была подавлена. Расследованием дела руководил сам император. Отрицательное отношение, с детства ему внушенное ко всяким революционерам и либералам, было укреплено теми событиями, которыми сопровождалось его вступление на престол. Определенной правительственной программы, ввиду полной, им самим признанной неподготовленности к правлению, у него не было. Выработать нечто в роде программы ему помог Карамзин (см. XXI, 901), который ежедневно являлся во дворец в течение междуцарствия и в горячих речах излагал перед Николаем и откровенную критику минувшего царствования, и свои собственные взгляды на задачи правления в России. Эти речи Карамзина не были записаны, но о сущности их дают понятие его записки, представленные Александру I в 1811 и 1819 годы, а также отрывочные воспоминания, оставленные им своим детям. Карамзин был сторонником самодержавия и в обосновании его необходимости для России исходил, подобно Екатерине II , из невозможности при всяком другом образе правления сохранить единство русского государства, ввиду его обширности и разрозненности его населения. В то же время на роль самодержавного монарха он смотрел как на служение отечеству, отнюдь не освобождая монарха от обязанностей и строго осуждая такие действия государей, которые, не соответствуя пользам и интересам России, основывались на личном произволе, капризе или даже идеологических мечтаниях (как у Александра I). Роль подданного в самодержавном государстве рисовалась Карамзину не в виде бессловесного рабства, а как роль гражданина, обязанного безусловным повиновением монарху, но долженствующего свободно и искренно заявлять ему свои взгляды. Эта, утопическая по существу теория Карамзина, давала широкий простор самовластию, к которому Николай склонен был по природе. Неизлечимо больной, доживавший свои последние месяцы, Карамзин не мог принять никакого государственного поста, но рекомендовал в сотрудники Николаю своих молодых единомышленников-арзамасцев (см. III, 473) Блудова и Дашкова . К ним впоследствии присоединился и еще один арзамасец - Уваров , давший окончательную формулировку той системе "официальной народности", отцом которой был Карамзин. Взгляды, внушенные Карамзиным, не исключали, однако, исправления тех злоупотреблений и неустройств русской жизни, которые ярко обнаружились перед Николаем в его сношениях с декабристами во время шестимесячного следствия над ними. Он приказал составить особый свод из соответствующих показаний декабристов и сводом этим, по свидетельству князя В.П. Кочубея , потом неоднократно пользовался. По окончании следствия и суда над декабристами, Николай издал 13 июля 1826 г. манифест, в котором, призывая "все состояния" соединиться "в доверии к правительству", указывал, что "не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления. В сем порядке постепенного усовершения всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к нам путем законным, для всех отверстым, всегда будут приняты Нами с благоволением". Еще ранее, рядом отдельных распоряжений и мероприятий, в числе которых особенное внимание обратили на себя отставка Аракчеева , высылка Магницкого , отдача под суд петербургского попечителя Рунича , отсылка Фотия в монастырь, возвращение из ссылки Пушкина . Николай показал, что он не желает продолжать того режима крайнего обскурантизма и гнета, которым ознаменовались последние годы царствования Александра. Во внешней политике он вскоре столь же определенно уклонился от системы и традиций священного союза. Стремясь объединить правительственную деятельность в своих собственных руках, Николай на первых порах сосредоточивает свои начинания не в министерствах и не в высших правительственных установлениях, которым он недостаточно доверял, а в особых, ad hoc образованных, отделениях собственной своей канцелярии или в секретных комитетах, составленных из лиц, пользующихся особым его доверием и работающих под непосредственным его наблюдением, втайне не только от публики, но иногда и от министров. Второе отделение собственной Его Величества канцелярии было образовано в апреле 1826 г. взамен ранее существовавшей комиссии законов - для составления и издания свода законов, причем начальником этого отделения сделан был один из преподавателей Николая, профессор Балугьянский, а фактическим его руководителем М.М. Сперанский. В доверии к последнему Николай вначале было поколебался, ввиду слухов о связи его с некоторыми из декабристов, но затем быстро удостоверился в неосновательности таких слухов и понял ту огромную пользу, которую можно извлечь из рабочей силы и творческих способностей Сперанского. Вслед за тем образовано было 3-е отделение Собственной Его Величества канцелярии, взамен особого министерства полиции, проект о котором представлен был генералом Бенкендорфом . Бенкендорф был поставлен во главе преобразованного корпуса жандармов и императорской главной квартиры, и ему же предоставлено было заведывание вновь созданным 3-м отделением Собственной Его Величества канцелярии. Это новое учреждение должно было не только заведывать делом охраны государственной безопасности, но и заботиться о благосостоянии граждан и о самых интимных их интересах, а также о поддержании порядка и благонравия во всех других государственных и общественных учреждениях. Одним из пунктов инструкции жандармским офицерам указывалось, что они должны "стараться приобрести уважение и доверие всех сословий и внушать уверенность, что через посредство новой должности голос всякого гражданина может дойти до царского престола". Впоследствии компетенция 3-го отделения значительно разрослась, и оно сделалось одним из самых страшных и ненавистных орудий полицейского сыска. В самом начале царствования Николаем был закончен в Министерстве народного просвещения, во главе которого стоял с 1824 г. адмирал Шишков , новый цензурный устав, изданный 10 июня 1826 г. Устав этот, превосходивший строгостью даже цензурные постановления второй, реакционной половины царствования Александра, вскоре вызвал множество нареканий, и с увольнением Шишкова решено было его переработать в сравнительно умеренном духе. 6 декабря 1826 г. был образован секретный комитет из 7 лиц, для выработки общего плана необходимых государственных преобразований. Во главе комитета поставлен был граф В.П. Кочубей; главной рабочей силой в нем сделался М.М. Сперанский. По собственноручной инструкции, данной Кочубей государем, комитет этот должен был прежде всего рассмотреть бумаги из кабинета покойного императора, относившиеся к преобразованию государственных учреждений, и выяснить, что уже сделано и что остается выполнить. О ходе работ комитета Николай приказал еженедельно себе докладывать, и все журналы комитета поступали на его рассмотрение. Сперанским был составлен план преобразования высших государственных установлений, на основе своеобразного применения идеи разделения властей к самодержавному строю. Предположено было точно определить компетенцию Государственного совета, как высшего законосовещательного учреждения при самодержавном монархе; совершенно уничтожить комитет министров, передав его функции правительственному Сенату, составленному из министров и других специально назначенных в состав его лиц; отдельно от этого Сената образовать Сенат судебный, как высшее судебное учреждение под державной властью монарха. Пересмотрены были также учреждения министерств. Подробной, но формальной, переработке подвергнуто было и Екатерининское "учреждение о губерниях". В 1827 г. в комитет внесено было Высочайшее повеление о рассмотрении вопроса о запрещении продажи крепостных крестьян без земли. Повеление это вызвало, с одной стороны, замечательную записку Сперанского о крепостном праве и мерах к постепенному его ограничению (см. XXIII, 273) причем, между прочим, указано было, что важным средством повлиять на улучшение положения помещичьих крестьян является упорядочение положения крестьян казенных; с другой стороны, повеление это дало повод Кочубею заметить, что вопрос об улучшении положения крестьян необходимо соединить с вопросом об упорядочении положения и других сословий. Возбуждение крестьянского вопроса было вызвано значительными крестьянскими волнениями, вспыхнувшими в разных местах империи. Вопрос об ограничении крепостного права прикреплением крестьян к земле и затруднением владеть дворовыми вне населенных имений был довольно подробно разработан комитетом 6 декабря, но намеченные им меры не получили практического осуществления, несмотря на одобрение их государем. Поднятый Сперанским вопрос об улучшении положения казенных крестьян получил некоторое практическое разрешение лишь значительно позднее. Проектированные комитетом меры к упорядочению и систематизированию прав и привилегий остальных сословий были разработаны довольно детально, в связи с вопросом о правах государственной службы; предполагалось, между прочим, создать особое сословие "именитых граждан" - своего рода дворянство второго разряда, и точнее определить права и организацию дворянских и прочих сословных обществ. Все эти меры, хотя и получившие одобрение Николая, в конце концов, также не были приведены в исполнение, так как против них весьма решительно высказались (с охранительной точки зрения) великий князь Константин Павлович и министр внутренних дел Закревский . В области народного просвещения с самого начала резко сказались охранительные тенденции государя, опасавшегося распространения революционных идей, особенно среди низших классов, где развитие знаний могло усилить недовольство своим положением. Мысль эта была определенно выражена в рескрипте 19 августа 1827 г. Шишкову, где указывалось, что крепостные крестьяне и дворовые люди должны обучаться лишь в приходских и уездных училищах; затем та же мысль положена была в основу устава средних и низших учебных заведений, изданного 28 декабря 1828 г. Устав этот резко отделил уездные и приходские училища от гимназий, для которых училища эти ранее являлись как бы приготовительной ступенью. Гимназии, дополненные низшими классами, отныне предназначались исключительно для детей дворян и чиновников, и при них учреждались дворянские благородные пансионы. Большую внутреннюю борьбу между чувством долга и наклонностью к самовластию императору пришлось перенести в качестве конституционного короля Царства Польского. Наличность конституции в Польше сказалась прежде всего по делу об обнаруженных и здесь, после 14 декабря 1825 г., тайных обществах. Члены польских тайных обществ, не успевшие, впрочем, активно проявить своих революционных замыслов, преданы были, согласно законам Царства Польского, суду варшавского сената, который часть их оправдал, а часть присудил к незначительным наказаниям. Николай был чрезвычайно поражен несоответствием между этим приговором и той расправой, которая была учинена над русскими революционерами; но он не решился отменить решение Сената, а лишь выразил ему свое неудовольствие. Пока длилось это дело, Николай не хотел ехать в Варшаву, где ему предстояло принести присягу польской конституции и короноваться польской короной; затем, в 1828 г., поездке в Варшаву помешала война с Турцией. Он прибыл туда лишь в 1829 г. и там короновался польской короной, присягнув конституции, а после того созвал, вопреки мнению Константина Павловича, IV польский сейм, по отношению к которому держал себя довольно корректно. Во внешней политике Николаю пришлось принять весьма важные решения впервые же месяцы своего царствования по греческому вопросу. Пятилетняя борьба турок с греками, возмущавшая общественное мнение христианского мира и затрагивавшая существенные торговые интересы Англии и Франции, побудила английское правительство, душой которого был в то время известный Каннинг, предложить России совместное давление на Турцию. Подобное вмешательство, направленное против державных прав султана, противоречило традициям священного союза, главным представителем которого служил Меттерних. Николай, однако, принял предложение, и 23 марта 1826 г. в Петербурге был подписан представителями России и Англии протокол, определявший условия умиротворения греков, которые Англия и Россия совместно обязывались предложить султану. Независимо от этого Николай потребовал особым ультиматумом точного выполнения Портой обязательств, принятых перед Россией относительно Молдавии, Валахии и Сербии. Порта пошла на уступки и аккерманской конвенцией 25 сентября 1826 г. обязалась восстановить силу прежних договоров с Россией. Между Россией, Англией и Францией был заключен в Лондоне трактат 24 июня 1827 г., на основании которого сделаны были совместные представления султану и к берегам Греции отправлен соединенный флот русских, французских и английских судов, под общим начальством английского адмирала Кодрингтона. В октябре 1827 г., ввиду неисполнения турками предъявленных им требований, адмиралы решили войти в занятую турецким флотом Наваринскую гавань. Завязался бой, во время которого турецкий флот был уничтожен. Порта признала Россию главной виновницей этой катастрофы и стала готовиться к войне с ней. Как раз перед этим была благополучно закончена начавшаяся в 1826 г. война с Персией. Персы, воспользовавшись малочисленностью русских войск в Закавказье, вторглись в русские владения и заняли Ленкорань и Карабач. Главнокомандующий кавказским корпусом, А.П. Ермолов , потребовал подкреплений. Николай, подозревавший Ермолова в связях с декабристами, отправил на Кавказ своего доверенного генерала Паскевича , которому вскоре было передано командование войсками. Паскевичу удалось разбить персов, занять Эривань, Тавриз и Арбедил и приблизиться к Тегерану. В Туркманчае был заключен мирный договор, по которому Персия уступила России ханства Эриванское и Нахичеванское и часть Каспийского побережья до реки Астары, предоставила России ряд торговых преимуществ, право иметь своих консулов, исключительное право держать военный флот на Каспийском море и уплатить контрибуцию в 20 млн руб. 14 апреля 1828 г. Николай объявил Турции войну, подтвердив отсутствие со стороны России всяких завоевательных планов. Главнокомандующим армией назначен был старый князь Витгенштейн , но Николай и сам отправился в армию, сопровождаемый начальником главного штаба Дибичем. Происшедшее отсюда двоевластие и численная недостаточность армии, перешедшей Дунай, повели за собой ряд неудач; кампания не могла быть закончена в 1828 г., пришлось отказаться от ранее намеченного плана военных действий. По возвращении императора Николая в Петербург один из заслуженных генералов александровского времени, Ил. В. Васильчиков (см. IX, 682), представил Николаю записку, в которой подверг сильной критике весь ход военных действий и прямо указал на вредные стороны вмешательства Государя в распоряжения главнокомандующего. По обсуждении этой записки в особом совете, главнокомандующим был назначен Дибич, с предоставлением ему полной свободы действий. Дибичу удалось, в значительной мере благодаря смутам, господствовавшим в Турции, удачно закончить кампанию в 1829 г. Русская армия, не тратя усилий на взятие крепостей между Дунаем и Балканами перешла неожиданно для турок Балканы и, заняв Адрианополь, направилась к Константинополю, чем вынудила султана просить мира. Склонению турок к уступкам содействовал и посланный в Константинополь, по желанию Николая, прусский генерал Мюффлинг; большое влияние оказали и победы, одержанные над турками на Кавказе, где были взяты еще в 1828 г. - Карс, Ахалцых, Баязет, Ардаган, а в 1829 г. - Эрзерум. По адрианопольскому договору 2 апреля 1829 г. границей России и Турции оставлен был Прут, но южная часть этой границы проведена была по правому берегу самого южного дунайского гирла (Георгиевского), так что все устье Дуная вошло в состав русской территории. На Кавказе Россия получила Черноморское побережье от Кубани до пристани святого Николая к югу от Поти и Ахалцыхский пашалык. Проливы (Дарданельский и Константинопольский) объявлены свободными для прохода купеческих судов как русских, так и других наций. Молдавия и Валахия получили ряд новых привилегий, и Россия приобретала над обоими княжествами протекторат. Автономия Сербии была подтверждена. Турция должна была выплатить контрибуцию в 11 1/2 млн дукатов и до выплаты ее княжества оставались под русским управлением. Относительно Греции, Турция приняла все постановления лондонского договора 24 июня 1827 г., в которой приняли участие Австрия и Пруссия. Первые годы правления Николая (1826 - 1830) в обществе русском, исстрадавшемся в последние годы царствования Александра и оглушенном событиями 14 декабря, вызвали примирительное настроение, укреплявшееся как успехами внешней политики Николая, так и проявленной им готовностью к реформам. Начались попытки проложения новых путей независимой мысли, при помощи таких новых журналов, как "Московский Вестник", основанный в 1826 г. кружком московских молодых шеллингианцев, "Московский Телеграф" Полевого , основанный при участии князя П.А. Вяземского , "Атеней" профессора Павлова, "Телескоп" Н.И. Надеждина , а также альманахов, издававшихся бароном Дельвигом , Максимовичем и др. Вскоре, однако, настроение правительства стало резко меняться в реакционную сторону. Николай был сильно поражен июльской революцией 1830 г. и поведением Людовика-Филиппа, который навсегда остался в его глазах узурпатором чужого трона. Сначала Николай думал о коалиции европейских держав, которая восстановила бы законный порядок во Франции, но затем он вынужден был признать новую династию, когда ее признали все остальные державы. Еще ближе к сердцу Николай принял бельгийскую революцию, задевшую интересы его родной сестры Анны Павловны , бывшей замужем за нидерландским наследным принцем. При получении известия об отложении Бельгии от Нидерландов Николай привел на военное положение значительную часть своей армии, несмотря на возражения министра финансов Канкрина и великого князя Константина Павловича. Армии этой не пришлось, однако, выступать в поход к берегам Рейна, так как 17 ноября 1830 г. вспыхнуло восстание в Варшаве, разросшееся, вследствие нерешительности великого князя Константина Павловича и затем фельдмаршала Дибича, в длительную 9-месячную войну, окончить которую пришлось уже вытребованному с Кавказа Паскевичу. Временное польское правительство пыталось сначала вести с Николаем переговоры, причем выставило требование присоединения к Царству Польскому остальных частей прежнего польского государства, присоединенных к России при Первых трех его разделах. Когда Николай отказался вести переговоры и предложил восставшим добровольно положить оружие к назначенному им сроку, обещая за это амнистию, то сейм, собранный в Варшаве, объявил династию Романовых лишенной польского престола. По усмирении восстания, Николай считал, вопреки возражениям английского и французского правительств, действие конституции 1815 г. прекратившимся и заменил ее "органическим статутом" 1832 г., по которому Царство Польское присоединялось к России, как завоеванная провинция, но сохраняло некоторую административную автономию и местные учреждения, отличные от существовавших в империи. Этот статут не получил действия, ввиду открытого в 1832 г. заговора Заливского; в Царстве Польском введено было военное положение, и Паскевич, сделанный наместником края, облечен был диктаторской властью. В порыве негодования на поляков Николай думал одно время даже произвести новый раздел польских земель, отдав северную часть Польши, по Вислу и Западный Буг, Пруссии, а южную - Австрии, за что он хотел получить от Пруссии лишь крепость Торн и город Мемель с устьем Немана, а от Австрии Тарнопольскую область, принадлежавшую России в 1809 - 1815 годы. План этот не получил осуществления; но переговоры между Россией, Австрией и Пруссией о дальнейшей судьбе польских земель закончились лишь в 1835 г., причем секретной статьей договора, подписанного 2 октября 1835 г. в Берлине, решено было присоединить область вольного города Кракова к Австрии. После событий в 1830 - 1831 годов в уме Николая созрело твердое решение признать основной задачей своей внешней политики борьбу с революционными стремлениями и для этого восстановить разрушенный в 1826 г. священный союз. Главным очагом революционных идей являлась, в глазах Николая, Франция. Враждебное отношение к Франции и охлаждение к сблизившейся с ней Англии обусловливалось и новым оборотом дел на Востоке. В Турции, попавшей после адрианопольского договора в зависимость от России, быстро шел процесс внутреннего разложения. Восстание египетского правителя Мехмета-Али-Паши грозило турецкой империи конечной гибелью. Николай отправил в Босфор эскадру, под начальством М.П. Лазарева , и сухопутный десятитысячный отряд, под командой Н.Н. Муравьева , высадившийся вблизи Константинополя. Киселеву приказано было перейти Дунай с 20-тысячной армией. Англия и Франция, не успевшие одновременно провести свои флоты через Дарданеллы, убедили Мехмета-Али заключить с султаном мирный договор. Это не помешало султану признать Николая главным своим избавителем и заключить с ним договор, подписанный 26 июня 1833 г. в Ункиар-Скелесси, по которому Россия обязывалась в случае нужды снабжать Турцию таким количеством сухопутных и морских сил, какое обе стороны признают нужным, а Турция обязывалась, по требованию России, не допускать иностранные военные суда входить под каким бы то ни было предлогом в Дарданельский пролив, пропуская через него во всякое время русские. Франция и Англия заявили, что они считают этот договор недействительным, но Николай не обратил на это внимания. Пруссия и Австрия признали ункиар-скелессийский договор без всяких оговорок. После свидания Николая с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III в Шведте (24 - 28 августа 1833 г.) и с австрийским императором Францем в Мюнхенгреце (29 августа - 8 сентября 1833 г.), между Россией, Австрией и Пруссией заключен был ряд конвенций, закончившихся общим договором в Берлине (3 октября 1833 г.), по которому каждая из трех договорившихся держав могла требовать помощи у двух других, как в случае внутренней смуты, так и в случае внешней опасности. Вместе с тем они взаимно гарантировали друг другу сохранение в Европе существующего порядка. Австрия взяла на себя охрану безопасности и status-quo в Италии, Швейцарии, Испании и Португалии, Пруссия - охрану северной Германии и Голландии; Австрия и Пруссия совместно взялись следить за сохранением спокойствия в остальных германских государствах, Россия принимала на себя надзор за польскими землями, Венгрией и Балканским полуостровом. В союзе этом Николаю несомненно принадлежала первенствующая роль. Во внутренней политике, после революционных 1830 и 1831 годов, главные заботы императора Николая сосредоточились на укреплении и русских начал в западных губерниях России и на подавлении всякого движения в Польше. Завершены были, однако, некоторые законодательные работы, начатые в первые годы царствования. В 1832 г. закончено было печатание "первого полного собрания законов Российской Империи", начиная с уложения 1649 г. и до начала царствования Николая; затем напечатаны были 6 томов "2-го полного собрания законов" нового царствования, а к концу 1832 г. закончено было и издание действующих законов, в виде 15 томов систематизированного "Свода законов". Издание "Свода законов" было несомненно крупным шагом к укоренению законности в управлении и к упорядочению судопроизводства; но дальнейшие шаги по этому пути могли быть сделаны лишь при наследнике Николая, в эпоху великих реформ, после падения крепостного права. В Царстве Польском хотя отдельное управление и было сохранено и после 1832 г., но уже без начал самоуправления, намеченных органическим статутом. Для рассмотрения законопроектов и бюджета Царства Польского были учреждены: государственный совет, особый совет управления и, вместо прежних министерств, три правительственные комиссии - внутренних и духовных дел (она же заведывала и просвещением), юстиции и финансов. Варшавский университет был закрыт еще в 1831 г. В 1833 г., проездом за границу, Николай не пожелал остановиться в Варшаве и по дороге смотрел только расположенные в Польше войска. В 1835 г. он посетил Варшаву и принял депутацию от города, которой не разрешил говорить, а сам сказал ей суровую речь, причем указав на выстроенную по его повелению цитадель, грозил при малейшем возмущении разрушить Варшаву. В 1837 г. воеводства, на которые делилось Царство Польское, были преобразованы в губернии по русскому образцу; в 1839 г. все учебные заведения Царства были подчинены русскому Министерству народного просвещения, а для заведывания ими на месте образован был варшавский учебный округ с русским попечителем во главе. В 1841 г. упразднен Государственный совет Царства; в 1846 г. введен новый уголовный кодекс, являвшийся почти дословным переводом русского уложения о наказаниях. Из имений, конфискованных у польских помещиков, замешанных в восстании, образованы были майораты, розданные русским чиновникам и генералам. В 1846 г., когда в соседней Галиции произошла резня помещиков крестьянами, издан был 5 мая указ, резко ограничивший право помещиков распоряжаться населенными землями своих имений и превративших крестьян, сидящих на этих землях, в наследственных арендаторов, отбывающих раз навсегда определенные повинности. В Западном крае борьба с полонизмом началась при Николае, отчасти еще до 1830 г. В 1831 г. был образован особый западный комитет, задачей которого было уравнять Западный край во всех отношениях с внутренними губерниями. В 1832 г. закрыт был Виленский университет, в 1833 г. - кременецкий лицей, являвшиеся главными рассадниками польской культуры; взамен их открыт был в Киеве университет святого Владимира, получивший, особенно после 1838 г., руссификаторскую миссию. В 1834 г. образован был белорусский учебный округ, получивший такую же миссию. Крупнейшим актом этой политики явилось воссоединение униатов Западного края, проведенное униатским епископом Иосифом Семашко . 12 февраля 1839 г. в Полоцке состоялся "соборный акт" о полном воссоединении униатской церкви с православной. В связи с борьбой против полонизма развивалось в Западном крае и крестьянское дело, в направлении систематической защиты крестьян от польских помещиков. С 1848 г. в Юго-Западном крае, а затем и в Белоруссии, были введены во всех помещичьих имениях инвентари, точно определявшие как размеры крестьянских наделов, так и отбывавшиеся крестьянами повинности. Крестьянский вопрос в остальной России в эти годы продолжал занимать Николая, и с охранительной точки зрения, и вследствие сознания им несправедливости крепостного права (см. XXIII, 274 - 283). На первую очередь решено было во внутренних русских губерниях поставить улучшение положения казенных крестьян, соответственно мысли, выраженной Сперанским еще в комитете 6 декабря 1826 г. Главным сотрудником Николая явился здесь граф П.Д. Киселев. В 1836 г. под начальством Киселева образовано было V отделение Собственной Его Величества канцелярии, через год преобразованное в министерство государственных имуществ, во главе которого Киселев оставался до конца царствования. В устройстве казенных крестьян (поземельном, хозяйственном и административном) ему удалось провести существенные преобразования. Над вопросом об улучшении быта помещичьих крестьян работал в 30-х и 40-х годах ряд секретных комитетов, главным действующим лицом в которых являлся тот же Киселев; но, несмотря на то что в значительной мере инициатором работ этих комитетов был сам Николай, в конце концов, осуществить удалось очень немногое. В 1832 г. Сперанский ввел в свод законов все те незначительные, в сущности, ограничения произвола помещиков, которые установлены были в царствования Павла и Александра I и в начале царствования Николая. В комитете 1839 г. поставлен был на очередь, по мысли Киселева, вопрос о превращении крепостных крестьян в крестьян обязанных, прикрепленных к имениям, а не к лицу помещика, и обеспеченных определенным наделом за определенные повинности. Киселеву не удалось провести эту мысль, несмотря на сочувствие ей самого Николая. Под влиянием оппозиции, руководимой другим близким сотрудником Николая, князем Меншиковым , решено было отказаться от обязательного для всех осуществления этой идеи, и предоставлено было помещикам, по собственному желанию, заключать с крестьянами договоры, по которым они переводились бы в разряд "обязанных" (закон 2 апреля 1842 г.). Когда, при рассмотрении этого вопроса в Государственном совете в присутствии Николая, поддерживавший Киселева князь В.Д. Голицын сказал, что следует ввести это положение, как обязательную для помещиков норму, и что иначе ничего из этого не выйдет, то Николай отвечал Голицыну, что хотя он, конечно, "самодержавный и самовластный", но на такую меру никогда не решится, как не решится и на то, чтобы приказать помещикам заключать договоры, и что "только опыт покажет, в какой мере можно перейти от добровольного к обязательному". На практике мера эта не получила почти никакого значения. В 40-х годах между помещиками (Тульской, Рязанской, а потом и Смоленской губерний) и правительством происходили секретные переговоры о том, на каких условиях возможно было бы приступить к ликвидации крепостных отношений, но и эти переговоры не привели ни к каким практическим результатам. Старая мысль Николая о постепенном прекращении личного крепостного права, об уничтожении разряда дворовых и права продавать крестьян без земли, также не получила осуществления, хотя она и подвергнута была вновь рассмотрению в секретных комитетах 40-х годов. Охранительное направление, окончательно возобладавшее после 1831 г., заметнее всего отразилось на отношении правительства к литературе и просвещению. Хотя цензурный устав 1828 г., считавшийся либеральным, не был изменен, но положение печати стало в начале 30-х годов весьма стесненным. В 1832 г. на третьей книжке был закрыт, без всякого видимого основания, прекрасный журнал Киреевского "Европеец"; в 1833 г. закрыт "Московский Телеграф" Полевого; в том же году правительство строго расправилось с молодым кружком Герцена и Огарева , хотя кроме либерального образа мыслей, их в сущности ни в чем нельзя было обвинить; в 1836 г. за напечатание "философического письма" Чаадаева был не только закрыт "Телескоп", но редактор его Надеждин сослан в Вологду, цензор (ректор Московского университета) отставлен от службы, а автор статьи объявлен сумасшедшим. Разрешение новых журналов было чрезвычайно затруднено. В Петербурге преуспевали лишь органы Булгарина и Греча, да беспринципная "Библиотека для чтения" Сенковского . Однако правительство не становилось еще на путь обскурантизма. Во главе министерства народного просвещения с 1833 г. стоял С.С. Уваров. Он стремился поставить существующие учебные заведения, в особенности университеты, на высоту современной европейской науки, но вместе с тем так обставить преподавание научных предметов и воспитание юношества, чтобы обеспечить подготовление послушных орудий высшей власти, одушевленных верноподданническими и патриотическими стремлениями, выраженными Уваровым в тройственной формуле: "православие, самодержавие и народность". Строго сообразуясь с консервативно-сословной точкой зрения, выраженной Николаем еще в рескрипте Шишкову 19 августа 1827 г., Уваров создал стройную систему учебных заведений и народного просвещения в России. В отчете, представленном государю после 10-летнего управления министерством, Уваров подчеркивал, что он всегда стремился идти средним путем, борясь против политического либерализма и против "мечтательного мистицизма", но отнюдь не уклоняясь в сторону обскурантизма. В 1835 г. проверена была реформа учебных округов и университетов. Университетские советы были освобожены от обязанности иметь надзор за учебным делом в низших и средних заведениях округа, всецело сосредоточенных в руках попечителей. С другой стороны, университетские советы были лишены той широкой автономии, которая им была предоставлена по уставу 1804 г. Попечитель учебного округа сделан был таким же "хозяином" в университете и в округе, каким в то время был каждый губернатор у себя в губернии. Хотя советы могли избирать ректора, факультеты - деканов, и замещать по своему выбору вакантные кафедры, но министр мог и не утвердить выбранных и вместо них назначить своих кандидатов. Постановка преподавания в университетах, которые разделены были на 3 факультета: философский (с двумя отделениями - историко-филологическим и физико-математическим), юридический и медицинский, была несомненно повышена и средства университетов значительно усилены. Попечителем московского округа был назначен в 1835 г. граф С.Г. Строганов, которому университет был впоследствии многим обязан. Для приготовления к профессорскому званию целый ряд талантливых молодых людей отправлен был за границу (Грановский, Крюков , Редкин , Бодянский и др.). Желая побудить дворянство воспитывать детей в казенных учебных заведениях, Уваров стремился не только увеличить число гимназий и улучшить постановку в них преподавания, но и открывать как при них, так даже и при некоторых уездных училищах особые дворянские пансионы, под надзором дворянских обществ и отчасти на отпускаемые ими средства. Приняты были меры к подчинению правительственному надзору частных учебных заведений и к сокращению их числа; установлен контроль над деятельностью домашних учителей, для которых введено было требование правительственного допущения к преподаванию. В 1828 г. в Петербурге был вновь открыт главный педагогический институт. Основан был ряд высших технических и специальных училищ: в 1828 г. Технологический институт в Петербурге, в 1832 г. Училище гражданских инженеров, в 1835 г. Училище правоведения (по плану, в разработке которого участвовал Сперанский), в 1840 г. Горы-Горецкое земледельческое училище, в 1844 г. Константиновский межевой институт в Москве, в 1830 г. ветеринарная школа в Харькове, в 1848 г. - в Дерпте. Вероисповедная политика, особенно резко отражалась на положение раскольников и сектантов. В 40-х годах духоборцы, молокане и другие сектанты массами выселялись в Закавказье и в Восточную Сибирь; некоторые из них сдавались в солдаты. В преследовании раскольников и сектантов соперничали между собой три ведомства: 3-е отделение собственной Его Величества канцелярии, ведомство православного вероисповедания, с обер-прокурором Святейшего Синода графом Протасовым во главе, и Министерство внутренних дел. Местные власти - полиция и священники, считали раскольников и сектантов, одной из главных своих доходных статей. Систематический характер преследования приняли в 1837 г., когда все виды раскола и секты разделены были на 3 категории: менее вредных, к которым причислялись раскольники, приемлющие священство, вредных, к которым причислялись беспоповцы, признающие брак и молящиеся за царя, и вреднейших, к которым причислялись раскольники, не признающие брака и не молящиеся за царя, а также все сектанты, начиная с духоборцев и молокан, и кончая, хлыстами и скопцами. Число раскольников и сектантов, как выяснилось из официальных расследований, произведенных в 40-х годах под руководством Надеждина, постоянно возрастало и раз в 10 превышало в действительности то число их, которое значилось на бумаге, несмотря на то, что дети раскольников и сектантов, не признающих брака, считались незаконнорожденными и отнимались у родителей, причем мальчики записывались в кантонисты, а девочки помещались на попечение приказов общественного призрения. У раскольников, приемлющих священство, подвергалось преследованию их духовенство, состоявшее в значительной мере из беглых православных попов, а с конце 40-х годов - из посвящавшихся раскольничьими епископами, получившими свой сан от австрийских белокриницких архиереев. В 30-х и 40-х годах были завершены некоторые из преобразований, намеченных еще в комитете 6 декабря 1826 г. Таково было новое учреждение Государственного совета 15 апреля 1842 г., отнюдь, впрочем, не изменившее его положения: фактически значение Государственного совета при Николае было весьма ничтожно и отнюдь не изменилось к лучшему, несмотря на попытки одного из председателей его, князя Васильчикова, отстоять за ним роль серьезного законосовещательного собрания. В 1836 г. все предположения по военной части изъяты были из компетенции Государственного совета. Важнейшие вопросы, интересовавшие непосредственно Николая, по-прежнему рассматривались в собственной Его Величества канцелярии, рост которой продолжался и после 1826 г. В 1828 г., после смерти императрицы Марии Феодоровны, образовано было IV отделение Собственной Его Величества канцелярии для заведывания учреждениями императрицы Марии (в том числе девичьими институтами, число которых при Николае было значительно увеличено); в 1836 г. образовано было V отделение, не закрытое и с учреждением Министерства государственных имуществ (оно просуществовало до 1856 г.); в 1843 г. было образовано VI отделение Собственной Его Величества канцелярии по устройству Закавказского края. В сфере местного управления на первый план выдвинут был вопрос об усилении губернаторской власти, в связи с отказом от мысли о повсеместном учреждении генерал-губернаторств, оставленных лишь на окраинах. По наказу губернаторами 3 июня 1837 г., губернаторы признаны были начальниками губерний, с подчинением им всех местных учреждений. Положение 2 января 1845 г., изданное по мысли министра внутренних дел Л.А. Перовского , стремилось освободить губернатора от рассмотрения второстепенных и мелочных дел, чтобы тем самым дать ему время "для важнейших занятий". Рядом новых законоположений упорядочено было заведывание на местах, отбыванием земских повинностей, содержанием и сооружением дорог и мостов, продовольствием населения, санитарной и пожарной частью. В 1851 г. издан устав о земских повинностях с разделением их на государственные, губернские и частные (сословные). Еще при Александре I правительство озабочивалось упадком городского хозяйства и вялостью действовавшего на основании Екатерининских законов городского самоуправления. После неудачных законопроектов Балугьянского (в 1827 г.) и министерства внутренних дел (в 1828 г.), министерство пыталось в 30-х годах упорядочить городское благоустройство при помощи циркуляров, причем выработаны были особые правила о составлении, утверждении и исполнении городских смет, а затем и о проверке деятельности городских дум при помощи особых депутатов от обывателей. Правила эти были обращены в 1831 г. в закон, но существенного значения на практике не получили. В 40-х годах Л.А. Перовский поручил разработку вопроса об устройстве городов, тогда молодому чиновнику, впоследствии известному деятелю эпохи реформ Н.А. Милютину . Милютин, в числе сотрудников которого были И.С. Аксаков и Ю.Ф. Самарин , основательно исследовал положение городов, после чего выработан был в виде опыта проект нового городового положения для Петербурга, утвержденный Николаем в 1846 г. В состав городской думы введены были представители дворянства, владевшего в городе имуществами; но городское хозяйство мало от этого выиграло, так как ни достаточной самостоятельности, ни права самообложения реформированному городскому управлению дано не было. - Финансовое управление до 1844 г. находилось в руках графа Е.Ф. Канкрина (см. ХХ, 725), которому Николай при всем своем самовластии считал необходимым, особенно в первые годы царствования, нередко уступать, не чувствуя за собой достаточной подготовки для самостоятельного решения трудных и запущенных в предшествующее царствование вопросов. Основной задачей финансовой политики при Николае считалось повышение курса бумажного рубля, упавшего почти до 1/4 своей номинальной цены, вследствие чрезмерного выпуска ассигнаций и невыгодного торгового баланса. Канкрин, вопреки предшественнику своему Гурьеву, перестал стремиться к выкупу ассигнаций при помощи невыгодных займов и решил поправить финансы при помощи экономии в расходах и постепенного подъема производительных сил страны. С этой целью он считал необходимым, отказавшись от защиты помещичьих интересов, обратиться к протекционной политике, в духе которой и был составлен при его участии еще в 1822 г. таможенный тариф, постоянно им пересматривавшийся и регулировавшийся как в интересах поощрения отдельных отраслей русской промышленности, так и в видах увеличения таможенного дохода. Несмотря на частые войны в начале царствования Николая, ему удалось поднять кредит России за границей и сильно уменьшить дефициты. С 1822 г. существовал особый таможенный тариф между Россией и Царством Польским, выгодный для Польши, но невыгодный для России. В 1826 г. министр финансов Царства Польского, князь Друцкой-Любецкий , хлопотал о полном упразднении таможенной черты между Россией и Польшей; Канкрин воспротивился этому. Льготы польских промышленников сильно поколебались после восстания 1831 г.; русские купцы добивались даже полного запрещения ввоза в Россию польских фабрикатов и провоза их транзитом в восточные страны, но интересы промышленников Царства сильно отстаивал Паскевич, и Канкрину с трудом удалось настоять на проведении компромиссного решения. В 1826 г. Канкрин провел отмену установленной при Гурьеве винной монополии, так как система эта, породив крупные злоупотребления чиновников, чрезвычайно понизила доход государства от эксплуатации питий. Признавая, ввиду некультурности тогдашнего общества и неимения честного чиновничьего персонала, невозможным перейти к системе свободной торговли питьями, обложенными акцизом, Канкрин вернулся к системе откупов, при которой доход от эксплуатации питий быстро возрос. Эта система также приводила к большим злоупотреблениям, к почти поголовному подкупу откупщиками всего местного чиновничества, но до конца управления Канкрина она считалась наиболее выгодной. Канкрин старался сдерживать азарт откупщиков на торгах, не давая им зарываться, так как это грозило при частых банкротствах откупщиков крупными недоимками и убытками для государства. Общие размеры государственного бюджета при Канкрине, несмотря на его сдержанность, росли довольно быстро. К концу 30-х годов Николаю стало казаться, что он кое-чему у Канкрина успел научиться, и он решился попробовать проводить собственную финансовую политику, более смелую и предприимчивую. В 1839 г. Канкрин, желая положить конец колебаниям в так называемом простонародном курсе ассигнаций, провел закон об обязательном совершении всех торговых сделок и поставок на серебро, причем был фиксирован курс бумажного рубля определением, что 1 серебряный рубль равняется 350 коп. ассигнациями. В видах изъятия из оборота различных иностранных серебряных монет (ефимков и лобанчиков), выпущены были "депозитки", под которые в казну принимались всякие металлические ценности, и размен которых производился безостановочно, обеспечиваясь всем металлическим фондом, за них внесенным. Эти меры, из которых первая, в сущности, являлась как бы частичным государственным банкротством, дали Николаю мысль пойти дальше и, выпустив новые разменные бумажные деньги, заменить ими ассигнации, которые он предлагал выкупить постепенно по установленной законом 1839 г. цене. Канкрин долго противился осуществлению этой меры, опасаясь, что и вновь выпущенные, по мысли Николая, кредитные билеты могут, с течением времени, сделаться неразменными; но Николай, подвергнув свой проект обсуждению в ряде совещаний, настоял на его осуществлении. Ассигнации были в течение 5 лет выкуплены по назначенной цене и заменены кредитными билетами. В результате за выпущенные номинально на сумму 596 миллионов ассигнации уплачено было всего 170 миллионов рублей серебром, а так как при этом тотчас же выпускались новые кредитные бумажки, обеспечиваемые сохранением металлического фонда в размере 1/6 части их ценности, то для выполнения всей операции потребовалось всего 28 миллионов рублей металлических, между тем как запас, имевшийся в казне, значительно превышал эту сумму. Таким образом операция прошла вполне удачно, закончившись уже после отставки и смерти Канкрина. После этого Николай, почувствовав себя опытным финансистом, стал действовать в управлении финансами гораздо смелее, не считаясь с мнениями малоавторитетных преемников Канкрина, графа Вронченка и Брока . В 30-х и 40-х годах сильно развилась деятельность по сооружению дорог и по обстройке Петербурга, а отчасти и других городов и портов. В царствование Николая была построена почти половина ныне существующих шоссейных дорог в России (более 8000 верст); по его же почину, вопреки мнению почти всех министров, была начата и постройка железных дорог, почти одновременно с Пруссией и Австрией. В 1837 г. была построена Царскосельская железная дорога, в 1839 г. начата постройка Варшавско-Венской железной дороги, в 1843 г. (средствами казны) - Санкт-Петербургской - Московской, открытой в конце 1851 г. Главным строителем ее был Клейнмихель , бывший когда-то помощником Аракчеева и назначенный в 1842 г., после смерти Толя, главноуправляющим путями сообщения, так как он один из немногих стоял за постройку железных дорог. С 1851 г. приступлено было к постройке Варшавско-Петербургской дороги, но в 1853 г. постройка приостановилась из-за войны с Турцией. Склонность Николая к искусству выразилась в устройстве великолепного художественного музея в Эрмитаже, в значительном усилении средств Академии Художеств и в поддержке русских художников за границей. Личные вкусы Николая и в этой области проявлялись, впрочем, с большим самовластием и произволом, что иногда, в особенности в последние годы царствования, отражалось невыгодно на судьбе художественных коллекций. На сооружение крепостей, в особенности на западной границе, расходовались колоссальные суммы. Самым капитальным сооружением в этом роде была Новогеоргиевская крепость при впадении Буго-Нарева в Вислу. Военную часть и сферу военного управления Николай считал своей родной стихией. Комплектование и содержание постоянной армии лежало в то время тяжелым бременем на населении. При населении России в тридцатых годах в 3 1/2 раза меньшем теперешнего, размеры постоянной армии превышали 1 миллион. Ежегодные наборы в среднем составляли около 80 тыс. человек. Срок службы был 25 лет; новобранец исключался из своего сословия и становился как бы крепостным военного ведомства. Обращение с солдатами было в высшей степени грубое и жестокое. Обучение состояло в непрестанной муштре и превращало человека в машину. По рекрутскому уставу, переработанному в 1831 г., рекрутской повинности подлежали лишь лица податных сословий в возрасте от 20 до 34 лет. Помещики, да и само правительство нередко отдавали в солдаты в виде наказания, считавшегося почти столь же тяжелым, как ссылка в каторжные работы. От рекрутской повинности можно было откупиться приобретением зачетной квитанции или представлением "охотника", купленного за деньги. Офицеры подготовлялись в кадетских корпусах, закрытых средних учебных заведениях с чрезвычайно суровой дисциплиной, из дворянских детей. Несмотря на то что при Николае было открыто 9 новых корпусов, число их было недостаточно и более половины офицерских вакансий в армии замещались из выслужившихся низших чинов, вовсе не получивших образования. Для специальных войск существовали училища артиллерийское и инженерное, с офицерскими классами, дававшими большее образование, нежели кадетские корпуса. Училище для колонновожатых, образованное в 1819 г. Н.Н. Муравьевым в Москве и потом переведенное в Петербург, было в 1826 г. закрыто и лишь в 1832 г. вместо него для подготовления офицеров генерального штаба была основана военная академия, по плану генерала Жомини , суженному поправками Нейдгарда, Чернышева и Дибича. После смерти Дибича, в 1831 г., главным военным авторитетом до конца царствования считался Паскевич, хотя ему не удалось поддержать свою репутацию на прежней высоте во время венгерского похода 1849 г. Совсем состарившимся он оказался во время восточной войны 1853 - 56 годов. Во главе военного управления стоял с 1828 по 1853 г. весьма ловкий, но очень непопулярный деятель, граф (впоследствие князь), А.И. Чернышов, по плану которого в 1832 - 36 годы было реорганизовано высшее военное управление, в смысле сосредоточения всей власти по военному ведомству в руках военного министра. В связи с бунтом, происшедшим в военных поселениях в холерный 1831-й год, были реорганизованы и военные поселения, отчасти превращенные в округа пахотных солдат, причем была уничтожена прежняя аракчеевская система. Во главе морского ведомства в течение почти всего царствования Николая стоял начальник главного морского штаба, генерал-адъютант князь Меншиков, человек умный и влиятельный, но никогда не бывший моряком. Заведуя морским ведомством, он вместе с тем состоял одно время финляндским генерал-губернатором, получал неоднократно важные дипломатические поручения и участвовал во многих секретных комитетах по самым разнообразным государственным и административным вопросам, причем являлся убежденным сторонником узкопомещичьих взглядов. Сила и численность флота при Николае поддерживалась на одном уровне с морскими державами до тех пор, пока всюду был только парусный флот; но когда с начала 40-х годов в Англии, Франции и Америке стали переходить к паровым и винтовым судам, Россия стала заметно от них отставать. Значительные работы были произведены морским ведомством по укреплению портов, в особенности Кронштадта, и береговых линий (восточный берег Черного моря). Большое значение имели гидрографические работы в разных морях, омывающих русские берега, и научные исследования в северных странах, произведенные рядом экспедиций, а также исследование реки Амура. После усмирения польского восстания в 1831 г. и до венгерского похода 1849 г. Россия не вела крупной войны, но в течение всего этого времени продолжалась с переменным успехом затяжная "малая" война на Кавказе. Целью этой войны являлось покорение и замирение кавказских горных племен, занимавших несколько оазисов в восточной и западной частях кавказского горного хребта и по берегу Черного моря и упорно отстаивавших свою независимость (см. ХХ, 279). Большие неудачи русскому оружию пришлось испытать в 1843 г. После 1845 г., при наместнике князе М.С. Воронцове дела наши значительно поправились: но в 1853 - 54 годы во время русско-турецкой войны Шамиль вновь перешел в наступление, и окончательное покорение Кавказа совершилось уже в следующее царствование. Во внешней политике новые осложнения произошли в конце 30-х годов в связи с новым восстанием Мегемед-Али против султана. Англии и Франции удалось предупредить единоличное вмешательство Николая и привлечь к совместному обсуждению вопроса Австрию и Пруссию. Вопреки намерениям Николая решено было сделать Порте коллективное представление от имени пяти держав. Вынужденный примириться тогда с этим положением, Николай решил попытаться разъединить Англию и Францию, и добиться, таким образом, изолирования Людовика-Филиппа. Это ему удалось благодаря тому, что Франция поддерживала интересы Мегемед-Али, а Англия старалась гарантировать существование и целость империи султана. В 1840 г. четыре державы без ведома Франции подписали конвенцию с Турцией, по которой обязались сообща заставить Мегемед-Али примириться с султаном на предложенных ему условиях. В отмену ункиар-скелессийского договора было установлено, что проливы должны быть закрыты для военных судов всех наций, за исключением легких посольских судов, которые будут пропускаться каждый раз особыми фирманами султана. Опасность европейской войны была устранена лишь уступчивостью Людовика-Филиппа. В 1841 г. в Лондоне состоялась новая конвенция о проливах, подтвердившая постановление предыдущей и подписанная представителями всех великих держав, включая и Францию. Пальмерстон не без основания считал заключение этих конвенций крупной победой над дипломатией Николая. Столь же неудачно сложились, вследствие упорного стремления императора Николая всюду отстаивать принципы легитимизма, отношения России к Греции, Молдавии, Валахии и Сербии; население всех этих стран, освобожденных при содействии России, оказалось, в конце концов, сильно против нее восстановленным. Большое недовольство в императоре Николае вызывала непоследовательная и неуравновешенная политика нового прусского короля, Фридриха-Вильгельма IV, который не только вступил на путь уступок народным требованиям, но и сам обнаруживал стремление к объединению северной Германии под главенством Пруссии. В Австрии назревали столкновения национальных течений, в Венгрии, развивалось стремление к национальному объединению в итальянских владениях; беспокойным было настроение в Галиции и в Краковской республике. Австрийское правительство справилось с галицийским восстанием, натравив на восставших поляков угнетенное крестьянское население; Краков, несмотря на возражения западных держав, был присоединен к Австрии. Когда в конце 1847 г. Австрии стала грозить серьезная опасность со стороны сардинского короля Карла-Альберта, опиравшегося на поддержку Англии, Николай оказал Австрии поддержку материальную, в виде денежной субсидии в 6 миллионов рублей, и нравственную, в виде весьма решительной ноты по адресу английского правительства. Когда получены были известия о Февральской революции во Франции, Николай тотчас же попытался создать коалиционный оплот против распространения революционного движения; но прежде, чем его предложения дошли до Берлина и Вены, там также произошли революционные взрывы. 14 марта 1848 г., Николай издал манифест, полный угроз по отношению к революционерам и кончавшийся словами: "С нами Бог, разумейте языци и покоряйтеся, яко с нами Бог!" На западной границе была сосредоточена 400-тысячная армия, и при первых известиях о революционном движении в Молдавии Дунайские княжества были заняты русскими и турецкими войсками; во главе управления ими поставлен был русский генерал Дюгамель. С большим негодованием отнесся Николай к образованию франкфуртского парламента и резко потребовал от Австрии и Пруссии подавления насильственными мерами революционного движения в Галиции и Познани, деятели которого весьма вызывающе относились к России (в русской части Польши, под военным режимом Паскевича, удержалось полное спокойствие). Когда австрийский император Фердинанд, в декабре 1848 г., отрекся от престола в пользу юного племянника своего Франца-Иосифа, Николай тотчас же обещал последнему вооруженную помощь и в 1849 г. отправил сперва небольшой корпус, а затем 100-тысячную армию, перешедшую через Карпаты под начальством Паскевича. Несмотря на ряд неудачных действий последнего, главная венгерская армия, под начальством Гергея, была принуждена капитулировать перед русскими войсками. В то же время вмешательство Николая останавливало завоевание Шлезвига пруссаками. Когда в 1850 г. между Австрией и Пруссией возник резкий конфликт, едва не приведший к войне между ними (см. XIII, 231), Николай взял на себя роль посредника, настаивая на том, чтобы за исходный пункт при решении вопроса приняты были акты венского конгресса 1815 г. Этим он сразу становился, в сущности, на сторону Австрии. Прусский король не решился разорвать с Николаем, и договор, исключительно благоприятный для Австрии, состоялся в Ольмюце 18 ноября 1850 г., при участии представителя России. Вмешательство России вызвало негодование против нее во всей Германии. К французской республике Николай стал относиться несколько менее враждебно после усмирения июньского восстания в Париже. К избранию президентом Людовика-Наполеона Николай отнесся не сочувственно, лишь потому, что предпочитал ему Кавеньяка; но, когда Наполеон совершил государственный переворот 2 декабря, Николай усмотрел в этом залог укрепления власти и обуздания революционного движения. Когда Наполеон провозгласил себя императором французов, Николай увидел в восстановлении венского конгресса, и хотя признал Наполеона императором, но в письме к нему не пожелал назвать его "mon frere". События 1848 г. повлекли за собой изменение в еще более реакционную сторону внутренней политики Николая. Он отказался от всяких преобразований в области крестьянского вопроса, и недоверие его к просвещению достигло своего апогея. Через неделю после манифеста 14 марта 1848 г., принимая дворян Петербургской губернии, Николай приглашал их забыть все неприятности, "подать между собой руку дружбы, как братья, как дети родного края, так, чтобы последняя рука дошла до него", и обещал им, что под его главенство никакая сила земная их не потревожит. Киселев, присутствовавший при этом, тогда же сказал своему племяннику, Николаю Милютину, что "крестьянский вопрос лопнул". И действительно, все переговоры с дворянами о крестьянской реформе были прекращены. Уваров тогда же объяснил Погодину очень определенно связь этой перемены с новым настроением государя, указав, что за отмену крепостного права дворянству пришлось бы дать какую-нибудь компенсацию, а ее можно было бы искать лишь в ограничении самодержавной власти. 27 февраля 1848 г. был образован, под председательством князя Меншикова, секретный комитет для негласного обревизования деятельности цензуры, заподозренн

Александр III, император всероссийский, второй сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны . Родился 26 февраля 1845 года в Аничковом дворце в Петербурге. До смерти своего старшего брата, цесаревича Николая , т. е. до двадцатилетнего возраста, А. не был наследником престола и воспитывался не как будущий император, а как великий князь, предназначавшийся, главным образом, для военной карьеры. Главным воспитателем его был генерал-адъютант Б.А. Перовский , а образованием его заведовал профессор Московского университета, известный экономист Чивилев , рекомендованный графом С.Г. Строгановым, который был в это время главным воспитателем цесаревича Николая. Из учителей раннего периода наиболее выдающимся был академик Я.К. Грот , преподававший обоим братьям с 1853 года русский и немецкий языки, историю и географию. В конце образовательного курса А. были сообщены начала юридических и политических наук приглашенными для этого профессорами Петербургского и Московского университетов, в числе которых был и К.П. Победоносцев , сыгравший впоследствии столь важную роль в царствовании А. В 1861 году ему преподавал курс тактики и военной истории М.И. Драгомиров , будучи еще молодым капитаном. Кроме того, в 1865 и 66 годах А. Александровичу был прочитан известным историком С.М. Соловьевым курс русской истории. 12 апреля 1865 года скончался в Ницце цесаревич Николай Александрович, и великий князь А. объявлен был наследником русского престола. Цесаревич Николай умер женихом принцессы Дагмары , дочери датского короля Христиана IX, с которой через 1 1/2 года - 28 октября 1866 года - вступил в брак цесаревич А. Александрович. От этого брака родились: сыновья - Николай (ныне царствующий государь император), Георгий (умер в 1899 г.), Михаил и дочери - Ксения и Ольга. В 1868 году во время сильного неурожая в разных губерниях (в особенности в Смоленской) А. был назначен председателем особого комитета по сбору и распределению пособий голодающим. В бытность наследником престола он участвовал в заседаниях государственного совета и комитета министров, был атаманом казачьих войск и канцлером Гельсингфорсского университета; действительную службу в войсках он проходил в Петербурге вплоть до командования гвардейским корпусом, а в 1877 году ему привелось принять участие в русско-турецкой войне, в качестве командира отдельного сорокатысячного рущукского отряда, задача которого состояла в задержании движения турецких войск, расположенных в крепостях Шумле и Силистрии, и в охране тыла действующей армии. По окончании войны А. командовал в Петербурге гвардейским корпусом и принимал участие в заседаниях высших государственных учреждений и тех особых комитетов и совещаний, которые созывались императором Александром II в конце его царствования для обсуждения мер борьбы с революционным движением. Наследник жил со своей семьей в Аничковом дворце довольно замкнутой семейной жизнью; он любил заниматься историей, собиранием исторических памятников, особенно связанных с патриотическими воспоминаниями, и изучением русской художественной старины. Он стоял во главе императорского исторического общества, основанного при ближайшем его участии. Столь же охотно он занимался музыкой и участвовал в домашних концертах, играя на валторне и на "басу". В глазах широких кругов общества он пользовался репутацией примерного семьянина и человека с гуманными и либеральными взглядами. На самом деле политические его взгляды были глубоко консервативные, что ярко сказалось в совещаниях о борьбе с революционным движением и о направлении внутренней политики в 1880 году. Он неизменно высказывался за неприкосновенность ничем неограниченного самодержавия, как исконного устоя русского быта, и за организацию борьбы с революционными течениями при помощи широко поставленных репрессивных мер. После войны 1877 - 78 годов, во время которой А. имел случай воочию убедиться в печальном значении недостаточности наших морских сил и перевозочных средств, он принял деятельное участие в сборе пожертвований на образование добровольного флота. Председателем комитета, заведовавшего этим делом, сделался один из близких к А. людей, К.П. Победоносцев. Вступить на престол А. пришлось при чрезвычайно тяжелых обстоятельствах, после катастрофы 1 марта 1881 года, жертвой которой пал его отец. 2 марта, принимая высших чинов и лиц свиты, А. сказал: "Я принимаю венец с решимостью. Буду пытаться следовать отцу моему и закончить дело, начатое им. Если бы Всевышний и мне судил ту же участь, как ему, то, надеюсь, вы будете моему сыну так же верны, как моему отцу". В депеше, посланной русским послам при иностранных дворах 4 марта, было сказано, что "государь император посвятит себя прежде всего делу внутреннего государственного развития, тесно связанному с успехами гражданственности и вопросами экономическими и социальными, составляющими ныне предмет особых забот всех правительств". Эти заявления обещали как будто прогрессивную политику и, во всяком случае, не показывали никаких реакционных намерений. В связи с распространенными в публике мнениями о либеральных взглядах и даже конституционных наклонностях нового государя, они поддерживали надежды на развитие тех либеральных начинаний, к которым Александр II вернулся в последний год царствования. Но этим надеждам не суждено было осуществиться. В течение нескольких недель, несмотря на твердость консервативных убеждений А., он как будто колебался в выборе курса своего правления. В совете министров образовались два противоположных течения, которые вели между собой довольно острую борьбу. А. как будто бы находил необходимым дать им высказаться до конца. Во главе одного из этих течений, желавшего продолжения умеренно-либерального курса, взятого в конце царствования Александра II, был Лорис-Меликов ; к нему примыкали военный министр граф Д.А. Милютин , министр финансов А.А. Абаза и министр народного просвещения А.А. Сабуров . Во главе другого, реакционного течения стоял К.П. Победоносцев, в трудные моменты призывавший к себе на помощь то старого графа С.Г. Строганова, жившего не у дел в Петербурге, то "патриотически" настроенных журналистов Каткова и Аксакова из Москвы. Председатель комитета министров Валуев и другие министры не примыкали решительно ни к одному из этих течений. Через неделю после катастрофы 1 марта, было созвано, по настоянию Лорис-Меликова, специальное совещание для решения вопроса о том, публиковать или не публиковать одобренное 1 марта покойным государем правительственное сообщение, в котором правительство заявляло, что оно решилось для рассмотрения важнейших дел законодательного характера образовать в Петербурге особую комиссию. Лорис-Меликов признавал опубликование этого документа, который впоследствии в просторечии именовался "конституцией Лорис-Меликова" - хотя в нем не было ничего конституционного, - неотложным. Из доклада, прочитанного им в совещании, видно, что император при первом обсуждении этого вопроса признал своим священным долгом осуществить последнюю волю своего отца и считал, что предположенные реформы являлись бы как бы последним даром императора Александра II русскому народу - даром, достойным всего его царствования. Однако, в совещании государь объявил, что он просит обсуждать этот вопрос совершенно свободно и не считать его предрешенным, после чего последовали резкие нападки на Лорис-Меликова со стороны приглашенного в заседание графа Строганова и обер-прокурора Синода Победоносцева. Вопрос о неотложности опубликования был решен отрицательно, а обсуждение самого проекта по существу было отложено. Это было первое поражение Лорис-Меликова, но борьба еще продолжалась. По-видимому, главной причиной нерешительности А., независимо от неудобства начинать свое царствование отменой последних распоряжений отца, были носившиеся в придворном и высшем бюрократическом кругу слухи о весьма приподнятом и тревожном настроении общества и народа, - слухи, как оказалось, не вполне основательные. Когда Победоносцеву удалось, наконец, убедить императора в том, что со стороны общества нельзя ожидать никаких сколько-нибудь крупных и опасных для спокойствия страны выступлений, то А. решил положить конец неопределенности и издал неожиданно для совета министров манифест 29 апреля 1881 года, составленный Победоносцевым и Катковым. В манифесте этом были следующие знаменательные строки: "посреди великой нашей скорби глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления, в уповании на божественный Промысел, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений". Эти слова были прямо направлены против ожиданий каких бы то ни было шагов в сторону установления или даже подготовления в будущем конституционного правления в России. Смысл этих слов еще более был подчеркнут немедленным выходом из состава министерства Лорис-Меликова, за которым последовали Абаза и Милютин. Еще ранее был уволен Сабуров. Впрочем, это еще не был полный поворот в сторону реакции. В обществе продолжали и после издания этого манифеста сохраняться кое-какие надежды на поворот к лучшему, и многие губернские земские собрания, происходившие в конце 1881 года и в начале 1882 года, пытались выразить эти надежды в форме адресов с более или менее определенными ходатайствами о созыве народных представителей. В самом манифесте 29 апреля о важнейших реформах 1860-х годов упоминалось с уважением, и вместо Лорис-Меликова назначен был граф Николай Игнатьев , выдававший себя за приверженца славянофильских идей, в том числе и идеи совещательного участия народа в законодательстве, в форме земских соборов. Самому императору в обществе приписывались в это время некоторые симпатии к славянофильству. Известно было его нерасположение к немцам, а это одно, после Берлинского конгресса и созданного им настроения, могло обеспечивать ему сочувствие в широких кругах русского общества, тем более, что люди, сознательно преданные либеральным идеям, составляли в нем в то время лишь незначительное меньшинство. Либеральные газеты и журналы, отчасти открывшиеся или оживившиеся в последний год царствования Александра II: "Порядок", "Земство", "Страна", "Вестник Европы" и "Голос", равно как и некоторые из земств, глубже других захваченные либеральным движением этого года, попытались было удержать занятые позиции, но без успеха. "Славянофильский" министр Игнатьев, невзирая на славянофильскую теорию свободы слова, вскоре пустил в ход против периодической печати все прежние меры репрессии, и сам И.С. Аксаков, обрушившийся в яростной речи, сказанной в Славянском обществе в Петербурге, на всякий либерализм и радикализм, занял в это время позицию, довольно близкую к Каткову. Свой поворот направо правительство еще скрашивало в это время принятием целого ряда мер, клонившихся к поддержанию благосостояния народной массы. Вместо А.А. Абазы министром финансов назначен был бывший профессор Н.Х. Бунге , участвовавший в работах по крестьянской реформе, вместо министра народного просвещения Сабурова - искренний и честный поборник просвещения, барон Николаи . Бунге, в союзе с Игнатьевым и Островским (министром государственных имуществ), предпринял целый ряд подготовленных еще при Лорис-Меликове мер к поднятию пошатнувшегося благосостояния крестьян. Сюда относится, прежде всего, закон 28 декабря 1881 года об обязательном выкупе еще невыкупленных к тому времени крестьянских оброков, с понижением нормы выкупных платежей, установленных по положению 19 февраля 1861 года, на 20%. Сюда же относятся: впервые выработанные, хотя и не опубликованные во всеобщее сведение, правила о переселении крестьян на пустопорожние земли 10 июля 1881 года, оказавшиеся, впрочем, довольно непрактичными, вследствие установленного ими порядка разрешения переселений; изданный 18 мая 1882 года закон о крестьянском банке, который энергично работал в первые годы после его открытия; Высочайшее повеление о льготах по арендованию крестьянскими обществами казенно-оброчных статей, последовавшее в 1881 году по докладу Игнатьева и затем дополненное некоторыми ограничениями 9 ноября 1884 года по докладу Островского; закон 2 июня 1882 года об ограничении времени работы малолетних на фабриках и ограждении их от эксплуатации фабрикантов, причем для надзора за выполнением этих мер впервые введена была фабричная инспекция; затем целый ряд фабричных законов: 12 июня 1884 года (о школьном обучении малолетних, работающих на фабриках), 3 июня 1885 года (о воспрещении ночной работы женщин и детей), 3 июня 1886 года (об определении порядка и условий найма рабочих и расторжения рабочих договоров, причем обязанности фабричной инспекции были сильно расширены). В это же время Бунге двинул вопрос об отмене подушной подати: она была отменена уже с 1 января 1883 года для некоторых категорий плательщиков на сумму 19 миллионов рублей, а затем и вовсе уничтожена для всех податных сословий Европейской России по закону 28 мая 1885 года (с 1 января 1886 года). Значение этой меры умалялось, впрочем, тем обстоятельством, что в видах покрытия образовавшегося недочета в доходах казны были увеличены поземельные сборы с бывших казенных крестьян на 45% под предлогом перевода их с оброка на выкуп (по закону 12 июня 1886 года), и, кроме того, повышен акциз на спирт, ложившийся, главным образом, на те же "податные" сословия. Тогда же проведены были две меры, имевшие целью перенести часть налогового бремени на более состоятельные классы: закон 15 июня 1882 года о налоге с наследств и закон 20 мая 1885 года о налоге на процентные бумаги. Еще циркуляром графа Лорис-Меликова 22 декабря 1880 года земствам поручено было обсуждение административного устройства крестьян; несколько раньше, с целью выяснения местных нужд и непорядков, назначены были в разные губернии сенаторские ревизии. По мере поступления отзывов земств и отчетов ревизовавших сенаторов в министерстве внутренних дел скопился в 1881 году значительный материал по этим вопросам. Для всестороннего их обсуждения и выработки проекта преобразования местного управления осенью 1881 года, по докладу Игнатьева, образована была вневедомственная комиссия под председательством статс-секретаря М.С. Каханова , в состав которой вошли, сверх представителей разных ведомств и ревизовавших сенаторов, некоторые общественные деятели и представители науки. При министерстве внутренних дел устроены были особые совещания со "сведущими лицами", в число которых были приглашены видные земские и городские деятели разных губерний, а также некоторые землевладельцы из западных губерний и Царства Польского. На обсуждение первого из этих совещаний предложен был вопрос о понижении выкупных платежей, на обсуждение второго - вопросы о переселенческом деле и о лучшей организации питейного дела, с точки зрения охраны народной нравственности. Эти совещания, в связи со слухами, проникавшими и в печать, о предполагаемом созыве земского собора, представляли казовый конец Игнатьевской программы и вызывали ожесточенные нападки Каткова, который стал в это время резко обрушиваться и на Аксаковскую "Русь". Вскоре журналам и газетам было воспрещено писать, что бы то ни было, и за и против земских соборов. На этом вопросе Игнатьеву пришлось закончить свою непродолжительную карьеру в области внутренней политики. Впрочем, уже и при нем симптомы реакции заметно сказались как по отношению к печати, - снят был с очереди пересмотр цензурного устава, предпринятый Лорис-Меликовым, - так и по отношению к организации государственной полиции и способов борьбы с революционным движением. Изданное 14 августа 1881 года положение об усиленной и чрезвычайной охране совершенно игнорировало права и свободу обывателей и отдавало на произвол вооруженных чрезвычайными полномочиями административных властей целые области, в которых это положение вводилось. В то же время очень обострился один из самых больных вопросов русской жизни - еврейский. Во многих городах и местечках Южной и Западной России начались так называемые "еврейские беспорядки", выразившиеся в массовых избиениях евреев и в отвратительных погромах их жилищ. Полиция относилась к этим позорным явлениям с поразительным равнодушием. Тогда же начались попытки Победоносцева подчинить начальные школы церковному управлению. Министр народного просвещения, барон Николаи, дал было удачный отпор Победоносцеву, узаконив так называемые школы грамотности, но вскоре принужден был оставить должность (в марте 1882 года) и заменен был предупредительным и на все согласным И.Д. Деляновым . К этому времени опыт частичного применения славянофильских идей, по которому "сила власти" должна была принадлежать царю, а "сила мнения" - народу, признан был неудовлетворительным: правительство, душою которого был Победоносцев, стало тяготиться славянофильскими декорациями и скоро определенно предпочло им простую идею "сильной власти", апологетом и страстным пропагандистом которой являлся Катков, занявший с 1881 года свой, как он сам выражался, "наблюдательный пост". Проводить эту идею в жизнь император А. поручил решительному единомышленнику Каткова, бывшему министру народного просвещения графу Д.А. Толстому , отставленному в 1880 году по настоянию графа Лорис-Меликова. Игнатьев был уволен через год после своего назначения, в мае 1882 года, и ненавистный русскому обществу Толстой назначен вместо него министром внутренних дел. С этого момента курс царствования А. определился вполне и остался до конца неизменным. Руководящим принципом всей государственной деятельности признана была вновь старая николаевская формула: "самодержавие, православие и народность". Эта формула, особенно в последней ее части, была проводима теперь с большей, нежели при Николае I, последовательностью в делах внешней политики, настоящим руководителем которой являлся сам А. Это не мешало, однако, Каткову оставаться иногда все-таки недовольным некоторыми действиями министра иностранных дел Гирса , когда министерство уклонялось, по мнению Каткова, с пути "истиннорусского" национализма. Во внутренней политике получили полное господство охранительные и даже реакционные стремления. Прежде всего эти стремления отразились на отношения правительства к печати. Положение ее, ухудшившееся уже при Игнатьеве, при Толстом сделалось чрезвычайно тяжелым. Одним из первых его дел было проведение через комитет министров особых "временных" правил, утвержденных 27 августа 1882 года, которые усилили в высшей степени зависимость повременных изданий от министерства внутренних дел. Затем, вопреки манифесту 29 апреля 1881 года, началась переделка всех великих преобразований 1860-х годов, из которых систематически вытравлялись следы либеральных и демократических веяний и принципов. В отношении народных масс руководящим стал принцип всесторонней административной опеки; дворянство призывалось к содействию правительству в осуществлении этой задачи, но призывалось отнюдь не в качестве самостоятельного и независимого от высшей бюрократии сословия, а в качестве испытанного слуги самодержавной власти, верная служба которого могла быть поощряема различными, главным образом, материальными выгодами. Первое проявление этой тенденции ясно обнаружилось в речи, обращенной императором к собранным во время коронации 1883 года, в Москве, волостным старшинам: им было приказано предостеречь крестьян от злонамеренных слухов о каких бы то ни было переделах земли и дополнительных нарезках и указать им, чтобы они во всем слушались своих предводителей дворянства. Проекты Кахановской комиссии, работавшей в течение 1882 и 1883 года в сокращенном составе, - в виде подготовительного "совещания", в котором преобладало умеренно-либеральное настроение, - вскоре подверглись сильным нападкам со стороны вновь призванных в состав комиссии членов, а затем были окончательно забракованы, и комиссия была закрыта прежде, чем успела закончить свою работу. Ее труды были переданы, как материал, для коренной переработки в министерство внутренних дел, где эта переработка поручена была А.Д. Пазухину , воодушевленному стремлением, во что бы то ни стало, восстановить в России прежний сословный строй, поколебленный реформами 1860-х годов. В 1885 году открыт, по случаю столетнего юбилея дворянской грамоты, особый дворянский банк, специальной задачей которого было поддержание ссудами на льготных условиях дворянского землевладения. В манифесте, изданном по этому случаю, было выражено пожелание, чтобы и впредь "дворяне российские сохраняли первенствующее место в предводительстве ратном, в делах местного управления и суда, в распространении примером своим правил веры и верности и здравых начал народного образования". В благодарственных адресах по поводу этого манифеста дворянство некоторых губерний тотчас же заявило, что оно все свои надежды возлагает на крепкую правительственную власть, учреждение которой на местах позволило бы дворянству "спокойно жить в деревне". Правительство отвечало, что в этом духе и будет направляться законодательная работа. Первым проявлением этого духа явились правила о сельских рабочих, разработанные наиболее крепостнически настроенными дворянами и изданные 12 июня 1886 года. Еще раньше в видах распространения административной опеки над крестьянами изданы были весьма стеснительные правила о крестьянских семейных разделах 12 марта 1886 года. Идеи Пазухина, соединившись с реакционными взглядами Толстого, привели к коренному преобразованию административного устройства крестьян и к весьма существенной переделке положения о земским учреждениях 1864 года. Руководящей мыслью и здесь явилось, с одной стороны, стремление создать на местах "крепкую и близкую к народу власть", которая была бы органом всеобъемлющей административной опеки, а с другой стороны - признание необходимости обеспечить дворянам-помещикам возможность не только с выгодою вести свои хозяйства, но и занимать в местной жизни почетное и влиятельное положение. Этому вполне соответствовало положение 12 июля 1889 года о земских начальниках, облеченных сильной и произвольной властью опекунов и над отдельными крестьянами, и над органами крестьянского самоуправления и суда. Эта власть сосредоточивалась в руках поместного дворянства, так как из его среды должны были преимущественно назначаться эти земские начальники, которые, впрочем, в то же время являлись подчиненными губернской администрации агентами правительства. При пересмотре земского положения уничтожена была та степень самостоятельности и независимости от бюрократической власти земских учреждений, которая по закону 1864 года обеспечивалась им в качестве "учреждений общественных", не входивших в общий строй бюрократических установлений. По положению 1890 года земские управы введены были в строй местных государственных установлений, а земские собрания подчинены в своей деятельности строгому контролю губернаторов. С другой стороны, всесословный строй земских учреждений заменен строем чисто сословным, с сильным преобладанием дворянского землевладельческого элемента. Аналогичному преобразованию подверглось в 1892 году городовое положение 1870 года. Наряду с развитием сильной административной власти быстро двигалось вперед начавшееся еще в реакционный период царствования Александра II ограничение сферы действия суда присяжных и другие подобные изменения судебных уставов, что особенно усилилось с заменой в 1885 году сравнительно либерального министра юстиции Набокова более подходившим к новому курсу Манасеиным . В 1889 году, с введением земских начальников, были уничтожены - по требованию самого императора - мировые судьи. В уездах они были заменены земскими начальниками, в городах, за исключением столиц и нескольких больших городов - городскими судьями, подчиненными в инстанционном порядке съездам земских начальников, в которых и сами участвуют в качестве членов. Наконец, в 1894 году новым министром Муравьевым предпринят был, с соизволения государя, коренной пересмотр судебных уставов. В сфере народного образования реакционные течения резко сказались уже в начале 1880-х годов, тотчас же после отставки барона Николаи. В отношении народных училищ новый министр Делянов охотно пошел навстречу всем домогательствам Победоносцева. Вопрос о передаче всего дела начального образования народа в ведомство Святейшего Синода встретил препятствия лишь в недостатке необходимых для этого значительных денежных сумм, так как огромное большинство народных школ содержалось на земский счет, а из земств лишь немногие соглашались передать свои школы в церковное ведомство. По правилам 13 июня 1884 года, в это ведомство переданы были все так называемые школы грамоты, т. е. народные школы низшего типа, причем правила эти не были проведены в законодательном порядке. За земскими школами усилен был тенденциозный надзор министерских инспекторов народных училищ. В отношении средней школы при Делянове вновь укрепилась поколебавшаяся было, после выхода в 1880 году в отставку Толстого, классическая система, с установившимся при ней чисто полицейским отношением гимназического начальства к ученикам гимназий. При Делянове же сделана была (в 1887 году) попытка ограничить различными мерами доступ в гимназии и реальные училища детям низших сословий и недостаточных классов общества. В отношении университетов реакционерам удалось, благодаря, главным образом, энергичной пропаганде Каткова, настоять на полном уничтожении либерального Головнинского устава 1863 года, с заменой его новым уставом 1884 года. Университетские советы лишены были всякой автономии, над студентами усилен полицейский надзор при помощи инспекции и педелей, введена форма, и в устранение всяких намеков на корпоративность студенты признаны были "отдельными" посетителями университета. Самые программы преподавания на юридическом и филологическом факультетах были существенно изменены в тенденциозном смысле. В порыве восторга от этого устава Катков писал в 1884 году в "Московских Ведомостях" (№ 278): "Господа, встаньте: правительство идет, правительство возвращается!.." Под влиянием и воздействием Победоносцева, сравнительная веротерпимость, провозглашенная законом 3 мая 1883 года, уступила место систематическому преследованию сектантов - пашковцев, толстовцев, штундистов, духоборцев; дело доходило иногда до отнятия детей у родителей. В 1894 году штундистам были вовсе запрещены молитвенные собрания. В западном крае и в Царстве Польском такие же меры применялись к униатам, формально обращенным в православие, но не желавшим этому подчиниться. Тот же дух воинствующего национализма повел к организации различного рода утеснений и преследований инородцев и иноверцев как на окраинах России (западных и восточных), так, в некоторых отношениях, и в центре. Больше всего преследовались евреи и поляки-католики - последние в Западном крае и даже в самом Царстве Польском; но подвергались различным утеснениям и ламаисты (калмыки и буряты), и другие инородцы в Сибири. Евреи в их правовом положении подверглись ряду новых ограничений: "Временными правилами" 3 мая 1882 года они лишены были права вновь селиться в пределах самой "черты оседлости" вне городов и местечек; им там же воспрещены были приобретение и аренда недвижимых имуществ; в 1887 году Ростов-на-Дону и Таганрог с уездом исключены из черты еврейской оседлости. В 1891 году воспрещено ремесленникам селиться в Москве и Московской губернии, причем было выселено из Москвы около 17 тысяч евреев-ремесленников, живших там на основании закона 1865 года, с 1891 года отмененного для Москвы. С 1887 года введена процентная норма для приема евреев в высшие и средние учебные заведения. С 1889 года фактически приостановлен прием евреев в состав присяжных поверенных. Поляки были сильно ограничены в правах государственной службы в Царстве Польском и в Западном крае. Отразился не менее сильно, нежели в других сферах жизни, общий реакционный дух этой эпохи и в армии. Здесь, наряду с стремлением улучшить материальное положение офицерства, при помощи усиления окладов жалования и введения различных льгот при покупке билетов на железных дорогах, в театрах и т. п., заботливо насаждался дух касты с особым кодексом нравственных и житейских правил, вплоть до узаконения в известных случаях дуэлей как между офицерами, так и при столкновениях их с невоенными. Для насаждения этого особого кастового духа с юных лет соответственно изменена была воспитательная система в военно-учебных заведениях, введенная при Д.А. Милютине: военные гимназии преобразованы были в военные корпуса прежнего типа. Такова была правительственная система, проводившаяся с замечательной последовательностью и стройностью в царствование А. III во всех отраслях управления и во всех доступных влиянию правительства областях народной жизни. В направлении внешней политики император в особенности стремился проводить свои личные взгляды, что и было открыто заявлено в официозном органе министерства иностранных дел, "Journal de St.-Petersbourg", когда, после смерти старого канцлера князя Горчакова в самом начале царствования А., на пост министра иностранных дел был назначен скромный и исполнительный чиновник без собственной инициативы, статс-секретарь Гирс. Гораздо больше, чем Гирс, имел влияния на ход иностранной политики солидарный во взглядах с императором Катков; но и с ним А. далеко не всегда соглашался. Международное положение России после берлинского конгресса было трудное: неоднократно возникали опасения войны - то с Англией, из-за расширения наших среднеазиатских владений, граница которых после взятия Геок-Тепе Скобелевым была сильно приближена уже при Александре II к пределам Афганистана, - то с Австрией, из-за влияния на дела Балканского полуострова. Война с Англией в особенности угрожала России вследствие столкновения русских войск с афганцами в 1885 году, когда генерал Комаров нанес им решительное поражение на р. Кушке и к России были присоединены пограничные с Афганистаном области. На Балканском полуострове дела после Берлинского конгресса приняли неблагоприятный для России оборот. Сербия и Румыния относились к России прямо враждебно; в Болгарии русское влияние все более и более колебалось, и в 1885 году князь Александр Болгарский (Баттенберг) , не спрашивая Россию, присоединил к Болгарскому княжеству восточную Румелию. После этого русские офицеры были отозваны из болгарской армии, и Александр Болгарский исключен из списка русских генералов. После своего временного изгнания из Болгарии, когда ему вновь была предложена корона болгарским национальным собранием, князь Александр не решился принять ее без одобрения А., а император отказал ему в своей поддержке. В Европе установилось тогда тревожное состояние: все ожидали вооруженного вмешательства России в болгарские дела, которое неизбежно привело бы к европейской войне. Но император решил предоставить Болгарии выйти из внутреннего кризиса собственными силами, и, благодаря этому, мир не был нарушен. Австрия в это время опиралась на Германию и Италию, с которыми находилась в тройственном союзе, устроенном Бисмарком именно на случай войны с Россией. Франция была настроена чрезвычайно миролюбиво. Император признал, что лучшей политикой для России будет не искать ничьих союзов, не брать на себя никаких обязательств и тщательно избегать столкновения с Австрией, чтобы не связать себе рук на случай войны между Германией и Францией. Это решение шло вразрез с планами Бисмарка, очень желавшего вовлечь Россию в войну с Австрией, и чрезвычайно упрочило престиж России и императора в Европе. Свое одиночество в это время среди европейских держав А. сам подчеркнул в известном тосте, провозглашенном им за здоровье князя Николая Черногорского, которого он намеренно назвал единственным и истинным другом России. Однако, заметное охлаждение в отношениях между Германией и Россией и тесное соглашение между Германией, Австрией и Италией естественно подготовляли сближение между Россией и Францией. Уже в 1887 году А. удалось, при помощи непосредственных переговоров с императором Вильгельмом I, оказать Франции крупную услугу устранением натянутого положения, вызванного сосредоточением на ее границе значительных германских войск, которые были собраны под предлогом маневров, и которые Вильгельм согласился немедленно отозвать оттуда. Когда новый германский император Вильгельм II объявил в 1891 году с особой торжественностью о возобновлении тройственного союза между Германией, Австрией и Италией, то и А. официально возвестил миру о состоявшемся сближении между самодержавной Россией и республиканской Францией. Затем последовали известные морские демонстрации в Кронштадте и Тулоне, причем император, чествуя французских морских гостей, стоя выслушал "Марсельезу" и провозгласил тост за здоровье президента французской республики Карно. Сближением с Францией и воздержанием от вооруженного вмешательства в дела балканских государств мир в Европе надолго был обеспечен, вследствие чего А. III и получил наименование Миротворца, часто прилагаемое к его имени и в России, и за границей. Уже с середины восьмидесятых годов А. пришлось убедиться, что в государственной жизни России существуют обстоятельства, с которыми трудно было бороться. Обстоятельства эти заключались в финансовых затруднениях, обусловленных, прежде всего, общим расстройством народного хозяйства и слабым развитием национальной промышленности. Министр финансов Бунге, ясно понимавший эту зависимость финансовых средств государства от общих экономических условий страны, стремился, прежде всего, поднять народное хозяйство облегчением положения крестьян, которые, видимо, разорялись от непосильного бремени налогов, на них лежавшего. Однако, меры, которые он мог предложить и принять в рамках существовавшего государственного строя, и притом в эпоху всеобщей реакции, были далеко недостаточны, чтобы вывести страну из гнетущего хозяйственного упадка. Государственные финансы не улучшались; дефициты сделались явлением постоянным и даже из года в год увеличивались. Не желая обращаться к новым выпускам ассигнаций, курс которых и без того упал до 50 копеек за рубль, министр финансов должен был для покрытия дефицитов прибегать к внешним и внутренним займам и к установлению новых налогов на такие предметы первой необходимости, как спички и керосин, которые не могли не отозваться тяжело на положении несостоятельных классов. Не имея возможности избегнуть дефицита без отступления от своих взглядов на нужды государственного хозяйства и терпя несправедливые нападки со стороны реакционной печати, Бунге решил, наконец, оставить министерство. На его место назначен был 1 января 1887 года ловкий, известный в биржевом мире делец, Ив. А. Вышнеградский . Политика министерства финансов существенно изменилась. Все заботы о подъеме хозяйственного благосостояния народных масс отошли на задний план; главной и непосредственной задачей министерства сделалось скопление больших денежных запасов в кассах государственного казначейства и широкое участие, при помощи этих запасов, в биржевых операциях, с целою оказать давление на иностранный денежный рынок и этим путем поднять наш курс. В связи с этим и в области таможенной политики русское правительство вступило решительно на путь усиленного покровительства "отечественной" промышленности. В 1891 году издан был новый таможенный тариф, в котором покровительственная система достигла своего апогея. Одновременно и в тесной связи с новым направлением финансовой политики министерство начинает прислушиваться к жалобам московских фабрикантов против Лодзи и к возражениям их против экономической политики Бунге. Под влиянием этих воплей и жалоб пересматривается фабричное законодательство 1880-х годов, с явным стремлением соблюсти лишь выгоды фабрикантов, после чего лучшие фабричные инспектора, принявшие эту должность при Бунге, уходят в отставку. Между крупными фабрикантами и министерством финансов устанавливается полное взаимное понимание, и на общественную арену с большим апломбом выступают представители крупной российской буржуазии нового типа, в которых черты новоприобретенной европейской культуры причудливо переплетаются с чертами чисто азиатского высокомерия и грубости. Наконец, также в связи с основным стремлением своим - усилить доход государственного казначейства - министерство финансов изменяет прежнюю железнодорожную политику, установившуюся еще с конца 1860-х годов (при Рейтерне ). Оно не только начинает брать в руки казны постройку новых железных дорог, но и выкупает ранее построенные различными акционерными компаниями. Вместе с тем за правительством обеспечивается право регулирования железнодорожных тарифов; для этой цели основывается в составе министерства финансов особый департамент, директором которого назначается С.Ю. Витте . Общее протяжение железных дорог, не превышавшее в 1880 году 22 591 версты, дошло к середине 1890-х годов до 36 662 верст (в том числе 34 641 верст ширококолейных). В то же время сеть железных дорог, эксплуатируемых казной, возросла на 19 515 верст, а сеть частных железнодорожных линий, несмотря на постройку нескольких новых линий частными обществами, уменьшилась на 7672 версты. Благодаря покровительственным мерам министерства финансов, развитие крупной промышленности пошло с конца 1880-х годов быстрыми шагами вперед; но при совершенно истощенном внутреннем рынке страны, вследствие прогрессирующего разорения крестьянства и упадка земледелия, на очередь выдвинут был вопрос о внешних рынках, в поиске которых русское правительство стало все более и более устремлять свои взоры на восток. Довольно обширный и выгодный рынок, утвердившийся в средней Азии после покорения среднеазиатских ханств в 1870-х годах, оказывается уже недостаточным. Является стремление к открытому морю, которое мало-помалу приводит к мысли грандиозного сооружения сквозной железной дороги через всю Сибирь к портам Тихого океана. Мысль эта увлекает императора в конце его царствования, и стремление на восток ярко ознаменовывается в 1891 году путешествием в Японию юного наследника престола, ныне царствующего императора, обогнувшего морем с юга всю Азию, побывавшего в Китае и в Японии и вернувшегося через Владивосток и Сибирь сухим путем. Во Владивостоке цесаревич Николай лично участвовал в закладке великого железнодорожного пути, постройка которого окончательно решена была в это время. Вскоре по возвращении Николая Александровича образован был особый комитет по постройке сибирской железной дороги, в котором наследник назначен был председателем. Еще раньше императору пришлось учредить другой особый комитет, также под председательством цесаревича, для сбора пожертвований и оказания пособия голодающим, по случаю голода, начавшегося во многих губерниях Европейской России, вследствие полного неурожая хлебов, осенью 1891 года. Голод, охвативший огромное пространство самой плодородной полосы Европейской России, повторившийся, вместе с холерой, и в следующем 1892 - 93 годах, был грозным предостережением, указывавшим на глубокое расстройство народного хозяйства в России. Голод 1891 - 93 годов и постройка сибирской железной дороги, сопровождавшаяся крупным развитием переселенческого движения в Сибирь, были самыми крупными событиями последних лет царствования А. Последствия этих событий развивались уже после смерти императора А. в царствование императора Николая II. Впрочем, еще при А. приняты были в области крестьянского законодательства две важные меры, вполне гармонировавшие с духом опеки над крестьянами, проникавшим и ранее в это законодательство: 8 июня 1893 года издан был закон о переделах мирской земли, а 14 декабря 1893 года - закон о неотчуждаемости крестьянских надельных земель. Император А. был человеком атлетического сложения и обладал превосходным здоровьем, но в начале 1890-х годов у него обнаружился нефрит (перерождение почек), - болезнь совершенно неизлечимая, которая и свела его преждевременно в могилу. Он умер 20 октября 1894 года, в Крыму, в Ливадии, окруженный всеми членами своего семейства, на 50-м году от рождения. Литература по истории царствования А. III довольно скудна. Общей биографии А., если не считать за таковые весьма поверхностных панегириков князя В. Мещерского , священника Королькова и т. п., пока не имеется. Для ознакомления с событиями его царствования можно указать следующие работы: Тхоржевский "Исторический обзор комитета министров", т. IV (СПб., 1902); "Министерство финансов 1802 - 1902 годов", ч. 2-ая (СПб., 1902), "Исторический очерк министерства государственных имуществ за 50 лет, 1837 - 87 годы" (СПб., 1887), "Краткий очерк ведомства путей сообщения (1798 - 1898)" (СПб., 1898); "Народные школы Европейской России в 1892 - 93 годах", Ф.Ф. Ольденбурга (СПб., 1896); "Производительные силы России" (сборник под редакцией В.И. Ковалевского , СПб., 1896); "Великие реформы в их прошлом и настоящем" (под редакцией И.В. Гессена и А.И. Каминка ): вып. I, К.К. Арсеньев , "Законодательство о печати" (СПб., 1903); вып. II, И.В. Гессен, "Судебная реформа" (СПб., 1904); вып. III, А.А. Корнилов , "Крестьянская реформа" (СПб., 1905); его же, "Из истории вопроса об избирательном праве в земстве" (СПб., 1906); "Самодержавие и земство" (Записка С.Ю. Витте, издана в Париже в 1901 году, с предисловием П.Б. Струве ); В.Ю. Скалон , "В переходное время" (Сборник статей, СПб., 1905); И.М. Страховский, "Крестьянские права и учреждения" (СПб., 1904); К.К. Арсеньев, "Свобода совести и веротерпимость" (СПб., 1904); М.И. Туган-Барановский , "Русская фабрика в прошлом и настоящем", 3-е изд. (СПб., 1909); Неведомский , "Катков и его время" (СПб., 1888); Собрание сочинений И.С. Аксакова, тт. I - VII (статьи из газеты "Русь", М., 1886 - 87); "Внутренние обозрения" в "Вестнике Европы" за 1881 - 94 годы (в особенности декабрьское 1894 г.); "Иностранные обозрения", там же; "Всемирная история от Венского конгресса до наших дней", под редакцией профессора Пфлуг-Гартунга (перевод под редакцией Н.И. Кареева и С.Г. Лозинского , СПб., 1910); Paul Milioukoff, "La crise russe" (П., 1907); "Общественное движение в России в начале XX века", т. I, под редакцией Мартова, Маслова и Потресова (СПб., 1909). А. Корнилов.

Александр II, император всероссийский, сын императора Николая I и императрицы Александры Федоровны . Родился в Москве 17 апреля 1818 года. Хотя отец его в момент рождения его был просто великим князем, однако, ввиду бездетности императора Александра I и великого князя Константина Павловича , все смотрели на А. как на будущего наследника российского престола. До шестилетнего возраста А. рос под ближайшим надзором матери и приставленного к нему женского персонала, вместе с сестрами, которые были моложе его. По достижении 6 лет он получил особого воспитателя, капитана К.К. Мердера, боевого офицера, израненного в кампаниях 1805 и 1807 годов, гуманного и кроткого, с честными и разумными взглядами, сумевшего привязать к себе маленького великого князя. В 1826 году решено было приступить к образованию восьмилетнего А. по особому учебному плану, выработанному В.А. Жуковским , который был приглашен руководить учением наследника. Жуковский, оказавшийся незаурядным и вдумчивым педагогом, смотрел на свое дело как на высокую миссию и посвятил себя ему вполне. Он не отделял образовательной задачи от воспитательной и ставил самому образованию прежде всего нравственные, воспитательные цели. Стараясь вооружить своего воспитанника необходимыми научными сведениями во всех областях знания, он особенно стремился внушить ему возвышенный взгляд на обязанности человека и государя. В то же время он сильно и смело ратовал за охранение молодого А. от преждевременных влияний придворной среды и военной атмосферы, в которой воспитывался и жил Николай Павлович. Он прямо заявлял свои опасения, что наследник, с детства приученный к плац-парадам, может привыкнуть "видеть в народе только полк, в отечестве - казарму". Стремления Жуковского встречались с противоположным взглядом самого Николая, который желал, чтобы его сын был прежде всего военный, и полагал, что иначе он будет "потерян в нынешнем веке". Поэтому А., наперекор стремлениям Жуковского, был рано приучен к парадам и уже одиннадцатилетним мальчиком умел вызывать чувства умиления и восторга при берлинском дворе своего деда именно своими плац-парадными талантами. Образование А., законченное к 19-летнему возрасту, дало ему знание пяти языков - русского, французского, немецкого, английского и польского, - математики, физики, естественной истории, географии, истории, православного катехизиса и общих начал политической экономии, статистики и правоведения. Военные науки преподавались ему и теоретически, и практически (во время лагерных сборов). В детстве А. ездил с родителям в Москву, в Варшаву и в Берлин (1829); по окончании учения он был отправлен в 1837 году в большое и при тогдашнем бездорожье нелегкое путешествие по России, в сопровождении В.А. Жуковского, преподавателя статистики и русской истории К.И. Арсеньева и других лиц. Он объехал не только большую часть губерний Европейской России, но побывал и в Тобольске, где встретился впервые с декабристами, об облегчении участи которых ходатайствовал перед Николаем. В общем обозрение России было, конечно, поверхностное: местные начальства старались всюду показать наследнику, главным образом, лишь казовые концы. Тем не менее, кое-где А. пришлось наткнуться и на серьезные злоупотребления, например, в Вятке, где губернаторствовал увековеченный Герценом Тюфяев. В 1838 году А. отправился в путешествие по Западной Европе, где провел почти целый год, посетив Швецию, Данию, Германию, Швейцарию, Италию, Англию и Австрию, побывал при всех больших и малых дворах и осмотрев все европейские достопримечательности - музеи, библиотеки, парламенты и поля важнейших сражений нового времени. Не была посещена лишь Франция, ввиду неприязненного отношения императора Николая к тогдашнему королю ее, Людовику-Филиппу. Во время путешествия А. сам выбрал себе невесту в лице младшей дочери великого герцога гессен-дармштадского Марии - будущей императрицы Марии Александровны , которой в то время еще не исполнилось 15 лет. Бракосочетание Александра и Марии совершено было 16 апреля 1841 года. От этого брака родились сыновья: Николай (умер в 1865 году), Александр (умер в 1894 году), Владимир (умер в 1909 году), Алексей (умер в 1908 году), Сергей (умер в 1905 году) и Павел ; дочери: Александра (умерла в 1849 году) и Мария . С самого начала сороковых годов, наряду с несением различных обязанностей военной службы, Александр Николаевич стал привлекаться императором Николаем к участию в высших правительственных учреждениях: государственном совете, комитете министров, финансовом комитете и т. д. В 1842 году Николай Павлович, уезжая на месяц из Петербурга, впервые доверил своему сыну заменять его в решении текущих государственных дел, что повторилось и в 1845 году, при более продолжительном отсутствии государя за границу. Во второй половине сороковых годов и в начале пятидесятых цесаревич А. неоднократно назначался председателем особых комитетов; обсуждавших важнейшие текущие вопросы государственной жизни, например, комитета по сооружению Николаевской железной дороги, комитета по вопросу о занятии Н.Н. Муравьевым устья Амура, комитетов 1846 и 1848 годов по крестьянскому вопросу. В комитете 1848 года А. проявил по крестьянскому вопросу довольно консервативные взгляды, что повторилось в более резкой форме в начале 1850-х годов по поводу вопроса о введении "инвентарей" в литовских губерниях. В 1849 году, после смерти великого князя Михаила Павловича , А. назначен был командующим гвардейским и гренадерским корпусами и главным начальником всех военно-учебных заведений. Управление последними сблизило его с генералом Я.И. Ростовцевым , сыгравшим такую крупную роль в крестьянской реформе. С 1848 года, под влиянием революционных события в государствах Западной Европы, А. был, вместе со всеми окружавшими его лицами, проникнут реакционным духом: по всем важнейшим вопросам того времени он вполне разделял реакционные взгляды последних лет николаевского царствования. Такое настроение А. продолжалось вплоть до неудач русско-турецкой войны 1853 - 54 годов и завершившей ее крымской кампании 1854 - 56 годов, - неудач, которые заставили радикально изменить установившийся и развившийся в конце царствования Николая до невероятных размеров режим обскурантизма и гнета. С этим поворотным пунктом в истории русской жизни совпала смерть императора Николая (18 февраля 1855). В крымской войне мы были побеждены, несмотря на все геройство, проявленное защитниками Севастополя, вовсе не потому, что союзники, напавшие на Россию, выставили против нее огромные силы, а потому, что армия наша оказалась плохо вооруженною, подвоз боевых припасов и провианта, хотя война происходила на русской территории, был для нас гораздо затруднительнее, нежели для врагов наших, вследствие отсутствия удовлетворительных путей сообщения и перевозочных средств, - а это, в свою очередь, было связано с отсутствием в стране развитой промышленности и торговли. К этому присоединялись плохое состояние санитарной и медицинской части в армии, медленность и неумелость административных распоряжений по комплектованию войск и полное разобщение правительства с моральными и умственными силами страны, ослабленными и забитыми полицейским режимом. Финансы также оказались в очень плохом состоянии; военные издержки приходилось, вследствие отсутствия кредита, покрывать усиленными выпусками бумажных денег, курс которых упал очень низко. Положение создалось настолько тяжелое и угрожающее, что для всех стала очевидной необходимость немедленного коренного переустройства существовавшего общественного и административного строя. Новый император понял необходимость коренных преобразований и решился отказаться от системы полицейского гнета, стремясь всеми силами возбудить общественную самодеятельность и частную предприимчивость. Парижский трактат 18 (30) марта 1856 года, которым закончилась крымская война, нанес международному авторитету России и ее национальному самолюбию значительный ущерб; Россия должна была уступить часть Бессарабии, прилегающую к устью Дуная; она обязалась содержать в Черном море число военных судов не большее, нежели то, какое содержит Турция, а в Балтийском море не укреплять Аландских островов. В манифесте о мире, перечисляя эти уступки, А. заявлял, в утешение подданным: "сии уступки неважны в сравнении с тягостями продолжительной войны и с выгодами, которые обещает успокоение Державе, от Бога нам вверенной. Да будут сии выгоды вполне достигнуты совокупными стараниями нашими и всех верных наших подданных. При помощи небесного промысла, всегда благодеющего России, да утверждается и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствуют в судах ее; да развивается повсюду и с новою силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый, под сенью законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодами трудов невинных". Общество, освобожденное от гнета полицейских стеснений, с своей стороны, обнаружило стремление и способность к живой и широкой самодеятельности. Все зашевелилось, все заговорило и бросилось учиться и действовать: открылась масса новых торговых и промышленных предприятий, началась постройка новых путей сообщений, оживилась литература, основывались новые органы печати, и во всем обществе, наряду с надеждами, возлагаемыми на государя, явилось сознание необходимости дружной, соединенной работы, без разделения на партии, во имя всем понятных стремлений к общему благу, просвещению и прогрессу. Ясно было, однако, что прочное развитие промышленности и торговли и серьезное преобразование административного строя невозможны при существовании крепостного права. Необходимость и неизбежность отмены крепостного права сознавались многими еще при Николае, особенно с тех пор, как уплотнение населения в первой половине XIX века сделало во многих местах крепостное хозяйство невыгодным для самих помещиков. Страх перед революцией после событий 1848 года остановил, однако, все предприятия правительства, направленные к постепенной ликвидации крепостных отношений. Теперь, после крымской войны, вопрос этот стал на первую очередь. Сознавая всю неотложность реформы, А. не хотел, однако, проводить ее диктаторски, а пытался вызвать инициативу со стороны дворянства. Еще весной 1856 года, тотчас вслед за объявлением манифеста о мире, Государь поехал в Москву и здесь, в ответ на просьбу генерал-губернатора графа Закревского успокоить взволнованное разными слухами дворянство, сказал, что хотя он не имеет намерения отменить крепостное право немедленно, но что "существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным". - "Лучше, - сказал он, - отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу... Прошу вас, господа, подумать о том, как бы привести это в исполнение. Передайте слова мои дворянству для соображений". Но дворянство опасалось и народных волнений, и новых неиспытанных условий жизни, и неумелых действий бюрократии и потому не спешило брать на себя инициативу. Крестьянский вопрос вяло и нерешительно разрабатывался в секретном комитете, составленном из старых сановников, из которых многие не понимали существа дела и относились к реформе враждебно и равнодушно. В дворянских кругах вопрос деятельно обсуждался в рукописных записках и проектах, ходивших по рукам; печати еще не было разрешено гласное обсуждение этого вопроса. Наконец, в конце 1857 года виленскому генерал-губернатору Назимову удалось получить заявление дворян литовских губерний о желательности освобождения крестьян без земли, которое литовские помещики предпочитали введению инвентарных правил, стеснявших их хозяйственные распоряжения. А. решил немедленно ухватиться за это заявление, несмотря на возражения и опасения окружавших его сановников. При этом признано было необходимым указать определенную программу предполагаемой реформы. 20 ноября 1857 года на имя Назимова дан был рескрипт, в котором повелевалось открыть в литовских губерниях дворянские губернские комитеты для проектирования новых положений о крестьянах, причем указывались следующие обязательные для комитетов основания реформы: вся земля признавалась собственностью помещиков, но крестьянам должны были быть сохранены их усадьбы, которые они должны были выкупить; сверх того, им должны были быть отведены полевые угодья в таком размере, чтобы они обеспечивали их быт и давали возможность им отбывать свои повинности казне и помещику. За отведенные угодья крестьяне должны были отрабатывать барщину или платить оброк в определенном размере. Лично свободные, они должны были составить сельские общества, но помещикам должна была быть предоставлена вотчинная полиция. Не столько содержание этого и аналогичного рескрипта, данного 5 декабря на имя петербургского генерал-губернатора Игнатьева , сколько опубликование этих рескриптов во всеобщее сведение явилось решительным шагом в деле крестьянской реформы. Крестьянский вопрос вынесен был из тесной сферы бюрократических комитетов и канцелярий на всенародное гласное обсуждение. Секретный комитет был переименован в главный комитет по крестьянскому делу. Отныне уже и правительство не могло остановиться в решении этого вопроса, и дворянство всех прочих губерний принуждено было волей-неволей просить об открытии и у них дворянских губернских комитетов по крестьянскому делу. Вместе с тем, и журналы получили возможность принять участие в печатном обсуждении этого великого дела. Первые статьи, посвященные этому вопросу и в "Современнике" (Чернышевским ), и в заграничном "Колоколе" Герцена, выражали восхищение перед смелым почином А. II; но уже через 2 - 3 месяца появились недоразумения между правительством и печатью. Спорным вопросом, обсуждение которого в печати казалось правительству недопустимым, явился выкуп отводимых крестьянам в постоянное пользование земель. Когда в "Современнике" была напечатана Записка Калевина, доказывавшая необходимость передачи крестьянам их земельных наделов в собственность, при помощи выкупной операции, правительство сильно ограничило свободу обсуждения крестьянского вопроса в печати, что, в свою очередь, возбудило против бюрократии передовые общественные круги. Обсуждение вопроса в дворянских губернских комитетах тоже вызвало массу споров, горячих столкновений между сторонниками и противниками реформы и обнаружило значительную разницу в помещичьих интересах и в условиях помещичьего хозяйства в различных губерниях, а между тем правительство, игнорируя эти различия, установило для всей России одни и те же основные положения для ликвидации крепостных отношений и дало единообразную программу занятий губернских комитетов. Особенно разнились сельскохозяйственные условия в губерниях земледельческих, хлебородных, с одной стороны, и в губерниях нечерноземных промышленных - с другой. В первых ценными элементами помещичьих имений являлась земля, и доход из них извлекался преимущественно при помощи барщины, так как помещики здесь вели, обыкновенно, собственное земледельческое хозяйство, причем крепостной труд, особенно в местностях густонаселенных, мало ценился, так как ртов было нередко больше, нежели требовалось рук; во вторых - нечерноземных губерниях - земля имела мало значения, а ценным элементом являлись крепостные крестьяне, которые большею частью отпускались в отхожие промыслы или на местах заводили торговые и промышленные предприятия, за что платили помещикам нередко очень значительны оброки. В виду такого различия местных условий и интересов, помещики хлебородных губерний склонялись более всего к безземельному освобождению крестьян, но в то же время требовали, чтобы реформа совершалась постепенно, и чтобы установлен был переходный период, в течение которого барщина лишь постепенно заменялась бы вольнонаемным хозяйством, причем помещику сохранена была бы вотчинная власть. Наоборот, помещики нечерноземных промышленных губерний готовы были наделить освобождаемых крестьян землей, которую они сами не эксплуатировали, и желали единовременной и полной ликвидации крепостных отношений, но непременно требовали денежного выкупа, соответствовавшего стоимости утрачиваемых доходов, т.е. выкупа оброков, получавшихся ими от крепостных душ. Помещики этих губерний не были заинтересованы в сохранении на будущее время своей вотчинной власти и желали введения на местах демократического всесословного самоуправления. Таковы были главные различия, но было много и второстепенных, возбуждавших, в свою очередь, немало споров и недоразумений. Правительство, между тем, не приняло во внимание всех этих различий: безземельного освобождения оно не допускало, опасаясь, главным образом, крестьянских волнений и не желая образования пролетариата; выкуп же, в виде кредитной операции при участии казны, казался ему долгое время невозможным и могущим даже вызвать государственное банкротство, ввиду плохого состояния финансов и при весьма неискусном управлении ими. Впоследствии, мало-помалу, отчасти благодаря энергичной пропаганде помещиков нечерноземных губерний, отчасти благодаря разработке этого вопроса специалистами-экономистами, император А. убедился в возможности и даже необходимости выкупной операции, но до конца отрицал допустимость единовременного и обязательного для обеих сторон выкупа. Проекты, выработанные губернскими комитетами, поступили в Петербург в учрежденную здесь под председательством Ростовцева редакционную комиссию. Депутаты губернских комитетов (по 2 от каждого), вызванные в Петербург, в два приема, по мере окончания работ комитетов, не были допущены к участию в окончательном решении вопроса в главном комитете, на что они надеялись, а были лишь выслушаны в редакционной комиссии, куда им предложено было представить свои возражения. Это возбудило недовольство дворянства всех направлений. Депутаты протестовали адресами, представленными государю, за что им сделаны были выговоры. Вместе с тем, дворянским собраниям запрещено было обсуждать в очередных сессиях крестьянский вопрос, что еще более усилило недовольство дворян и обострило вражду их против бюрократии. При этом среди дворянской оппозиции образовалось два течения: одно крепостническое и в то же время конституционно-олигархическое, другое - либерально-демократическое. Одновременно с этим, отчасти под влиянием работ губернских комитетов, которые сопровождались небывалым оживлением общества в провинции и в столицах, отчасти под влиянием раздражения против бюрократии, вызванного цензурными строгостями и запретом свободного обсуждения крестьянского вопроса в дворянских собраниях и в печати, - развивалось брожение и нарождалось оппозиционное настроение и в обществе, и в печати. Тверское дворянское собрание послало государю протест в форме адреса, за который был отставлен от должности губернский предводитель дворянства Унковский , высланный вслед затем в восточные губернии административным порядком. Настроение тверского собрания было либерально-демократическое. Но столь же строго отнесся А. и к попыткам протеста и оппозиционных заявлений и со стороны дворян-олигархов, причем поплатился исключением из службы и высылкой за резко редактированную записку родной племянник князя Орлова , камергер М.А. Безобразов. Около того же времени подверглись дисциплинарным взысканиям некоторые из либерально настроенных лиц цензурного ведомства. Император А., искренно решившись пойти по пути либеральных преобразований, не мог, однако, освободиться от подозрительного отношения ко всякой свободно и независимо выраженной мысли и не всегда выносил даже самую благонамеренную критику, тем более, что окружавшие его крепостники и сторонники старых порядков не упускали случаев придать всякой такой критике вид дерзости и разрушительных, революционных стремлений. В императоре в подобных случаях нередко вспыхивали те самые чувства, опасения и антипатии, которые развились в нем в эпоху революционных потрясений 1848 года. Особенную подозрительность он проявлял по отношению к печати. Независимо от недовольства, вызываемого в обществе этими колебаниями, брожение поддерживалось неблагополучным ходом торгово-промышленной жизни. Оживление, вызванное в этой сфере большими поставками и заготовками, обусловленными войной, поддерживалось затем всеобщим убеждением в необходимости развития торгово-промышленных предприятий, основание которых в первые годы после войны облегчалось и поощрялось выпусками значительного количества бумажных денег и сочувственным отношением к возникавшим торгово-промышленным предприятиям со стороны правительства. Однако, существование этих предприятий оказалось эфемерным в стране, только что истощенной войной и с очень скудным внутренним рынком. Наступлению кризиса содействовал и всемирный торгово-промышленный кризис, развившийся в 1857 году. Острое недовольство и разочарование, вызываемое этими обстоятельствами, еще усиливалось вследствие отдачи правительством постройки железных дорог в руки иностранных капиталистов, которые, к тому же, повели это дело крайне недобросовестно. Государственные финансы были в это время в чрезвычайно неумелых руках; государственное хозяйство велось в архаических формах, возраставшие из года в год дефициты покрывались новыми выпусками ассигнаций и позаимствованиями из находившихся в руках казны кредитных установлений. Кредит государственный пошатнулся настолько, что ни внешние, ни внутренние займы, предпринимавшиеся в конце 1850-х годов для покрытия дефицитов, не могли быть реализованы. Приходилось до крайности сокращать самые необходимые расходы, между прочим, и по реорганизации армии, предпринятой ввиду обнаружившихся в Крымскую войну изъянов и недостатков. Впрочем, трудность этого положения не мешала успешному ходу разных военных предприятий наших на Кавказе и на Дальнем Востоке. Как раз в это время (1859 - 1860) окончательно был присоединен к России, без всяких почти денежных затрат, левый берег Амура и весь Уссурийский край, благодаря многолетним стараниям Н.Н. Муравьева, поддержанным еще в николаевское царствование Александром Николаевичем, и увенчанным пекинским договором, удачно заключенным посланником нашим в Китае, Н.П. Игнатьевым , 2 ноября 1860 года. На Кавказе, где наместником был один из близких А. людей, князь А.И. Барятинский , в 1859 году, после взятия Гуниба, и сдачи Шамиля , окончено было покорение восточного Кавказа, от Военно-Грузинской дороги до Каспийского моря. Между тем разработка крестьянской реформы к концу 1860 года была закончена в редакционной комиссии, несмотря на то, что стоявший во главе этой комиссии Я.И. Ростовцев умер до окончания дела, и на его место назначен был один из столпов консервативной придворной партии, гр. В.Н. Панин . В Главном комитете проекты редакционной комиссии не потерпели значительных изменений, так как здесь их энергично отстаивал великий князь Константин Николаевич, председательствовавший в комитете вместо заболевшего князя Орлова. Оттуда они поступили в Государственный совет. Заседания его открыл сам государь замечательной речью, которая произвела сильное впечатление на присутствовавших. "Дело об освобождении крестьян, которое поступило на рассмотрение государственного совета, по важности своей, я считаю, - сказал А., - жизненным для России вопросом, от которого будет зависеть развитие ее силы и могущества. Я уверен, что вы все, господа, столько же убеждены, как и я, в пользе и необходимости этой меры. У меня есть еще другое убеждение, а именно, что откладывать этого дела нельзя; почему я требую от государственного совета, чтобы оно было им кончено в первую половину февраля и могло быть объявлено к началу полевых работ; возлагаю это на прямую обязанность председательствующего в государственном совете. Повторяю - и это моя непременная воля, - чтоб дело это теперь же было кончено. Вот уже четыре года, как оно длится и возбуждает различные опасения и ожидания как в помещиках, так и в крестьянах. Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства. Я не могу не удивляться и не радоваться, и уверен, что и все также радуются тому спокойствию, какое выказал наш добрый народ в этом деле"... Упомянув о том, что "приступ к делу сделан был по вызову самого дворянства", и что он счастлив "свидетельствовать об этом перед потомством", император сказал, что были употреблены все старания, чтобы сделать неизбежные пожертвования дворянства в этом деле как можно менее тягостными. "Я надеюсь, господа, - продолжал государь, - что при рассмотрении проектов... вы убедитесь, что все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, сделано; если же вы найдете нужным в чем-либо изменить или добавить представляемую работу, то я готов принять ваши замечания; но прошу только не забывать, что основанием всего дела должно быть улучшение быта крестьян и улучшение не на словах только и не на бумаге, а на самом деле"... Изложив далее в общих чертах историю подготовки и разработки крестьянской реформы, А. закончил свою речь следующими внушительными словами: "Взгляды на представленную работу могут быть различны. Потому все различные мнения я выслушаю охотно, но я вправе требовать от вас одного: чтобы, отложив все личные интересы, действовали не как помещики, а как государственные сановники, облеченные моим доверием"... Благодаря энергии и настойчивости, проявленной А., дело это проведено было через Государственный совет без всяких задержек, но не без некоторых изменений, неблагоприятных для крестьян. 19 февраля 1861 года Положения о крестьянах были утверждены А., а 5 марта состоялось торжественное объявление "воли". Крепостные крестьяне были освобождены от крепостной зависимости с землей, но наделы, которыми они пользовались при крепостном праве, были во многих местах более или менее урезаны, соответственно особым нормам, выработанным в редакционных комиссиях и отчасти измененным в Главном комитете. Земля отдана была крестьянам в постоянное пользование с уплатой за нее определенного оброка, причем в повышенную оценку усадьб и первой (ближайшей) десятины надела, в сущности, была включена в значительной мере вместе с действительной стоимостью земли и значительная часть стоимости крепостного труда (в особенности, в нечерноземных губерниях). Оброки эти могли быть выкуплены по добровольному соглашению крестьян с помещиками при помощи особой кредитной операции, причем помещики получали от казны всю выкупную сумму, а крестьяне уплачивали казне рассроченные на 49 лет выкупные платежи. Вотчинная власть помещиков упразднялась, а административное устройство крестьян было основано на началах самоуправления, хотя, к сожалению, самостоятельность этого крестьянского самоуправления была сильно ограничена подчинением выборных должностных лиц сельских и волостных обществ, в различных отношениях, уездной полиции и мировым посредникам, которые назначались из местных дворян губернаторами и утверждались Сенатом. Первой задачей мировых посредников являлось введение реформы в действие и надзор за ходом крестьянского самоуправления. В правовом отношении бывшие крепостные крестьяне уравнивались совершенно с прочими лицами податных состояний. Крестьянская реформа, несмотря на все ее несовершенства, была колоссальным шагом вперед; она являлась и крупнейшей исторической заслугой самого А., в годы ее разработки выдержавшего с честью натиск крепостнических и реакционных стремлений и обнаружившего при этом такую твердость, на которую лица, его окружавшие, по-видимому, не рассчитывали. С момента объявления "воли" энергия его заметно ослабела; он, видимо, утомился и стал поддаваться влиянию консервативных и реакционных элементов. Это сказалось, прежде всего, на увольнении его ближайших сотрудников по крестьянскому делу, министра внутренних дел С.С. Ланского и его товарища Н.А. Милютина . Они были заменены П.А. Валуевым , вся политика которого была направлена на то, чтобы смягчить удар, нанесенный крестьянской реформой дворянскому сословию. Во все четыре года разработки крестьянской реформы крестьяне, перед тем выражавшие свой протест против крепостного права постоянными волнениями и беспорядками, выжидали результатов предпринятого правительством дела с необыкновенным терпением и спокойствием. Но положение 19 февраля не соответствовало их надеждам; в большинстве местностей они ожидали полной воли и передачи им всей земли, а вместо того им приходилось в течение двух лет, пока составлялись и вводились уставные грамоты, отбывать барщину, а прежние их наделы во многих случаях подлежали более или менее значительным урезкам. Впоследствии им предстояло убедиться в тяжести наложенных на них оброков и выкупных платежей. Во многих местах крестьяне отказывались выходить на работы, толковали положение по-своему и волновались. Приходилось вводить положение в ряде местностей при помощи вооруженной силы и экзекуций. Слухи об этом приходили в столицу в преувеличенном виде и падали на подготовленную почву. Журналам и газетам, между тем, было воспрещено обсуждать положения о крестьянах, ввиду чего, например, "Современник" встретил это великое событие гробовым молчанием. В передовой печати к этому времени совершилась уже полная дифференциация взглядов и направлений; между органами печати были налицо представители тех "разноцветных партий", образования которых особенно опасалась бюрократия. Так как цензура не позволяла обсуждать меры и действия правительства, то с тем большим ожесточением велась полемика между представителями различных литературных взглядов и направлений. Начали появляться подпольные листки и прокламации революционного содержания. Впервые заволновались студенты, возмущенные бестактными полицейскими мероприятиями нового министра народного просвещения гр. Путятина . Петербургский университет был закрыт, и студенты, собравшиеся перед университетом на улице, были окружены войсками по распоряжению петербургского генерал-губернатора Игнатьева и, в числе 300 человек, отведены в крепость и посажены в казематы. В Москве против студентов, также вышедших на улицу, направлены были дворники и простонародье, среди которого пущен был слух, что это бунтуют "господа", недовольные освобождением крестьян. Произошло уличное побоище. Император А., бывший в это время в Крыму, остался недоволен распоряжениями Путятина и Игнатьева; они были уволены в отставку, причем первый замещен был либеральным и образованным А.В. Головиным, а второй - гуманным и доброжелательным кн. Суворовым . Со студенческими волнениями и революционными проявлениями переплетались первые проявления развивающегося национального движения в Польше, которое поддерживалось и обострялось вследствие неумелых и непоследовательных действий русской администрации в Варшаве, где наместником был с 1856 года нерешительный и не имевший никакой определенной программы кн. Горчаков . Весьма резкое осуждение, притом с демократической точки зрения, положений 19 февраля было высказано тверским дворянским собранием 1862 года, которое, настаивая на обязательном выкупе отведенных крестьянам наделов, требовало коренных преобразований финансовых, судебных, административных и полного уничтожения сословных привилегий, причем в заключение указывало, что все эти реформы не могут быть проведены бюрократическим путем, ибо свободные учреждения, к которым ведут эти реформы, могут выйти только из самого народа, а иначе будут одной только мертвою буквой. "Посему дворянство, - сказано было в этой резолюции, - не обращается к правительству с просьбою о совершении этих реформ, но, признавая его несостоятельность в этом деле, ограничивается указанием того пути, на который оно должно вступить для спасения себя и общества. Этот путь есть собрание выборных от всего народа без различия сословий". Конституционные требования хотя отнюдь не демократического направления, выражались в это время и другими дворянскими кружками и группами с олигархическими и аристократическими тенденциями. В печати отражались те же течения: одни органы прессы являлись выразителями демократических и радикальных стремлений, другие высказывали более умеренные взгляды, выражая симпатии английским государственным учреждениям. Все, во всяком случае, сходились в одном - в ненависти к бюрократии. Весною 1862 года начались страшные пожары в Петербурге и во многих провинциальных городах, несомненно происходившие от поджогов; поджигателей обнаружить не удавалось. Одни приписывали эти поджоги полякам, другие - студентам и "нигилистам". Положение императора было тем труднее, что за границей слухи об этих революционных проявлениях распространялись в преувеличенном виде, и это отражалось неблагоприятно на положении русских финансов. Правительство сочло необходимым формально противодействовать этим слухам. В особой ноте, разосланной министром иностранных дел кн. Горчаковым к представителям России за границей, указывалось, что волнение уже успокаивается, и что правительство решило, во всяком случае, твердо выдерживать принцип, принятый с начала царствования: "ни слабости, ни реакции". Против революционных проявлений были употреблены весьма сильные репрессивные меры. Наиболее радикальные журналы - "Современник" и "Русское Слово" - были приостановлены на 8 месяцев; та же кара наложена была не за радикальность направления, но за резкость выражения на газету И.С. Аксакова "День". Многие из видных деятелей радикальной печати были арестованы, обвинены в прикосновенности к составлению и распространению подпольных листков и присуждены особым присутствием Сената в каторжные работы (Чернышевский, Серно-Соловьевич, Михайлов , Обручев и другие) или к долговременному заключению в крепость (Писарев ). Вскоре к этим замешательствам прибавилось открытое восстание в Польше, вспыхнувшее в январе 1863 года. Положение делалось еще более трудным, тем более, что опасались распространения восстания на литовские губернии и юго-западный край. Европейские державы по инициативе Наполеона III сделали русскому правительству представления, являвшиеся попыткой иностранного вмешательства во внутренние дела Российской Империи. Эта попытка, решительно отклоненная правительством, вызвала поворот в общественном настроении. Еще в 1862 году крайний революционный задор некоторых подпольных листков и прокламаций, наполненных угрозами не только по адресу правительства, но и по адресу высших слоев общества, затем поджоги, наконец - сочувствие, выражавшееся со стороны заграничного "Колокола" и радикальных петербургских журналов восстановлению независимой Польши, оттолкнули от передовых застрельщиков общественного движения широкие общественные слои. "Русский Вестник" Каткова , сначала бывший одним из самых сильных проводников либеральных идей, резко порвал с представителями радикализма - "Современником" и "Русским Словом" - и обрушился с негодующими статьями против "Колокола" Герцена, которого он обвинял в измене России. Дипломатическое вмешательство иностранных держав в русско-польские отношения вызвало сильный подъем патриотических и шовинистических чувств, выражавшихся в многочисленных адресах, присылаемых на имя государя. Это движение подкрепило правительство в борьбе с восставшею Польшей. Восстание было усмирено в том же 1863 году, и с начала 1864 года оказалось возможным приступить к коренным внутренним преобразованиям Царства Польского, направленным к окончательному прикреплению польских губерний к России. То обстоятельство, что в польском восстании, главным образом, участвовали дворянские, шляхетские элементы и городское население, крестьяне же относились к нему пассивно, - дало возможность правительству вместе с уничтожением последних следов самоуправления в крае, основать коренные преобразования внутренних отношений на демократической крестьянской реформе, проведенной здесь более радикально, нежели в России. Для осуществления этой реформы и других преобразования призваны были главнейшие деятели русской крестьянской реформы: Милютин, Самарин , Черкасский и Я. Соловьев . В литовских губерниях в полном согласии с ними работал свирепый укротитель польского движения в Литве, виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев , который был врагом крестьянской реформы в России, а здесь пригласил на помощь себе наиболее демократически настроенных мировых посредников из русских губерний, откуда их старался в это время вытеснить охранитель помещичьих интересов, П.А. Валуев. Популярные имена Милютина и его сотрудников и демократическое направление реформы в Польше, в связи с патриотическими настроениями, вызванными в русском обществе в 1863 году вмешательством иностранных держав, поддерживали сочувствие к первым шагам русификаторской деятельности в Польше. Этот поворот в настроении общества пагубно отозвался на силе и напряжении русского общественного движения, которое чрезвычайно упало после польского восстания, не говоря уже о более радикальных течениях, которые были совершенно разгромлены правительством и в то же время сильно скомпрометированы в глазах патриотически настроенной публики своею связью с польским движением. С этого времени влияние "Колокола" Герцена, расходившегося в тысячах экземпляров до 1862 года, становится совершенно ничтожным, и параллельно усиливается влияние "Русского Вестника" и в особенности "Московских Ведомостей" Каткова, который понемногу утрачивает свой либерализм и превращается в выразителя патриотического и охранительного направления. Однако, преобразовательная деятельность правительства А. II не прекратилась с наступлением замешательств и смут. Правительству невозможно было отказаться от девиза, выставленного в циркуляре Горчакова - "ни слабости, ни реакции", - да и государственное хозяйство неотложно требовало коренных преобразований. Серьезные улучшения в технику финансового управления и в отчетность государственного хозяйства внесены были финансовыми преобразованиями, выработанными, главным образом, В.А. Татариновым , одним из честнейших и способнейших сотрудников А. II. Сюда относятся, прежде всего, изданные в 1862 году правила о составлении, утверждении и исполнении государственной росписи и финансовых смет министерств и главных управлений. Ими впервые был ограничен произвол отдельных ведомств и управлений, все хозяйственные расчеты и предприятия которых были поставлены в зависимость от общих соображений министра финансов, государственного контролера и государственного совета. В 1863 году введено было единство кассы, а в течение 1864, 1865 и 1866 годов произведена реформа государственного контроля, во главе которого поставлен был сам В.А. Татаринов. В составе государственного контроля учреждены были местные органы - контрольные палаты, не подчиненные местной губернской администрации. С 1862 года введена была гласность государственной росписи доходов и расходов, а с 1866 года стали публиковаться и ежегодные отчеты государственного контроля по исполнению росписи. Еще ранее, в 1860 году, учрежден был государственный банк, имевший целью упрочение государственной кредитной системы и оживление торговли и промышленности. С 1863 года упразднена была винная откупная система, развращавшая все губернское управление, и вместо нее установлены акцизные сборы со спиртных напитков. Все эти реформы значительно способствовали упорядочению государственного хозяйства, устранению различных злоупотреблений и облегчению, или, вернее, установлению государственного кредита, который до тех пор, при отсутствии правильной отчетности и полной безгласности в ведении государственного хозяйства, не мог получить нормального развития. Но как ни важны были эти реформы, они все же являлись лишь преобразованием аппарата, при помощи которого велось государственное хозяйство. Самая система хозяйства оставалась нетронутой: составные части бюджета остались, в сущности, прежние, растущая тяжесть казенных податей и сборов по-прежнему ложилась непосильным бременем на плечи народной массы. Правда, еще 10 июля 1859 года при министерстве финансов была учреждена податная комиссия с самой широкой программой, но работы ее надолго оказались совершенно бесплодными. В отношении упорядочения финансов трудность положения А. усугублялась отсутствием в окружавшей его среде лиц, которые могли бы с честью заведовать этим делом. Когда в 1858 году А. решился уволить неспособного министра финансов Брока , оставшегося от прошлого царствования, то на его место был назначен 70-летний старик Княжевич - человек честный и благонамеренный, но не имевший творческих дарований. Разработка финансовой стороны крестьянской реформы выдвинула нескольких молодых экономистов и финансистов: Бунге , Гагемейстера , Рейтерна ; из них А. избрал последнего, человека способного и дельного, сначала привлекавшего к себе симпатии и надежды широких кругов общества, но мало их оправдавшего. Столь же трудно было найти подходящих сотрудников А. в деле народного просвещения, которое также требовало необходимых преобразований и широкого развития. В 1855 году министром просвещения был ветеран 1812 года, А.С. Норов - человек добрый и благожелательный, но вовсе не подготовленный к вновь возникавшим задачам. Его сменил в 1858 году Е.П. Ковалевский - человек столь же благонамеренный и, может быть, более просвещенный, нежели Норов, но так же не обладавший творческим дарованием и к тому же вялый и нерешительный. В 1861 году на несколько месяцев его сменил адмирал Путятин, оказавшийся вовсе неподходящим, и только к концу этого года А. решился вверить министерство народного просвещения, по рекомендации великого князя Константина, человеку, стоявшему на высоте положения, - А.В. Головнину . При нем и были проведены очередные в этой области реформы. Прежде всего прошел новый университетский устав. В разработке его участвовали выдающиеся профессора; Кавелин был командирован за границу для изучения устройства университетов в Западной Европе. Проект устава был напечатан в 1862 году, переведен на иностранные языки и разослан на заключение не только русским университетам и ученым, но и иностранцам. Затем он поступил на обсуждение особой комиссии под председательством графа С.Г. Строганова, существенно урезавшего права, которые предполагалось дать студентам. Утвержденный 18 июня 1863 года устав установил автономию профессорской коллегии, но сильно стеснил прием в университет посторонних слушателей, широко практиковавшийся в первые годы царствования А. Реформа средней школы разрабатывалась тем же порядком, проекты нового устава также были напечатаны, переведены на иностранные языки и разосланы на заключение русским и иностранным педагогам. Гимназии были разделены на классические и реальные: в первых, сверх латинского, введен был и греческий язык. Классические гимназии должны были подготовлять своих воспитанников, главным образом, к университету, реальные - в высшие технические заведения; те и другие должны были в то же время давать и законченное среднее образование. Устав был утвержден 19 ноября 1864 года, но фактическое введение его в действие останавливалось из-за недостатка денежных средств и учителей греческого языка. С начала царствования А. двинут был в ход и вопрос о женском образовании. До конца 1850-х годов в России существовали для девочек привилегированных сословий лишь закрытые учебные заведения - институты и немногочисленные частные пансионы. В 1859 году утверждено было положение о женских училищах 3-классных и 6-классных, которые затем были переименованы в гимназии. Они были подчинены ведомству императрицы Марии, где энергичным деятелем по учреждению и развитию этого дела явился преданный делу педагог Н.А. Вышнеградский . Учреждение начальных училищ признано было одним из насущных вопросов после освобождения крестьян; правительство и общество в этом сходились. Передовые и наиболее деятельные представители последнего устремились в конце 1850-х и в начале 1860-х годов на устройство и распространение воскресных школ и народных читален; но так как некоторые из этих деятелей были заподозрены в прикосновенности к революционному движению и революционной пропаганде, то все воскресные школы и читальни были в 1862 году закрыты по Высочайшему повелению. Устав народных училищ разработан был в министерстве народного просвещения в виде двух различных проектов, из которых один сосредоточивал в руках министерства и его агентов как педагогическую, так и хозяйственную сторону начальных училищ, а другой для заведования училищами предполагал создать в уездах и в губерниях особые комитеты из представителей разных ведомств, в хозяйственном отношении подчинив училища тем обществам и лицам, на средства которых они будут содержаться. При обсуждении этого проекта в государственном совете принято было во внимание замечание статс-секретаря, барона М.А. Корфа , который предлагал передать попечение о начальных училищах в ведение проектированных тогда земских учреждений. Для заведования училищами были установлены уездные и губернские училищные советы, но в состав их введены были представители земства. Положение о начальных училищах было утверждено 14 июня 1864 года. Положение о земских учреждениях вырабатывалось в особой бюрократической комиссии при министерстве внутренних дел, образованной еще в 1859 году. Лишь некоторые вопросы, связанные с этим положением, были предложены на обсуждение дворянских собраний сессии 1861 - 62 годов. В самой комиссии, после отставки Ланского, боролись два направления. Представителем одного из них был первый ее председатель, уволенный вместе с Ланским товарищ министра, Н.А. Милютин; представителем другого сделался П.А. Валуев, лично председательствовавший в этой комиссии со времени назначения своего министром внутренних дел. Милютин в основу работ комиссии положил сознание необходимости дать новым учреждениям "больше доверия, больше единства и больше самостоятельности". В то же время он полагал, что по своему составу земские учреждения должны быть всесословны, и каждое сословие должно быть представлено в них равномерно; Валуев желал ограничить самостоятельность земства и в особенности стремился дать в земских собраниях преобладание дворянскому элементу. Его стремления не имели успеха в государственном совете, где не только восторжествовали идеи Милютина, но даже, согласно мысли барона Корфа, расширена компетенция земских учреждений, между прочим, предоставлением им попечения о распространении образования в народе и участия в заведовании содержащимися на земский счет школами. Распределение числа гласных между землевладельцами и сельскими обществами было уравнено соответственно землевладению тех и других. Положение о земских учреждениях было опубликовано 1 января 1864 года. Многие либерально настроенные общественные деятели, как, например, К.Д. Кавелин, кн. А.И. Васильчиков , отнеслись к нему очень сочувственно и в земских учреждениях видели серьезную школу для приготовления общества к будущему представительному правлению. Сочувственно относился к земству на первых порах и Катков. Но другие, притом вовсе не радикально настроенные люди, как, например, И.С. Аксаков, отнеслись к новоучрежденному земству скептически с самого начала и указывали, что положением 1 января 1864 года, выработанным в канцеляриях, не столько давалось самоуправление обществу, сколько местные выборные люди призывались к отправлению местной государственной службы. Однако лучшие, демократически настроенные представители дворянства, в том числе и тверские радикалы, воспользовались положением 1864 года и ушли в созидательную земскую работу. Шла в земскую деятельность и другая ветвь дворянской оппозиции, настроенная аристократически, но эта ветвь и здесь пыталась прежде всего вновь поднять дворянско-конституционное движение, которое и проявилось в 1865 году в адресе московского дворянского собрания 1865 года, в составлении которого принимал участие Катков. В этом адресе московские дворяне просили А. "увенчать здание" и довершить реформы "созванием общего собрания выборных людей от земли русской для обсуждения нужд, общих всему государству". При этом, однако, московским дворянством 1865 года - в качестве этих народных представителей имелись ввиду, главным образом, люди, выбранные дворянством из своей среды. Незадолго перед тем, в начале 1863 года, когда трудно еще было предвидеть, чем кончится польское восстание, и можно ли будет удержать от присоединения к восстанию западный край, сам тогдашний министр внутренних дел Валуев, проникнутый желанием так или иначе успокоить раздражение дворян против правительства, представил А. записку, в которой предлагал учредить центральное представительство из "земских государственных гласных" с совещательным участием в законодательстве при реформированном государственном совете. Валуев указывал при этом, что этим путем будут подогреты лояльные и патриотические чувства русского общества, которому, по его мнению, было справедливо дать "шаг вперед" в развитии политических учреждений перед крамольной Польшей. Но восстание было подавлено прежде, нежели проект этот сделался известен русскому обществу: он был положен под сукно и забыт до последних лет царствования А. В 1865 году А. был далек от предположений этого рода; он не принял адреса московского дворянства и, в предупреждение подобных ходатайств со стороны дворянства других губерний, дал рескрипт на имя того же Валуева, в котором указал, что совершившиеся преобразования достаточно свидетельствуют о постоянной его заботливости улучшить и совершенствовать в им самим предопределенном порядке разные отрасли государственного устройства; что "право вчинения" в этом отношении принадлежит исключительно ему и "неразрывно сопряжено с самодержавной властью"; что прошедшее, в глазах верноподданных, должно быть залогом будущего, но что никому из них не предоставлено предупреждать попечения государя о благе России; что никто не призван принимать на себя ходатайства об общих пользах и нуждах всего государства, и что "подобные уклонения от установленного порядка" могут только затруднить исполнение его предначертаний. - Одной из важнейших реформ того же периода была судебная реформа, разрабатывавшаяся с самого начала царствования А. Уже в 1862 году были опубликованы основные положения судебной реформы. Юристы, вырабатывавшие новые судебные уставы, в основу их положили принцип полной независимости суда от администрации, что гарантировалось, главным образом, несменяемостью судей и уничтожением права министерства представлять их к награждению чинами и орденами. По всем серьезным уголовным делам предположен был суд присяжных; в уголовный процесс вводилось состязательное начало, и учреждалось особое "сословие" присяжной адвокатуры. Но первоначальные проекты были тогда же несколько урезаны. Особенно важным отступлением от общих принципов реформы было устранение суда присяжных от рассмотрения дел о государственных преступлениях и нарушениях законов о печати. Тем не менее, судебные уставы 20 ноября 1864 года являлись, несомненно, одним из важнейших приобретений "эпохи великих реформ". Самые большие колебания в правительственных сферах того времени в настроении самого императора А. происходили по вопросу о преобразовании законов о печати. А. охотно признавал, что гласность необходима, но в то же время хотел бороться с "направлением" печати, которое ему казалось "дурным" уже в 1858 году, когда в печати еще не было выражено никаких радикальных тенденций. А. никак не мог освоиться с мыслью, что нельзя установить свободу печати и в то же время не допускать в ней выражения "стремлений, несогласных с видами правительства". После развития радикализма в 1861 - 62 годах отношение правительства к печати сделалось особенно недоверчивым, а между тем изменение существовавшего цензурного устава всеми признавалось необходимым, так как он совершенно не соответствовал духу времени. До 1863 года цензурою заведовали сразу два ведомства: правительственная цензура находилась в ведении министерства народного просвещения, во главе которого стоял Головнин, а общее наблюдение за направлением печати и инициатива карательных мер переданы были в руки министра внутренних дел Валуева, который беспрестанно обращался к министру народного просвещения с указаниями на неблагонадежность того или иного органа печати и на попустительство цензоров, хотя в то же время постоянно старался выказывать себя сторонником прогресса и преобразований. В новом законе о печати, который издан был 6 апреля 1865 года, сказались оба направления - более либеральное и более репрессивное. Полное освобождение от предварительной цензуры признано было невозможным; оно давалось лишь столичным органам повременной печати и книгам известного объема. Но и с освобождением от предварительной цензуры столичные газеты и журналы оставались под Дамокловым мечом произвольных административных взысканий, в виде предостережений и приостановок (до 6 месяцев), не говоря уже о взысканиях судебных. Разрешение новых повременных изданий ставилось в полную зависимость от произвола министра внутренних дел. Таковы были основные черты этой наименее либеральной из реформ шестидесятых годов. Наряду с мирной преобразовательной деятельностью не прекращалась и военная борьба на юго-восточных окраинах государства. Взятие в плен Шамиля произвело огромное впечатление на все горные племена западного Кавказа. В 1861 году А. предпринял лично обозрение этой окраины и принимал в Тифлисе депутацию 60-ти непокорных горных племен, которые пытались прекратить борьбу на известных условиях, не принятых русским правительством. В конце 1862 года заболевшего наместника князя Барятинского сменил брат А., великий князь Михаил Николаевич , при котором и было завершено покорение западного Кавказа весною 1864 года. В это же время начались военные действия против среднеазиатских ханств, с которыми у нас издавна существовала торговля, но с которыми невозможно было установить мирных соседских отношений, постоянно нарушавшихся грабежами и даже нередко уводом в плен и в неволю русских людей. К концу царствования Николая, с занятием Закаспийского края и с учреждением Сырдарьинской линии, укрепление Верное со стороны южной Сибири и форт Перовский со стороны Оренбурга были конечными пунктами русского военного могущества в Средней Азии. В 1864 году признано было необходимым, в видах обуздания наших хищных степных соседей, соединить эти пункты новой кордонной линией, что и было исполнено экспедицией Черняева и Веревкина в том же году. Канцлер князь Горчаков, в видах успокоения англичан, ревниво наблюдавших за движениями наших войск в Средней Азии, заявил, что император не намерен расширять своих владений в Средней Азии; но Черняев, назначенный начальником новой линии, ссылаясь на необходимость предупредить нападение сосредоточенных под Ташкентом в большом количестве войск коканского хана, двинулся весной 1865 года к этому городу, разбил коканское войско и занял Ташкент. После того начались недоразумения с бухарским эмиром, задержавшим русских посланцев, и он, в свою очередь, был разбит русскими войсками, после чего из завоеванных владений было образовано туркестанское генерал-губернаторство, вверенное в 1867 году генерал-адъютанту К.П. фон Кауфману . Между тем, течение внутренних дел в России было неожиданно потрясено покушением на жизнь императора А., произведенным 4 апреля 1866 года Каракозовым в Петербурге. Впечатление этого первого покушения на жизнь А. было потрясающее. Расследование дела было поручено М.Н. Муравьеву. Несмотря на всю решительность принятых им мер, ему удалось обнаружить лишь существование ничтожной кучки молодых революционеров в Москве, только собиравшихся еще приступить к пропаганде социалистических и революционных идей на Волге и строивших весьма химеричные планы. Тем не менее, отечество было объявлено в опасности. На самого императора А. этот выстрел произвел неизгладимое впечатление. Реакционеры тотчас воспользовались этим и провели целый ряд реакционных и репрессивных мероприятий. Открылся длинный период реакции и искажения тех преобразований, которыми ознаменовались первые 10 лет царствования А. Тотчас же были закрыты навсегда радикальные органы печати "Современник" и "Русское Слово". Головнин был уволен, и на его место назначен один из самых последовательных врагов преобразований 1860-х годов, граф Дмитрий Андреевич Толстой . Уволены были также устаревший шеф жандармов, князь Долгоруков , замененный молодым придворным генералом, графом П.А. Шуваловым, и гуманный петербургский генерал-губернатор, князь А.А. Суворов, место которого под именем градоначальника столицы, занял полицейский генерал Трепов. В рескрипте, данном 13 мая 1866 года на имя председателя комитета министров, князя Гагарина , возвещалось новое охранительное направление, которое решено было проводить в жизни и в особенности в школе, а все верноподданные приглашались внушать те же охранительные и благочестивые начала своим детям. Вслед затем в комитет министров, за подписью троих его членов (Валуева, Шувалова и Зеленого ), внесена была записка об усилении губернаторской власти, в видах уничтожения брожения, будто бы развивавшегося в это время в провинции. Этот проект шел совершенно вразрез с только что проведенными преобразованиями и клонился к ограничению самостоятельности отдельных ведомств и учреждений - в том числе земства и даже судебного персонала - и встретил в среде самого комитета веские возражения министров юстиции и финансов. По настоянию Шувалова, государь положил на записке резолюцию, в которой указал, что все сведения, доходящие до него из внутренних губерний (конечно, через тех же Шувалова и Валуева), "подтверждают необходимость принятия неотложно предполагаемых мер". И хотя эти меры имели безусловно законодательный характер, принятие их решено было в административном порядке. Министру юстиции пришлось предложить чинам судебного ведомства, которые, в сущности, по смыслу судебных уставов, должны были быть от него независимыми, являться к губернаторам по их требованию и вообще оказывать им должное уважение, как представителям высшей власти в губерниях. В то же время, в бюрократической среде и особенно со стороны Валуева подвергался усиленным нападениям принцип несменяемости судей. Судебному ведомству формально удалось его отстоять, но фактически по отношению к младшим членам магистратуры - судебным следователям - он был существенно ограничен тем, что вместо следователей министерство, во главе которого с 1867 года был поставлен граф К.И. Пален , стало назначать "исправляющих должность" следователей, на которых принцип несменяемости не распространялся. Вскоре и земству, только что начинавшему в то время свою работу, пришлось испытать всю силу упрочившейся реакции. 21 ноября 1866 года был издан закон, стеснявший земские учреждения вправе обложения торгово-промышленных предприятий. Это сильно ограничило скудные средства земства, тем более, что земли, в особенности крестьянские, и без того были обременены казенными налогами свыше меры. В январе 1867 года, когда петербургское земство решилось протестовать против этого закона и против невнимательного отношения к земским ходатайствам со стороны правительства, оно было закрыто, председатель губернской управы фон Крузе выслан административным порядком из Петербурга, а управление земским хозяйством петербургской губернии передано в руки администрации. Неблагосклонное и даже намеренно презрительное отношение к земским ходатайствам и заявлениям было возведено в министерстве внутренних дел в принцип, с циничной откровенностью изложенный в записке псковского губернатора Обухова, копии которой были разосланы Валуевым прочим губернаторам как образец, а автор записки назначен товарищем министра. В 1867 году ограничена была гласность земских собраний: печатание их протоколов подчинено было губернаторской цензуре. В то же время чрезвычайно усилена была власть председателей собраний (которыми по закону состоят предводители дворянства) и повышена ответственность их за все происходящее в собраниях. В 1868 году даже Катков отметил, что эти стеснительные меры подействовали на земство "мертвящим образом". Между тем финансовое положение становилось все более затруднительным, несмотря на улучшение финансового аппарата после реформ Татаринова. Вводившиеся преобразования требовали денежных средств; в особенности же тяжело отозвались на положении государственного казначейства расходы, сопряженные с мобилизацией войск, в 1863 году, ввиду вспыхнувшего восстания в Польше и возможной войны с западными державами. В 1866 году наш кредитный рубль, при угнетенном состоянии торговли после длительного кризиса начала 1860-х годов упал до 68 копеек. Министр финансов указывал на необходимость сильного содействия правительства к выводу торговли и промышленности из состояния застоя. По его настояниям двинуто было дело постройки железных дорог, при помощи щедро раздаваемых правительством выгодных концессий и гарантий. К этому времени многие помещики успели получить свои выкупные суммы и охотно помещали их в железнодорожные предприятия. Под покровом реакции и безгласности в этой сфере развивались всевозможные злоупотребления - ажиотаж и грюндерство; в последнем в это темное время принимали участие даже некоторые земства. Политическое возбуждение было совершенно заглушено и подавлено; на смену ему в среде русского общества стали развиваться совершенно иные страсти и вкусы. Гнет реакции и обскурантизма с особою силою проявился в это время в сфере министерства народного просвещения, во главе которого с 1866 года стоял граф Д.А. Толстой. У него была наготове целая система мер обскурантно-реакционного свойства, долженствовавшая перестроить весь строй высшего, среднего и низшего образования в России. Осуществление этой системы сделалось одним из важнейших реакционных предприятий этой печальной эпохи. Хотя в университетах устав 1863 года не был отменен в царствование А. II, но, в видах обуздания студентов, 26 мая 1867 года изданы были особые правила, отдававшие молодежь под двойной надзор университетского начальства и полиции. В этой сфере последствия репрессий не заставили себя ждать долго. Уже в 1869 году во всех высших учебных заведениях вспыхнули студенческие беспорядки, для подавления которых были применены драконовские меры. Молодежь, массами исключаемая из высшей школы и высылаемая из столиц, составила первый обширный кадр пропагандистов революционных учений в провинции. Многие из них отправились за границу, преимущественно в Швейцарию, где их встретили принципиальные вожди и обоснователи революционного народнического движения М.А. Бакунин и П.Л. Лавров . В том же 1869 году в среде изгнанной из университетов молодежи явился и первый организатор практических революционных выступлений, Нечаев , вскоре оттолкнувший от себя молодежь безумием и цинизмом своих якобинских приемов. Однако, и по нечаевскому процессу судилось в 1871 году не менее 87 лиц. С гораздо большим успехом действовал кружок Чайковцев, в состав которого входили люди высоких нравственных правил, до самоотвержения преданные идее служения народу. В 1873 году правительство, обратившее внимание на скопление русской молодежи обоего пола в некоторых заграничных университетах (особенно в Цюрихе) и на открытую пропаганду в ее среде революционных учений заграничными эмигрантами, обязало эту молодежь возвратиться к известному сроку в Россию. Весной 1874 года, многие из ее среды, соединившись с членами кружков, образованных в России Чайковцами и некоторыми другими пропагандистами на юге России, решились отправиться в народ, большей частью с намерением мирной пропаганды социалистических и анархических учений; некоторые задавались даже единственной целью ближе познакомиться с бытом и воззрениями народа, рассчитывая на соответствие народных взглядов их собственным идеям и взглядам. Это первое движение в народ кончилось неудачей. Народ этих пропагандистов не понял и во многих случаях отнесся к ним подозрительно и прямо враждебно. Полицейские власти подвергли их с самого начала жестоким гонениям. Но правительство встретилось при этом с неожиданным для него фактом: представители образованных классов не только не давали носителям социалистических и анархических учений надлежащего отпора, но нередко оказывали им поддержку в борьбе с представителями полицейской власти. Этот факт был отмечен в записке, составленной в 1875 году министром юстиции графом Паленом; но правительство не спешило сделать из него те заключения, которые могли бы вести к перемене принятого им с 1866 года реакционного курса. - Начало семидесятых годов ознаменовано улучшением международного положения. В 1870 году, во время франко-прусской войны, явилась возможность уничтожить одно из тяжелых и стеснительных условий Парижского трактата - ограничение числа судов русского флота на Черном море. Этот дипломатический успех, достигнутый, несмотря на довольно сильное сопротивление Англии, доставил удовлетворение патриотически настроенным общественным кругам и вызвал адрес московской городской думы, составленный в славянофильско-либеральном духе, но, однако же, и на этот раз в правительственных сферах сочтен был дерзостью, несмотря на то, что в нем не было никакого стремления к ограничению самодержавия. Министр внутренних дел Тимашев счел себя в праве не представлять этого адреса государю. Несмотря на реакционное настроение правительства, некоторые реформы, из числа задуманных в 1860-х годах, доканчивались, как бы по инерции, и в это время. Так, в 1870 году издано было городовое положение, даровавшее самоуправление не столько городскому населению, сколько домовладельцам и представителям крупной промышленности и торговли. В 1874 году произведена была гораздо более важная реформа: введение всеобщей воинской повинности, завершившее ряд преобразований в армии и флоте, начавшихся после крымской войны и продолжавшихся в военном ведомстве и после наступления всеобщей реакции, отчасти ввиду технической необходимости, отчасти благодаря просвещенным и либеральным взглядам военного министра Д.А. Милютина . Значение реформы 1874 года было благодетельно и для народа, освобожденного от тягостей рекрутчины, и для государства, с которого учреждение запаса и ополчения снимало нео

Александр I, император всероссийский, старший сын императора Павла Петровича и Марии Федоровны , родился 12 декабря 1777 года. Радостно встречена была народом весть о рождении первенца у наследника престола: прямое престолонаследие, казалось, обеспечивалось надолго, и тревожившие Россию смуты должны были прекратиться. Имя свое А. получил в честь св. Александра Невского , патрона Петербурга. Восприемниками при крещении его были император Иосиф II и король прусский Фридрих II: Россия, Австрия и Пруссия соединились у колыбели творца Священного союза. Поэты того времени - Майков , Петров , Державин - приветствовали торжественными одами рождение будущего повелителя России. Более всех обрадована была рождением А. Екатерина II , всю силу материнского чувства отдавшая любимому внуку-первенцу. Рождение А. не внесло, однако, мира в царскую семью, а, напротив, увеличило рознь между матерью, с одной стороны, сыном и невесткою - с другой. Екатерина решилась сама воспитывать внука. Через полтора года (в апреле 1779) родился у Павла Петровича и Марии Федоровны второй сын - Константин , - постоянный товарищ А., с которым вместе он рос и воспитывался. В дело воспитания внуков Екатерина вложила много ума, сердца и любви: она дала русскому обществу наглядный курс педагогики и школьной гигиены, написала для внуков "Бабушкину азбуку", немало рассказов-басен (о Февее, Хлоре), "Записки, касающиеся русской истории". Позже она привлекла к этому делу лучшие научные и педагогические силы тогдашней России: академика Палласа - по естественной истории, Эпинуса - по математике; труды их составили два томика ручной библиотеки, так называемой Александро-Константиновской. Говорить и писать об А. стало потребностью Екатерины, ее наслаждением. Судя по ее письмам, А. был исключительным, гениальным ребенком: на четвертом году он уже читает, пишет, рисует; в полчаса узнает из географии по глобусу от бабушки столько, сколько учитель Екатерины сумел преподать ей в несколько лет; он знает немецкий, французский и английский языки; на пятом году овладел многими ремеслами и обнаруживал удивительную склонность к чтению; на седьмом - он уже с успехом разыгрывал сцены из Екатерининской комедии "Обманщик". Екатерина сильно увлекалась и несомненно спешила с образованием внука, так как ей не терпелось видеть его взрослым и развитым. Почти с самого начала ребенок получал умственную пищу не по летам своим; одаренный очень тонкой душевной организацией, ребенок улавливал незримыми путями желания бабки и прилагал все старания казаться таким, каким хотела видеть его императрица. Письма А. к Екатерине, писанные им на седьмом году, то неграмотно на русском, то хорошо на французском языке, обнаруживают уже природу недетскую, даже льстивую: он всегда целует ручки и ножки бабушки; он умеет шепнуть, кому следует, что высшее его желание походить на бабушку как можно больше. И это не удивительно: с того времени, как А. стал понимать, - а понимать он стал рано и чутко, - он видел резкую разницу между бабкою и отцом и должен был нравиться той и другому. Физическое его развитие шло очень хорошо: его англичанка-няня (Гесслер) привила ему много хороших, здоровых английских привычек, закалила его тело и незаметно выучила его английскому языку. Ему не исполнилось еще шести лет, когда Екатерина передала его и его брата в мужские руки (Н.И. Салтыков , А.Я. Протасов, Лагарп и другие). Поставленный судьбою между отцом и бабкою, любимый донельзя последнею, но никогда к ней не чувствовавший особого расположения, несколько отталкиваемый суровым отцом, который с своего 30-летия (т. е. около 1784 года) стал чрезвычайно раздражителен и мрачен, А. в Лагарпе, приставленном к нему с 1786 года, нашел не только любящего воспитателя-учителя, но и верного друга. Главная заслуга Лагарпа в том, что он привязал к себе воспитанника и сумел наполнить до известной степени его жизнь до женитьбы; из мягкой природы А. Лагарп вылепил тот нравственный образ, который ему хотелось, и А. долго, почти до 35 лет, оставался таким, каким сделал его Лагарп. Как представитель либерального, пожалуй, даже республиканского направления, Лагарп внедрил в А. начала правды и справедливости и глубокое уважение к человеческому достоинству. Едва ли было бы справедливо полагать, что попытки сделать из А. Марка Аврелия были излишни в той обстановке, в которой вращался А.: в ней немало нашлось бы людей, которые постарались бы сделать из него Тиверия или Чингисхана . При дворе стареющейся Екатерины времени Зубовых, при дворе Павла, не выносившего противоречий, преследовавшего всех решавшихся "умничать", честная, несколько идеальная личность Лагарпа и его либеральные теории были хорошим противоядием. Часто говорят, что идеи, внушенные Лагарпом, были не национальными; но другие лица (сама Екатерина, Салтыков, Протасов, Муравьев , Самборский и пр.) могли бы пробудить и развить национальные чувства в А. Если Лагарп в отношении А. оказался сильнее всех перечисленных лиц, вместе взятых, то в этом виноват не Лагарп. А. притом совсем не был таким космополитом, каким его иногда представляют. Он воспитан был так, как и другие люди его поколения, принадлежавшие к верхам русского общества и к богатому дворянству; на французской литературе, науке, искусстве можно было воспитывать; на русской, которая тогда только зарождалась - едва ли. Люди, окружавшие А., все владели французским языком лучше, чем своим родным; в переписке, даже официальной, они нередко прибегали к французскому языку; на Бородинском поле они говорили между собою по-французски. Но они не были от этого меньше патриотами; напротив, их патриотизм приобретал благородный оттенок, ибо не имел источником своим простого незнакомства с иными культурами. Наконец, космополитизм и либерализм А. были вовсе не глубоки: сам Лагарп был лишь в теории либерал и республиканец и вполне мирился с нашей действительностью. Знакомство А. с означенными идеями было для него преждевременно; он усвоил эти идеи, но не переработал их; они скорее были восприняты как заветы дорогого, любимого учителя; к тому же А. получал их в несколько подслащенном, риторическом стиле. Десятилетним ребенком он читал уже Плутарха, "Илиаду", восторгался величественнейшим в мире собранием (римским сенатом), негодовал, когда видел собрание это у ног (Цезаря). Многие из этих идей и чувств А. были наставником утрачены раньше, чем им самим. Из своей юности он вынес и идеи другого порядка. Постоянные нашептывания бабки о его, А., грядущей славе, ее сравнения его с Александром Великим не прошли бесследно; в военной школе отца своего он привык ценить чисто прусские идеи воинской дисциплины и порядка. Ему не исполнилось еще тринадцать лет, когда Екатерина стала искать ему невесту и остановила свой выбор на принцессах Луизе-Августе и сестре ее Фредерике, дочерях наследного принца баденского Карла-Людвига. В 1792 году осенью принцессы прибыли в Петербург, и, к большому удовольствию Екатерины, обе стороны почувствовали взаимную любовь и симпатию; на Рождестве А. под секретом сообщил принцессе Луизе, что скоро сделает ей предложение, и к Пасхе получил позволение императрицы на первый поцелуй; 28 сентября 1793 года состоялось бракосочетание А. с Елизаветой Алексеевной . "Психея соединилась с Амуром", писала Екатерина. Молодому супругу шел шестнадцатый год, супруге - пятнадцатый. Брак этот не был вполне счастливым: две дочери их умерли в малолетстве (вел. кн. Мария, 1799 - 1800, и Елизавета, 1806 - 8). После свадьбы правильное учение А. почти кончилось; занятия с Лагарпом продолжались лишь урывками; молодые жили, по внешности, весело; Елизавете Алексеевне казалось, однако, что они жили в цепях, хотя и позолоченных Екатериною. При русском дворе скоро появились французы-эмигранты, Елизавета Алексеевна имела от матери сведения о французах, заставивших семью маркграфа оставить на время Карлсруэ; для Елизаветы французы - негодяи (vilains), наоборот, об эмигрантах она говорит много и всегда с участием. Она вовсе не была "реакционеркой", но страх за семью внушал ей ненависть к Франции. Можно думать, что и А. не одобрял ход дел в обновленной Франции. Лично он переживал тяжелый кризис: Екатерина не скрывала своего намерения оставить ему престол помимо отца его. Лагарп, отказавшийся повлиять в этом смысле на А., должен был оставить Россию (январь 1795). Отъезжая, Лагарп оставил своему ученику небольшое и вовсе неглубокое наставление; данные им советы интересны только тем, что вскрывают недостатки А. и сходятся с замечаниями о нем А.Я. Протасова: рано вставать, скоро одеваться, быть умеренным в пище и питье, хорошо обращаться с людьми, не позволяя, однако, им фамильярности, неизменно хранить дружбу и любовь с женою и братом, не сообщать своих горестей и неудач многим, вообще не пускать к себе в кабинет больше 2 - 3 человек, работать самому над собою, развивать свои познания. Трудный для него вопрос о престолонаследии А. не отважился разрешить прямо: он дал Екатерине согласие принять престол (24 сентября 1796), но в то же время дал присягу отцу, что признает его законным императором. В душе он был на стороне отца и намеревался даже скрыться в Америке, если бы его заставили принять престол. Во всем этом виден главный недостаток А. ко времени смерти Екатерины - отсутствие воли; как все слабовольные люди, он скрывал свои истинные мысли и чувства, притворялся, старался казаться другим, чем был на самом деле; сначала он боялся обнаружить себя перед тем, кто сильнее его, а потом начал вообще рисоваться перед окружающими. Его истинные убеждения часто приходилось отгадывать. При дворе императрицы он - беззаботный, веселый кавалер в духе маркизов XVIII столетия, скромно, временами даже льстиво беседующий в Эрмитаже с Екатериной, с Потемкиным , даже с Зубовым ; он играет в карты, слушает оперы, концерты, иногда играет сам, переводит Шеридана. В Павловске и Гатчине он - офицер, затянутый в прусскую форму, муштрующий своих солдат, спокойно слушающий брань Линдера и Аракчеева . Вольтерианец, либерал, поклонник принципов революции в беседах с молодыми друзьями, критикующими Екатерину и ее систему, отрицающий какие-либо права рождения, проливающий слезы о Польше с Чарторыйским , он у себя дома довольно шумящий барин, иногда бранящийся с женой, часто с домашними, забавляющийся грубыми шутками. Во всяком случае, он отражал в себе всевозможные веяния, но проходил мимо них с надменным самомнением; разные чувства и направления боролись в нем всегда на фоне любви к человеку, закону и свободе. Смерть Екатерины круто изменила положение вещей. Елизавета Алексеевна очень скоро схватила характерные черты нового режима и острее мужа почувствовала весь ужас создавшегося положения: она увидела себя под присмотром, веселые вечера эрмитажа сменились скучными семейными прогулками и томительными вечерами во дворце. Уже в письме от 7 августа 1797 года она выражает надежду на то, что произойдет что-нибудь особенное, и уверенность, что для успеха не хватает только решительного лица; в письме этом Павел прямо назван "тираном". Приблизительно около этого же времени написано известное письмо А. Лагарпу (27 сентября 1797), из которого ясно, что наблюдения его над жизнью государственной привели его к тем же выводам, которые сделала его супруга по фактам частной, семейной жизни. "Мое отечество - пишет А. - находится в положении, не поддающемся описанию... Вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких-либо безумцев". Он хочет произвести в России революцию с помощью власти, которая перестанет существовать, как только конституция будет закончена, и страна выберет своих представителей. В царствование Павла А. занимал очень много должностей, но большей частью номинально; он характеризует свое положение как выполнение обязанностей унтер-офицера. Уже в 1799 году предполагалось устроить регентство, передав верховную власть А.; ему же, по-видимому, предполагалось поручить осуществление этого проекта. Неудача этого проекта привела к составлению другого, и во главе движения стал граф Пален . А. опять дал свое согласие; кроме мотивов государственных и общественных, его теперь побуждали к этому и мотивы личные: в последние годы Павел безусловно враждебно относился к Марии Федоровне и обоим старшим сыновьям своим. Появление в Петербурге 13-летнего племянника Марии Федоровны, Евгения Вюртембергского, любовь, которую проявлял к нему Павел, породили слух о намерении Павла объявить его своим наследником. Недоверие к старшим детям сказалось в том, что незадолго до катастрофы А. и Константин были вторично приведены к присяге. Исполнение давно задуманного плана привело к катастрофе 11 марта 1801 года. Это событие омрачило все царствование А.; от душевной раны, нанесенной ему в эту ночь, он не мог оправиться до конца жизни. Он чувствовал себя виновным в том, что уклонился от активной роли, предоставил другим выполнение плана, вследствие чего государственное дело обратилось в ночное предприятие; он не мог не сознавать, что более решительное и активное его поведение спасло бы отца. Большой отрадой в последние годы жизни Павла была для А. дружба с "просвещенными людьми" - Новосильцевым , графом Строгановым, князем Чарторыйским, несколько позже с В.П. Кочубеем . А. в письме Лагарпу ничего не говорит об отношениях своих к Аракчееву, а отношения к нему крепли, как крепли и конституционные чувства А. Боясь ответственности пред отцом за неисправное состояние воинских частей, коими он командовал, А. все больше привязывался к Аракчееву, который был руководителем его в делах этого рода и исполнял за него черную работу, подтягивая вверенные А. части. Одни писали для А. конституцию, другой подготовлял войска. После катастрофы Аракчеев, непричастный к перевороту, Аракчеев, в верности которого покойному императору сомнений быть не могло, стал еще ближе душе А.; восторг других и шумная радость народа оскорбляли сыновние чувства А. Он искал опоры вокруг себя и не находил. Ближе всех к нему была Елизавета Алексеевна; в тяжелые дни она была его верным и преданным другом, но по самому характеру своему она сторонилась от дел и никогда не пользовалась влиянием. Отношения к матери образовались у А. сложные и тягостные. Во главе правительства стояли лица, самое присутствие которых было неприятно для А.; из них граф Пален смотрел на молодого государя как на лицо, нуждающееся в опеке. А., однако, не потерялся: целым рядом гуманных мер он залечил раны прошлого, удалил из Петербурга лиц, причастных к катастрофе, предоставил матери определенный круг дел, окружил ее сыновним почтением. Казалось, для России наступает золотой век. Идя навстречу обществу, он решился произвести коренную реформу. России начала XIX века недоставало очень многого, но главная причина ее внутренних бед и неурядиц заключалась в отсутствии законности тогдашней русской жизни. Оно сказывалось наверху - в произволе управления, внизу - в крепостном праве. Законности не было и не могло быть. После смерти Петра Великого в основе верховной власти часто лежало прямое нарушение законного порядка (вступление на престол Екатерины I , Анны Иоанновны , Елизаветы Петровны , Екатерины II). Верховная власть в России XVIII века стала утрачивать общенародный характер, обращаясь в сословную монархию. Устранить произвол управления и упразднить крепостное право - это значило бы вернуть верховной власти прежнее, истинное ее положение. Внимание А., как и всего мыслящего общества, обращается на эти два вопроса. Так как общественное мнение было тогда почти исключительно дворянским, то вопросу об управлении уделено было больше внимания. Одни возлагали надежды на преобразование Сената, предлагали сделать из него "политический" орган; другие шли дальше, проектируя и реформу Сената, и собрание депутатов (проект Безбородко ); третьи мечтали об усилении в России аристократии, как орудия для ограничения самодержавия; четвертые толковали о разных действовавших тогда конституциях. Немало было и таких, которые стояли за сохранение самодержавной формы правления во всей ее чистоте, предлагая ограничиться лишь административными реформами. Различные мнения эти вполне ясно сказались по поводу указа 5 июня 1801 года. Полагая законность как исходную точку и конечную цель преобразований, А. считал себя ниже законов: "быть выше их, если бы я мог, конечно бы не захотел, ибо я не признаю на земле справедливой власти, которая бы не от закона истекала". Поэтому после неудачного образования Непременного (позже Государственного) Совета, поспешно произведенного 30 марта 1801 года, А. хотел поскорее восстановить Сенат во всех его правах и обязанностях, рассчитывая сделать его надежным стражем закона. Указ 5 июня 1801 года, признававший, что "умаление прав Сената привело к ослаблению силы самого закона, всем управлять долженствующего", произвел чрезвычайно сильное впечатление в обществе: правительство заговорило о законности, общество - о политической реформе. В докладе Сената, составленном Завадовским , была нарисована яркая картина "Сената порабощенного", в котором "молчать тяжело, говорить бедственно было". Сверх того, государю подано было немало отдельных записок и мнений о том, чем должен быть Сенат. Еще при Павле А. с тремя друзьями своими составлял проекты конституции; теперь в этом же почти составе он решил изучить положение своего государства и обсудить замышляемые преобразования. Около государя образовался тесный кружок лиц (В.П. Кочубей, П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, А.А. Чарторыйский). Лица, его составлявшие, принадлежали к высшему обществу, были выразителями аристократических тенденций; это были люди европейски образованные, воспитанные на просветительной литературе XVIII века, в высшей степени честные, не домогавшиеся для себя лично никаких реальных выгод, одушевленные желанием работать на пользу родины и, главное, независимые, готовые помогать императору только при соблюдении им известных условий. Отрицательными качествами этих четырех советников А. были неполное знакомство с бытом и прошлым России, недостаток деловитости, неумение разобраться в подробностях. Сотрудничество их было непродолжительно (1801 - 1806), и вина в этом лежит не на А. Они смотрели на государя немного свысока, находили его неопытным, мягким и ленивым; им казалось, что, вследствие мягкости характера А., его нужно поработить, не теряя времени, чтобы другие не предупредили их. План их состоял в полной реорганизации управления, реформе социальной и - как завершение всего - даровании России конституции, т. е. законного признания прав народа и гарантий нового политического строя. В план введены были также вопросы внешней политики: князь Чарторыйский соглашался работать только под условием восстановления Польши, и мысль эта разделялась его друзьями. Молодые друзья А. не обольщали несколько нетерпеливого государя мыслью о скором достижении заветной цели; напротив, они постоянно подчеркивали, что дарование обновленного строя возможно лишь после изучения положения России и, главное, после преобразований административных и общественных. Условием, далее, они ставили тайну работ, дабы общество и народ не волновались; несколько наивно они уверяли государя, что с совершившимся крупным преобразованием, как с совершившимся фактом, волей-неволей примирятся все. Последнее, но главное, условие было то, чтобы реформа была дарована государем как акт его вполне свободной воли. Друзья А. знали, что им придется считаться с Лагарпом; со своей стороны, они усиленно выдвигали А.Р. Воронцова, к которому А. чувствовал антипатию, и Мордвинова . Члены кружка во многих случаях проявляли желание руководить А.: так, они настойчиво требовали отставки адмирала Кушелева, выражали свое удивление по поводу назначения казанским губернатором некоего Аплечеева, рассуждали о том, сколько времени А. пробыть в Москве по случаю коронации, старались взять под свое наблюдение сношения А. с прусским королем, отговаривая его от мемельского свидания и советуя вообще быть осторожным в переписке с Фридрихом-Вильгельмом. Когда отношение А. ко всем этим попыткам расширить власть кружка изменилось, недавние друзья его стали отзываться о нем совсем иначе: "Александр - это совокупность слабости, неверности, несправедливости, страха и неразумия (non-sens)". А между тем А., если хотел восстановить общенародный характер государственной власти, едва ли имел право настолько подчиняться кружку своих друзей; едва ли и вообще он имел право принять всецело их программу и способы, ими предложенные к ее осуществлению. Едва ли и сами друзья А. правильно ставили задачи неофициального комитета; они, конечно, оказывались верными последователями рациональной философии, довольно-таки пренебрежительно относившейся к народу; они считали нужным предпослать переустройство страны политическим реформам, тогда как А. хотел при вступлении на престол непременно дать конституцию; откладывая ее, они тем самым делали менее возможным ее осуществление, пропускали психологический момент. Принимая на себя задачу полного переустройства России, они бесспорно брали задачу выше своих сил. Они разбрасывались и обсуждали в неофициальном комитете все: и внешнюю политику, и реформу Совета и Сенат, и введение министерств и комитета министров, и о крепостном праве, и о дворянстве, и о системе народного просвещения (с 24 июня 1801 года по 9 ноября 1803 года). Планы их с наибольшей ясностью вылились в указе 8 сентября 1802 года о расширении прав Сената и учреждении министерств. В научной литературе оценка этой реформы установилась давно и прочно; еще Сперанским указаны были очень крупные ее недостатки. Учреждены были скорее должности министров, чем министерства, ибо коллегиальное начало было сохранено; распределение дел по министерствам оказалось неудачным, новые права, данные Сенату, - мнимыми; сферы компетенции Совета, Сената и министерств были разграничены весьма неопределенно; не только ответственность министров перед Сенатом оказывалась призрачной, но и самое положение Сената упало, а взамен выросло новое, едва намеченное учреждение, - комитет министров. С реформы 1802 года в России начали самодержавно править министры, что вряд ли входило в планы А. и его друзей. Справедливость требует, однако, объяснения некоторых сторон неудачной реформы. При оценке ее иногда упускают из вида ее незаконченность; несомненно, что ее предполагалось увенчать "конституцией". Правда, из проекта Новосильцева, которым разработано было и учреждение министерств, конституцию (gouvernement representatif) предполагалось ввести лишь впоследствии (dans la suite des temps), когда умы будут готовы к этому; но, во всяком случае, идея министерского управления связывалась с представительными учреждениями. Неофициальный комитет понимал, что ввести министерскую систему без ответственности министров - значило усилить деспотизм; как выход временный и паллативный, они приняли ответственность министров перед Сенатом, но они решительно отвергли мысль о действительном укреплении Сената и остановились на образовании комитета министров. Здесь неофициальный комитет преследовал две цели: придать единство управлению, уничтожить всеподданнейшие доклады отдельных министров и тем лишить последних возможности подносить к Высочайшей подписи указы и испрашивать Высочайшего разрешения. Неофициальный комитет, вводя министерское управление, несомненно был проникнут недоверием к министрам; желая уничтожить частные беседы министров с государем и тем лишить их возможности личного влияния на государя, он устанавливает особую форму доклада, доклада совместного, т. е. комитет министров. Комитет министров получил особое развитие и значение, главным образом, потому, что в 1802 - 5 годах государь лично почти всегда присутствовал в заседаниях его: из 23 заседаний 1802 года он присутствовал в 20, в 1803 году - во всех 42 заседаниях, в 1804 году - из 31 заседания в 26. Такого внимания не удостаивалось ни одно из наших высших учреждений. Душу комитета министров составляли члены неофициального комитета: все четверо вошли в состав его, и в первое время его журналы составлялись Новосильцевым и Строгановым. Неофициальный комитет окончил свое существование 12 мая 1802 года, хотя в 1803 году между 26 октября и 9 ноября состоялись еще четыре его заседания. Можно сказать, что в 1802 - 1805 годах комитет министров был своего рода продолжением неофициального комитета. Из четырех членов неофициального комитета только один, Кочубей, стал министром (внутренних дел), остальные заняли посты товарищей министров, но, тем не менее, присутствовали в комитете (с 1808 года в комитете министров членами его состоят только министры, и товарищи лишь заменяют их в случае отсутствия). До 1808 года существовал иной порядок, чтобы дать возможность Строганову, Чарторыйскому и Новосильцеву влиять через комитет на все текущее управление и парализовать до некоторой степени влияние неприятных кружку министров. После Аустерлица, с 1806 года, кружок распадается - и вот комитет министров, в 1802 - 5 годах заседавший почти еженедельно, в 1806 году имел всего 11 заседаний, в 1807 году - 10, и ни на одном заседании не было государя; в 1808 году комитет имел до сентября только 6 заседаний, и лишь с осени 1808 года комитет начал снова правильно, еженедельно функционировать, но уже на основании нового положения. Можно сказать, что первоначальный комитет министров умер одновременно с распадом кружка неофициального комитета. Пока члены неофициального комитета сами были у власти, они не замечали, что комитет министров занимает совершенно неподобающее ему место; со стороны они это заметили сразу. В отношения международные А. хотел внести те же одушевлявшие его чувства законности, любви и мира; он верил в высокую роль, принадлежащую ему и его стране. Он не намеревался расширять владений России; его мечтой было стать во главе человечества, для его блага. Первый консул и Франция были серьезнейшим препятствием к осуществлению его мечтаний. С первых же дней А. выступает как противник Наполеона, конечно, очень осторожный. В наследство от отца ему достались очень запутанные отношения: союз с Францией, война с Англией, разрыв с Австрией и почти готовый разрыв с Пруссией. Положение это было настолько странно и ненормально, что даже недавние враги наши не смотрели на него серьезно. А. сразу провозгласил начала невмешательства России: Россия не имеет надобности в союзах, ей не следует связывать себя никакими договорами; "лично для себя, - говорил А., - мне ничего не нужно, желаю только способствовать спокойствию Европы". В то же время он решался "наложить узду на властолюбие Франции". С первым посланцем Бонапарта, Дюроком, А. завел речь о королях неаполитанском и сардинском. Он не скрывал от своих сотрудников, что лишь обстоятельства заставляют его поддерживать пока с консулом мирные отношения. Враждебно настроены были против Наполеона и все при русском дворе: обе императрицы, Лагарп, неофициальный комитет с князем Чарторыйским во главе, князь П.П. Долгоруков . Даже в частной жизни своей А. являлся противником французского правителя; по мере того, как Бонапарт окружал себя все большей помпой и роскошью, реставрируя двор прежнего режима, А. щеголял простотой быта и обстановки настолько, что вызывал не совсем одобрительное удивление своих подданных. Внешняя политика А. противополагается обыкновенно реальной и выгодной для России политике его бабки. Его часто порицают за его первые две войны против Франции, но едва ли это справедливо: русскому правительству было слишком трудно оставаться равнодушным зрителем того, что тогда происходило в Европе. А., не дожидаясь нападения Наполеона, сам выступил против него сначала с Австрией, потом с Пруссией: в обеих этих войнах А. действовал сообразно с реальными выгодами России, подготовляя ее триумф. Совершенно правильно он связывал войны с Наполеоном с польским вопросом, и мнение о том, что мысль о такой связи внушена была ему князем Чарторыйским, едва ли справедливо. Восстановление самостоятельности Польши было возможно: последствия - Тильзитский мир - доказали, что А. предвидел эту возможность и желал предупредить восстановление Польши врагом России. По своему положению Польша могла быть и авангардом России в ее борьбе с западными соседями и наоборот. А. нужна была Польша не для увеличения территории России, а для того, чтобы отнять у врага России возможность иметь союзника почти что в самой России, т. е. в западной Руси и Литве, где так силен был польский элемент. Такая идея не может считаться ни утопической, ни несогласной с истинными интересами России, ни даже неисторической, ибо А., добиваясь восстановления Польши под своим скипетром, в личной унии с Россией, следовал примеру Иоанна Грозного и Алексея Михайловича . К XIX веку процесс собирания русской народности (кроме Галиции) кончился; соединясь с Польшей, Россия выступала уже как старшая и главная во семье славянских народов. В XVII веке это не было сделано не потому, что этого не хотели, а потому, что не могли. Выгоды России были хорошо согласованы с принципиальной стороной действий А. Достичь цели можно было различными путями. Когда А., к удивлению и негодованию многих, настоял на назначении князя А. Чарторыйского министром иностранных дел, он дал понять, что кладет разрешение польского вопроса в основу всей внешней политики. Кружок неофициального комитета поддерживал государя в данном отношении вполне и даже шел дальше его, вполне разделяя план князя Чарторыйского - в союзе с Австрией и Пруссией разбить Францию, получить от союзников земли, отошедшие к ним по разделам Польши, с вознаграждением за счет французских завоеваний, и затем руками России восстановить Польшу. В плане этом был один слабый пункт: отношение к Пруссии. Чарторыйский хотел силою заставить Пруссию присоединиться к коалиции против Франции; но сын Павла, внук Петра III и Екатерины, А. не расположен был разрывать с государством, с которым Россия сделала уже многое. Из окружавших А. лиц многие разделяли его прусские симпатии, особенно кн. П.П. Долгоруков; в системе А. всегда было место и для Польши, и для Пруссии. Свидание А. с Фридрихом-Вильгельмом III укрепило связь между обоими дворами. При таких отношениях России к Пруссии произошел разрыв с Францией, поводом к которому послужила казнь герцога Энгиенского (1804), родственника А., захваченного на Баденской территории. Уверяя, что цель войны - независимость государств Европы, что русский государь, обладая громадной империей, ничего не желает, кроме пользы своих союзников, и начинает войну не против французского народа, А. вступил в бой, дабы исполнить, как он ее понимал, обязанность могущественного государя (grand souverain) и, вместе с тем, разрешить польский вопрос. Война началась, но Пруссия не присоединялась к коалиции. А. поехал в Пулавы, дабы подготовить польское общественное мнение к провозглашению его королем польским, а кн. П. Долгорукова послал договориться с королем прусским о конвенции относительно прохода русских войск через прусскую территорию. Когда А. узнал об этом, он из Пулав проехал не в Варшаву, как раньше предполагалось, а в Берлин; здесь он добился условного присоединения Пруссии к коалиции, за что ей обещан был Ганновер; тогда же в Потсдаме, у гробницы Фридриха Великого, А. поклялся в вечной дружбе королю Прусскому и его дому. Затем А. поспешил к своей армии. Имеется много свидетельств, что он и окружавшие его не сомневались в победе. Накануне битвы князь Долгоруков говорил с Наполеоном от имени А. так, как будто русские силы стояли на высотах Монмартра. А. сам горел нетерпением сразиться с Наполеоном. Поражение русских и австрийских войск под Аустерлицем (20 ноября 1805) было полное, коалиция была расстроена, Австрия поспешила заключить мир с Францией. После Аустерлица А. не отказался от основных своих убеждений, но, получив боевое крещение, стал самостоятельнее, строже, подозрительнее. Самолюбие его не могло не страдать: в столь осуждаемые им эпохи Екатерины и Павла русские войска одерживали только победы - а при нем, в присутствии его, царя (чего не было со времени Петра Великого), войска были решительно разбиты. Он искал в душе оправдания и нашел его - в окружающих. Широко распространилась легенда о коварном образе действия австрийцев; даже Елизавета Алексеевна, почерпавшая свои сведения из первоисточника, в письмах к матери уверяет последнюю, что причина неудачи австрийцы, не находит слов для их порицания (lache, traitre, bete), уверяет даже, что австрийцы не только заставили голодать русскую армию, но и обратили оружие свое против русских! В том же духе говорил в Берлине князь Долгоруков. Кроме Австрии, в глазах А. виноваты были и русские генералы, особенно Кутузов , и члены неофициального комитета: они ввели государя в заблуждение относительно сил Наполеона. Кружок неофициального комитета распался. Внимание А. всецело сосредоточилось на внешней политике. Внешнюю политику он взял непосредственно в свои руки; при главных дворах Европы стали время от времени являться особые посланцы его с важными, секретными поручениями; министр иностранных дел не всегда был вполне осведомлен об истинных намерениях Государя. А. решился продолжать войну с Наполеоном, на этот раз - в союзе с Пруссией. Напрасно князь Чарторыйский энергично восставал против такого образа действий, предсказывал гибель России от союза с Пруссией, указывал на необходимость для России приобретения устьев Немана и Вислы, т. е. как раз то, что впоследствии и Наполеон предложил А. Все эти советы не убедили А., и князю Чарторыйскому осталось только покинуть пост министра иностранных дел. В следующем 1807 году оставил пост министра внутренних дел и Кочубей, а Новосильцев вынужден был уехать от гнева государя в Вену. И А., и армия его, и общество русское были уверены, что Аустерлицкий бой - досадное недоразумение, требующее мщения. Подчиняя внутреннюю политику внешней, А. стал прибегать к приемам, которых до тех пор избегал: желая возбудить народное чувство против Наполеона, он повелел Синоду составить объявление, в котором Наполеон обвинялся в восстановлении иудейского синедриона, в ниспровержении церкви Христовой и даже в провозглашении себя Мессией; русский народ призывался доказать Наполеону, что он - тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Объявление это читалось по воскресным дням в церквах; оно напоминает манифесты Елизаветы и Екатерины. 13 января 1807 года был образован комитет, заменявший собою в сущности тайную канцелярию, закрытую в 1801 году. Неудачи привели Россию к Тильзитскому миру: А. стал союзником Наполеона, принял от него Белостокскую область из бывших владений Пруссии, обязался присоединиться к континентальной системе; два новые союзника обязались действовать сообща; Наполеон указал А. на необходимость для России достигнуть естественных границ - реки Торнео на севере, Немана или даже Вислы на западе и Дуная или Балкан на юге. Особенно тяжелое впечатление было произведено присоединением Белостокской области, отнятой у государя, которому так недавно А. дал клятву верности. Таким образом, А. становился в ряды обыкновенных государей старого режима, прикрывавшихся иногда идеями, но на деле захватывавшими добычу всюду, где только было можно. Небольшой объем этого приобретения подчеркивал символическое значение его: А. был привлечен к расхищению Пруссии. Образование герцогства Варшавского, из которого должна была вырасти Речь Посполитая, делало Тильзитский мир безусловно невыгодным для русского правительства; Наполеон, и по сознанию самих французских историков, вносил этим разрушение в собственное дело. Покойный историк Шильдер , приведя немало свидетельств крайне скептического отношения А. к Наполеону даже в дни Тильзита, склонялся, однако, к заключению, что А. искренно решился следовать новой системе. После обнародования новых документов (великим князем Николаем Михайловичем ) возможно утверждать противное: подписывая Тильзитский мир, А. выгадывал время, чтобы иметь возможность подготовиться к новой войне. Ему не оставалось делать ничего другого. Он встретился с Наполеоном и одержал блестящую дипломатическую победу. Тильзитский мир поэтому кульминационный пункт в жизни А., необыкновенный подъем его духовного развития, остальное уже следствия, вытекавшие отсюда при ослабевавшем уже настроении. Особенно рельефным становится его образ по сравнению, с одной стороны, с Наполеоном, с другой - со всем русским обществом. Он постоянно задает Наполеону вопросы, когда же и как оба императора будут действовать в Турции? По мере того, как Наполеон все больше запутывался в Испании, А. начал обращаться к нему с робкими сначала намеками о польских делах и в пользу несчастного прусского короля. Русское общество не сочувствовало союзу с Наполеоном; государя жалели, над ним смеялись, даже болтали, кем бы заменить его. Высшее общество не хотело "знать" Савари и Коленкура и даже с этой, чисто внешней, стороны создавало много хлопот государю. Объявление войны Англии, соблюдение континентальной системы пагубно отражалось на России в экономическом отношении: сокращение вывоза хлеба и леса особенно чувствительно было землевладельцам, прекращением морской торговли тяготилось купечество, вздорожание привычных уже товаров (кофе, вино), привозимых из Англии, упадок курса и общая дороговизна угнетали служащее сословие. Государь и народ не понимали друг друга. Не отказываясь от своих принципов, А. счел нужным ввести строгое и крепкое управление. Военным министром вместо Вязьмитинова был назначен граф Аракчеев, влияние которого сразу стало заметно на всем управлении; вне сомнения, А. поставил рядом с собою это "пугало престрашное" ввиду внутреннего брожения. Иностранные дела, больше номинально, вверены были Н.П. Румянцеву , одному из немногих сторонников союза с Францией; кн. А.Б. Куракин занял место Кочубея. Волнение общества по поводу союза с Наполеоном достигло апогея перед поездкой государя в Эрфурт. Князь Чарторыйский снова считал себя вправе давать А. советы; более сильное впечатление должно было произвести на А. письмо императрицы Марии Федоровны, заклинавшей сына не ездить в Эрфурт, "не преклонять добровольно чела своего, украшенного прекраснейшим из венцов, перед кумиром, проклятым настоящим и грядущим поколениями". В Эрфурте (1808) Россия особою конвенцией обязалась содействовать видам Франции в Австрии, за что Наполеон признавал присоединение Молдавии и Валахии к России; но уже тогда было заметно, что союз почти разрушается. К числу последствий Тильзитского мира принадлежало объявление Россией войны Швеции (1808) и война с Австрией (1809). Война со Швецией кончилась присоединением к России по Фридрихсгамскому миру шведской Финляндии. По Фридрихсгамскому договору король шведский отказался навсегда от своих прав в Финляндии и признал, что она будет "состоять в собственности и державном обладании Империи Российской"; попытка шведских уполномоченных внести в договор определение прав и привилегий финнов была отклонена. Таким образом Фридрихсгамский договор обеспечил Россию от возможности внешнего вмешательства в русско-финляндские отношения. Еще раньше, чем заключен был этот договор, А. обещал населению Финляндии сохранение старинных его прав, управления, религии; он лично открыл и закрыл созванный им сейм в Борго, на котором подтвердил обещание сохранения финляндской конституции. Не подлежит сомнению, что население Финляндии после этого определяло свои отношения к России на основании акта в Борго, и А. во всю свою жизнь ни разу не показал, что считает себя свободным от обязательств, данных в Борго. Войны со Швецией А. не хотел, она была начата по весьма настойчивым указаниям Наполеона. А. уговаривал Густава IV Адольфа, женатого на сестре Елизаветы Алексеевны, вчерашнего союзника России, примириться с Наполеоном, чтобы избежать неприятной и крайне непопулярной войны; когда это не удалось, А. сделал все от него зависевшее, чтобы не подражать Наполеону и не казаться таким же хищником, хотя бы и поневоле. Поэтому он старался придать присоединению Финляндии характер добровольного подчинения ему финнов. В глазах А. это было вдвойне выгодно: добровольное присоединение позволяло России не опасаться восстания вновь завоеванного края, столь близкого к столице, а самое присоединение было важно уже потому, что тогдашняя Россия не насчитывала и 40 миллионов жителей, а между тем А. готовился к войне с Наполеоном. Вновь вступив в 1809 году в переписку с Чарторыйским о восстановлении Польши и соединении ее с Россией, А. мог ссылаться теперь на наглядный пример того, что страны, вошедшие в состав России, могут спокойно и счастливо развиваться. А. хотел, чтобы в Финляндии действовала конституция; он не желал подчинять Финляндию русскому управлению и лично вычеркнул ту статью проекта положения, которою предполагалось обязать генерал-губернатора сноситься с министрами по делам Великого Княжества. Ни в учреждении государственного совета 1810 года, ни в учреждении министерств нет и намека, чтобы туда должны были или могли поступать финляндские дела; А. приказал докладывать их лично ему, для чего впоследствии и была учреждена должность статс-секретаря по финляндским делам и особая комиссия. Государю была известна нелюбовь финнов к русским, но он надеялся, что неприязненные чувства со временем сгладятся, когда финны увидят, что подчинение России принесло им одно благо. Он не возложил на Финляндию тех тягостей, которые несла Россия; идея равномерного обложения не была им усвоена; до известной степени оправданием ему может служить то, что со времени Петра, а то и раньше, окраины обыкновенно ставились в привилегированное положение. Рассчитывая и России дать конституцию, А. предполагал, что оба народа, по-соседски, дружественно, будут свободно развиваться. Вина А. не в том, что он дал Финляндии, а в том, что он не дал того же России; этим он существенно нарушил равновесие между отдельными частями государства; рядом стали свободный народ, действовавший через своих законных представителей, и народ не свободный, именем которого говорили и действовали очень многие без всякого на то права. В соединении со вновь приобретенной Финляндией Старой Финляндии, т. е. завоеваний Петра Великого и Елизаветы Петровны, А. и его окружающие видели не отторжение земель от России, а скорее простое перечисление из одного генерал-губернаторства в другое. В политике А. заметно отсутствие правильного представления о "народности", свойственное почти всем воспитанным на философии XVIII века. За верхним слоем: в Финляндии - шведами, в Прибалтийском крае - немцами, в Западной Руси - поляками, А. не различал собственно народа: в Финляндии - финнов, в Прибалтике - эстов и латышей, в западных губерниях русского населения, и потому понимание им блага этих окраин было очень поверхностно. Войну с Австрией (в 1809 году) А. вел не серьезно, и Наполеон ясно видел, как мало он может полагаться на А. Впрочем, по Шенбруннскому миру Россия получила от Австрии Тарнопольскую область, но к герцогству Варшавскому от Австрии же отошла территория, в два раза большая. Намереваясь дать России либеральные установления, А., в глуши своего кабинета, в доверительных беседах со Сперанским, обдумывал план общей реформы, которая должна была обновить Россию от дворца до последней хижины. Сперанский "нашел в разуме и сердце государя веру в достоинство человеческой природы, в высокое ее предназначение, в закон всеобщей любви, яко единый источник бытия, порядка, счастья, всего изящного, высокого". Сперанским и был выработан "План всеобщего образования России". В настоящее время представляется возможным установить полную преемственность плана Сперанского по отношению к замыслам неофициального комитета; это позволяет считать А. в гораздо большей степени автором плана, чем это представлялось раньше. Сперанский только развивал, а иногда и просто повторял мысли А. Цель "Плана" та же, что и прежде: ввести законность в русскую жизнь; средства те же - реорганизация общества и управления, дарование гражданам гарантий и законченные политические реформы. Оттого и в плане взаимные отношения державной власти и новых политических установлений определены ясно. Недостаток "Плана" тот же, что и в проектах неофициального комитета: необыкновенные размеры задуманного преобразования, предполагающего новую организацию сословий, совершенное видоизменение крепостного сословия, новое административное разделение России, полное переустройство гражданских и судебных установлений Империи и, в заключение, политическую реформу. Представляя свой план в октябре 1809 года, Сперанский рассчитывал, что уже осенью 1811 года Россия вступит в новое политическое бытие. Из этого плана осуществлено было очень немногое, да и то, что было осуществлено, оказалось в старой обстановке совсем не таким, каким было бы в новой. Государственный совет, преобразованный из непременного совета, должен был обсуждать законы до внесения их в государственную думу; на деле государственный совет образовал учреждение, в котором в последней инстанции рассматривались проекты законов и уставов. Министерства, в точном смысле этого слова, созданы в России не реформою 1802 года, а Сперанским. Распределение дел по отдельным министерствам и, главное, внутренняя организация министерств проведены были очень точно и ясно, так что эти учреждения могли с лета 1811 года сразу правильно функционировать на новых началах. Проводя в жизнь единоличное управление в административных органах, составитель плана имел ввиду установление действительной ответственности министров пред государственной думой; но так как последняя не была осуществлена, то в результате получилось лишь, с одной стороны, улучшение правительственного механизма, с другой - еще большее против 1802 года развитие министерского самовластия. Составление свода законов подвигалось вперед медленно и неправильно. Финансы государственные, расстроенные продолжительными войнами, предполагалось быстро поправить огромным выпуском ассигнаций; вместо этого в 1812 году наступил кризис, и курс ассигнаций упал с 50 копеек серебром до 25, а местами даже до 20 - 19 копеек серебром. Отдельные мероприятия государя (указы 3 апреля и 6 августа 1809 года) возбуждали в обществе сильное раздражение. В начале 1812 года создалась чрезвычайно напряженная атмосфера. Все чего-то ждали, чего-то опасались; инстинктивный страх обуял как общество, так и народ. С 1811 года А. стал говорить своей супруге после обычного посещения 11 марта гробницы отца в Петропавловской крепости: "где-то в этот день мы будем в будущем году". Страх перед Наполеоном, недовольство преобразованиями, молва о грядущих реформах, делали общество и даже государственных людей слишком нервными. Неискренняя внешняя политика - а открытой она не могла быть - государя, официальный язык того времени, далекий от объективности, всегда все преувеличивавший, - все это создавало взаимное недоверие и непонимание. До чего доходила всеобщая подозрительность, видно из того, что близкие к А. люди указывали ему на двор великой княгини Екатерины Павловны как на гнездо интриги; другие глубокомысленно рассуждали, отчего родившийся в 1811 году Петр Георгиевич, сын принца Георгия Ольденбургского и великой княгини Екатерины Павловны, крещен по лютеранскому обряду, а не по православному, как бы следовало по закону, незадолго перед тем изданному. Учреждение государственного совета понято было некоторыми как ограничение самодержавной власти, на что одни негодовали, а другие, напротив, радовались и думали воспользоваться создавшимся положением для противодействия планам А. Резкое столкновение в совете произошло по вопросу, в то время чрезвычайно важному, о том, как содержать армию, собранную против Наполеона. Ввиду полного недостатка в средствах казначейства правительство предполагало возложить содержание армии на земли, на население, т. е. дать армии право забирать провиант и фураж, выдавая владельцам квитанции, по которым впоследствии можно было бы произвести расчет. В совете, после возражения Мордвинова, мера эта не прошла (позже она была осуществлена через комитет министров). Тогда стали приписывать А. раскаяние в том, что учрежден государственный совет. Широко распространено было мнение, что Сперанский своими проектами нарочно возбуждал общественное мнение против А. Сверх того, А. узнал об оскорбительных отзывах о нем Сперанского, остротах и каламбурах на его счет. Такого поведения государь не прощал и людям, гораздо более знатным по происхождению, чем Сперанский, на которого А. смотрел как на свою креатуру. Сперанский был выслан из Петербурга 17 марта 1812 года. Отставка и высылка Сперанского вызвали в обществе довольно шумное удовольствие; широко распространилась легенда об измене Сперанского. А. ничего не сделал для того, чтобы снять несправедливое обвинение со своего недавнего любимца. По окончании войны с Австрией несогласия между противниками быстро росли; война казалась неизбежной всем, сколько-нибудь посвященным в тайны тогдашних отношений. Все сводилось, в сущности, к одному капитальному вопросу: кому из двух - А. или Наполеону - должна принадлежать гегемония в Европе. В Париж, по мысли Сперанского, отправился К.В. Нессельроде , тогда молодой человек. Миссия его была очень щекотливая: государь не вполне доверял способностям канцлера своего Румянцева и посла в Париже, князя А.Б. Куракина; для непосредственных переговоров с Наполеоном был послан Нессельроде. В целом ряде писем (с марта 1810 года по сентябрь 1811 года) Нессельроде неизменно указывает на неизбежность войны именно в 1812 году и настойчиво советует как можно скорее помириться с Турцией, чтобы иметь свободные руки. Желание Наполеона вступить в брак с сестрой А., Анной Павловной , было искусно отклонено. Он женился на Марии-Луизе, дочери императора австрийского. В августе 1811 года Наполеон уже сделал русскому послу в Париже сцену, которая с его стороны обычно служила признаком близкого разрыва. Обе стороны начали стягивать свои войска к границе. А. придавал большое значение польской армии, предполагая, что она-то и даст перевес той стороне, к которой присоединится; но попытка его привлечь на свою сторону поляков разбилась о холодные ответы князя А. Чарторыйского. Счастливее был А. в сношениях с Швецией и Англией. Австрия и Пруссия присоединились к Наполеону; А., впрочем, рассчитывал, что войска обеих немецких держав будут лишь фиктивно действовать против России. Наибольшим облегчением для А. было заключение мира с Портой (16 мая 1812), по которому Бессарабия по р. Прут отходила к России. 12 июня французы перешли р. Неман. А. дал знаменитый обет: "не положу оружия, доколе ни единого неприятельского войска не останется в царстве моем". С самого начала военных действий обнаружилась и полная непригодность выработанного (генералом Пфулем ) плана, и та дезорганизация, которую присутствие государя с его квартирой вносили в армию. По совету Аракчеева, Балашова и Шишкова , А. покинул армию и поехал через Смоленск в Москву. Настроение общества и народа должно было сторицей вознаградить А. за испытанные им неудачи: он увидел много доказательств патриотизма, большую готовность жертвовать собою и своим имуществом. Смоленское дворянство предложило государю 20 тысяч рекрутов, московское - 80 тысяч человек и 3 миллиона рублей; купечество московское до 10 миллионов рублей, хотя администрация всемерно старалась овладеть народным движением и удержать его в разрешенных ею границах (Растопчин , Балашов). Были, наконец, рассуждавшие вслух на тему, что Александру не справиться с таким гениальным вождем, как Наполеон; были и такие, которые намеревались задать государю ряд вопросов о численности и расположении наших войск. Большинство, однако, приветствовало государя в надежде на скорую и решительную победу: после похода Карла XII русские не допускали мысли, что враг осмелится приблизиться к Москве. Поэтому там спокойно толковали о войне, собирали пожертвования, щипали корпию, острили, проектировали полки амазонок. Непрерывное отступление армии быстро изменило настроение: воинственность сменилась страхом, веселость и смех - молитвенным настроением, возбуждение - унынием. Помещики боялись крепостных, которым Наполеон сулил свободу. Во главе управления России стал, на время войны, комитет министров, по этому случаю получивший особую организацию (20 марта 1812). Председателем комитета министров был назначен граф Н.И. Салтыков, получивший от государя самые широкие полномочия; без преувеличения можно сказать, что Салтыков с управляющими делами комитета министров правил Россией с 1812 по 1813 годы. Задачи комитета были необыкновенно широки: военное дело поглотило все его внимание; укомплектование армии рекрутами, снабжение ее одеждой, обувью, провиантом, при крайнем недостатке средств государственного казначейства, составляло трудную задачу. Пострадавшие от неприятельского нашествия губернии требовали самого внимательного попечения и опять-таки денежной помощи; к неизбежному во время войны распространению болезней присоединилась еще чума, проникшая в наши южные губернии; нелегко было прокормить голодное население пострадавших губерний, а на руках еще была масса военнопленных, которых надо было содержать под присмотром. Местами напуганное неудачами население легко поддавалось слухам, например, о том, что поляки образовали заговор в пользу французов и собираются перерезать русское население в западных губерниях; там уверенно говорили о возвращении французов: "древо, насажденное Наполеоном, скоро принесет плоды". Многие ополчения взяты были дворянством на свое содержание сначала на три месяца; прошел этот срок - ополчения не были распущены, и пришлось добровольное пожертвование обратить в обязательный налог на 1813 год. Этот налог, как экстренный сбор, был взыскан с 14 губерний, не поставивших ополченцев. Осторожный и компетентный в данном случае судья, министр Гурьев , полагал, что "по весьма умеренному исчислению, Россия ополчениями, наборами, воинскими требованиями, нарядами и пожертвованиями дала государству свыше 200 миллионов рублей. В 1811 году доходы государства равнялись 280 миллионам рублей, а в 1812 году они, по предварительной смете, были определены в 303 миллиона; затем дополнительная смета (возвышение налогов) дала 72 миллиона рублей, да пожертвованиями, по вышеуказанному мнению Гурьева, народ дал государству около 200 миллионов рублей, всего, стало быть, 575 миллионов рублей, вдвое больше против 1811 года. Затем масса расходов не поддается исчислению: обязанность доставлять подводы для подвоза провианта к армии тяжелым бременем лежала на населении. Крестьянам приходилось нанимать подрядчиков; подрядчики везли, но лошади у них падали, гонщики разбегались. Много заготовленного провианта было невозможно доставить, и он сгнил без пользы. Были губернии, где в течение пяти лет население должно было отдавать весь свой хлеб войску. Не удивительно поэтому, что 1812 год считают эпохой, с которой началось разорение и обнищание России. Когда в 1820 - 22 годах разразился в России сильный голод, последствие неурожая, то исходной точкой обеднения помещичьего класса указывали именно 1812 год, и притом не только по отношению к Белорусским губерниям, но и к Черниговской, к Полтавской. Представителям местной власти приходилось действовать в необычной обстановке; к ним предъявлялись самые разнообразные, противоречивые требования, шедшие то из Петербурга, то, при крайней затруднительности сообщений, даже отрезанности некоторых губерний, - непосредственно из армии. Назначены были генерал-губернаторы в другие губернии - сенаторы; в общем порядок был везде сохранен. Более всего и власти, и дворянство страшились крестьян; очень многие думали, что русский народ охотно примет свободу от крепостного состояния из рук Наполеона. За исключением весьма немногих случаев, сводившихся к весьма обыкновенному неповиновению помещикам, этого не произошло, и в конце 1812 года некоторым помещикам казалось, что отношения помещиков и крестьян утвердились (Тургенев ). В деле сохранения порядка победа была одержана не войсками, а самим народом. Наполеон ошибся: чем дальше он углублялся в Россию, тем единодушнее становилась нация - именно нация, которой в XVIII веке еще не было: в отношении ненависти к Наполеону и французам царило полное согласие. Во дворце, где народное настроение представлялось в несколько сентиментальном свете, были уверены, что старцы, потерявшие все, говорят: найдем средства к жизни, все лучше постыдного мира; даже женщины забывают об опасностях и боятся одного - мира! Ненадежным элементом оказались дворовые: они подслушивали разговоры господ, преувеличивали их, распускали вздорные слухи, обкрадывали господ, бежали от них и т. п. В то время рекруты вообще не очень охотно шли в войска: в усиленной степени это проявилось в 1811 году - пришлось даже набор назначить не летом, когда крестьянам было удобно прятаться в лесах, а 15 сентября; в некоторых местах оказалось чрезвычайно много "порченых" (отрезавших себе пальцы, растравлявших раны и т. п.); нельзя было посылать большие партии рекрутов - войска для конвоя не было, а без провожатых рекруты разбегались. В 1812 году произведено было три набора: всего взято по 20 человек с 500 душ. Немало бежало и из армии, образуя шайки мародеров; одно время думали даже о необходимости привести солдат вторично к присяге; но это предположение было отклонено как оскорбительное для большинства, которое служило верой и правдой. Брожение в армии, общий голос народа и общества заставили А. назначить главнокомандующим М.И. Кутузова. Высшие чины и офицерство армии не ограничились этим: они предложили императору (через Вильсона) удалить графа Румянцева от должности и заявили, что всякая идущая из Петербурга мысль о прекращении военных действий сочтена будет в армии не за действительное выражение воли государя, а за злоумышленное иностранное внушение. А. был до глубины души возмущен этим, решительно отверг требования отставки Румянцева и вновь подтвердил свое непоколебимое решение воевать: "лучше отращу себе бороду и буду питаться картофелем в Сибири". Между тем, армия отступала, отступила и с Бородинского поля, оставила Москву, немедленно занятую неприятелем. Паника распространялась. Страх проник, наконец, и во дворец; императрица Мария Федоровна, Константин Павлович, Румянцев и Аракчеев громко говорили о необходимости мира; Петербург спешно приготовлялся к вывозу всего ценного. После Клястицкой победы кн. Витгенштейна Петербург вздохнул свободнее; эта победа, сама по себе совсем не важная, надолго покрыла лаврами ее героя - весьма посредственного генерала. Двигаясь в глубь России, занимая старинную ее столицу, Наполеон рассчитывал прежде всего на моральный эффект, но вызвал только жажду мести. Во дворце императора поддерживала императрица Елизавета Алексеевна, которая стояла в это время к нему всего ближе; с этого времени началось снова некоторое сближение между А. и его супругой. После 6 октября (Тарутинский бой) обстоятельства круто изменились. 14 октября Наполеон начал отступление: неудача похода выяснилась. Хотя Кутузов, отчасти по стратегическим, отчасти по своим политическим соображениям, преследовал наполеоновскую армию недостаточно решительно, но лишь самые жалкие остатки ее достигли русской границы. Теперь поднимался вопрос, продолжать ли войну, или заключить почетный мир с Францией? Мнения разделились: восторжествовало то, по которому заключить тогда же мир с Наполеоном значило бы отказаться от всех понесенных жертв. А. был душою составившейся в 1813 году коалиции против Наполеона. Много раз особые личные свойства русского монарха спасали общее дело; большой дипломатический талант императора развился вполне; по признанию историков, проявились и военные его дарования. 19 марта 1814 года А. и прусский король вступили в Париж. Победа над Наполеоном не завершила дела. Для осуществления своих планов А. пришлось вести долгую дипломатическую кампанию со своими союзниками, пришлось делить добычу. Во время своего пребывания во Франции в 1814 году А. безусловно проводит свои прежние идеи: по отношению к Европе, особенно к Франции, он желает только обеспечить мир; внутреннего устройства ее он не хочет касаться, полагая, что либеральные учреждения, развитие и распространение либеральных идей - лучшее средство для процветания страны. Вознаграждением России государь считал восстановление Польши, соединенной унией с Россией. Он громко выражал уверенность, что крепостное право будет уничтожено еще в его царствование. Если бы программа А. была исполнена - это вознаградило бы Россию за все ее жертвы. С самим А. в это время происходит перемена. От природы мягкий, вдумчивый и мечтательный, он, казалось бы, должен был быть человеком религиозным; но до 1812 года эта сторона его жизни оставалась как бы заглушенной. В свое время он получил религиозное образование от человека (протоиерей Самборский), который всем складом своей души мог пробудить в своем воспитаннике религиозные чувства. Это, однако, не было заметно: А. ходил в церковь, исполнял церковные обряды, говорил и писал иногда о Промысле, о Провидении и только. Одним из последствий войны 1812 года было пробуждение в светском обществе религиозности на смену поверхностному материализму и "вольтерианству" второй половины XVIII века. А. также стал искать в религии поддержку и утешение. С лета 1812 года совпадение обстоятельств он стал объяснять вмешательством иногда Божественной воли. Разочаровавшись вполне в окружавших его, в Кутузове и Барклае не меньше, чем в других, обманувшись столько раз в своих расчетах и надеждах на силы человеческие, А., не приписывая конечного успеха себе, видел в гибели Наполеона непосредственную руку Божию. С лета 1812 года он стал ежедневно читать Библию, иногда вместе с императрицей; медаль, выбитая в память двенадцатого года, имела надпись: "не нам, не нам, а имени Твоему". Обет, данный А. выстроить в Москве храм Христа Спасителя, широкое гостеприимство, оказанное государем английскому библейскому обществу, несколько раньше сношения с масонами: вот первые показатели нового настроения А. В Париже государь пожелал непременно говеть; увидел особое указание свыше и в том, что случайно нашлась там православная церковь в этом городе. В первый день Пасхи, 29 марта 1814 года, в Париже, на том месте, где пал "добрый и кроткий Людовик XVI", устроен был амвон, и совершено торжественное богослужение в присутствии царя и всех русских войск. "Сыны холодной отчизны Севера по неисповедимой воле Провидения принесли очистительную молитву за жертву народного буйства; русский царь, по ритуалу православному, всенародно молился вместе с своим народом и тем как бы очищал окровавленное место пораженной царственной крови" - так писал А. об этом событии. Сначала религиозное настроение еще уживалось с либеральными идеями, но А. уже кажется, что он - орудие Промысла. Робкий, неуверенный в себе, А. избрал систему действий, в которую он верил; в годину несчастья он имел мужество отстаивать свою систему при самых неблагоприятных обстоятельствах. Если бы он теперь перенес свое счастье, как раньше переносил несчастье, он дал бы порабощенной Европе и России свободу; освободительная война освежила и укрепила бы Россию. Скоро, однако, стало заметно, что А. - ум блестящий, но не глубокий и не самостоятельный. С 1814 года начинается постепенное падение А. На Венском конгрессе А. усиленно проводил свою программу, но в действиях его в Вене с прежними политическими идеями уже переплетаются начала религиозные. На свои отношения к государям, тем более к Меттерниху, Талейрану, А. смотрел с всепрощающей христианской точки зрения; но как государь, он не имел права предавать забвению такие факты, как договор, заключенный против него (в феврале 1815) Австрией, Англией и Францией. Он мог настоять на присоединении к России всего Варшавского герцогства; между тем он согласился на компромисс, довольствуясь присоединением теперешнего Царства Польского, и уступая Австрии Тарнопольскую область. Кратковременное торжество Наполеона во время ста дней было очень мучительно для А. До тех пор он верил, что свободный народ свободно призвал Бурбонов; отныне эти иллюзии были разрушены, и ему пришлось поддерживать Бурбонов грубой силой. Во время второго похода в Париже А. сблизился с известной баронессой Ю. Криденер. Прожитое с его скорбями, горестями и радостями стало для А. греховным. Ему казалось, что снисходительность его порождает распущенность, а за нею и другие пороки. Во время вторичного пребывания в Париже русские войска неоднократно испытывали на себе гнев государя. Он безмолвствовал при начавшихся казнях "белого террора". В таком настроении А. пожелал, чтобы народы увидели, как государи принимают верховную власть от Бога. Проект акта, известного под названием Священного союза, составлен был самим А., при участии Стурдзы и Каподистрии , и был показан госпоже Криденер. Государи, приступавшие к этому акту, обязывались и во взаимных отношениях, и в управлении подданными руководствоваться заповедями Св. Евангелия; оно должно было непосредственно во всем управлять царями и их действиями. Дальнейшая политика А., внешняя и внутренняя, есть попытка приложения к жизни начал, возвещенных актом Священного союза. В 1815 году А. возвратился в Россию, куда он приезжал еще в 1814 году, но ненадолго. Немногие понимали, что подъем и сильные ощущения не продолжительны; что за днями, полными одушевления, днями великих событий, потянется длинная цепь вялых, холодных дней... В русских сердцах поднимался вопрос, что же даст государь России? После Петра А. был первый русский царь, ездивший за границу. Теперь народ совсем иначе относился к возвращению своего государя; но сам А. возвращался в свое отечество не тем полным одушевления человеком, которым покидал его. Он возвращался усталый, пресыщенный; три года, проведенные в непрерывном напряжении, в решении мировых вопросов, его совершенно изменили; его интересы ост

Павел Петрович - император Всероссийский, сын императора Петра III и императрицы Екатерины II , родился 20 сентября 1754 года, вступил на престол после смерти Екатерины II, 6 ноября 1796 года. Детство его прошло в не совсем обычных условиях, наложивших резкую печать на его характер. Тотчас после рождения он был взят императрицей Елизаветой от матери, с тех пор редко уже имевшей возможность и видеть его, и передан на попечение нянек. С 1760 года главным его воспитателем сделался Н.И. Панин , который был назначен при нем обер-гофмейстером и сохранил это место и по вступлении на престол Петра Федоровича. Низвержение Петра III и воцарение Екатерины мало изменили положение Павла. Существовала в этот момент партия, желавшая видеть на престоле П., а Екатерине предоставить лишь права регентства, но она не располагала достаточными силами для осуществления своих проектов, и это обстоятельство прибавило лишь к порожденному уже ранее отчуждению между матерью и сыном новый оттенок соперничества, которому предстояло особенно развиться впоследствии. Немедленно по воцарении Екатерина обратилась было к д'Аламберу, предлагая ему место воспитателя П., но после отказа д'Аламбера поиски нового воспитателя не были возобновлены, и П. всецело остался на руках Панина. Последним составлен был план воспитания П.; по этому плану образование великого князя делилось на два периода: в первом, до 14-летнего возраста, предполагалось дать ему элементарное образование, второй следовало посвятить "прямой государственной науке". План этот и был выполнен, но без особого успеха. П. учился истории, географии, русскому и немецкому языкам, математике, астрономии, физике, искусствам; математикой с ним занимался в 1762 - 65 годах С.А. Порошин , бывший вместе с тем в это время и непосредственным его воспитателем под руководством Панина и оставивший после себя дневник, служащий главным и почти единственным источником для ознакомления с отроческими годами жизни П. Законоучителем великого князя был назначен в 1763 году, по выбору самой Екатерины, архимандрит Платон , впоследствии московский митрополит. Но частью, слабое здоровье и небогатые от природы способности П., частью, неумение воспитателей, не позволили великому князю извлечь большой пользы из дававшихся ему уроков: образование не выработало в нем привычки к упорному труду, не дало прочных знаний и не сообщило широких понятий. С 1768 года к П. был приглашен для преподавания государственных наук Гр. Н. Теплов , но занятия с ним шли совершенно неуспешно; современники даже обвиняли его в том, что он умышленно возбуждал в П. отвращение к занятиям. С другой стороны, уже в характере ребенка - П. Порошин подмечал крайнюю нервность и впечатлительность, и непомерную вспыльчивость. Воспитание не только не подавило этих особенностей, но еще способствовало развитию в мальчике воображения и мечтательного самолюбия, соединенного с значительной долей подозрительности по отношению к окружающим людям. Эти опасные задатки природы и воспитания с течением времени развились в целый сложный характер, в деле создания которого едва ли не главное значение принадлежало, однако, влиянию отношений П. к матери и государству. 29 сентября 1773 года П. вступил в брак с принцессой гессен-дармштадтской Вильгельминой, по принятии православия нареченной Наталией Алексеевной. Вместе с тем воспитание его было объявлено законченным, и Панин удален от него, но сам П. не получил никакого участия в государственных делах. Первая его супруга скончалась в апреле 1776 года от родов, и 26 сентября 1776 года он женился вторично, на принцессе виртембергской Софии-Доротее, в православии Марии Феодоровне . И после того, за время всей жизни Екатерины, место, занятое П. в правительственных сферах, было местом наблюдателя, сознающего за собой право на верховное руководство делами и лишенного возможности воспользоваться этим правом для изменения даже самой мелкой детали в ходе дел. Такое положение особенно благоприятствовало развитию в П. критического настроения, приобретавшего особенно резкий и желчный оттенок благодаря личному элементу, широкой струей входившему в него, и вместе с тем могло быть тем безусловнее, чем менее лежало в его основании знакомства с практикой и сущностью государственного управления. Резко осуждая политику своей матери, которая представлялась ему всецело основанной на славолюбии и притворстве, П. не довольствовался первоначально критикой, а восходил и к некоторым идеям положительного характера, мечтая о водворении в России, под эгидой самодержавной власти, строго законного управления и об ограничении привилегий дворянства, но этим мечтам не суждено было получить сколько-нибудь нормальное развитие. Постепенное обострение отношений между Екатериной и сыном повело, наконец, к тому, что П. замкнулся со своей супругой в Гатчинском имении, подаренном ему матерью в 1783 году, и здесь устроил себе особый мирок, во всем отличный от петербургского. Здесь все его заботы и интересы свелись, за неимением другого дела, к устройству так называемой гатчинской армии - нескольких батальонов, отданных под его непосредственную команду, и вопросы об их обмундировании и выучке всецело поглотили его внимание. Милитаризм составил постепенно единственное содержание его жизни, идеи внесения законного порядка в государственную жизнь преобразовались в заботу о строгой дисциплине, охватывающей собой и фронтовую службу, и всю общественную и частную жизнь и этот трудный, казалось бы, скачок был легко совершен в тесных пределах гатчинского имения. Последние годы жизни П. в качестве наследника престола были ознаменованы еще влиянием, какое произвела на него французская революция. От страха перед последней не вполне была свободна даже Екатерина с ее трезвым умом. П. же, охотно готовый связать распущенность, наблюдавшуюся им в правительстве и обществе, с либеральными идеями, усвоенными его матерью, и противопоставить им идею порядка, представлял собой крайне благодарную и восприимчивую почву для внушений со стороны явившихся в Россию французских эмигрантов. Екатерина с опасением смотрела на образ жизни и настроение великого князя и в последнее десятилетие своей жизни окончательно приняла намерение устранить его от престола, передав последний старшему своему внуку, Александру Павловичу . В 1794 году подобный проект был даже внесен на обсуждение совета, но встреченное здесь противодействие заставило Екатерину взять его обратно. Тем не менее она не отказалась от своего намерения и пыталась осуществить его другим путем, привлекая к содействию то Лагарпа, то Марию Феодоровну, то, наконец, самого Александра Павловича. Во всех этих лицах она не встретила, однако, сочувствия, а внезапная ее болезнь и смерть, 6 ноября 1796 года, прекратила такие попытки и открыла П. дорогу к трону. Воцарение П. было ознаменовано немедленной и крутой ломкой всех порядков Екатерининского царствования, производившейся без всякого плана, скорее под влиянием чувства, нежели в результате какой-либо системы. Одним из первых дел нового императора было коронование останков Петра III, перенесенных затем из Александро-Невской лавры в Зимний дворец, а отсюда, вместе с гробом Екатерины II в Петропавловскую крепость. 5 апреля 1797 года совершилась коронация самого П., и в этот же день было обнародовано несколько важных узаконений. Указ о престолонаследии устанавливал определенный порядок в наследовании престола и полагал конец провозглашенному Петром I произволу государя в деле назначения себе преемника. "Учреждение об Императорской Фамилии" определяло порядок содержания лиц царствующего дома, отводя для этой цели особые, так называемые удельные имения, и организуя управление ими. Другой указ, изданный под той же датой, касался крепостного крестьянства и, запрещая отправление барщины по воскресным дням, вместе заключал в себе совет помещикам ограничиваться трехдневной барщиной крестьян. Большинством этот закон понят был в смысле запрещения более высокой барщины, чем три дня в неделю, но в этом понимании он не нашел себе практического применения ни при самом П., ни при его преемниках. Последовавший через некоторое время указ запретил продавать в Малороссии крестьян без земли. С этими указами, во всяком случае говорившими о том, что правительство вновь взяло в свои руки охрану интересов крепостного крестьянства, плохо гармонировали другие действия П., направленные к увеличению числа крепостных. Будучи убежден, по незнакомству своему с действительным положением вещей, будто участь помещичьих крестьян лучше участи казенных, П. за время своего кратковременного царствования роздал до 600 000 душ казенных крестьян в частное владение. С другой стороны, права высших сословий подверглись при П. серьезным сокращениям, сравнительно с тем, как они были установлены в предшествовавшее царствование: важнейшие статьи жалованных грамот дворянству и городам были отменены, уничтожены были и самоуправление этих сословий, и некоторые личные права их членов, как, например, свобода от телесных наказаний. Не менее резким переменам подверглись и дела текущего управления, в ряду которых, благодаря вкусам П., на первый план выдвинулось военное дело. Внешность войск была изменена на прусский образец, равно как и приемы их обучения и, вместе с тем суровая дисциплина, доходившая до жестокости, заменила собой ленивую распущенность Екатерининской гвардии. Тяжесть этой перемены еще увеличивалась личным характером П.: его необузданной вспыльчивостью и наклонностью к самым крутым и произвольным мерам. В результате дворяне толпами стали покидать службу, и это не замедлило отразиться на составе администрации; так, из 132 офицеров конногвардейского полка, состоявших на службе в момент воцарения П., к концу его царствования осталось лишь два; зато подпоручики 1796 года в 1799 году были уже полковниками. Почти то же происходило и в других отраслях службы: на посту генерал-прокурора, например, за 4 года правления П. переменилось 4 лица. Путем всех этих быстрых смен, путем вольного и невольного удаления дельцов прошлого царствования возвысились и стали во главе правления люди без способностей и знаний, но зато обладавшие угодливостью и исполнительностью, доведенными до последней степени, и по преимуществу, набранные из так называемых гатчинских выходцев, вроде Аракчеева , Кутайсова , Обольянинова и т. п. Конечным итогом такого хода дел было полное расстройство всего административного механизма и нарастание все более серьезного недовольства в обществе. Последнее и вне сферы служебных отношений подвергалось тяжелому давлению. Убежденный в необходимости охранять русское общество от превратных идей революции, П. предпринял целое гонение на либеральные мысли и заморские вкусы, носившее при всей суровости, с какой оно совершалось, довольно курьезный характер. В 1799 году были запрещены поездки молодых людей за границу для учения и для избежания надобности в таких поездках основан Дерптский университет. В 1800 году был запрещен ввоз всяких книг и даже нот из-за границы; еще ранее, в 1797 году были закрыты частные типографии и установлена строгая цензура для русских книг. Одновременно с этим, налагался запрет на французские моды и русскую упряжь, полицейскими приказами определялся час, когда жители столицы должны были тушить огни в домах, из русского языка изгонялись слова "гражданин" и "отечество" и т. п. Правительственная система, поскольку можно применять это слово к порывистым и противоречивым действиям П., свелась, таким образом, к установлению казарменной дисциплины в жизни общества, и последнее отвечало глухим ропотом, тем более опасным, чем старательнее он заглушался. Отсутствие ясной системы и резкие колебания отличали собой и внешнюю политику П. Он начал свое царствование заявлением, что Россия нуждается в мире, прекращением начатой Екатериной войны с Персией и выходом из образовавшейся против Франции коалиции. Но разгром изолированной Австрии Наполеоном и кампоформийский мир изменили настроение П., и возникла новая коалиция из Англии, Австрии и России, к которым, по договору с Россией, заключенному 23 декабря 1798 года, присоединилась и Турция. С Пруссией, отказавшейся пристать к коалиции, в следующем году были прерваны дипломатические сношения. На долю России выпала теперь блестящая, но и бесплодная роль. Тогда как П. увлекался ролью защитника ниспровергаемых тронов, Австрия желала лишь упрочить свое владычество в Италии, и при такой разнице целей и взаимном недоверии союзников самые блестящие победы русских войск под командой Суворова над французами в Италии не могли доставить прочного торжества делу коалиции. Захват англичанами Мальты, которую П. взял под свое покровительство, приняв в 1798 году титул великого магистра ордена св. Иоанна Иерусалимского, поссорил его и с Англией. Русские войска были отозваны, и в 1800 году коалиция окончательно распалась. Не довольствуясь этим, П., под влиянием частью советов Растопчина , частью непосредственного обаяния Наполеона, сумевшего увлечь его своими планами и затронуть рыцарские струны его характера, начал сближаться с Францией и задумал совместную с ней борьбу против Англии. В сентябре 1800 года на английские суда, находившиеся в русских портах, было наложено эмбарго. В следующем году П. решил перейти к наступательным действиям и 12 января 1801 года отправил атаману Донского войска, генералу Орлову , приказ выступить со всем войском в поход на Индию. Через месяц с небольшим казаки начали поход в числе 22 507 человек с 12 единорогами и 12 пушками, без обоза, припасов и планов; все войско делилось на 4 эшелона; одним из них командовал генерал-майор Платов , специально для этого выпущенный из Петропавловской крепости. Поход этот, сопровождавшийся страшными лишениями, не был, впрочем, доведен до конца вследствие смерти П. В последнее время жизни П. недоверчивость и подозрительность его достигли особенно сильной степени, обращаясь даже на членов его собственной семьи. В феврале 1801 году он выписал из Германии племянника Марии Феодоровны, 13-летнего принца вюртембергского Евгения , и по приезде его обнаружил к нему необыкновенное расположение, высказывал намерение усыновить его и даже намекал на возможность для него занять русский престол, с устранением от последнего Александра Павловича. Но в ночь с 11 на 12 марта 1801 года П. скоропостижно скончался в выстроенном им Михайловском дворце (нынешнее Инженерное училище). Литература: Д. Кобеко "Цесаревич Павел Петрович" (2 изд., 1887); Е. Шумигорский "Императрица Мария Феодоровна" (Санкт-Петербург, 1892); В. Бильбасов "История Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1890); Bernhardi "Geschichte Russland" (т. II); Н. Шильдер "Император Александр I" (т. I, Санкт-Петербург, 1897; также в "Русском биографическом Словаре"); А. Пыпин "Общественное движение в России при Александре I" (2 изд., Санкт-Петербург, 1885); В. Семевский "Пожалование населенных имений при императоре Павле" ("Русская Мысль", 1882, № 12) и "Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века" (Санкт-Петербург, 1888, т.I).

Екатерина II Алексеевна - императрица Всероссийская в 1762 - 96 годах, рожденная София-Фредерика-Амалия, принцесса Ангальт-Цербстская. Родилась 21 апреля 1729 г. Она была дочерью младшего брата маленького немецкого "фюрста"; мать ее происходила из дома Гольштейн-Готторп и приходилась двоюродной теткой будущему Петру III . Екатерина выросла в небогатой семье и получила посредственное воспитание. Кроме позднее создавшихся слухов, нет определенных фактов, указывающих на ее преждевременное развитие и раннее проявление дарований. В 1743 г. мать Екатерины и она сама получили приглашение от императрицы Елизаветы Петровны приехать в Петербург. Елизавета, по разным мотивам, выбрала в невесты своему наследнику Петру Феодоровичу именно Екатерину. Приехав в Москву, Екатерина, несмотря на юные годы, быстро освоилась с положением и поняла свою задачу: приспособиться к условиям, к Елизавете, ее двору, ко всей русской жизни, усвоить русский язык и православную веру. Обладая привлекательной внешностью, Екатерина расположила в свою пользу и Елизавету, и двор. 21 августа 1745 г. Екатерина была обвенчана с великим князем Петром, но только 20 сентября 1754 г. у Екатерины родился сын Павел . Екатерина жила в условиях неблагоприятных. Сплетни, интриги, распущенная, праздная жизнь, в которой безудержное веселье, балы, охоты и маскарады сменялись приливами безысходной скуки, - такова была атмосфера Елизаветинского двора. Екатерина чувствовала себя стесненной; ее держали под присмотром, и даже ее большой такт и ум не избавляли ее от ошибок и крупных неприятностей. Екатерина и Петр еще до свадьбы друг к другу охладели. Обезображенный оспой, хилый физически, малоразвитой, чудаковатый, Петр ничего не делал, чтобы быть любимым; он огорчал и оскорблял Екатерину своей бестактностью, волокитством и странными выходками. Рождение сына, отнятого у Екатерины императрицей Елизаветой, не внесло улучшения в супружескую жизнь, которая затем окончательно расстроилась под влиянием сторонних увлечений (Елизавета Воронцова, Салтыков, Станислав-Август Понятовский). Годы, горькие испытания, грубое общество приучили Екатерину искать утешения и радости в чтении, уходить в мир высших интересов. Тацит, Вольтер, Бейль, Монтескьё стали ее любимыми авторами. Когда она вступила на престол, она была женщиной высокообразованной. Большое значение в жизни Екатерины имели скомпрометировавшие ее сношения с Апраксиным , Понятовским и английским послом Вильямсом; последнее императрица Елизавета имела основание рассматривать как государственную измену. Наличие этих сношений бесспорно доказано недавно открытой и опубликованной перепиской. Два ночных свидания с Елизаветой привели к прощению Екатерины и, как думают некоторые (Н.Д. Чечулин ), явились моментом большого перелома в жизни Екатерины: в ее стремление к власти вошли моменты нравственного порядка. К кончине императрицы Елизаветы Петр и Екатерина отнеслись разно: новый император вел себя странно и беззастенчиво, императрица подчеркивала свое уважение к памяти усопшей. Император явно шел к разрыву; Екатерину ждал развод, монастырь, может быть, смерть. Различные кружки лелеяли мысль о низложении Петра III. Екатерина, пользовавшаяся популярностью в народе, имела свои планы. Гвардейцы мечтали видеть ее на престоле; сановники помышляли о замене Петра его сыном под регентством Екатерины. Случай вызвал преждевременный взрыв. В центре движения стояли гвардейцы: сановникам пришлось признать совершившийся факт воцарения Екатерины. Петр III был низложен 28 июня 1762 г. военным мятежом, без выстрела, без пролития капли крови. В последовавшей затем смерти Петра III (6 июля 1762 г.) Екатерина неповинна. Воцарение Екатерины было узурпацией; нельзя было подыскать никаких легальных для него оснований. Приходилось дать нравственно-политическую мотивировку событию; этой цели служили манифесты 28 июня (краткий) и 6 июля ("обстоятельный"). Последний, по повелению Павла I (Памятники Свода Законов № 17759) был объявлен уничтоженным и в Памятники Свода Законов не вошел. Это, в сущности, политический памфлет, в котором дана уничтожающая характеристика личности и правления Петра III. Екатерина указывала на его презрение к православию, ставя этот факт во главу угла, на опасность мятежа и распадения империи. Все это оправдывало низложение Петра III, но не оправдывало воцарение Екатерины; для этого оправдания, кроме ссылки на чудесное действие промысла Божия, была изобретена фикция "народного избрания". Наряду с указанием на "общее и нелицемерное желание" (манифест 28-го июня), была сделана ссылка на "всеобщее и единогласное... прошение" (рескрипт послу в Берлине), на помощь "любезного отечества через избранных своих" (манифест 6 июля). Еще яснее было сказано в одном дипломатическом акте: "Народ, который занимает треть известного света, единодушно вручил мне власть над собой", и в манифесте 14 декабря 1766 г.: "Бог един и любезное Наше отечество чрез избранных своих вручил нам скипетр". Положение избранника обязывало: "избиратели", т. е. участники заговора, были щедро награждены; "любезному отечеству" было обещано "просить Бога денно и нощно да поможет нам поднять Скипетр в соблюдение нашего православного закона, в укрепление и защищение любезного отечества, в сохранение правосудия... А как Наше искреннее и нелицемерное желание есть прямым делом доказать, сколь Мы хотим быть достойны любви Нашего народа, для которого признаваем Себя быть возведенными на престол: то... здесь наиторжественнейше обещаем Нашим Императорским словом, узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство Нашего любезного отечества в своей силе и принадлежащих границах течение свое имело так, чтобы и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка..." (манифест 6 июля). Придворная конъюнктура определялась условиями воцарения; внутренняя политика вытекала из них же и слагалась под влиянием идей "просветительной" философии, которые Екатерина впитала и принялась осуществлять, а еще более - громогласно провозглашать. Она являлась "философом на троне", представительницей школы "просвещенных деспотов", столь многочисленной в то время в Европе. Екатерина укрепляла свое положение и осторожным проведением своей воли (особо тактичные отношения к Сенату, преобладающую роль которого в елизаветинское время Екатерина считала недопустимой), и снисканием популярности среди населения, особенно среди того класса, который выдвинул заговорщиков, т. е. дворянства. В первые месяцы царствования был выработан канцлером Н.И. Паниным проект Учреждения "Императорского Совета"; Екатерина хотя и подписала его, но он не был опубликован, вероятно потому, что мог привести к ограничению самодержавия (позднее при Екатерине состоял Государственный совет, но это было чисто совещательное учреждение, состав которого зависел от усмотрения Екатерины). Во время коронационных торжеств Гурьев и Хрущов помышляли о возвращении престола Иоанну Антоновичу : Хитрово, Ласунский и Рославлев грозились убить Григория Орлова , если Екатерина вступит с ним в брак, о чем тогда серьезно говорили. Оба дела кончились наказанием виновных и значения не имели. Серьезнее было дело Арсения Мацеевича , митрополита Ростовского (см. III, 725; о нем новая книга священника М.С. Попова "Арсений Мацеевич и его дело", Санкт-Петербург, 1912). В феврале и марте 1763 г. Арсений выступил с резким протестом против того решения вопроса о церковных имениях, какое наметила Екатерина. Арсений был лишен сана и заточен, а вопрос о церковных имениях решен в смысле экспроприации большей их части, с установлением штатов монастырей и епископских кафедр. Решение это проводил раньше Петр III, и это было одной из причин его гибели; Екатерине удалось справиться с задачей благополучно. 5 июля 1764 г. было совершено Мировичем романтическое покушение на освобождение из шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича. Последний при этом погиб, а Мировича казнили (подробности см. Иоанн VI). С самого начала царствования волновались крестьяне, ждавшие освобождения от крепостного тягла. Крестьянские бунты усмирялись воинскими командами. В 1765 г. был издан манифест о "генеральном межевании". Меры к возврату из Польши беглых обещанием амнистий, вызов в Россию колонистов для заселения южных окраин вытекали из модной в XVIII в. идеи о необходимости умножения населения. Улучшение административной техники вносило порядок в дела; меры к окончательному искоренению кормлений давали более действительные средства для борьбы с взяточничеством. Для ускорения производства дел в Сенате число его департаментов было увеличено. Из прививки оспы себе и наследнику престола (1768) Екатерина создала внушительную демонстрацию монаршего попечения о подданных. Несогласно со своим внутренним убеждением Екатерина провела запрещение крестьянам жаловаться на господ. Это запрещение стояло в связи с обязательством Екатерины перед сословием, из среды которого вышли заговорщики. Особенное значение в первые годы царствования Екатерины имел созыв комиссии о сочинении проекта нового уложения, последней и наиболее выдающейся в ряду законодательных комиссий XVIII в. У нее были две главные черты: избирателям было предложено составить и вручить депутатам наказы о местных пользах и отягощениях и об общегосударственных потребностях, и сама Екатерина изготовила в руководство комиссии наказ, содержавший изложение ее взглядов по целому ряду вопросов государственного и правового характера. Путем Наказа, в основу которого легли "дух Законов" Монтескьё, "О преступлении и наказании" Беккарии, "Institutions politiques" Бильфельда и некоторые другие сочинения, Екатерина вносила в сознание правительства и общества передовые политические идеи. Теория сословной монархии, закономерной монархии, теория разделения властей, учение о хранилище законов - все это содержится в "Наказе", провозглашавшем принцип религиозной терпимости, осуждение пыток и другие прогрессивные идеи криминалистики. Наименее разработанной и довольно неопределенной является глава о крестьянах; в официальном издании Екатерина не решилась выступить сторонницей эмансипации, и на эту главу оказали наибольшее влияние те лица, которым Екатерина давала Наказ для прочтения и критики. Эффект, произведенный Наказом в комиссии и обществе, был громадный, его влияние - несомненно. Выборы в комиссии прошли оживленно. Наказы депутатам и прения в комиссии подали Екатерине, по ее выражению, "свет", повлияли на общественное развитие, но положительных законодательных результатов комиссии непосредственно не дала; торжественно открытая 30 июля 1767 г., она была временно распущена 18 декабря 1768 г., ввиду начала турецкой войны, и ее общее собрание более не созывалось; работали только ее частные комиссии (подготовительные, числом 19) до 25 октября 1773 г., когда и они были распущены, оставив крупные труды, послужившие источником для позднейшего законодательства Екатерины. Все эти труды покоятся неизданными и малоизвестными в архиве государственного совета. Самая комиссия официально не была упразднена, а существовала в виде бюрократической канцелярии без особого значения до конца царствования Екатерины. Так кончилась эта затея Екатерины, доставившая ей большую славу. - Внешняя политика Екатерины имела в первые годы царствования большое значение. Поддерживая мир с Пруссией, Екатерина стала интенсивно вмешиваться в польские дела и провела на польский престол своего кандидата - Станислава-Августа Понятовского. Она явно стремилась к разрушению Речи Посполитой и с этой целью возобновила с особой силой диссидентский вопрос. Польша отказалась признать домогательства Екатерины и вступила с ней в борьбу. В то же время объявила России войну Турция (1768). Война, после первых вялых ее месяцев и частичных небольших неудач, шла успешно. Польша была занята русскими войсками, Барская конфедерация (1769 - 71) усмирена, и в 1772 - 73 годах состоялся первый раздел Польши. Россия получила Белоруссию и дала свою "гарантию" польскому устройству - точнее, "безнарядию", - получив, таким образом, право вмешиваться в польские внутренние дела. В войне с Турцией на суше наибольшее значение имела Кагульская битва (Румянцев ), на море - сожжение турецкого флота в Чесменской бухте (Алексей Орлов , Спиридов ). По миру в Кючук-Кайнарджи (1774) России достались Азов, Кинбури, южные степи, право на покровительство турецким христианам, торговые выгоды и контрибуция. Во время войны произошли немалые внутренние осложнения. Занесенная из армии чума свила себе прочное гнездо в Москве (1770). Главнокомандующий Салтыков бежал; народ обвинял в беде врачей, а архиепископ Амвросий, приказавший увезти чудотворную икону, к которой стекались толпы людей, от чего зараза сильно развивалась, был убит. Только энергия генерала Еропкина положила конец бунту, а чрезвычайные меры (присылка в Москву Григория Орлова) прекратили болезнь. Еще опаснее был Пугачевский бунт, выросший на почве социально-бытовых условий юго-восточной окраины; это было острое проявление социально-политического протеста казаков, крестьян и инородцев против петербургской абсолютной монархии и крепостного строя. Начавшись на Яике (Урале), среди тамошних казаков, движение нашло благоприятную почву в слухах и толках, порожденных вольностью дворянства, низложением Петра III и комиссией 1767 г. Казак Емельян Пугачев принял имя Петра III. Движение получило грозный характер; начатое подавление его было прервано смертью А.И. Бибикова , но затем энергичные меры П.И. Панина , Михельсона , Суворова положили конец движению, и 10 января 1775 г. Пугачев был казнен. С годом окончания Пугачевщины совпал год издания учреждения о губерниях. Этот акт был ответом на заявления наказов. Губернские учреждения Екатерины давали некоторую децентрализацию, вносили принципы выборности и сословности в местное управление, отдавали в нем преобладание дворянству, проводили, хотя не вполне выдержанно, принцип разделения властей судебной, административной и финансовой, вносили известный порядок и стройность в местное управление. При Екатерине "Учреждение" было постепенно распространено на большую часть России. Особенно гордилась Екатерина приказом общественного призрения и совестным судом, учреждениями выборными и хорошо задуманными, но не оправдавшими возлагавшихся на них надежд. В связи с губернской реформой стояли меры Екатерины относительно центрального управления: ряд коллегий был за ненадобностью упразднен, другие склонялись к упадку; особое значение получил генерал-прокурор; подготовлялось торжество министерского начала. К просветительным мерам, в которых Екатерина хотела быть на уровне века, принадлежит учреждение Воспитательных домов и женских институтов, имевших целью создать "новую породу людей", а также выработка особой комиссией широкого, но слабо осуществленного плана народного образования. Важное значение имели указ о вольных типографиях, устав благочиния (1782), содержавший много гуманных идей и нравственных сентенций, наконец, жалованные грамоты дворянству и городам (1785), оформившие положение дворянского класса и городских обществ, давшие обоим самоуправление, а за дворянством закрепившие, наряду с сословно корпоративной организацией, преобладающее значение в государстве. Вопреки требованиям многих дворян в эпоху комиссии, было сохранено начало выслуги дворянства, т. е. сохранен его некастовый характер. Гораздо хуже обстояло дело с крестьянским вопросом. Екатерина не предприняла существенных мер к улучшению крестьянского быта; она закрепила за дворянством право на владение населенными имениями, хотя и не дала отчетливого определения крепостного права; в редких случаях она карала помещиков-истязателей и вменяла в обязанность наместникам пресекать "тиранство и мучительство", но, с другой стороны, умножила число крепостных щедрыми пожалованиями населенных имений своим сотрудникам и фаворитам и распространением крепостного права на Малороссию, вообще все более и более, после уничтожения гетманства, утрачивавшую свою самобытность и вольность. После жалованных грамот 1785 г. реформаторская деятельность Екатерины замирает. Самое проведение в жизнь реформ, наблюдение за применением законов было осуществляемо недостаточно энергично, планомерно и обдуманно; контроль вообще был наиболее слабым местом в управлении Екатерины. Финансовая политика была явно ошибочна; громадные расходы вели к кризисам казначейства, к удвоению налогового бремени; учреждение ассигнационного банка (1786) оказалось мерой хорошо задуманной, но выполненной неудачно, расстроившей денежное обращение. Екатерина вступала на путь реакции и застоя. Французская революция осталась ей непонятой и вызвала ее живое негодование. Она всюду стала видеть заговорщиков, якобинцев, подосланных убийц; реакционное настроение ее питали эмигранты, иностранные дворы, приближенные, особенно Зубов - последний ее фаворит. Гонения на печать и интеллигенцию (Новиков и мартинисты, Радищев , Державин , Княжнин ) отметили последние годы царствования Екатерины. Она считала вредными бреднями те идеи, которые ей самой когда-то не были чужды. Она прекращала сатирические журналы, ею вскормленные, имевшие своим прообразом "Всякую Всячину", в которой она участвовала. Деньгами и дипломатическим путем Екатерина поддерживала борьбу с революцией. В последний год царствования она замышляла вооруженное вмешательство. Внешняя политика Екатерины после 1774 г. была, несмотря на частичные неудачи, блестяща по результатам. Успешно выступив посредницей в борьбе за баварское наследство (1778 - 79), Екатерина еще более подняла престиж России, проведя в жизнь, во время борьбы Англии с ее североамериканскими колониями, "вооруженный нейтралитет", т. е. международную охрану торгового мореплавания (1780). В том же году Екатерина не возобновила союза с Пруссией и сблизилась в Австрией; Иосиф II имел с Екатериной два свидания (1782 и 1787). Последнее из них совпало со знаменитым путешествием Екатерины по Днепру в Новороссию и Крым. Сближение с Австрией не только породило несбыточный, фантастичный "греческий проект", т. е. мысль о восстановлении Византийской империи под державой внука Екатерины, великого князя Константина Павловича , но и дало России возможность присоединить Крым, Тамань и Кубанскую область (1783) и вести вторую турецкую войну (1787 - 91). Эта война была тяжела для России; в то же время приходилось воевать с Швецией (1788 - 90) и терпеть усиление возрождавшейся Польши, которая в эпоху "четырехлетнего" сейма (1788 - 92) не считалась с русской "гарантией". Ряд неудач в войне с Турцией, приведших в отчаяние Потемкина , был искуплен взятием Очакова, победами Суворова при Фокшанах и Рымнике, взятием Измаила, победой при Мачине. По Ясскому миру, заключенному Безбородко (канцлером после Панина), Россия получила подтверждение Кючук-Кайнарджийского мира, Очаков и признание присоединения Крыма и Кубани; результат этот не отвечал тяжести затрат, безрезультатна была также тяжелая война со Швецией, закончившаяся Верельским миром. Не желая допустить усиления Польши и видя в польских реформах проявление "якобинской заразы", Екатерина создала, в противовес реформам, Тарговицкую конфедерацию и ввела свои войска в Польшу. Разделы 1793 г. (между Россией и Пруссией) и 1795 г. (между ними же и Австрией) положили конец государственному существованию Польши и дали России Литву, Волынь, Подолию и часть теперешнего Привислинского края. В 1795 г. курляндское дворянство постановило присоединить герцогство Курляндию, ленное владение Польши, давно входившее в сферу русского влияния, к Российской империи. Война с Персией, предпринятая Екатериной, не имела значения. Екатерина скончалась от удара 6 ноября 1796 г. - Личность Екатерины. "У Екатерины был ум не особенно тонкий и глубокий, но гибкий и осторожный, сообразительный. У нее не было никакой выдающейся способности, одного господствующего таланта, который давил бы все остальные силы, нарушая равновесие духа. Но у нее был один счастливый дар, производивший наиболее сильное впечатление: памятливость, наблюдательность, догадливость, чутье положения, уменье быстро схватить и обобщить все наличные данные, чтобы вовремя выбрать тон" (Ключевский ). У нее было удивительное уменье приспособляться к обстоятельствам. Она обладала сильным характером, умела понимать людей и влиять на них; смелая и отважная, она никогда не теряла присутствия духа. Она была очень трудолюбива и вела жизнь размеренную, рано ложась и рано вставая; любила во все входить сама и любила, чтобы об этом знали. Славолюбие было основной чертой ее характера и стимулом ее деятельности, хотя она и действительно дорожила величием и блеском России, а ее мечта, чтобы после окончания законодательства русский народ был самым справедливым и процветающим на земле, отдавала, быть может, не одной сентиментальностью. Екатерина переписывалась с Вольтером, д'Аламбером, Бюффоном, принимала у себя в Петербурге Гримма и Дидро. Не чуждая отвлеченных умозрений, она была политиком-реалистом, хорошо разбиралась в экономических и психологических факторах, отдавала себе отчет в том, что ей приходится иметь дело с живыми людьми, которые "почувствительнее и пощекотливее, чем бумага, которая все терпит" (слова, сказанные ей Дидро). Она была убеждена, что для черни нужны религия и церковь. Положение православной императрицы обязывало, и как бы ни относилась Екатерина лично к религии, она по внешности была очень набожна (продолжительные богомолья), а с годами, быть может, и действительно стала верующей дочерью церкви. Екатерина была обворожительна в обращении; она очаровывала людей и при дворе умела создать атмосферу известной свободы. Она любила критику, если она была прилична по форме и ограничена некоторыми пределами. С годами эти пределы суживались: Екатерина все более и более проникалась убеждением, что она натура исключительная и гениальная, ее решения безошибочны; лесть, которую она любила (ей льстили русские и иностранцы, монархи и философы), вредно действовала на нее. Круг интересов Екатерины был широк и разнообразен, образование - обширное; она работала, как дипломат, юрист, писатель, педагог, любитель искусства (одна музыка была ей чужда и непонятна); она основала Академию Художеств и собрала значительную часть художественных сокровищ Эрмитажа. Наружность Екатерины была привлекательна и величественна. Она обладала железным здоровьем и медленно дряхлела. Между ней и сыном не было искренности и любви; отношения их были не только холодные, но прямо враждебные (см. Павел I); всю силу материнского чувства Екатерина перенесла на внуков, особенно на Александра . Личная интимная жизнь Екатерины была бурная, полная впечатлений; обладая темпераментом страстным и вынеся много горя в супружестве, Екатерина имела немало сердечных увлечений; судя о них, нельзя забывать об индивидуальных условиях и общем нравственном уровне XVIII в. - Значение царствования Екатерины велико. Внешние его результаты имели большое влияние на судьбы России как политического тела; внутри крупными фактами являлись некоторые законы и учреждения, например, учреждение о губерниях. Гуманные идеи и мероприятия вносили в общество культурность и гражданственность, а комиссия 1767 г. приучала общество думать о запретных политических темах. При оценке царствования Екатерины следует, однако, тщательно отделять красивый фасад и феерические декорации от внутренности здания, блестящие слова - от темноты, бедности и дикости дворянско-крепостной России. - Источники и литература. Хорошей библиографии нет; имеется лишь очень ценный, хотя и не исчерпывающий обзор иностранных сочинений о Екатерине в XII томах "Истории Екатерины II", В.А. Бильбасова , напечатана в Берлине. Источники, хранящиеся в архивах, лишь частично опубликованы; наиболее крупные издания: "Сборник Императорского Русского Исторического Общества". Законодательные памятники см. в Памятники Свода Законов томах XVI-XXIII. "Сочинения Екатерины II" и "Записки императрицы Екатерины II" (французский подлинник) изданы Академией Наук (русский перевод "Записок", Санкт-Петербург, 1907). См. Записки Станислава-Августа Понятовского, Дашковой , Грибовского, Храповицкого, Теплова, Болотова, Неплюева, Державина и др.; Соловьев , тома XXI - XXIX (до 1774 г. и отрывочно до 1780); его же "Сочинения" (издание "Общественной Пользы"); Брикнер "История Екатерины II"; В.А. Бильбасов "История Екатерины II" (т. I, Санкт-Петербург, 1890, и Берлин, 1900 [полнее]; т. II, Санкт-Петербург, 1891 [уничтожен], Берлин 1900 и 1903 и Лейпциг, 1895; очень ценный труд); С.Ф. Платонов "Лекции" (8-е изд., Санкт-Петербург, 1913); K. Waliszewsky "Le roman d'une Imperatrice" и "Autour du trone" (есть русский перевод; имеет скорее литературное, чем научное значение); М.Н. Покровский "Русская История" (издание "Мир", Москва, т. IV; марксистская точка зрения); статьи Ключевского ("Очерки и Речи", ib., 1913); А.С. Лаппо-Данилевский "Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II" (в журнале "Космополис" за 1896 г. и отдельно, Санкт-Петербург, 1898). В юбилейных изданиях Сытина "Отечественная война" (т. I, Москва, 1912), "три века" (тома IV-V) и "Государи из дома Романовых" (т. II; оба - Москва, 1913) много интересных популярных статей. Монографии: Н.Д. Чечулин "Внешняя политика 1762 - 74" (Санкт-Петербург, 1896); его же "Финансы" (ib., 1906); В.И. Семевский "Крестьяне" (ib., 1881); его же "Крестьянский вопрос" (ib., 1888); С.В. Рождественский "Очерки по истории систем народного просвещения в России" (ib., 1912). А. Елачич.

Екатерина II как писательница. Одаренная литературным талантом, восприимчивая и чуткая к явлениям окружающей жизни, Екатерина принимала деятельное участие и в литературе своего времени. Возбужденное ею литературное движение было посвящено разработке просветительных идей XVIII в. Мысли о воспитании, вкратце изложенные в одной из глав "Наказа", впоследствии были подробно развиты Екатериной в аллегорических сказках: "О царевиче Хлоре" (1781) и "О царевиче Февее" (1782) и, главным образом, в "Инструкции князю Н. Салтыкову", данной при назначении его воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей (1784). Педагогические идеи, выраженные в этих сочинениях, Екатерина преимущественно заимствовала у Монтеня и Локка: у первого она взяла общий взгляд на цели воспитания, вторым она пользовалась при разработке частностей. Руководясь Монтенем, Екатерина выдвигает на первое место в воспитании нравственный элемент - вкоренение в душе гуманности, справедливости, уважения к законам, снисходительности к людям. В то же время она требует, чтобы умственная и физическая стороны воспитания получали надлежащее развитие. Лично ведя воспитание своих внуков до семилетнего возраста, она составила для них целую учебную библиотеку. Для великих князей были написаны Екатериной и "Записки касательно российской истории". В чисто беллетристических сочинениях, к которым принадлежат журнальная статья и драматические произведения, Екатерина является гораздо более оригинальной, чем в сочинениях педагогического и законодательного характера. Указывая на фактические противоречия идеалам, существовавшие в обществе, ее комедии и сатирические статьи должны были в значительной мере содействовать развитию общественного сознания, делая более понятными важность и целесообразность предпринимаемых ей реформ. Начало публичной литературной деятельности Екатерины относится к 1769 г., когда она явилась деятельной сотрудницей и вдохновительницей сатирического журнала "Всякая Всячина". Покровительственный тон, усвоенный "Всякой Всячиной" по отношению к другим журналам, и неустойчивость ее направления вскоре вооружили против нее почти все тогдашние журналы; главным противником ее явился смелый и прямой "Трутень" Н.И. Новикова. Резкие нападки последнего на судей, воевод и прокуроров сильно не нравились "Всякой Всячине"; кем велась в этом журнале полемика против "Трутня" - нельзя сказать положительно, но достоверно известно, что одна из статей, направленных против Новикова, принадлежит самой императрице. В промежуток между 1769 и 1783 годами, когда Екатерина снова выступила в роли журналиста, ею было написано пять комедий, и между ними лучшие ее пьесы: "О время" и "Именины госпожи Ворчалкиной". Чисто литературные достоинства комедий Екатерины невысоки: в них мало действия, интрига слишком несложна, развязка однообразна. Написаны они в духе и по образцу французских современных ей комедий, в которых слуги являются более развитыми и умными, чем их господа. Но, вместе с тем, в комедиях Екатерины выводятся на посмеяние чисто русские общественные пороки и являются русские типы. Ханжество, суеверие, дурное воспитание, погоня за модой, слепое подражание французам - вот темы, которые разрабатывались Екатериной в ее комедиях. Темы эти были намечены уже ранее нашими сатирическими журналами 1769 г. и, между прочим, "Всякой Всячиной"; но то, что в журналах представлялось в виде отдельных картин, характеристик, набросков, в комедиях Екатерины получило более цельный и яркий образ. Типы скупой и бессердечной ханжи Ханжахиной, суеверной сплетницы Вестниковой в комедии "О время", петиметра Фирлюфюшкова и прожектера Некопейкова в комедии "Именины г-жи Ворчалкиной" принадлежат к числу наиболее удачных в русской комической литературе XVIII столетия. Вариации этих типов повторяются и в остальных комедиях Екатерины. К 1783 г. относится деятельное участие Екатерины в "Собеседнике любителей российского слова", издававшемся при Академии Наук, под редакцией княгини Е.Р. Дашковой. Здесь Екатерина поместила ряд сатирических статеек, озаглавленных общим именем "Былей и Небылиц". Первоначально целью этих статеек было, по-видимому, сатирическое изображение слабостей и смешных сторон современного императрице общества, причем оригиналы для таких портретов нередко брались государыней из среды приближенных к ней лиц. Скоро, однако, "Были и Небылицы" стали служить отражением журнальной жизни "Собеседника". Екатерина была негласным редактором этого журнала; как видно из переписки ее с Дашковой, она прочитывала еще в рукописи многие из статей, присылавшихся для помещения в журнале. Некоторые из этих статей задевали ее за живое: она вступала в полемику с их авторами, нередко вышучивала их. Для читающей публики не было тайной участие Екатерины в журнале; по адресу сочинителя "Былей и Небылиц" нередко присылались статьи и письма, в которых делались довольно прозрачные намеки. Екатерина старалась по возможности сохранить хладнокровие и не выдать своего инкогнито; один лишь раз, разгневанная "дерзкими и предосудительными" вопросами Фонвизина, она настолько ярко выразила свое раздражение в "Былях и Небылицах", что Фонвизин счел необходимым поспешить с покаянным письмом. Кроме "Былей и Небылиц", Екатерина поместила в "Собеседнике" несколько мелких полемических и сатирических статеек, по большей части осмеивавших напыщенные сочинения случайных сотрудников "Собеседника" - Любослова и графа С.П. Румянцева . Одна из таких статей ("Общества незнающих ежедневная записка"), в которой княгиня Дашкова увидела пародию на заседания только что основанной, по ее мысли, российской академии, послужила поводом к прекращению участия Екатерины в журнале. В последующие годы (1785 - 1790) Екатерина написала 13 пьес, не считая драматических пословиц на французском языке, предназначавшихся для эрмитажного театра. Масоны уже давно привлекали внимание Екатерины. По ее словам, она подробно ознакомилась с громадной масонской литературой и не нашла в масонстве ничего, кроме "сумасбродства". Пребывание в Петербурге (в 1780 г.) Калиостро, которого она называла негодяем, достойным виселицы, еще более вооружило ее против масонов. Получая тревожные вести о все более и более усиливавшемся влиянии московских масонских кружков, видя среди своих приближенных многих последователей и защитников масонского учения, Екатерина решила бороться с этим "сумасбродством" литературным оружием и в течение двух лет (1785 - 86) написала три комедии ("Обманщик", "Обольщенный" и "Шаман Сибирский"), в которых осмеивала масонство. Только в комедии "Обольщенный" встречаются жизненные черты, напоминающие московских масонов. "Обманщик" направлен против Калиостро. В "Шамане Сибирском" Екатерина, очевидно незнакомая с сущностью масонского учения, не задумалась свести его на один уровень с шаманскими фокусами. Сатира Екатерины не оказала большого действия: масонство продолжало развиваться, и, чтобы нанести ему решительный удар, императрица прибегла уже не к кротким способам исправления, как называла она свою сатиру, а к крутым и решительным административным мерам. К указанному времени, по всей вероятности, относится и знакомство Екатерины с Шекспиром, во французском или немецком переводе. Она переделала для русской сцены "Виндзорских кумушек", но переделка эта вышла крайне слабой и весьма мало напоминает подлинного Шекспира. В подражание историческим его хроникам она сочинила две пьесы из жизни Рюрика и Олега . Главное значение этих "Исторических представлений", в литературном отношении крайне слабых, заключается в тех политических и нравственных идеях, которые Екатерина вкладывает в уста действующих лиц. Разумеется - это мысли самой Екатерины. В комических операх Екатерина не преследовала никакой серьезной цели: это были обстановочные пьесы, в которых главную роль играла сторона музыкальная и хореографическая. Сюжеты для опер взяты, по большей части, из народных сказок и былин, известных ей по рукописным собраниям. Лишь "Горе-богатырь Косометович", несмотря на свой сказочный характер, заключает в себе элемент современности: эта опера выставляла в комическом свете шведского короля Густава III, открывшего в то время неприязненные действия против России, и была снята с репертуара тотчас же по заключении мира со Швецией. Французские пьесы Екатерины, так называемые "пословицы" - небольшие одноактные пьески, сюжетами которых служили, по большей части, эпизоды из современной жизни. Большого значения они не имеют, повторяя темы и типы, уже выведенные в других комедиях Екатерины. Сама Екатерина не придавала значения своей литературной деятельности. "На мои сочинения, - писала она Гримму, - смотрю как на безделки. Я люблю делать опыты во всех родах, но мне кажется, что все написанное мной довольно посредственно, почему, кроме развлечения, я не придавала этому никакой важности". - Литературные произведения Екатерины изданы дважды в 1893 г., под редакцией В.Ф. Солнцева и А.И. Введенского . Полное собрание сочинение Екатерины в 12 томах издано Академией Наук в 1901 - 1908 годах, под редакцией сначала А.Н. Пыпина , а по смерти его - Я. Барскова. В это издание включено много ранее нигде не напечатанных сочинений Екатерины и автобиографических записок ее. - Ср. Пекарский "Материалы для истории журнальной и литературной деятельности Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1863); Добролюбов , статья о "Собеседнике любителей Российского Слова"; "Сочинения Державина", под редакцией Я. Грота (Санкт-Петербург, 1873, т. VIII, стр. 310 - 339); Шумигорский "Очерки из русской истории. I. Императрица-публицист" (Санкт-Петербург, 1887); А.Н. Пыпин "История русской литературы", т. IV (Санкт-Петербург, 1907); А.С. Архангельский "Императрица Екатерина II в истории русской литературы и образования" (Казань, 1897); А. Рождествин "Просветительская деятельность императрицы Екатерины II" (Казань, 1897); Н. Дашкевич "Литературное изображение императрицы Екатерины II и ее царствования" (Киев, 1898); В. Ключевский "Императрица Екатерины II" ("Русская мысль", 1896, № 11); П. Морозов "Екатерина II как писательница" ("Образование", 1896, № 11); А.Е. Грузинский "Императрица Екатерина II и литературное движение ее эпохи" ("Русский Богослов", 1896, № 12); В. Боцановский "Императрица Екатерина II" ("Народное Слово", 1896 - 97, № 3); С. Кологривов "Новонайденный труд Екатерины Великой". ("Русский Архив", 1908, № 6); И. Замотин "Ранние романтические веяния в русской литературе" ("Русский Философский Вопрос", 1900, I - IV); А. Семека "Русские розенкрейцеры и сочинения императрицы Екатерины II против масонства" ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1902, № 2).

Петр III Федорович (Петр-Ульрих) - император всероссийский, сын герцога голштейн-готторпского Карла-Фридриха, сына сестры Карла XII шведского, и Анны Петровны , дочери Петра Великого (родился в 1728 г.); он приходится, таким образом, внуком двух государей-соперников и мог, при известных условиях, являться претендентом и на русский, и на шведский престол. В 1741 г. он был избран, после смерти Элеоноры Ульрики, преемником ее мужа Фридриха, получившего шведский престол, а 15 ноября 1742 г. был объявлен своей теткой Елизаветой Петровной наследником русского престола. Слабый физически и нравственно, Петр Федорович был воспитан гофмаршалом Брюммером, который скорее был солдат, чем педагог. Казарменный порядок жизни, установленный последним для своего воспитанника, в связи со строгими и унизительными наказаниями, не мог не ослабить здоровья Петра Федоровича и мешал выработке в нем нравственных понятий и чувства человеческого достоинства. Молодого принца учили много, но так неумело, что он получил полное отвращение к наукам: латынь, например, ему надоела так, что позднее в Петербурге он запретил помещать в свою библиотеку латинские книги. Учили его, к тому же, готовя, главным образом, к занятию шведского престола и, следовательно, воспитывали в духе лютеранской религии и шведского патриотизма - а последний, в то время выражался, между прочим, в ненависти к России. В 1742 г., после назначения Петра Федоровича наследником русского престола, его снова стали учить, но уже на русский и православный лад. Однако частые болезни и женитьба на принцессе Ангальт-Цербстской (будущая Екатерина II ) помешали систематическому ведению образования. Петр Федорович не интересовался Россией и суеверно думал, что здесь найдет свою погибель; академик Штелин , его новый воспитатель, несмотря на все старания, не мог внушить ему любви к его новому отечеству, где он всегда чувствовал себя чужим. Военное дело - единственное, что его интересовало - было для него не столько предметом изучения, сколько забавы, а благоговение его перед Фридрихом II превращалось в стремление подражать ему в мелочах. Наследник престола, взрослый уже человек, предпочитал делу забавы, которые с каждым днем становились все более странными и неприятно поражали всех окружавших его. "Петр обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития", говорит С.М. Соловьев ; "он являлся взрослым ребенком". Императрицу поражала малоразвитость наследника престола. Вопрос о судьбе русского престола серьезно занимал Елизавету и ее придворных, причем приходили к различным комбинациям. Одни желали, чтобы императрица, минуя племянника, передала престол его сыну Павлу Петровичу, а регентом, до его совершеннолетия, назначила великую княгиню Екатерину Алексеевну, жену Петра Федоровича. Таково было мнение Бестужева , Ник. Ив. Панина , Ив. Ив. Шувалова . Другие стояли за провозглашение наследницей престола Екатерины. Елизавета умерла, не успев ни на что решиться, и 25 декабря 1761 г. Петр Федорович вступил на престол под именем императора Петра III. Он начал свою деятельность указами, которые, при других условиях, могли бы доставить ему народное расположение. Таков указ 18 февраля 1762 г. о вольности дворянской, снимавший с дворянства обязательную службу и являвшийся как бы прямым предшественником Екатерининской жалованной грамоты дворянству 1785 г. Указ этот мог сделать новое правительство популярным среди дворянства; другой указ об уничтожении тайной канцелярии, ведавшей политические преступления, должен был, казалось бы, содействовать его популярности в народных массах. Случилось, однако, иначе. Оставаясь в душе лютеранином, Петр III с пренебрежением относился к духовенству, закрывал домашние церкви, обращался с оскорбительными указами к Синоду; этим он возбудил против себя народ. Окруженный голштинцами, он стал переделывать на прусский лад русское войско и тем вооружил против себя гвардию, которая в то время была почти исключительно дворянская по составу. Побуждаемый своими прусскими симпатиями, Петр III тотчас же после восшествия на престол отказался от участия в Семилетней войне и вместе с тем и от всех русских завоеваний в Пруссии, а в конце своего царствования начал войну с Данией из-за Шлезвига, который хотел приобрести для Голштинии. Это возбуждало против него народ, который остался равнодушен, когда дворянство, в лице гвардии, открыто восстало против Петра III и провозгласило императрицей Екатерину II (28 июня 1762 г.). Петр был удален в Ропшу, где его, 7 июля, постигла смерть: подробности об этом событии находятся в письме к Екатерине II Алексея Орлова . Ср. Брикнер "История Екатерины Великой", "Записки императрицы Екатерины II" (Л., 1888); "Memoirs of the princesse Daschcow" (Л., 1810); "Записки Штелина" ("Чтение Общества Истории и Древностей Российских", 1886, IV); Бильбасов "История Екатерины II" (т. 1 и 12). М. П-ов.

Елизавета Петровна - русская императрица с 25 ноября 1741 г. по 24 декабря 1761 г., дочь Петра Великого и Екатерины I (родилась 18 декабря 1709 г.). Детство и юность она провела в подмосковных селах Преображенском и Измайловском, благодаря чему Москва и ее окрестности остались ей близкими на всю жизнь. Образование ее ограничилось обучением танцам, светскому обращению и французскому языку; уже будучи императрицей, она очень удивилась, узнав, что "Великобритания есть остров". Объявленная в 1722 г. совершеннолетней, Елизавета стала центром разных дипломатических проектов. Петр Великий думал выдать ее за Людовика XV; когда этот план не удался, царевну начали сватать за второстепенных немецких князей, пока не остановились на принце Голштинском Карле-Августе, который успел ей очень понравиться. Смерть жениха расстроила и этот брак, а за последовавшей вскоре после того кончиной Екатерины I заботы о замужестве Елизаветы совершенно прекратились. Предоставленная в царствование Петра II сама себе, живая, приветливая, умевшая каждому сказать ласковое слово, к тому же видная и стройная, с красивым лицом, царевна всецело отдалась вихрю веселья и увлечений. Она подружилась с юным императором, способствовав этим падению Меншикова , и одновременно окружила себя "случайными" людьми, вроде А.Б. Бутурлина и А.Я. Шубина . С восшествием на престол властной и подозрительной Анны Иоанновны Елизавета лишилась блестящего положения при дворе и была принуждена почти безвыездно жить в своей вотчине, Александровской слободе, замкнувшись в тесном кружке преданных ей лиц, среди которых с 1733 г. первое место занимал Алексей Разумовский . Ученица французского гувернера Рамбура и послушная дочь своего духовника отца Дубянского , она проводила время в бесконечных балах и церковных службах, в заботах о парижских модах и русской кухне, постоянно нуждаясь в деньгах, несмотря на большие средства. Полное равнодушие к политике и неспособность к интригам, при существовании к тому же за границей внука Петра Великого, принца Голштинского, спасли Елизавету от пострижения в монастырь и от брака с герцогом Саксен-Кобург-Мейнингенским, но крупные неудовольствия между ней и Анной Иоанновной вспыхивали неоднократно. Не лучше стало положение царевны и с переездом ее в Петербург при Иоанне VI , хотя Бирон , по-видимому, благоволил к ней и увеличил выдававшееся ей из казны содержание. Но теперь за изменение участи Елизаветы взялось само общество. 10-летнее господство немцев при Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне породило всеобщее недовольство, активным выразителем которого явилась гвардия, служившая крепкой цитаделью русского дворянства. Возмущенное гнетом иноземщины национальное чувство заставляло мечтать о возвращении к временам Петра Великого; заведенные Преобразователем суровые порядки подверглись идеализации, и царевна Елизавета стала казаться способной вывести Россию на прежнюю дорогу. Когда созданный в 1730 г. режим начал разлагаться и правители-немцы стали пожирать друг друга, в среде гвардии появились признаки открытого волнения. Этим настроением попытались было воспользоваться французский посол Шетарди и шведский - барон Нолькен . Путем возведения на престол Елизаветы первый думал отвлечь Россию от союза с Австрией, а второй - вернуть Швеции завоеванные Петром Великим земли. Посредником между иностранными резидентами и Елизаветой был ее лейб-медик Лесток . Нерешительность Шетарди и чрезмерные притязания Нолькена заставили, однако, Елизавету прервать с ними переговоры, ставшие невозможными и потому, что шведы объявили правительству Анны Леопольдовны войну, под предлогом защиты прав на престол сына Анны Петровны, герцога Голштинского, будущего императора Петра III . Зато выступление части гвардейских полков в поход и намерение Анны Леопольдовны арестовать Лестока побудили Елизавету поторопиться с решительным шагом. В 2 часа ночи на 25 ноября 1741 г., она, в сопровождении близких ей лиц, явилась в гренадерскую роту преображенцев и, напомнив, чья она дочь, приказала солдатам следовать за собой, запретив им пускать в ход оружие, так как они грозились перебить всех немцев. Арест Брауншвейгской фамилии произошел очень быстро, не вызвав никакого кровопролития, и на другой день появился манифест, кратко возвещавший о вступлении Елизаветы на престол. Этот переворот породил в обществе настоящий взрыв национального чувства. Тогдашняя публицистика - приветственные оды и церковные проповеди - была полна желчными и злобными отзывами о предшествовавшем времени, с его правителями-немцами, и столь же неумеренными восхвалениями Елизаветы, как победительницы иноземного элемента. Такие же чувства, но в более грубых формах, проявила и улица. Дома многих иностранцев в Петербурге подверглись разгрому, а в отправленной в Финляндию армии едва не произошло поголовного истребления иноземных офицеров. Убедившись в полном одобрении обществом совершившейся перемены, Елизавета издала 28 ноября другой манифест, где подробно и без стеснения в выражениях доказывала незаконность прав на престол Иоанна VI и выставляла целый ряд обвинений против немецких временщиков и их русских друзей. Все они были отданы под суд, который определил Остерману и Миниху смертную казнь посредством четвертования, а Левенвольду, Менгдену и Головкину - просто смертную казнь. Возведенные на эшафот, они были помилованы и сосланы в Сибирь. Обеспечив за собой власть, Елизавета поспешила наградить людей, которые способствовали вступлению ее на престол или вообще были ей преданы, и составить из них новое правительство. Гренадерская рота Преображенского полка получила название лейб-кампании. Солдаты не из дворян были зачислены в дворяне, капралы, сержанты и офицеры повышены в чинах. Все они, кроме того, были пожалованы землями преимущественно из конфискованных у иностранцев поместий. Из близких к Елизавете лиц особенно осыпаны были милостями Алексей Разумовский, морганатический супруг государыни, возведенный в графское достоинство и сделанный фельдмаршалом и кавалером всех орденов, и Лесток, также получивший титул графа и обширные земли. Но француз-доктор и малорусский казак не стали видными государственными деятелями: первый не знал России и поэтому принимал участие только во внешних делах, да и то недолго, так как в 1748 г. подвергся опале за резкие выражения о Елизавете и был сослан в Устюг; второй же сознательно устранился от серьезного участия в государственной жизни, чувствуя неподготовленность свою к роли правителя. Первые места в новом правительстве были заняты поэтому представителями той общественной группы, которая во имя оскорбленного национального чувства опрокинула немецкий режим. Многие из них были до переворота простыми гвардейскими офицерами, как, например, старые слуги Елизаветы, П.И. Шувалов и М.И. Воронцов, которые теперь вместе со своими родственниками приобрели наиболее крупное значение в правительственной среде. Рядом с ними стали у власти и некоторые из деятелей прежних правительств, например А.П. Бестужев-Рюмин , князь А.М. Черкасский и князь Н.Ю. Трубецкой , попавшие в опалу или не игравшие самостоятельной роли в два предшествовавших царствования. Первое время по вступлении на престол Елизавета сама принимала деятельное участие в государственных делах. Благоговея перед памятью отца, она хотела править страной в духе его традиций, но ограничилась лишь упразднением кабинета министров, от которого, как гласил именной указ, "произошло немалое упущение дел, а правосудие совсем в слабость пришло", и возвращением Сенату прежних прав, связанных с восстановлением прокуратуры, главного магистрата и берг- и мануфактур-коллегий. После этих первых шагов Елизавета, уйдя почти всецело в придворную жизнь, с ее весельем и интригами, передала управление империей в руки своих сотрудников; только изредка между охотой, обедней и балом она уделяла немного внимания иностранной политике. Для ведения последней и отчасти для рассмотрения связанных с ней военных и финансовых вопросов уже через месяц после переворота возник при государыне неофициальный совет из наиболее близких к ней лиц, который позже был назван конференцией при высочайшем дворе. Совет этот нисколько не стеснял Сената, так как многие, и притом наиболее влиятельные члены первого входили и во второй, а попытки канцлера Бестужева в 1747 и 1757 гг. превратить его в учреждение, похожее на верховный тайный совет или кабинет министров, были отвергнуты Елизаветой. Более других интересовал еще Елизавету вопрос о престолонаследии, особенно острым ставший после раздутого интригами Лестока мрачного дела Н.Ф. Лопухиной и отказа Анны Леопольдовны отречься за своих детей от прав на престол. Чтобы успокоить умы, Елизавета вызвала в Петербург своего племянника, Карла-Петра-Ульриха, который 7 ноября 1742 г. был провозглашен наследником престола. Предоставленная между тем Сенату, где членами были без исключения представители "благородного российского шляхетства", внутренняя политика резко свернула с пути, на который поставили ее первые распоряжения новой государыни. Собранные в Сенате сановники, с Воронцовыми и Шуваловыми во главе, уже не думали о дальнейшем восстановлении петровских порядков, о проведении в жизнь одушевлявшей Преобразователя идеи полицейского государства с неограниченной монархией, осуществляемой бессословной бюрократией. Не эта идея, а национальное чувство и сословно-дворянские интересы сделались теперь главнейшими стимулами правительственной деятельности, к которым присоединилась традиционная необходимость заботиться о пополнении казны средствами, достаточными для содержания двора, чиновничества и армии. У нового правительства не было никакой программы крупных преобразований государственного строя. Вопрос об этом, впрочем, поднимался дважды: И.И. Шувалов подавал Елизавете записку "о фундаментальных законах", а П.И. Шувалов представлял Сенату о пользе для государства "свободного познавания мнения общества". Но эти проекты не получили дальнейшего движения, так как дворянство, добившись фактически участия в правительственной деятельности, уже не думало, как в 1730 г., о формальном ограничении верховной власти. Зато правительство в своей повседневной практике с успехом осуществило другие стремления дворянства, заявленные им при восшествии на престол Анны Иоанновны. Прежде всего, государственная служба была превращена в привилегию только дворян. В царствование Елизаветы не появилось, за исключением Разумовских, ни одного государственного деятеля, вышедшего из низших слоев общества, как это было почти правилом при Петре Великом. Даже иноземцы терпелись на службе лишь в том случае, когда почему-либо не находилось способных или знающих дело русских дворян. Это дало возможность остаться на дипломатическом поприще немцам. Вместе с тем, самая служба дворян становилась легче. Закон о 25-летнем сроке службы, изданный в 1735 г. и сейчас же приостановленный, теперь получил полную силу. Практика, кроме того, узаконила, что и 25-летнюю службу дворяне фактически проходили в гораздо меньший срок, так как правительство щедро разрешало им льготные и долговременные отпуска, которые настолько укоренились, что в 1756 - 1757 гг. пришлось прибегнуть к крутым мерам, чтобы заставить зажившихся в своих поместьях офицеров явиться в армию. В эту же эпоху среди дворянства распространился и обычай записываться в полки еще в младенческом возрасте и таким образом задолго до совершеннолетия достигать офицерских чинов. В 1750-х годах в Сенате подготовлялся указ о полном освобождении дворян от государственной службы, случайно изданный лишь преемником Елизаветы. Восстановленная прокуратура не имела прежней силы, вследствие чего служба из тяжелой подчас повиности стала принимать характер доходного занятия. Особенно это относится к воеводам, сделавшимся в это время бессрочными. Кнут, казнь и конфискация имущества, следовавшие при Петре Великом и Анне Иоанновне за казнокрадство и взяточничество, теперь сменились понижением в чине, переводом на другое место и редко увольнением. Административные нравы, при отсутствии контроля и страха наказания, пали чрезвычайно низко. "Законы, - признавалась сама Елизавета, - исполнения своего не имеют от внутренних общих неприятелей. Несытая алчба корысти до того дошла, что некоторые места, учрежденные для правосудия, сделались торжищем, лихоимство и пристрастие предводительством судей, потворство и упущение одобрением беззаконности". Рост сословного элемента в центральном и областном управлении смягчался, однако, тем фактом, что к 40-м годам XVIII столетия народный организм, в общем, справился с последствиями петровского финансового кризиса. В царствование Елизаветы подати вносились исправнее, чем раньше, сумма недоимок сокращалась, и размер подушных денег был понижен на 2 - 5 копеек с души. Манифест 1752 г., простивший 2 1/2 миллиона подушного недобора, числившегося с 1724 по 1747 г., всенародно объявлял, что империя достигла такого благополучия, что в доходах и населении "едва не пятая часть прежнее состояние превосходит". В приемах административного воздействия на население стала практиковаться поэтому некоторая мягкость, особенно по сравнению с взыскательностью и жестокостью администрации во время немецкого режима. Не меньшие успехи сделало при Елизавете и завоевание дворянством земли и крестьянского труда. Щедрая раздача поместий лейб-кампанцам, фаворитам и их родственникам, а также заслуженным и незаслуженным государственным деятелям значительно распространила вширь крепостное право, которое, по указу 14 марта 1746 г., запретившему не дворянам "покупать людей и крестьян без земель и с землями" и получившему в межевой инструкции 1754 г. и указе 1758 г. даже обратную силу, сделалось исключительной привилегией дворянства. Ряд мер увеличил самую тяжесть крепостной зависимости. Устранив уже в самый момент вступления Елизаветы на престол крестьянство от присяги, правительство тем самым взглянуло на них как на рабов, а в дальнейшем энергично проводило этот взгляд на практике. Указ 2 июля 1742 г. запретил помещичьим крестьянам по своей воле вступать в военную службу, отняв таким образом от них единственную возможность выйти из крепостного состояния, а межевая инструкция того же года предписала всем разночинцам, незаконнорожденным и вольноотпущенным записаться или в посады, или в солдаты, или за помещиками, грозя в противном случае ссылкой на поселение в Оренбургский край или отдачей в работу на казенные заводы. Самые права помещиков над крестьянами были значительно увеличены указами 4 декабря 1747 г., 2 мая 1758 г. и 13 декабря 1760 г. По первому дворянство могло продавать дворовых людей и крестьян для отдачи в рекруты, что узаконило торговлю людьми, и без того уже принявшую широкие размеры; второй уполномочил помещиков наблюдать за поведением своих крепостных, а третий предоставил им право ссылать провинившихся крестьян и дворовых в Сибирь, с зачетом казной сосланных за рекрутов, и этим придал помещичьему произволу как бы официальный характер. Меры вроде разрешения крестьянам, чьи бы они ни были, по указу 1745 г., торговать в селах и деревнях товарами и, по указу 13 февраля 1748 г., вступать в купечество, под условием платежа купеческих податей наряду с платежом подушной подати и оброка, конечно, не противоречили общему направлению законодательства, так как предоставленные крестьянам льготы, улучшая их экономическое состояние, тем самым были выгодны и для помещиков. Материальное благополучие дворянства составляло вообще важный объект и для непосредственных забот правительства. Так, по указу 7 мая 1753 г., был учрежден дворянский банк в Петербурге, с отделением в Москве, обеспечивавший дворянам дешевый кредит (за 6% в год) в довольно крупных суммах (до 10000 р.). С той же целью было предпринято, по инструкции 13 мая 1754 г., генеральное межевание, впрочем, встреченное дворянством очень враждебно и вследствие этого вскоре приостановленное. Сделав крепостное право дворянской привилегией и придав почти такой же характер государственной службе, правительство Елизаветы приняло меры и к превращению дворянства в более замкнутое сословие. С 1756 г. Сенат рядом указов определил, что в дворянские списки могут вноситься только лица, представившие доказательства своего дворянского происхождения. На этом именно основании стала составляться с 1761 г. новая родословная книга. Сенатские указы 1758 - 1760 гг. еще резче обособили личных дворян от потомственных, лишив не дворян, производимых в обер-офицерские чины - что со времени Петра Великого давало им дворянство, - права владеть населенными имениями. Мероприятия правительства Елизаветы, преследовавшие, казалось, общегосударственные задачи, разделение России в 1757 г. на 5 округов, с которых рекруты брались поочередно через 4 года на 5-й, и установление в 1743 г. 15-летнего срока для производства ревизий податного населения тоже носили в сущности сословную окраску и сами указы мотивировали прежде всего интересами помещиков. Даже крупнейшая финансовая реформа царствования - отмена в 1754 г. внутренних таможен, в которой С.М. Соловьев видел уничтожение последних следов удельного времени, - рассматривалась инициатором ее, П.И. Шуваловым, с сословно-дворянской точки зрения: от ее осуществления он ждал развития выгодной для дворянства крестьянской торговли. Особенно рельефно сословно-дворянская политика правительства Елизаветы сказалась на деятельности учреждения, созданного, казалось, исключительно в интересах купечества. Открытый для нужд последнего в 1754 г. коммерческий или "медный" банк на практике предоставил широкий кредит почти одним дворянам, начиная с высших сановников и кончая гвардейскими офицерами. Сословность не могла не отразиться и на почтенной, в общем, деятельности правительства Елизаветы в области просвещения. В 1747 г. был выработан при участии назначенного в 1746 г. президентом К. Разумовского новый регламент Петербургской Академии Наук. В 1755 г. был основан в Москве, по проекту И.И. Шувалова и М.В. Ломоносова , новый университет и открыты две гимназии при нем и одна в Казани. Хотя в оба университета могли поступать люди всех состояний, кроме податных, но широко им воспользовалось одно дворянство, которое к половине XVIII в. лучше остальных слоев общества сознало необходимость просвещения. Этому стремлению дворянства правительство Елизаветы шло навстречу и своими заботами о развитии чисто дворянских учебных заведений: сухопутного шляхетского корпуса, артиллерийской академии и особенно школ при коллегиях. Такого рода просветительные мероприятия были безусловно необходимы в эпоху, когда, под влиянием пережитого господства иноземцев при Анне Иоанновне, сильно развились дух национально-религиозной нетерпимости и вражда к западноевропейскому образованию, особенно сказавшиеся в среде духовенства. Благодаря братьям Разумовским, преклонявшимся перед памятью Ст. Яворского , высшие ступени иерархии заняли теперь лица, проникнутые ненавистью к просветительным стремлениям Феофана Прокоповича , безраздельно царившего в Синоде при Анне Иоанновне. Появился ряд проповедников, которые в Минихе и Остермане усматривали эмиссаров сатаны, посланных губить православную веру. На этом поприще более других отличались настоятель Свияжского монастыря Дм. Сеченов и Амвросий Юшкевич . Такое отношение к "немцам" и "немецкой" культуре не замедлило обнаружиться и на деле. Получив в свои руки цензуру, Синод представил к высочайшей подписи, в 1743 г., проект указа о запрещении ввоза в Россию книг без предварительного их рассмотрения. Против этого энергично восстал Бестужев-Рюмин, но Елизавета не последовала его совету, и такие сочинения, как книга Фонтенелля "О множестве миров" и изданного при Петре Великом "Феатрона, или Позора исторического", в переводе Г. Бужанского, стали подвергаться запрещению. Зато дорогая для Синода книга "Камень веры" была распечатана. Некоторые из иерархов относились отрицательно не только к светской науке, но и к церковному просвещению. Архангельский архиепископ Варсонофий высказался, например, против большой школы, построенной в Архангельске, на том основании, что школы-де любили архиереи-черкасишки. Когда среди раскольников усилились фанатические самосожжения, такие пастыри могли только обращаться к правительственной власти. Последняя, в лице Сената, сознавала ненормально низкий уровень образования в духовенстве и кое-что делала для его поднятия. Этот уровень ярко сказался в той позиции, какую занял Синод в вопросе о смягчении уголовных кар: когда указами 1753 и 1754 гг., состоявшимися по личному почину императрицы, отменена была смертная казнь, а также пытка по корчемным делам, Сенат представил доклад об освобождении от пытки преступников до 17-летнего возраста, но против этого восстали члены Синода, доказывая, что малолетство, по учению святых отцов, считалось до 12 лет; они забыли, что постановления, на которые они ссылались, относились к населению южных стран, гораздо раньше северян достигающему совершеннолетия. Диктовавшаяся более всего дворянскими интересами просветительная деятельность правительства Елизаветы, тем не менее, сыграла важную роль в деле усвоения русскими западноевропейской культуры, могущественными проводниками которой явились академия, университет и первый публичный театр, открытый казной по инициативе Волкова и Сумарокова в 1756 г. Исключительно государственные интересы руководили правительством Елизаветы лишь в области окраинной и внешней политики. Первая Новороссия, вследствие серьезных волнений башкир, была превращена в 1744 г. в Оренбургскую губернию, в которую вошли еще Уфимская провинция и Ставропольский уезд нынешней Самарской губернии. Успокоение инородцев, заселение края русскими и устроение его выпало на долю талантливого и честного Неплюева . Добросовестного администратора, в лице пострадавшего по делу Волынского , Соймонова , имела и Сибирь, где также шло брожение среди инородцев. Чукчи и коряки угрожали в окрестностях Охотска даже полным истреблением русских поселенцев. Посылавшиеся против них отряды встречали ожесточенное сопротивление, и коряки, например, предпочли в 1752 г. добровольно сжечь себя в деревянном остроге, чем сдаться русским. Внушала большое опасение еще Малороссия, где распространилось сильное недовольство управлением учрежденной Петром Великим малороссийской коллегии. Посетив в 1744 г. Киев, Елизавета решила, для успокоения населения, восстановить гетманство. Избранный по настоянию правительства гетманов К. Разумовский, однако, понимал, что времена гетманщины уже миновали, и поэтому настоял на передаче дел закрытой коллегии Сенату, от которого стал непосредственно зависеть город Киев. Приближался конец и Запорожской Сечи, так как в царствование Елизаветы энергично продолжался вызов в южнорусские степи новых колонистов. В 1750 г. был основан в нынешней Херсонской губернии ряд названных Новой Сербией поселений сербов, из которых составились два гусарских полка. Позже в нынешней Екатеринославской губернии возникли новые сербские поселения, получившие название Славяно-Сербии. Около крепости святой Елизаветы образовались поселения из польских малороссиян, молдаван и раскольников, положившие начало Новослободской линии. Так, Запорожье постепенно охватывалось уже слагавшейся второй Новороссией. В области внешней политики правительство Елизаветы в общем держалось пути, отчасти указанного Петром Великим, отчасти зависевшего от тогдашнего положения главнейших западноевропейских государств. При вступлении на престол Елизавета застала Россию в войне со Швецией и под сильным влиянием враждебной Австрии Франции. Мир в Або в 1743 г. дал России Кюменегорскую провинцию, а оказанная Голштинской партии военная помощь привела к тому, что наследником шведского престола был объявлен Адольф-Фридрих, дядя наследника Елизаветы Петровны. Арест Лестока в 1748 г. устранил при дворе французское влияние, которое поддерживалось еще Шуваловыми. Добившийся исключительного положения Бестужев-Рюмин явился восстановителем "системы Петра Великого", которую он усматривал в дружбе с Англией и в союзе с Австрией. По просьбе первой Россия приняла участие в войне за австрийское наследство. Быстрое возвышение Пруссии породило, между тем, сближение соперничавших до того времени друг с другом Австрии и Франции, приведшее к составлению коалиции, куда вошла и Россия. В открывшейся против Фридриха II в 1757 г. войне русские войска сыграли крупную роль, завоевать восточную Пруссию с Кенигсбергом, но смерть Елизаветы не позволила упрочить эти земли за Россией. - Главные источники: Полное собрание законов, донесения резидентов, дела конференции в "Сборнике русского исторического общества", "Архив" Воронцова , мемуары П.Я. Шаховского, А. Болотова , графини А.Д. Блудовой , князя Ю.В. Долгорукова , императрицы Екатерины II, княгини Дашковой , графа Миниха (об остальных см. в I выпуске "Обзора" С.Р. Минцлова ). История царствования Елизаветы изложена С.М. Соловьевым ("История России"), И. Костомаровым ("Русская история в жизнеописаниях"), С.И. Семевским ("Очерк царствования Елизаветы Петровны"), П. Щебальским (IV выпуск "Чтений из русской истории"). Новейшие характеристики Елизаветы и ее времени даны К. Валишевским ("Елизавета Петровна") и Ю. Готье (в I т. "Государи из дома Романовых"); деятельность Сената исследована профессором Пресняковым в юбилейной "Истории Сената", деятельность областной администрации - Ю. Готье, в "Истории областного управления в России от Петра I до Екатерины II", состояние просвещения - С.В. Рождественским в "История систем народного просвещения в России XVIII в.". С. Вознесенский.

Иоанн VI Антонович, иногда называемый также Иоанн III (по счету царей) - сын племянницы императрицы Анны Иоанновны , принцессы Маклебургской Анны Леопольдовны и герцога Брауншвейг-Люнебургского Антона-Ульриха, родился 12 августа 1740 г. и манифестом Анны Иоанновны, от 5 октября 1740 г., объявлен был наследником престола. По смерти Анны Иоанновны (17 октября 1740 г.) Иоанн провозглашен был императором, а манифест 18 октября объявил о вручении регентства до совершеннолетия Иоанна Бирону . По свержении Бирона Минихом (8 ноября) регентство перешло к Анне Леопольдовне, но уже ночью 25 декабря 1741 г. правительница с мужем и детьми, в том числе и с императором Иоанном, были арестованы во дворце Елизаветой Петровной , и последняя провозглашена была императрицей. Она намерена была выслать низверженного императора со всей его семьей за границу, и 12 декабря 1741 г. они были отправлены в Ригу, под присмотром генерал-лейтенанта В.Ф. Салтыкова; но затем Елизавета переменила намерение, и, еще не доехав до Риги, Салтыков получил предписание ехать как можно тише, а в Риге ждать новых распоряжений. В Риге арестанты пробыли до 13 декабря 1742 г., когда были перевезены в крепость Динамюнде. У Елизаветы окончательно созрело решение не выпускать Иоанна и его родителей, как опасных претендентов, из пределов России. В январе 1744 г. последовал указ о перевозе бывшей правительницы с семьей в г. Раненбург (Рязанской губернии), причем исполнитель поручения, капитан-поручик Вындомский, едва не завез их в Оренбург. 27 июня 1744 г. камергеру барону Н.А. Корфу предписано было отвезти семью царственных узников в Соловецкий монастырь, причем Иоанн, как в течение этого путешествия, так и на время пребывания в Соловках, должен был быть совершенно отделен от своей семьи, и никто из посторонних не должен был иметь к нему доступа, кроме только специально приставленного к нему надсмотрщика. Корф довез арестантов только до Холмогор и, представив правительству всю трудность перевоза их на Соловки и содержания там в секрете, убедил оставить их в этом городе. Здесь Иоанн пробыл около 12 лет в полном одиночном заключении; единственным человеком, с которым он мог видеться, был наблюдавший за ним майор Миллер, в свою очередь, почти лишенный возможности сообщения с другими лицами, стерегшими семью бывшего императора. Слухи о пребывании Иоанна в Холмогорах распространялись, и правительство решило принять новые меры предосторожности. В начале 1756 г. сержанту лейб-кампании Савину предписано было тайно вывезти Иоанна из Холмогор и секретно доставить в Шлиссельбург, а полковнику Вындомскому, главному приставу при брауншвейгской семье, дан был указ: "оставшихся арестантов содержать по-прежнему, еще и строже и с прибавкой караула, чтобы не подать вида о вывозе арестанта; в кабинет наш и по отправлении арестанта репортовать, что он под вашим караулом находится, как и прежде репортовали". В Шлиссельбурге тайна должна была сохраняться не менее строго: сам комендант крепости не должен был знать, кто содержится в ней под именем "известного арестанта"; видеть Иоанна могли и знали его имя только три офицера стерегшей его команды; им запрещено было говорить Иоанну, где он находится; в крепость без указа Тайной Канцелярии нельзя было впустить даже фельдмаршала. С воцарением Петра III положение Иоанна не улучшилось, а скорее еще изменилось к худшему, хотя и были толки о намерении Петра освободить узника. Инструкция, данная графом А.И. Шуваловым главному приставу Иоанна князю Чурмантьеву, предписывала, между прочим: "Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему усмотрению палкой и плетью". В указе Петра III Чурмантьеву от 1 января 1762 г. повелевалось: "Буде, сверх вашего чаяния, кто б отважился арестанта у вас отнять, в таком случае противиться сколь можно и арестанта живого в руки не давать". В инструкции, данной по восшествии на престол Екатерины Н.И. Паниным , которому был доверен ею главный надзор за содержанием шлиссельбургского узника, этот последний пункт был выражен еще яснее: "Ежели паче чаяния случится, чтоб кто пришел с командой или один, хотя б то был и комендант или иной какой офицер, без именного за собственноручным Ея Императорского Величества подписанием повеления или без письменного от нее приказа, и захотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать и почитать все то за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого никому его в руки не отдавать". По некоторым известиям, вслед за воцарением Екатерины, Бестужевым составлен был план брака ее с Иоанном. Верно то, что Екатерина в это время виделась с Иоанном и, как сама признала позже в манифесте, нашла его поврежденным в уме. Сумасшедшим или, по крайней мере, легко теряющим душевное равновесие изображали Иоанна и рапорты приставленных к нему офицеров. Однако Иоанн знал свое происхождение, несмотря на окружавшую его таинственность, и называл себя государем. Вопреки строгому запрещению чему бы то ни было его учить, он от кого-то научился грамоте, и тогда ему разрешено было читать Библию. Не сохранилась и тайна пребывания Иоанна в Шлиссельбурге, и это окончательно погубило его. Стоявший в гарнизоне крепости подпоручик смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович вздумал освободить его и провозгласить императором; в ночь с 4 на 5 июля 1764 г. он приступил к исполнению своего замысла и, склонив с помощью подложных манифестов на свою сторону гарнизонных солдат, арестовал коменданта крепости Бередникова и потребовал выдачи Иоанна. Пристава сперва сопротивлялись с помощью своей команды, но, когда Мирович навел на крепость пушку, сдались, предварительно, по точному смыслу инструкции, убив Иоанна. После тщательного следствия, обнаружившего полное отсутствие сообщников у Мировича, последний был казнен. В правление Елизаветы и ее ближайших преемников самое имя Иоанна подвергалось гонению: печати его царствования переделывались, монета переливалась, все деловые бумаги с именем императора Иоанна предписано было собрать и выслать в Сенат; манифесты, присяжные листы, церковные книги, формы поминовения особ Императорского дома в церквах, проповеди и паспорты велено было сжечь, остальные дела хранить за печатью и при справках с ними не употреблять титула и имени Иоанна, откуда явилось название этих документов "делами с известным титулом". Лишь высочайше утвержденный 19 августа 1762 г. доклад Сената остановил дальнейшее истребление дел времени Иоанна, грозившее нарушением интересов частных лиц. Сохранившиеся документы были частью изданы целиком, частью обработаны в издании Московского архива министерства юстиции. - Литература: Соловьев "История России" (тома XXI и XXII); Hermabn "Geschichte des Russischen Staates"; М. Семевский "Иван VI Антонович" ("Отечественные Записки", 1866, т. CLXV); Брикнер "Император Иоанн Антонович и его родственники 1741 - 1807" (М., 1874); "Внутренний быт русского государства с 17 октября 1740 г. по 25 ноября 1741 года" (издания Московского архива министерства юстиции, т. I, 1880, т. II, 1886); Бильбасов "История Екатерины II" (т. II); некоторые сведения в статьях "Русской Старины": "Судьба семейства правительницы Анны Леопольдовны" (1873, т. VII) и "Император Иоанн Антонович" (1879, т. XXIV и XXV). В. М-н.

Анна Иоанновна, императрица Всероссийская (1730 - 40), средняя дочь царя Иоанна Алексеевича и Прасковьи Феодоровны , рожденной Салтыковой. Родилась в Москве 28 января 1693 года, умерла в С.-Петербурге 17 октября 1740 года. Детство и молодость А., оставшейся после смерти отца трех лет от роду, протекли под двумя противоположными влияниями: тяготением к старинным московским порядкам со стороны матери и необходимостью прилаживаться к новым порядкам, из угождения дяде, Петру Великому . До пятнадцатилетнего возраста А. прожила в подмосковном селе Измайлове с матерью и сестрами, царевнами Екатериной и Прасковьей , окруженная множеством богомольцев, юродивых, гадальщиц, калек, уродов и странников, находивших постоянный приют при дворе царицы Прасковьи. Только во время приездов царя в село Измайлово всех этих приживалок и приживальщиков прятали в дальние чуланы, так как царь сильно их недолюбливал. Обучали царевен русскому языку, истории, географии и каллиграфии. Петр желал, чтобы они знали иностранные языки и танцы, а потому к ним был приставлен в качестве гувернера и учителя немецкого языка Остерман, а в 1703 году для преподавания французского языка и танцев приглашен француз Рамбурх. Остерман (старший брат знаменитого впоследствии вице-канцлера) оказался человеком бездарным, да и Рамбурх не отличался, по-видимому, педагогическими способностями; успехи царевен в обоих языках и даже в танцах были невелики. В 1708 году царица Прасковья и ее дочери переехали из Измайлова в С.-Петербург, привольная деревенская жизнь сменилась ассамблеями и театральными зрелищами, в которых надлежало появляться уже не в телогреях и парчовых сарафанах, а в фижмах и робронах. В июле 1710 года началось сватовство А., а 31 октября того же года она была обвенчана с племянником прусского короля, герцогом курляндским Фридрихом-Вильгельмом, таким же юным, как она: и жениху и невесте было по семнадцати лет. Брак этот был заключен, помимо желания А., вследствие политических соображения царя, считавшего полезным вступить в союз с Курляндией. По случаю бракосочетания А. пиры и торжества в Петербурге продолжались два месяца, причем, по обычаю Петра, не соблюдалось умеренности ни в еде, ни особенно в винопитии. Вследствие таких излишеств новобрачный заболел, затем, выздоровев, простудился, но, не обратив внимания на простуду, выехал вместе с новобрачной А. из Петербурга в Митаву 9 января 1711 года и в тот же день скончался на мызе Дудергоф. Несмотря на смерть герцога, семнадцатилетняя вдова должна была, согласно воле Петра, поселиться в Митаве и окружить себя немцами; он предполагал водворить там и царицу Прасковью Феодоровну с царевнами Екатериной и Прасковьей, но это не состоялось. Впоследствии А. гостила иногда у матери, то в Петербурге, то в Измайлове, но Петр и тут распоряжался самовластно: находя нужным ее пребывание в Курляндии, он написал, например, из Москвы 26 февраля 1718 года Меншикову , чтобы тот немедленно отправил А. из Петербурга. Гофмейстером при дворе А. и управляющим ее имениями был Петр Михайлович Бестужев , к которому она сильно расположилась. Прасковья Феодоровна письменно обратилась к царю с просьбой сменить его, так как он "весьма несносен". Царь не внял, однако, этой просьбе, считая Бестужева способным добиться от курляндского сейма выдела А. вдовьей части из герцогских имений. Из политических соображений царь не раз входил в переговоры с иностранными принцами относительно нового супружества А., но переговоры ни к чему не приводили, и А. по-прежнему оставалась без всяких материальных средств, в полной зависимости от строгого дяди. Она должна была, вместе с тем, переносить письменные и устные выговоры матери, любившей ее менее остальных дочерей и желавшей изменить некоторые не нравившиеся ей порядки при курляндском дворе. В 1718 - 19 годах царь послал в Митаву состоять при герцогине А. дядю ее, Василия Феодоровича Салтыкова, человека грубого и даже жестокого; своими выходками он доводил ее иногда до слез. Письма А. не только к Петру, к его жене Екатерине Алексеевне и к цесаревне Елизавете Петровне , но даже к некоторым царедворцам, как, например, к князю Меншикову и вице-канцлеру Остерману , были наполнены жалобами на судьбу, на безденежье, и писаны заискивающим, униженным тоном. То же продолжалось и при Екатерине I и Петре II . В 1726 году в Курляндии возник вопрос об избрании в герцоги Морица, графа Саксонского (незаконного сына польского короля Августа II), при условии женитьбы его на А.; но выполнению этого плана, на который охотно согласилась бы А., помешал князь Меншиков, сам добивавшийся курляндской герцогской короны. Последняя надежда А. на замужество была разрушена, и она стала все более и более обращать внимание на одного из своих придворных, камер-юнкера Эрнеста-Иоганна Бирона . Неожиданная смерть отрока-императора Петра II, последовавшая 19 января 1730 года, совершенно изменила судьбу А. Из обездоленной вдовицы, не имеющей права распорядиться даже в своем маленьком государстве, она сделалась императрицей всероссийской. В заседании Верховного Тайного Совета, в день кончины Петра II, князья Голицыны и Долгорукие высказались против тех наследников, которые могли бы занять русский престол по "тестаменту" Екатерины I. Наследники эти были: внук Петра Великого, двухлетний сын умершей в 1728 году голштинской герцогини Анны Петровны , Петр-Ульрих , и вторая дочь Петра Великого, цесаревна Елизавета Петровна. В случае выбора малолетнего Петра-Ульриха можно было опасаться вмешательства в дела России отца его, голштинского герцога Фридриха-Карла, а Елизавете Петровне не сочувствовали многие из "верховников" из-за ее легкомысленного образа жизни. Кроме этих двух наследников, были еще четыре особы царского дома: первая жена Петра Великого, Евдокия Феодоровна Лопухина , и три дочери царя Иоанна Алексеевича. Остановились на средней из дочерей, курляндской герцогине А., рассчитывая, между прочим, на ее обездоленное положение в Митаве. Ее предложил самый влиятельный член Верховного Тайного Совета, князь Дмитрий Михайлович Голицын , уверенный, что А., из желания царствовать, согласится на некоторые "кондиции", ограничивающие ее самодержавную власть. "Кондиции" эти решено было отправить А. в Митаву с тремя депутатами от Верховного Тайного Совета, Сената и генералитета. В депутацию были избраны: уже прежде известный А. князь Василий Лукьянович Долгорукий , брат князя Дмитрия Михайловича Голицына, сенатор князь Михаил Михайлович младший Голицын и генерал Леонтьев . Они должны были вручить А. письмо от Верховного Тайного Совета и получили от него инструкцию с наставлениями, как действовать в Митаве. Раньше этой официальной депутации прибыл к А. гонец с уведомлением от Рейнгольда Левенвольде, что вовсе не весь народ желает ограничения ее самодержавия. В тот же день, позднее, приехал посланный Ягужинским Сумароков, со словесным от него советом А. не верить всему, что станут ей представлять депутаты Верховного Тайного Совета. Архиепископ новгородский Феофан Прокопович , будучи убежденным сторонником неограниченного самодержавия, тоже поторопился отправить гонца к А. Несмотря на эти предупреждения, новая императрица подписала 25 января 1730 года "кондиции" и затем отбыла из Митавы в Москву. "Кондиции" состояли из восьми пунктов и так определяли власть императрицы: она должна была заботиться о сохранении и распространении в русском государстве православной христианской веры; обещала не вступать в супружество и не назначать наследника престола ни при жизни, ни по духовному завещанию; без согласия Верховного Тайного Совета, который она обязывалась сохранить в составе 8 членов, она не имела права объявлять войны и заключать мир, облагать подданных новыми податями, производить в чины служащих как в военной, так и в гражданской службе, выше полковника и VI ранга, раздавать придворные должности, производить государственные расходы, жаловать вотчины и деревни. Кроме того, "шляхетство" (дворяне) только по суду могло быть подвергаемо лишению чести и имущества, а за важные преступления - смертной казни. "Кондиции" эти составляли лишь черновой набросок политического проекта князя Д.М. Голицына, примером для которого послужило стремление шведской аристократии в 1719 - 1720 годах, при воцарении в Швеции Ульрики-Элеоноры, усилить власть государственного совета, возвратив ему то значение, какое он имел в XVII веке при Христине, Карле X и в первые годы правления Карла XI. Но как сейм в Швеции восстал тогда против аристократии и подчинил своему контролю шведский государственный совет, так и русское среднее шляхетство одержало победу над "верховниками" вообще и князем Д.М. Голицыным в частности. Князь Голицын слишком самонадеянно взялся за начертание в своем проекте нового государственного строя, не предполагая, что может встретить противодействие со стороны шляхетства, так как он создавал свой проект в интересах, главным образом, "родословных людей", т. е. высшего шляхетского слоя. В ожидании назначенного на 19 января 1730 года бракосочетании юного императора с княжной Екатериной Алексеевной Долгорукой , в Москву съехалось к этому дню провинциальное шляхетство и собрались армейские полки, с их генералами, штаб- и обер-офицерами. Разные события последнего времени, как, например, падение всемогущего Меншикова и чрезмерное возвышение Долгоруких, а также усиление власти Верховного Тайного Совета - все это обсуждалось в разных кружках генералитета и шляхетства. Избрание А. возбудило сначала сильное удивление, главным образом, в дипломатических кругах, где она была мало известна. Когда узнали о ее бедственном положении в Курляндии, удивление сменилось общим удовольствием: все кружки, все отдельные лица стали связывать с ее избранием свое благополучие. "Родословные люди" рассчитывали, предложив ей иные "пункты", чем намеченные "верховниками", получить преобладающее политическое значение; среднее шляхетство надеялось приобрести для себя льготы; некоторые лица из высшего духовенства мечтали о восстановлении при А. патриаршества. При общем возбуждении умов в среде генералитета и шляхетства возникал целый ряд иных политических проектов. Их дошло до нас 12, и под ними находится более 1100 подписей. Из этих проектов 8 были поданы в Верховный Тайный Совет, а остальные 4 не получили официального движения. Все 12 проектов ставят вопрос об организации высших государственных учреждений, но не в той форме, как того желали "верховники"; они стремятся к участию в государственном управлении "шляхетства", с преобладанием старинной московской знати; некоторые из них с этой целью вводят в Верховный Тайный Совет представителей всех старейших, так называемых "родословных" русских "фамилий"; другие же уничтожают Верховный Тайный Совет и взамен его ставят Сенат с участием таких же представителей. Затем все проекты говорят о разных льготах для шляхетства, например, о большем распространении образования, о сокращении срока обязательной военной службы, об уничтожении закона Петра Великого, установившего единонаследие, о баллотировке в шляхетских собраниях кандидатов на главнейшие должности в центральных и областных учреждениях и в полках. С 10 до 15 февраля А. прожила в селе Всесвятском, под Москвой, желая, чтобы погребение Петра II совершилось в ее отсутствие. 15 февраля произошел торжественный въезд императрицы в Москву, а 20 и 21 февраля высшие сановники, шляхетство и все жители Москвы приносили ей присягу на основании "кондиций"; в провинции были тоже отправлены присяжные листы. Так как число сторонников самодержавия А. значительно увеличилось, и к ним присоединились даже многие из подписавших разные шляхетские планы и проекты, то они решили обратиться к А. с челобитной о "восприятии самодержавия", но сразу они не решились этого сделать, так как "верховники" шли на компромисс с поданными им шляхетскими проектами. 25 февраля шляхетство, с князем А.М. Черкасским во главе, явилось к императрице и подало ей "челобитную" о том, чтобы все шляхетские проекты были рассмотрены выборными от шляхетства, которые и должны "сочинить форму правления государственного" и поднести ее на утверждение императрице. А. написала на прошении "учинить по сему". Шляхетство ушло совещаться, а оставшиеся перед императрицей гвардейские офицеры подняли шум и стали кричать, что не следует предписывать государыне законы, и что она должна быть такою же самодержицей, как были ее предки. Затем, предводимые фельдмаршалом князем И.Ю. Трубецким , они подали челобитную, составленную и прочитанную гвардейским офицером, князем А.Д. Кантемиром , о восприятии самодержавия. Выслушав ее, А. надорвала "кондиции" и объявила себя самодержавной императрицей, вследствие чего 28 февраля со всех была взята новая присяга. Во исполнение желания, выраженного в челобитной и во многих шляхетских проектах, А. уже 4 марта уничтожила Верховный Тайный Совет и восстановила Правительствующий Сенат в том виде, в каком он существовал при Петре Великом. По плану Миниха Сенат был разделен на пять департаментов: 1) дел, касающихся духовенства, 2) военных, 3) финансов, 4) юстиции, 5) промышленности и торговли. 28 апреля 1730 года произошла в Москве торжественная коронация императрицы. Не будучи подготовлена к той роли, какая ей выпала на долю в зрелом возрасте, А. стала вдали от забот правления. За нее думали и работали другие. Внешняя политика во все время ее царствования находилась в ведении А.И. Остермана; делами церковными руководил Феофан Прокопович; русские войска побеждали благодаря военным талантам Миниха и Ласси ; во главе внутреннего управления сначала стоял тоже Остерман, а потом Бирон. О развитии промышленности и торговли старались, хотя и не могли действовать совершенно самостоятельно: Александр Львович Нарышкин, знаменитый дипломат эпохи Петра Великого - барон П.П. Шафиров , кабинет-министр А.П. Волынский и президент коммерц-коллегии граф Платон Иванович Мусин-Пушкин . По отзывам всех современников, А. обладала здравым умом; некоторые находили, что сердце ее не было лишено чувствительности; но с самого детства ни ум, ни сердце ее не получили надлежащего направления. При внешнем благочестии, она проявляла не только грубость нравов и суровость, но даже жестокость. Было бы несправедливо приписывать исключительно влиянию Бирона все гонения, ссылки, пытки и мучительные казни, совершившиеся в ее царствование: они обусловливаются и личными свойствами А. В конце 1731 года императрица переехала из Москвы в Петербург, и с этого времени начался иноземный склад ее правительства с Бироном во главе. С внешней стороны могло казаться, что правительство А. продолжает идти по стопам Петра Великого, но на самом деле было не так. Остерман и Миних, бывшие при Петре Великом лишь исполнителями его предначертаний, стали полновластными распорядителями и весьма часто шли вразрез с основными принципами реформ первого императора. Ученики Петра Великого, преданные ему русские люди, как Татищев , Неплюев , князь Кантемир, А.П. Волынский, следовали его заветам, но встречали на своем пути препятствия, иногда непреодолимые, и подвергались гонениям со стороны немцев-правителей. В делах внутреннего центрального управления коллегиальный принцип Петра Великого стал постепенно вытесняться принципом бюрократического и единоличного управления, проводником которого был Остерман. По его мысли учрежден в 1731 году Кабинет министров, "для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел, подлежащих рассмотрению императрицы". Кабинет был поставлен выше Сената. Кроме существовавших уже коллегий, возник целый ряд отдельных канцелярий, контор и экспедиций, а в Москве учреждено два приказа для окончания не решенных дел: судный - по делам гражданским и розыскной - по делам уголовным. В том же 1731 году возник Сибирский приказ, а в 1733 году расширена деятельность Доимочного приказа, первоначально учрежденного еще Верховным Тайным Советом в 1727 году. Одним из крупных недостатков русской государственности было отсутствие систематического законодательного Уложения. Правительственные комиссии, учреждавшиеся при Петре Великом и его преемниках для составления нового Уложения, ничего не сделали, а потому указом 1 июня 1730 года было повелено "начатое Уложение немедленно оканчивать и определить к тому добрых и знающих в делах людей, по рассмотрению Сената, выбрав из шляхетства и духовных и купечества". Надежды, возложенные на депутатов, не оправдались; выборные от шляхетства съезжались вяло, и Сенат, убедившись, что депутаты не могут принести никакой пользы, определил указом 10 декабря 1730 года отпустить их домой, а работу над Уложением поручить особой комиссии знающих людей. Однако работы этой бюрократической комиссии туго подвигались вперед. Уложение царя Алексея Михайловича , продолжая оставаться единственным судебным кодексом, было выпущено новым изданием. В Синоде неограниченно властвовал первенствующий его член, Феофан Прокопович, этот поистине "верховник" в духовном ведомстве, который, искусно освобождаясь от своих недругов архиереев, сочленов по Синоду, направлял деятельность "духовного коллегиума" на путь, начертанный им же в "Духовном регламенте". Манифестом от 17 марта 1730 года Синоду предписывалось от имени императрицы стараться о соблюдении православными христианами закона Божия и церковных преданий, о возобновлении храмов и странноприимных домов, об учреждении духовных училищ, об исправлении установленных церковных треб, церемоний и молений. С 1730 по 1736 год были привлечены к розыску, расстрижены и сосланы в заточение шесть архиереев, состоявших в недружелюбных отношениях с Феофаном Прокоповичем; после 1736 года той же участи подверглось еще трое архиереев. Официально большинство из них было обвиняемо или в приведении к присяге от имени Верховного Тайного Совета, или в "небытии" у второй присяги. По инициативе того же Феофана Прокоповича и благодаря заботам епархиальных архиереев из южноруссов заведены славяно-латинские школы, названные семинариями. Но учение в этих семинариях шло плохо, и учеников чуть не силой надо было загонять в школы. Положение белого духовенства было весьма тяжелое: за "небытие у присяги" при воцарении А. или за позднее ее принесение священники, дьяконы и дьячки привлекались в Тайную канцелярию, где их били плетьми и брали в рекруты; детей их, кроме обучавшихся в духовных школах, записывали в подушный оклад. К 1740 году оказалось 600 церквей без причтов. Одновременно с притеснениями белого духовенства и подозрением монахов в суеверии и ересях правительство заботилось о распространении православия среди восточных, преимущественно поволжских, инородцев, а также об искоренении раскола старообрядства. Особенно успешной была миссионерская деятельность двух казанских архиепископов из южноруссов: Иллариона Рогалевского (1732 - 1735) и Луки Канашевича (1738 - 1753), а также архимандрита Богородицкого Свияжского монастыря Дмитрия Сеченова , впоследствии известного митрополита новгородского. Что касается раскола старообрядства, то меры, которые принимались против него, достигали обратных результатов, и раскол все более и более усиливался. В 1730-х годах, по мысли некоторых шляхетских проектов, были дарованы разные льготы шляхетству. Так, 25 октября 1730 года последовал указ, по которому населенные имения дозволялось покупать исключительно только шляхетству, которому было разрешено переселять крестьян из одного имения в другое; различие между вотчиной и поместьем, получившими общее название "недвижимых имений", было окончательно сглажено. 17 марта 1731 года отменен закон Петра Великого о единонаследии и восстановлены законы о наследовании по Уложению царя Алексея Михайловича. 29 июля 1731 г. был учрежден в С.-Петербурге Шляхетный кадетский корпус для образования дворян и для подготовления их не только к военной, но и к гражданской службе. Указами 1736 - 37 годов дворянам было предоставлено получать образование дома, с обязательством периодически являться на смотры и подвергаться экзаменам. В 1733 году, для облегчения кредита, главным образом шляхетству, разрешено выдавать из монетной конторы ссуды под залог золота и серебра, сроком на три года, из 8% годовых. В 1736 году в Кабинет министров поступило представление от неизвестного лица (по-видимому, от А.П. Волынского) о необходимости дворянам хозяйничать в своих имениях, которые запустели вследствие обязательной и продолжительной их военной службы. В представлении предлагалось удвоить число обер-офицеров и, разделив их на две очереди, отпускать попеременно одну из них, без жалованья, домой для хозяйства в имениях. Вследствие этого представления 31 декабря 1736 года был издан Высочайший указ о праве дворян выходить с отставку через 25 лет; но явилось столько желающих воспользоваться этим правом, что в августе 1740 года закон был отменен. Все льготы, дарованные шляхетству, не упрочили, однако, за ним того положения, которого оно добивалось в 1730 году. Уничтожение закона о единонаследии повлекло за собой раздробление имений; дворяне стали искать спасения в крепостном праве, думая посредством его развития удержать выдающееся положение в обществе и государстве. Положение крестьянства в царствование А. было очень тяжело. В 1734 году Россию постиг голод, а в 1737 году были во многих местах страшные пожары; вследствие этого цены на все жизненные припасы и на строительные материалы вздорожали, и в селах и деревнях было настоящее бедствие. Подати и недоимки вымогались жестоким образом, часто посредством "правежа"; наборы в рекруты были ежегодные. Правительство считало вредным учить простой народ грамоте, так как ученье может отвлечь его от черных работ (указ 12 декабря 1735 года). Однако указом 29 октября того же года было предписано устройство школ для детей фабричных рабочих. Торговля рожью и мукой всецело зависела от степени урожая и была то стесняема, то расширяема. Относясь поверхностно к коренной отрасли русской промышленности - земледелию, правительство покровительствовало фабрикам и заводам, в особенности тем, которые производили необходимые для него предметы. Оно положило немало забот для улучшения фабрик шерстяных и шелковых тканей и кожевенных заводов. Одной из мер поощрения служило обеспечение сбыта: отдельные фабриканты и торговые "компании" получали постоянные поставки этих товаров ко двору и в казну. Относительно фабрик большое значение имел указ 7 января 1736 года, разрешивший покупать к фабрикам крепостных без земли и принимать в рабочие бродяг и нищих. Торговым компаниям отдавались на откуп рыбные промыслы в Белом и Каспийском морях и селитряное и поташное производства. Казна оставляла за собой продажу вина, торговлю ревенем и закупку пеньки. Внутренняя торговля шла вяло вследствие стеснительных для купцов правил, не дававших им возможности расширить розничную продажу. Внешняя торговля, ввозная и вывозная, производилась почти исключительно иностранными торговыми компаниями, субсидируемыми правительством; главнейшими из таких компаний были испанская, английская, голландская, армянская, китайская и индийская. Заключены новые торговые договоры и подтверждены прежние с Испанией, Англией, Швецией, Китаем и Персией. Изданы регламенты и "положения" о морской торговле и таможенных сборах, причем персидские купцы, закупавшие товары для шаха, освобождались от таможенных пошлин. "Компанейщики" из купцов играли вообще большую роль в царствование А. Так, например, заботясь об упорядочении монетного обращения, президент монетной конторы, граф М.Г. Головкин , отдал компанейщикам чеканку серебряных рублей и полтинников более низкой пробы, чем прежде (77-й пробы) и ввел для удобства низших классов медную разменную монету, запретив вывоз за границу старинных медных пятикопеечников. По указу 8 октября 1731 года мануфактур-контора и берг-коллегия были соединены с коммерц-коллегией. По вопросу об управлении горным делом были учреждаемы комиссии в 1733 и 1738 годах; вопрос этот был решен в том смысле, чтобы горное дело предоставить частной предприимчивости. Правительство А. заботилось об облегчении и улучшении путей сообщения, о благоустройстве провинциальных городов. Была учреждена правильная почтовая гоньба между Москвой и Тобольском; в 1733 году в губернских, уездных и провинциальных городах учреждена полиция, а в 1740 году велено устроить между ними правильное сообщение. Приняты меры к заселению степных пространств на юго-востоке и на юге: Кириллов основал Оренбург, Татищев продолжал и развил колонизационную деятельность, будучи начальником так называемой "Оренбургской экспедиции". Генерал-майор Тараканов заведовал поселениями ландмилицких полков на Украинской и Царицынской линиях. В Малороссии по смерти гетмана Апостола (1734) выборов нового гетмана не было. Было устроено под наблюдением Сената особое коллегиальное учреждение: "Правление гетманского уряда", состоявшее наполовину из великоруссов и малороссов. В 1730 году были сформированы два новых гвардейских полка - Измайловский и Конный и приступила к работам основанная еще при Петре II комиссия для упорядочения армии, артиллерии и военно-инженерного дела. Эта комиссия состояла под председательством Миниха (в 1732 году он назначен и президентом военной коллегии); вскоре учреждена еще другая комиссия, под председательством Остермана, для исследования состояния флота и для изыскания средств к его улучшению. Комиссия Миниха составила новые штаты сухопутных войск и настолько увеличила их сравнительно с штатами Петра Великого, что нужно было прибегать ежегодно к рекрутским наборам. При А. рекрутская повинность была для податных классов повинностью денежной: в рекруты нанимались охочие люди на деньги, собранные с известного количества ревизских душ. Насколько рекруты были годны в военную службу, об этом наниматели не заботились, а потому ряды войск - как говорит И.Н. Кушнерев в "Русской военной силе" - "в большем числе заключали в себе худшую, безнравственную и нередко преступную часть населения". Офицеры, главным образом немцы, беспощадно обходилось с солдатами, постоянно прибегая к палкам, розгам и шпицрутенам. Бессрочность службы, в связи с жестоким обращением, побуждала солдат к дезертирству, а вследствие плохого помещения и питания, а также вследствие отсутствия медицинской помощи, в войсках развивались эпидемические болезни и смертность. Чтобы поднять дух войска, 17 апреля 1732 года был издан указ о производстве за военные заслуги солдат в офицеры не только из шляхетства, но и из податных сословий, в том числе и из крестьян, и об обучении солдатских детей в особых школах, на казенный счет. Флот был не в лучшем положении: из 60 военных кораблей 25 были совершенно негодны для морского плавания, а 200 галер стояли на верфях без всякого употребления. Между тем, как видно из росписи государственного бюджета 1734 года, больше всего расходовалось на армию и флот: при 8 миллионах годового расхода на них шло 6 478 000 рублей. Почти одинаковые суммы отпускались на содержание двора (260 тысяч) и на казенные постройки (256 тысяч). Затем следовали: центральное управление 180 тысяч; коллегия иностранных дел 102 тысячи; придворное конюшенное ведомство 100 тысяч; жалованье высшим государственным сановникам 96 тысяч; выдача пенсий родственникам покойного мужа А., курляндского герцога Фридриха-Вильгельма, прожитье племянницы императрицы, Анны Леопольдовны , и содержание мекленбургского корпуса 61 тысяча. Самое скромное место занимало народное просвещение: на две академии - наук и морскую - отпускалось вместе 47 тысяч, а на жалованье учителям средних школ и геодезистам - 4 1/2 тысячи. Вследствие плохого состояния промышленности, торговли и земледелия накоплялось много недоимок; так, например, в 1732 году было 15 1/2 миллионов недоимок, а эта сумма равнялась почти двухгодичному государственному доходу. В Академии Наук шла разработка преимущественно математических и естественных знаний. На поприще русской истории особенно выделялись труды Г.Ф. Миллера и В.Н. Татищева. В 1733 году Академией Наук была организована так называемая вторая Камчатская экспедиция, имевшая целью изучение Сибири в естественноисторическом, географическом, этнографическом и историческом отношениях. В состав экспедиции входили академики: Миллер, Делил, Гмелин, Фишер , Стеллер, студент Крашенинников . В литературе выдающимися деятелями были князья Кантемир и Тредьяковский. К этой же эпохе относится начало литературной деятельности Ломоносова . Предоставив государственное правление главным образом Бирону, Остерману и Миниху, А. дала волю своим природным склонностям. Она как бы желала вознаградить себя за стеснения, испытанные ею в течение почти двадцатилетнего пребывания в Курляндии, и тратила громадные суммы на разные празднества, балы, маскарады, торжественные приемы послов, фейерверки и иллюминации. Даже иностранцы поражались роскошью ее двора. Жена английского резидента леди Рондо приходила в восторг от великолепия придворных праздников в Петербурге, переносивших ее своей волшебной обстановкой в страну фей и напоминавших ей шекспировский "Сон в летнюю ночь". Ими восхищались и избалованный маркиз двора Людовика XV де ла Шетарди, и французские офицеры, взятые в плен под Данцигом. Отчасти собственный вкус, отчасти, быть может, стремление подражать Петру Великому, побуждали А. устраивать иногда шуточные процессии. Самой замечательной из этих процессий была "курьезная" свадьба шута князя Голицына с шутихой калмычкой Бужениновой в Ледяном доме 6 февраля 1740 года. Председателем "машкарадной комиссии", учрежденной для устройства этой забавы, был А.П. Волынский. Он напряг все силы своего уменья и изобретательности, чтобы свадебный поезд, представлявший живую этнографическую выставку, потешил и императрицу и народ. Своеобразное зрелище доставило большое удовольствие А., и она стала снова благоволить к Волынскому, впавшему перед тем в немилость. Будучи любительницей разных "курьезов", А. держала при дворе выдающихся по своим внешним особенностям людей, зверей и птиц. У нее были великаны и карлики, были шутихи и шуты, развлекавшие ее в минуты скуки, а также сказочницы, которые рассказывали ей на ночь сказки. Были и обезьяны, ученые скворцы, белые павы. А. увлекалась лошадьми и охотой, а потому не удивительно, что Волынский, заведовавший в 1732 году придворной конюшней и занявший в 1736 году должность обер-егермейстера, сделался приближенным к А. человеком. Но в 1740 году Волынский и его конфиденты были обвинены "в злодейских замыслах", в стремлении к государственному перевороту. Процесс Волынского взволновал его современников и возбудил к нему сочувствие последующих поколений. И те, и другие взглянули на казнь Волынского и его "конфидентов" как на стремление немцев-правителей избавиться от родовитого и притом образованного русского государственного деятеля, ставшего им поперек дороги. Процесс Волынского, выдающийся по преувеличению преступлений его участников, заканчивает собою ряд политических дел, весьма многочисленных в царствование А. Все остальные касаются родовитых людей, стремившихся ограничить самодержавие императрицы при ее избрании, медливших признать ее самодержавие, или не признававших за ней права на занятие русского престола. Всего более невзгод обрушилось на князей Долгоруких (см.). Князья Голицыны пострадали меньше: никто из них не подвергся смертной казни. В 1734 году возникло политическое дело князя Черкасского. Считая законным наследником русского престола голштинского принца Петра-Ульриха, смоленский губернатор князь Черкасский затеял передачу Смоленской губернии под его протекторат и был сослан за это в Сибирь. Допросы лиц, подозреваемых в политических преступлениях, производились в Тайной розыскных дел канцелярии. Эта канцелярия была возобновлена в 1731 году и вверена управлению А.И. Ушакова , прозванного за жестокость "заплечным дел мастером". Отделение этой канцелярии находилось в Москве, под главным начальством родственника императрицы, С.А. Салтыкова, и носило название конторы. В Тайной канцелярии и ее конторе перебывало множество лиц самых различных общественных положений, начиная с высших светских и духовных властей и кончая солдатами, мещанами и крестьянами. В 1738 году появился в Малороссии самозванец, некто Иван Миницкий , выдававший себя за царевича Алексея Петровича . И он, и священник Гаврила Могило, оказывавший ему царские почести, были посажены на кол. - Во внешней политике правительство А. стремилось поддерживать отношения, сложившиеся при Петре Великом. Первым выдвинулся вопрос польский. Король польский Август II умер 1 февраля 1733 года; надлежало избрать ему преемника. 14 марта того же года русское правительство отправило в Варшаву полномочным послом графа Карла-Густава Левенвольде, с поручением противостоять избранию на польский престол тестя французского короля Людовика XV, Станислава Лещинского, кандидатуру которого выставила Франция. Станислава поддерживала и национальная польская партия, с примасом кн. Теодором Потоцким во главе. Россия, Австрия и Пруссия предпочитали всем другим кандидатам сына умершего короля, курфюрста саксонского Августа; но Россия требовала при этом, чтобы, по воцарении в Польше, Август отказался от притязаний на Лифляндию и признал самостоятельность Курляндии. 25 августа 1733 года открылся в Варшаве избирательный сейм, а 11 сентября большинством голосов был выбран в короли польские прибывший туда тайком Станислав Лещинский. Меньшинство протестовало. 20 сентября на правом берегу Вислы появилось 20000 русского войска под начальством Ласси. 22 сентября Станислав Лещинский бежал в Данциг, думая дождаться там помощи от Франции и заступничества со стороны Швеции, Турции и Пруссии. В тот же день составилась в Варшаве конфедерация из его противников, и 24 сентября в короли был выбран саксонский курфюрст Август. В конце 1733 года Ласси получил приказание выступить из окрестностей Варшавы к Данцигу против Станислава Лещинского, а в начале 1734 года на место Ласси был прислан Миних. Станислав бежал из Данцига; Данциг сдался русским, с обязательством быть верным новому польскому королю Августу III. Франция взяла сторону Станислава и вступила в войну с императором Карлом VI, который терпел поражения. В силу трактата, заключенного Левенвольде с императором в 1732 году, А. была обязана оказать ему помощь и послала, в июне 1735 года, вспомогательный корпус под начальством Ласси; но русские войска пришли на берега Рейна уже в то время, когда Франция признала Августа III польским королем и изъявила желание примириться с Карлом VI. Отношения с Персией были улажены в 1732 году заключением мира в Ряще, по которому Россия отказалась от всех завоеваний Петра Великого на южном и западном побережьях Каспийского моря. Польские дела отодвинули на задний план вопрос о войне с Турцией. В 1735 году он опять стал на очередь. Турция вела в это время войну с Персией и не могла оказать помощи крымским татарам, а Россия, по договору 1726 года, надеялась на поддержку со стороны Карла VI. Против крымских татар, беспрестанно тревоживших своими набегами южные русские окраины, было отправлено войско. Как эта экспедиция, с генералом Леонтьевым во главе, так и поход 1736 года под начальством Миниха и Ласси, окончились для русских весьма печально: вследствие недостатка воды и продовольствия погибла половина армии, а уцелевшая часть была вынуждена возвратиться на зимовку в пределы России. В 1737 году в походах Миниха и Ласси участвовали и имперские войска под начальством своих полководцев, которые, один за другим, потерпели жестокое поражение в Сербии, Боснии и Валахии. Турецкий султан заключил мир с Персией и надеялся отстоять Крым, но это ему не удалось; несмотря на громадную убыль в войсках, генералы Леонтьев, Миних и Ласси, раньше опустошившие весь Крым, овладели Азовом, Кинбурном и Очаковом. Особенно трудно было взять приступом Очаков, но Миних сам повел Измайловский полк на штурм и овладел этой твердыней 12 июля 1737 года. 5 августа 1737 года, по инициативе императора, начались мирные переговоры с Турцией в Немирове. Со стороны России на Немировский конгресс уполномоченными были назначены Волынский, Шафиров и Неплюев, прослуживший 14 лет в Константинополе. Переговоры не привели ни к чему. Желая заключить мир с Турцией, Карл VI обратился в 1738 году к посредничеству французского короля Людовика XV. 1 сентября 1739 года был подписан мирный договор в Белграде, вскоре после того, как Миних одержал блестящую победу над сераскиром Вели-пашой при местечке Ставучанах и овладел Хотином. Карл VI отдал Турции принадлежавшие ему части Валахии и Сербии, с Белградом и Орсовой; Россия возвратила Турции Очаков и Хотин и обязалась не угрожать крымскому хану. Войны с Турцией стоили России огромных сумм и погубили сотню тысяч солдат, главным образом, вследствие недостатка продовольствия и переходов по украинским и бессарабским степям. В вознаграждение за все потери Россия получила степь между Бугом и Донцом и право отправлять свои товары в Черное море, но не иначе, как на турецких кораблях. Султан согласился срыть укрепления Азова и признал его не принадлежащим ни Турции, ни России. Россия, в общем, больше потеряла, чем выиграла, но А. достигла цели, заставив говорить в Европе о "славных победах" над турками. Белградский мир был торжественно отпразднован в Петербурге 14 февраля 1740 года. 12 августа 1740 году у племянницы императрицы, Анны Леопольдовны, выданной в 1739 году замуж за принца брауншвейгского Антона-Ульриха, родился сын Иоанн , которого А. и объявила наследником русского престола. Вопрос о престолонаследии озабочивал А. с самого ее воцарения. Она знала, что духовенство, народ и солдаты с большой любовью относятся к цесаревне Елизавете Петровне, которая жила в селе Покровском, в кругу близких ей людей. А. не хотелось, чтобы после ее смерти русский престол достался Елизавете Петровне или внуку Петра Великого, голштинскому принцу Петру-Ульриху. Она желала укрепить престолонаследие в потомстве своего отца, царя Иоанна Алексеевича, и еще в 1731 году обнародовала манифест об учинении всенародной присяги в верности наследнику российского престола, которого она впоследствии назначит. Наследником этим и явился Иоанн Антонович. Сделавшись императрицей всероссийской, А. в 1737 году, после смерти последнего курляндского герцога из династии Кетлеров, постаралась доставить корону герцога курляндского своему фавориту Бирону; в угоду ей его признали в этом достоинстве и польский король, и император. Вскоре после рождения Иоанна Антоновича императрица тяжко занемогла, и тогда встал перед ней новый вопрос: кого назначить регентом? Она считала наиболее подходящим для этой должности Бирона, но, зная враждебные отношения к нему вельмож, опасалась еще сильнее восстановить их против своего любимца. Бирон, с своей стороны, мечтал о регентстве и весьма ловко добился того, что государственные люди, пользовавшиеся доверием императрицы, как Миних, Остерман, Головкин, Левенвольде, князь Черкасский и многие другие, высказались за него, а Остерман поднес императрице к подписи манифест о назначении Бирона регентом до совершеннолетия Иоанна Антоновича. После долгих колебаний А. согласилась на это. На другой день, 17 октября, она скончалась, и русским императором был провозглашен двухмесячный Иоанн Антонович, под регентством курляндского герцога Бирона. - Важнейшие труды по истории царствования А.: С.М. Соловьев , "История России", тт. XIX - XX; Костомаров , "Императрица А. и ее царствование", "Новь" (1885); Hermann, "Geschichte des russischen Staates"; М.И. Семевский , "Царица Прасковья"; Баранов, "Государыня А. до восшествия на престол" ("Русская Старина", 1884); Щебальский , "Восшествие на престол императрицы А." ("Русский Вестник", 1858); Попов , "Татищев и его время" (М., 1861); Карнович , "Замыслы верховников в 1730 году" ("Отечественные Записки", 1872); Д.А. Корсаков , "Воцарение императрицы А." (Казань, 1880); Милюков , "Верховники и шляхетство" (в "Сборнике из истории русской интеллигенции", СПб., 1901); В. Строев, "Бироновщина и кабинет министров" (СПб., 1909 - 1910); Д.А. Корсаков, "Императрица А.", в "Русском Биографическом Словаре", т. II (подробный указатель источников и литературы). В. Корсакова.

Петр II Алексеевич - император всероссийский, внук Петра I , сын царевича Алексея Петровича и принцессы Софьи-Шарлотты Бланкенбургской, родился 12 октября 1715 г. Мать его умерла вскоре после его рождения, отец погиб в 1718 г. Шансы Петра Алексеевича на престол увеличились особенно после смерти сына Екатерины (см. Петр Петрович), последовавшей в 1719 г.; народ видел в нем законного наследника, только раскольники не признавали его потомком царя, так как он родился от брака с иностранкой. Подобное отношение к царевичу было, как кажется, одной из причин, побудивших Петра Великого издать в 1722 г. указ о престолонаследии, который, предоставляя царю право избрать себе наследником хотя бы чужого человека, лишал тем самым царевича Петра Алексеевича права на русский престол иначе, как по воле деда. После смерти Петра Великого, не успевшего применить к делу закон 1722 г., на престол вступила Екатерина I (см. XI, 569); за царевича Петра Алексеевича были только представители старых знатных родов, Голицыны , Долгорукие и Репнин. На воспитание царевича Петра как при Петре Великом, так и при Екатерине I не обращалось много внимания; из его учителей известны двое - Семен Афанасьевич Маврин и Иван Алексеевич Зейкин, обучавший царевича истории, географии, математике и латинскому языку. Вопрос о престолонаследии оставался и теперь, как при Петре Великом, открытым; не решаясь действовать так смело, как покойный государь, старались в ущерб правам царевича выдвинуть права его теток, Анны и Елизаветы . Остерман шел на компромисс: он предлагал женить царевича на одной из царевен и, таким образом, соединить их интересы, но проект этот не нашел сочувствия. Меншиков хлопотал о передаче престола царевичу и о браке его с дочерью Меншикова, надеясь, таким образом, сохранить свое влияние. Он нашел поддержку в лице князя Димитрия Мих. Голицына . Болезнь императрицы заставляла его ускорить действия; по его проектам было составлено завещание, подписанное императрицей и обнародованное после ее смерти; этим завещанием престол передавался царевичу Петру, за него выдавалась княжна Меншикова и закон Петра Великого о престолонаследии отменялся. Так вступил на престол, 7 мая 1727 г., император Петр II. Власть сосредоточивалась в руках Меншикова; для усиления своего влияния последний хотел женить своего сына на сестре императора, Наталье Алексеевне . Не было, однако, недостатка и в других лицах, которые старались захватить в свои руки фактическое управление делами при двенадцатилетнем императоре; таковы были Долгоруковы (см. XX, 922 - 923) и Остерман. Остерман интриговал против Меншикова, и этот последний пал; воспитатели императора, Зейкин и Маврин, были удалены. Влияние, однако, перешло не к Остерману, а к Долгоруковым; переезд двора в конце 1727 г. в Москву знаменовало их торжество; Голицыны были совершенно отстранены. Верховный тайный совет, как учреждение, при Петре II вообще падает. Молодой император относился очень почтительно к своей бабке, постриженной в монахини царице Евдокии, которая в это время была переведена из Ладожского монастыря в московский Новодевичий монастырь. Тетка императора, Анна Петровна, выехала в Голштинию: она представляла опасность для Долгоруковых, как могущая иметь наследников, а потому и быть претенденткой на престол по 8-му пункту завещания Екатерины I. Для усиления своего влияния Долгоруковы всячески старались забавами и увеселениями отвлечь императора от занятия делами и решили женить Петра на княжне Е.А. Долгоруковой (см. XX, 919). Их замыслы были разрушены смертью Петра II, последовавшей 18 января 1730 г., от оспы. Говорить о самостоятельной деятельности Петра II, умершего на шестнадцатом году своей жизни, нельзя; он постоянно находился под тем или другим влиянием, являлся орудием в руках какой-либо из многочисленных дворцовых партий того времени. За время его короткого царствования было, однако, издано несколько указов и законов, заслуживающих упоминания: указ 24 мая 1727 г. о переносе важных дел из кабинета прямо в верховный тайный совет; указы того же года о более правильном сборе подушной подати и об упразднении главного магистрата; указ 16 июня 1727 г. о переносе малороссийских дел из Сената в иностранную коллегию, чем как бы создавалось обособленное положение этой области в империи; вексельный устав 1729 г.; любопытный указ 29 сентября 1729 г. о запрещении духовенству носить мирскую одежду. См. К.И. Арсеньев "Царствование П. II" (Санкт-Петербург, 1839); Костомаров "История России" (тома XVII - XIX); Костомаров "История России в жизнеописаниях". М. П-ов.

Екатерина I Алексеевна - императрица всероссийская (28 января 1725 г. - 6 мая 1727 г.). Родилась 5 апреля 1684 г. в Лифляндии, в крестьянской семье Скавронских , литовского или латышского происхождения, и при крещении по католическому обряду была названа Мартой. Рано лишившись родителей, она нашла приют у своей тетки Веселовской, жившей в Крейцбурге, от которой 12-ти лет от роду поступила в услужение к мариенбургскому суперинтенденту Глюку и росла вместе с его детьми. Протестантский богослов и ученый лингвист, Глюк воспитал ее в правилах лютеранской веры, но грамоте не выучил. На 18-м году жизни Марта вышла замуж за шведского драгуна Иоганна, который вскоре отправился с полком в поход. По взятии в 1702 г. Мариенбурга русскими, она попала в плен и, благодаря своей красоте и бойкости, поступила к Шереметеву, а затем к Меншикову . В 1703 г. Марту увидал царь Петр и вскоре поместил ее в селе Преображенском в число придворных девиц царевны Натальи , где она приняла православие и была названа Екатериной Алексеевной, так как крестным отцом ее был царевич Алексей . Умевшая легко применяться ко всяким обстоятельствам и никогда не терявшая присутствия духа, Екатерина приобрела громадное влияние на Петра, изучив его характер и привычки и став для него необходимой как в радости, так и в горе. В 1711 г. она сопровождала царя в прусском походе и своей находчивостью оказала Петру и России огромную услугу. По возвращении в Петербург, Петр 19 февраля 1712 г. вступил с ней в официальный брак, причем тогда же "были венчаны" и обе дочери их, Анна и Елизавета . После смерти царевича Алексея Петр начал видеть в жене своего будущего преемника, но увлечение ее камер-юнкером Монсом нанесло Петру страшный удар; казнив фаворита, царь разорвал завещание, по которому престол должен был перейти к Екатерине. По смерти Петра, не успевшего объявить своей последней воли, решение вопроса о престолонаследии перешло в руки "верховных господ" - членов Сената, Синода и генералитета, явившихся во дворец в ночь с 27 на 28 января 1725 г. В их среде были две партии. Одна состояла из удержавшихся на верху правительственной лестницы обломков родовой аристократии; руководящая роль в этой среде принадлежала европейски образованному князю Д.М. Голицыну . Стремясь к ограничению самодержавия в интересах аристократии, он определенно высказался за возведение на престол малолетнего внука Петра Великого, Петра Алексеевича , кандидатура которого была очень популярна и среди всей аристократии, желавшей обрести в сыне несчастного царевича будущего восстановителя московской старины. Другую партию составляли "новые русские люди", сделавшие карьеру благодаря исключительно личной выслуге. Их кандидаткой была Екатерина Алексеевна, в воцарении которой они видели залог сохранения своего положения. Главными среди них были Меншиков, Ягужинский и Толстой , а также влиятельные члены Синода Ф. Прокопович и Ф. Яновский. Видя, что сила на стороне враждебной ей аристократии, Екатерина не хотела оставаться безучастной к решению своей судьбы. Уплатой из собственных сумм недоданного, вследствие недостатка в казне денег, жалованья, щедрыми наградами и облегчением служебных обязанностей она привлекла на свою сторону гвардию и петербургский гарнизон. В ночном собрании сановников, после того как князья Голицыны, Долгорукие и Репнин высказались за Петра Алексеевича, в пользу Екатерины выступил П.А. Толстой, речь которого вызвала шумное одобрение незаметно вошедших в зал гвардейских офицеров; вслед затем раздался барабанный бой гвардейских полков, окруживших дворец. Это прекратило споры, и Екатерина Алексеевна в силу актов 1722 и 1724 годов была объявлена императрицей. Энергичная и умная спутница Петра оказалась, вне узкой сферы семейно-придворных отношений, совершенно неспособной к самостоятельной государственной деятельности. У нее не было ни образования, ни опытности в делах, ни даже охоты ими заниматься, а лишь одна долго сдерживаемая страсть к наслаждениям. Бремя правления она передала давно уже близкому ей человеку, интересы которого были крепко связаны с ее интересами - Меншикову. Появление временщика вызвало в среде аристократии острое раздражение. Стали носиться слухи о заговорах, в целях возведения на престол сына Алексея Петровича. Появился соперник и для самого Меншикова в лице герцога Голштинского, женившегося 21 мая 1725 г. на царевне Анне Петровне и стремившегося играть видную роль в России. После учреждения Верховного Тайного совета борьба за власть утихла, и правительство занялось государственной деятельностью. Раньше в высочайших указах и декларациях русских послов при заграничных дворах заявлялось намерение следовать политике Петра; в его память выбивается медаль; барону Шафирову поручается составление истории его царствования: по разработанному им плану открывается Академия Наук, и согласно его инструкции снаряжается экспедиция Беринга в Камчатку; запрещается, в соответствии с духом его законодательства, пострижение в монахи без Синодального указа; за границу отправляются купеческие дети для обучения арифметике и немецкому языку; повелевается доставлять в типографию сведения о "знатных делах, подлежащих к ведению народному",0и т. д.0Тепхрм,0кюгда осеэью !7260г. верхювэиъи0и0нхкютюрые0других саэотншки подали, по предложению Екатерины, свои мнения об общем состоянии России, замечается отрицательное отношение к петровской эпохе и ее преобразованиям. Испуганное всеобщим разорением страны, правительство не только не развивает дальше реформы Петра, но многие из них уничтожает, многие искажает. В видах облегчения "великой скудости" крестьян, было повелено в 1727 г. вывести полки из уездов в особые слободы и отставить офицеров от взимания подушного сбора, возложив его на губернаторов и воевод. Для сокращения расходов были закрыты надворные суды и уничтожены земские комиссары, а их функции переданы губернаторам и воеводам, которым были подчинены и городовые магистраты. Унижение Сената сделало излишним существование при нем органов контроля и надзора; Верховный Тайный совет перестал замещать должности генерал-прокурора, генерал-фискала и генерал-рекетмейстера. Уничтожив разделение властей и местное самоуправление и разрушив стройную организацию Сената, правительство Екатерины Алексеевны исказило и коллежскую реформу, закрыв некоторые коллегии и уменьшив штаты оставшихся. Оно не остановилось даже перед такой реакционной мерой, как соединение цифирных школ с духовными семинариями, отдавшее народное просвещение в руки духовенства. Из положительных мер в это царствование можно указать лишь заботы о поднятии торговли (комиссия о коммерции). В области внешней политики отступлений от петровских традиций почти не было. Когда требование Екатерины, чтобы Дания вернула Шлезвиг Голштинии, было отклонено, Россия в 1726 г. примкнула к Венскому союзу. В ответ на это английский флот вместе с датским явился в Балтийском море, и только смерть Екатерины отвратила войну. Россия заключила также особую конвенцию с Австрией и Пруссией, с обязательством взаимной поддержки местного кандидата на польский престол. От Персии и Турции Россия добилась подтверждения уступок, сделанных при Петре на Кавказе, и приобрела Ширванскую область. С Китаем через посредство графа Рагузинского были установлены дружеские отношения. Исключительное влияние приобрела Россия и в Курляндии, помешав занять в ней престол Морицу Саксонскому. Последние месяцы царствования Екатерины были заняты решением вопроса о престолонаследии. Против кандидатуры одной из цесаревен, Анны или Елизаветы, была не только знать, но и большинство лиц, помогавших воцарению Екатерины, так как они не желали подчиняться мужу первой, герцогу Голштинскому, или жениху второй, князю Любскому. Пришлось объявить наследником престола Петра Алексеевича. Стали искать средств к сближению будущего императора с семьей Екатерины. Остерман предложил женить его на Елизавете Петровне, но императрица отвергла проект брака, оскорблявшего религиозные убеждения народа. Тогда Меншиков выступил с планом выдачи замуж за Петра Алексеевича своей дочери, Марии, привлекши предварительно на свою сторону виднейших членов аристократии и гвардию. После долгих колебаний Екатерина, в апреле 1727 г., согласилась с этим, чтобы не поставить Меншикова в ряды своих врагов. 6 мая она умерла. - Главные источники: записки Вильбоа, Бассевича , Вебера, Берхгольца, донесения Лефорта , Кампредона, Вестфалена, Гогенгольца, "Письма русских государей" (выпуски I и II). Биография Екатерины Алексеевны В.В. Андреева ("Осьмнадцатый век", книга III), обзор событий ее царствования в "Истории России" С.М. Соловьева и "Чтениях из русской истории" П. Щебальского . Новые характеристики Екатерины Алексеевны и ее времени в "Преемниках Петра" К. Валишевского и в статьях С. Вознесенского (в издании "Государи из дома Романовых"). С. Вознесенский

Петр I Алексеевич Великий - первый Император всероссийский, родился 30 мая 1672 года от второго брака царя Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной Нарышкиной , воспитанницей боярина А.С. Матвеева . Вопреки легендарным рассказам Крекшина , обучение малолетнего Петра шло довольно медленно. Предание заставляет трехлетнего ребенка рапортовать отцу в чине полковника; в действительности, двух с половиной лет он еще не был отнят от груди. Мы не знаем, когда началось обучение его грамоте Н.М. Зотовым , но известно, что в 1683 г. Петр еще не кончил учиться азбуке. До конца жизни он продолжал игнорировать грамматику и орфографию. В детстве он знакомится с "экзерцициями солдатского строя" и перенимает искусство бить в барабан: этим и ограничиваются его военные познания до военных упражнений в селе Воробьеве (1683). Осенью этого года Петр еще играет в деревянных коней. Все это не выходило из шаблона тогдашних обычных "потех" царской семьи. Отклонения начинаются лишь тогда, когда политические обстоятельства выбрасывают Петра из колеи. Со смертью царя Феодора Алексеевича , глухая борьба Милославских и Нарышкиных переходит в открытое столкновение. 27 апреля толпа, собравшаяся перед красным крыльцом Кремлевского дворца, выкрикнула царем Петра, обойдя его старшего брата Иоанна ; 15 мая, на том же крыльце, Петр стоял перед другой толпой, сбросившей Матвеева и Долгорукого на стрелецкие копья. Легенда изображает Петра спокойным в этот день бунта; вероятнее, что впечатление было сильное и что отсюда ведут начало и известная нервность Петра и его ненависть к стрельцам. Через неделю после начала бунта (23 мая) победители потребовали от правительства, чтобы царями были назначены оба брата; еще неделей спустя (29-го), по новому требованию стрельцов, за молодостью царей правление вручено было царевне Софье . Партия Петра отстранена была от всякого участия в государственных делах; Наталья Кирилловна во все время регентства Софьи приезжала в Москву лишь на несколько зимних месяцев, проводя остальное время в подмосковном селе Преображенском. Около молодого двора группировалась значительная часть знатных фамилий, не решавшихся связать свою судьбу с временным правительством Софьи. Предоставленный самому себе, Петр отучился переносить какие-либо стеснения, отказывать себе в исполнении какого бы то ни было желания. Царица Наталья, женщина "ума малого", по выражению ее родственника князя Куракина , заботилась, по-видимому, исключительно о физической стороне воспитания своего сына. С самого начала мы видим Петра окруженным "молодыми людьми первых домов"; первые, в конце концов, взяли верх, а "знатные персоны" были отдалены. Весьма вероятно, что простые и знатные приятели детских игр Петра одинаково заслуживали кличку "озорников", данную им Софьей. В 1683 - 1685 годах из приятелей и добровольцев организуются два полка, поселенные в селах Преображенском и соседнем Семеновском. Мало-помалу в Петре развивается интерес к технической стороне военного дела, заставивший его искать новых учителей и новых познаний. "Для математики, фортификации, токарного мастерства и огней артифициальных" является при Петре учитель - иностранец, Франц Тиммерман. Сохранившиеся (от 1688 г.?) учебные тетради Петра свидетельствуют о настойчивых его усилиях усвоить прикладную сторону арифметической, астрономической и артиллерийской премудрости; те же тетради показывают, что основания всей этой премудрости так и остались для Петра тайной. Зато токарное искусство и пиротехника всегда были любимыми занятиями Петра. Единственным крупным, и неудачным, вмешательством матери в личную жизнь юноши была женитьба его на Е.Ф. Лопухиной , 27 января 1689 г., раньше достижения Петром 17 лет. Это была, впрочем, скорее политическая, чем педагогическая мера. Софья женила царя Иоанна тоже тотчас по достижении 17-ти лет, но у него рождались только дочери. Сам выбор невесты для Петра был продуктом партийной борьбы: знатные приверженцы его матери предлагали невесту княжеского рода, но победили Нарышкины, с Тих. Стрешневым во главе, и выбрана была дочь мелкопоместного дворянина. Вслед за ней потянулись ко двору многочисленные родственники ("более 30 персон", говорит Куракин). Такая масса новых искателей мест, не знавших, притом, "обращения дворового", вызвала против Лопухиных общее раздражение при дворе; царица Наталья скоро "невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви" (Куракин). Этим, так же как и несходством характеров, объясняется, что "изрядная любовь" Петра к жене "продолжалась разве токмо год", - а затем Петр стал предпочитать семейной жизни - походную, в полковой избе Преображенского полка. Новое занятие - судостроение - отвлекло его еще дальше; с Яузы он переселился со своими кораблями на Переяславское озеро и весело проводил там время даже зимой. Участие Петра в государственных делах ограничивалось, во время регентства Софьи, присутствием при торжественных церемониях. По мере того как Петр подрастал и расширял свои военные забавы, Софья начинала все более тревожиться за свою власть и стала принимать меры для ее сохранения. В ночь на 8 августа 1689 г. Петр был разбужен в Преображенском стрельцами, принесшими весть о действительной или мнимой опасности со стороны Кремля. Петр бежал к Троице; его приверженцы распорядились созвать дворянское ополчение, потребовали к себе начальников и депутатов от московских войск и учинили короткую расправу с главными приверженцами Софьи (см. кн. В.В. Голицын , Сильвестр , Шакловитый ). Софья была поселена в монастыре, Иоанн правил лишь номинально; фактически власть перешла к партии Петра. На первых порах, однако, "царское величество оставил свое правление матери своей, а сам препровождал время свое в забавах экзерциций военных". Правление царицы Натальи представлялось современникам эпохой реакции против реформационных стремлений Софьи. Петр воспользовался переменой своего положения только для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения. Так, маневры новых полков кончились в 1694 г. Кожуховскими походами (см.), в которых "царь Федор Плешбурской" (Ромодановский ) разбил "царя Ивана Семеновского" (Бутурлина ), оставив на поле потешной битвы 24 настоящих убитых и 59 раненых. Расширение морских забав побудило Петра дважды совершить путешествие на Белое море, причем он подвергался серьезной опасности во время поездки на Соловецкие острова. За эти годы центром разгульной жизни Петра становится дом нового его любимца, Лефорта , в Немецкой слободе. "Тут началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и что многим случалось оттого и умирать" (Куракин). В доме Лефорта Петр "начал с домами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к одной дочери купеческой" (см. Монс Анна ). "С практики", на балах Лефорта, Петр "научился танцовать по-польски"; сын датского комиссара Бутенант учил его фехтованию и верховой езде, голландец Виниус - практике голландского языка; во время поездки в Архангельск Петр переоделся в матросский голландский костюм. Параллельно с этим усвоением европейской внешности шло быстрое разрушение старого придворного этикета; выходили из употребления торжественные выходы в соборную церковь, публичные аудиенции и другие "дворовые церемонии". "Ругательства знатных персонам" от царских любимцев и придворных шутов, так же как и учреждение "всешутейшего и всепьянейшего собора", берут свое начало в той же эпохе. В 1694 г. умерла мать Петра. Хотя теперь Петр "сам понужден был вступить в управление, однако же труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление - министрам своим" (Куракин). Ему было трудно отказаться от той свободы, к которой его приучили годы невольного удаления от дел; и впоследствии он не любил связывать себя официальными обязанностями, поручая их другим лицам (например, князю-кесарю Ромодановскому, перед которым Петр играет роль верноподданного), а сам оставаясь на втором плане. Правительственная машина в первые годы собственного правления Петра продолжает идти своим ходом; Петр вмешивается в этот ход лишь тогда и постольку, когда и поскольку это оказывается необходимым для его военно-морских забав. Очень скоро, однако же, "младенческое играние" в солдаты и корабли приводит Петра к серьезным затруднениям, для устранения которых оказывается необходимым существенно потревожить старый государственный порядок. "Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть едем" - так сообщает Петр Ф.М. Апраксину в начале 1695 г. об Азовском походе (см. Азов, Азовская флотилия). Уже в предыдущем году, познакомившись с неудобствами Белого моря, Петр начал думать о перенесении своих морских занятий на какое-нибудь другое море. Он колебался между Балтийским и Каспийским; ход русской дипломатии побудил его предпочесть войну с Турцией и Крымом, и тайной целью похода назначен был Азов - первый шаг к выходу в Черное море. Шутливый тон скоро исчезает; письма Петра становятся лаконичнее, по мере того как обнаруживается неподготовленность войска и генералов к серьезным действиям. Неудача первого похода заставляет Петра сделать новые усилия. Флотилия, построенная на Воронеже, оказывается, однако, малопригодной для военных действий; выписанные Петром иностранные инженеры опаздывают; Азов сдается в 1696 г. "на договор, а не военным промыслом". Петр шумно празднует победу, но хорошо чувствует незначительность успеха и недостаточность сил для продолжения борьбы. Он предлагает боярам схватить "фортуны за власы" и изыскать средства для постройки флота, чтобы продолжать войну с "неверными" на море. Бояре возложили постройку кораблей на "кумпанства" светских и духовных землевладельцев, имевших не меньше 10 дворов; остальное население должно было помогать деньгами. Построенные "кумпанствами" корабли оказались позднее никуда не годными, и весь этот первый флот, стоивший населению около 900 тысяч тогдашних рублей, не мог быть употреблен ни для каких практических целей. Одновременно с устройством "кумпанств" и ввиду той же цели, то есть войны с Турцией, решено было снарядить посольство за границу для закрепления союза против "неверных". "Бомбардир" в начале азовского похода и "капитан" в конце, Петр теперь примыкает к посольству в качестве "волонтера Петра Михайлова" с целью ближайшего изучения кораблестроения. 9 марта 1697 г. посольство двинулось из Москвы с намерением посетить Вену, королей английского и датского, папу, голландские штаты, курфюрста бранденбургского и Венецию. Первые заграничные впечатления Петра были, по его выражению, "мало приятны": рижский комендант Дальберг слишком буквально понял инкогнито царя и не позволил ему осмотреть укрепления: позднее Петр сделал из этого инцидента casus belli. Пышная встреча в Митаве и дружественный прием курфюрста бранденбургского в Кенигсберге поправили дело. Из Кольберга Петр поехал вперед, морем, на Любек и Гамбург, стремясь скорее достигнуть своей цели - второстепенной голландской верфи в Саардаме, рекомендованной ему одним из московских знакомцев. Здесь Петр пробыл 8 дней, удивляя население маленького городка своим экстравагантным поведением. Посольство прибыло в Амстердам в средине августа и осталось там до середины мая 1698 г., хотя переговоры были кончены уже в ноябре 1697 г. В январе 1698 г. Петр поехал в Англию для расширения своих морских познаний и оставался там три с половиной месяца, работая преимущественно на верфи в Дептфорде. Главная цель посольства не была достигнута, так как штаты решительно отказались помогать России в войне с Турцией; зато Петр употребил время пребывания в Голландии и в Англии для приобретения новых знаний, а посольство занималось закупкой оружия и всевозможных корабельных припасов, наймом моряков, ремесленников и т. п. На европейских наблюдателей Петр произвел впечатление любознательного дикаря, заинтересованного преимущественно ремеслами, прикладными знаниями и всевозможными диковинками и недостаточно развитого, чтобы интересоваться существенными чертами европейской политической и культурной жизни. Его изображают человеком крайне вспыльчивым и нервным, быстро меняющим настроение и планы и не умеющим владеть собой в минуты гнева, особенно под влиянием вина. Петр испытал здесь новую дипломатическую неудачу, так как Европа готовилась к войне за испанское наследство и хлопотала о примирении Австрии с Турцией, а не о войне между ними. Стесненный в своих привычках строгим этикетом венского двора, не находя и новых приманок для любознательности, Петр спешил покинуть Вену для Венеции, где надеялся изучить строение галер. Известие о Стрелецком бунте вызвало его в Россию; по дороге он успел лишь повидаться с польским королем Августом (в местечке Раве), и здесь, среди трехдневного непрерывного веселья, мелькнула первая идея заменить неудавшийся план союза против турок другим планом, предметом которого, взамен ускользнувшего из рук Черного моря, было бы Балтийское. Прежде всего предстояло покончить со стрельцами и со старым порядком вообще. Прямо с дороги, не повидавшись с семьей, Петр проехал к Анне Монс, потом на свой Преображенский двор. На следующее утро, 26 августа 1698 г., он собственноручно начал стричь бороды у первых сановников государства. Стрельцы были уже разбиты Шеиным под Воскресенским монастырем, и зачинщики бунта наказаны. Петр возобновил следствие о бунте, стараясь отыскать следы влияния на стрельцов царевны Софьи. Найдя доказательства скорее взаимных симпатий, чем определенных планов и действий, Петр тем не менее заставил постричься Софью и ее сестру Марфу . Этим же моментом Петр воспользовался, чтобы насильственно постричь свою жену, не обвинявшуюся ни в какой прикосновенности к бунту. Брат царя, Иоанн, умер еще в 1696 г.; никакие связи со старым не сдерживают больше Петра, и он предается со своими новыми любимцами, среди которых выдвигается на первое место Меншиков , какой-то непрерывной вакханалии, картину которой рисует Корб. Пиры и попойки сменяются казнями, в которых царь сам играет иногда роль палача; с конца сентября по конец октября 1689 г. было казнено более тысячи стрельцов. В феврале 1699 г. опять казнили стрельцов сотнями. Московское стрелецкое войско прекратило свое существование. Указ 20 декабря 1699 года о новом летосчислении формально провел черту между старым и новым временем. 11 ноября 1699 г. был заключен между Петром и Августом тайный договор, которым Петр обязывался вступить в Ингрию и Карелию тотчас по заключении мира с Турцией, не позже апреля 1700 г.; Лифляндию и Эстляндию, согласно плану Питкуля, Август предоставлял себе. Мир с Турцией удалось заключить лишь в августе. Этим промежутком времени Петр воспользовался для создания новой армии, так как "по распущении стрельцов никакой пехоты сие государство не имело". 17 ноября 1699 г. был объявлен набор новых 27 полков, разделенных на 3 дивизии, во главе которых стали командиры полков Преображенского, Лефортовского и Бутырского. Первые две дивизии (Головина и Вейде ) были вполне сформированы к середине июня 1700 г.; вместе с некоторыми другими войсками, всего до 40 тысяч, они были двинуты в шведские пределы на другой день по обнародовании мира с Турцией (19 августа). К неудовольствию союзников, Петр направил свои войска к Нарве, взяв которую он мог угрожать Лифляндии и Эстляндии. Только к концу сентября войска собрались у Нарвы; только в конце октября был открыт огонь по городу (см. Нарва, XX, 652). Карл XII успел за это время покончить с Данией и неожиданно для Петра высадился в Эстляндии. Ночью с 17 на 18 ноября русские узнали, что Карл XII приближается к Нарве. Петр уехал из лагеря, оставив командование принцу де Круа, незнакомому с солдатами и неизвестному им - и восьмитысячная армия Карла XII, усталая и голодная, разбила без всякого труда сорокатысячное войско Петра. Надежды, возбужденные в Петре путешествием по Европе, сменяются разочарованием. Карл XII не считает нужным преследовать далее такого слабого противника и обращается против Польши. Сам Петр характеризует свое впечатление словами: "тогда неволя леность отогнала и к трудолюбию и искусству день и ночь принудила". Действительно, с этого момента Петр преображается. Потребность деятельности остается прежняя, но она находит себе иное, лучшее приложение; все помыслы Петра устремлены теперь на то, чтобы одолеть соперника и укрепиться на Балтийском море. За восемь лет он набирает около 200 000 солдат и, несмотря на потери от войны и от военных порядков, доводит численность армии с 40 до 100 тысяч. Стоимость этой армии обходится ему в 1709 г. почти вдвое дороже, чем в 1701 г.: 1 810 000 рублей вместо 982 000. За первые 6 лет войны уплачено было, сверх того, субсидий королю польскому около полутора миллиона. Если прибавить сюда расходы на флот, на артиллерию, на содержание, то общий расход, вызванный войной, окажется 2,3 миллиона в 1701 г., 2,7 миллиона в 1706 г. и 3,2 миллиона в 1710 г. Уже первая из этих цифр была слишком велика в сравнении с теми средствами, которые до Петра доставлялись государству населением (около 1 1/2 миллиона). Надо было искать дополнительные источники дохода. На первое время Петр мало заботится об этом и просто берет для своих целей из старых государственных учреждений - не только их свободные остатки, но даже и те их суммы, которые расходовались прежде на другое назначение; этим расстраивается правильный ход государственной машины. И все-таки крупные статьи новых расходов не могли покрываться старыми средствами, и Петр для каждой из них принужден был создать особый государственный налог. Армия содержалась из главных доходов государства - таможенных и кабацких пошлин, сбор которых передан был в новое центральное учреждение, ратушу. Для содержания новой кавалерии, набранной в 1701 г., понадобилось назначить новый налог ("драгунские деньги"); точно так же - и на поддержание флота ("корабельные"). Потом сюда присоединяется налог на содержание рабочих для постройки Петербурга, "рекрутные", "подворные"; а когда все эти налоги становятся уже привычными и сливаются в общую сумму постоянных ("окладных"), к ним присоединяются новые экстренные сборы ("запросные", "неокладные"). И этих прямых налогов, однако, скоро оказалось недостаточно, тем более что сбирались они довольно медленно и значительная часть оставалась в недоимке. Рядом с ними придумывались поэтому другие источники дохода. Самая ранняя выдумка этого рода - введенная по совету Курбатова гербовая бумага - не дала ожидавшихся от нее барышей. Тем большее значение имела порча монеты. Перечеканка серебряной монеты в монету низшего достоинства, по прежней номинальной цене, дала по 946 тысяч в первые 3 года (1701 - 1703), по 313 тысяч - в следующие три; отсюда были выплачены иностранные субсидии. Однако скоро весь металл был переделан в новую монету, а стоимость ее в обращении упала наполовину; таким образом, польза от порчи монеты была временная и сопровождалась огромным вредом, роняя стоимость всех вообще поступлений казны (вместе с упадком стоимости монеты). Новой мерой для повышения казенных доходов была переоброчка, в 1704 г., старых оброчных статей и отдача на оброк новых; все владельческие рыбные ловли, домашние бани, мельницы, постоялые дворы обложены были оброком, и общая цифра казенных поступлений по этой статье поднялась к 1708 г. с 300 до 670 тысяч ежегодно. Далее, казна взяла в свои руки продажу соли, принесшую ей до 300 тысяч ежегодного дохода, табака (это предприятие оказалось неудачным), ряда других сырых продуктов, дававших до 100 тысяч ежегодно. Все эти частые мероприятия удовлетворяли главной задаче - пережить как-нибудь трудное время. Систематической реформе государственных учреждений Петр не мог в эти годы уделить ни минуты внимания, так как приготовление средств борьбы занимало все его время и требовало его присутствия во всех концах государства. В старую столицу Петр стал приезжать только на святки; здесь возобновлялась обычная разгульная жизнь, но вместе с тем обсуждались и решались наиболее неотложные государственные дела. Полтавская победа (о ходе войны см. Северная война) дала Петру впервые после нарвского поражения возможность вздохнуть свободно. Необходимость разобраться в массе отдельных распоряжений первых годов войны становилась все настоятельнее; и платежные средства населения, и ресурсы казны сильно оскудели, а впереди предвиделось дальнейшее увеличение военных расходов. Из этого положения Петр нашел привычный уже для него исход: если средств не хватало на все, они должны были быть употреблены на самое главное, то есть на военное дело. Следуя этому правилу, Петр и раньше упрощал финансовое управление страной, передавая сборы с отдельных местностей прямо в руки генералов, на их расходы, и минуя центральные учреждения, куда деньги должны были поступать по старому порядку. Всего удобнее было применить этот способ в новозавоеванной стране - в Ингерманландии, отданной в "губернацию" Меншикову. Тот же способ был распространен на Киев и Смоленск - для приведения их в оборонительное положение против нашествия Карла XII, на Казань - для усмирения волнений, на Воронеж и Азов - для постройки флота. Петр только суммирует эти частичные распоряжения, когда приказывает (18 декабря 1707 г.) "росписать города частями, кроме тех, которые в 100 верстах от Москвы, - к Киеву, Смоленску, Азову, Казани, Архангельскому". После полтавской победы эта неясная мысль о новом административно-финансовом устройстве России получила дальнейшее развитие. Приписка городов к центральным пунктам, для взимания с них всяких сборов, предполагала предварительное выяснение, кто и что должен платить в каждом городе. Для приведения в известность плательщиков назначена была повсеместная перепись; для приведения в известность платежей велено было собрать сведения из прежних финансовых учреждений. Результаты этих предварительных работ обнаружили, что государство переживает серьезный кризис. Перепись 1710 г. показала, что, вследствие беспрерывных наборов и побегов от податей, платежное население государства сильно уменьшилось: вместо 791 тысяч дворов, числившихся по переписи 1678 г., новая перепись насчитала только 637 тысяч; на всем севере России, несшем до Петра главную часть финансовой тягости, убыль достигла даже 40%. Ввиду такого неожиданного факта, правительство решилось игнорировать цифры новой переписи, за исключением мест, где они показывали прибыль населения (на юго-востоке и в Сибири); по всем остальным местностям решено было взимать подати сообразно со старыми, фиктивными цифрами плательщиков. И при этом условии, однако, оказалось, что платежи не покрывают расходов: первых оказывалось 3 миллиона 134 тысяч, последних - 3 миллиона 834 тысяч рублей. Около 200 тысяч могло быть покрыто из соляного дохода; остальные полмиллиона составляли постоянный дефицит. Во время рождественских съездов генералов Петра в 1709 и 1710 годах города России были окончательно распределены между 8 губернаторами; каждый в своей "губернии" собирал все подати и направлял их, прежде всего, на содержание армии, флота, артиллерии и дипломатии. Эти "четыре места" поглощали весь констатированный доход государства; как будут покрывать "губернии" другие расходы, и прежде всего свои, местные - этот вопрос оставался открытым. Дефицит был устранен просто сокращением на соответственную сумму государственных расходов. Так как содержание армии было главной целью при введении "губерний", то дальнейший шаг этого нового устройства состоял в том, что на каждую губернию возложено было содержание определенных полков. Для постоянных сношений с ними губернии назначили к полкам своих "комиссаров". Самым существенным недостатком такого устройства, введенного в действие с 1712 г., было то, что оно фактически упраздняло старые центральные учреждения (см. Приказы), но не заменяло их никакими другими. Губернии непосредственно сносились с армией и с высшими военными учреждениями, но над ними не было никакого высшего присутственного места, которое бы могло контролировать и соглашать их функционирование. Потребность в таком центральном учреждении почувствовалась уже в 1711 г., когда Петр должен был покинуть Россию для прутского похода (см. Турецкие войны). "Для отлучек своих" Петр создал Сенат (см.). Губернии должны были назначить в Сенат своих комиссаров "для спроса и принимания указов". Но все это не определяло с точностью взаимного отношения Сената и губерний. Все попытки Сената организовать над губерниями такой же контроль, какой над приказами имела учрежденная в 1701 г. "Ближняя канцелярия", кончились совершенной неудачей. Безответственность губернаторов являлась необходимым последствием того, что правительство само постоянно нарушало установленные в 1710 - 1712 годах порядки губернского хозяйства, брало у губернатора деньги не на те цели, на которые он должен был платить их по бюджету, свободно распоряжалось наличными губернскими суммами и требовало от губернаторов все новых и новых "приборов", то есть увеличения дохода, хотя бы ценой угнетения населения. Основная причина всех этих нарушений заведенного порядка была та, что бюджет 1710 г. фиксировал цифры необходимых расходов, в действительности же, они продолжали расти и не умещались более в рамках бюджета. Рост армии теперь, правда, несколько приостановился; за то быстро увеличивались расходы на балтийский флот, на постройки в новой столице (куда правительство в 1714 г. окончательно перенесло свою резиденцию), на оборону южной границы. Приходилось опять изыскивать новые, сверхбюджетные ресурсы. Назначать новые прямые налоги было почти бесполезно, так как и старые платились все хуже и хуже, по мере обеднения населения. Перечеканка монеты, казенные монополии также не могли дать больше того, что уже дали. На смену губернской системе возникает сам собой вопрос о восстановлении центральных учреждений; хаос старых и новых налогов: "окладных", "повсегодных" и "запросных" вызывает необходимость консолидации прямой подати; безуспешное взыскание налогов по фиктивным цифрам 1678 г. приводит к вопросу о новой переписи и об изменении податной единицы; наконец, злоупотребление системой казенных монополий выдвигает вопрос о пользе для государства свободной торговли и промышленности. Реформа вступает в свой третий и последний фазис: до 1710 г. она сводилась к накоплению случайных распоряжений, продиктованных потребностью минуты; в 1708 - 1712 годах были сделаны попытки привести эти распоряжения в некоторую чисто внешнюю, механическую связь; теперь возникает сознательное, систематическое стремление воздвигнуть на теоретических основаниях вполне новую государственную постройку. Вопрос, в какой степени сам Петр лично участвовал в реформах последнего периода, остается до сих пор еще спорным. Архивное изучение истории Петра обнаружило в последнее время целую массу "доношений" и проектов, в которых обсуждалось почти все содержание правительственных мероприятий Петра. В этих докладах, представленных русскими и особенно иностранными советниками Петра, добровольно или по прямому вызову правительства, положение дел в государстве и важнейшие меры, необходимые для его улучшения, рассмотрены очень обстоятельно, хотя и не всегда на основании достаточного знакомства с условиями русской действительности. Петр сам читал многие из этих проектов и брал из них все то, что прямо отвечало интересовавшим его в данную минуту вопросам - особенно вопросу об увеличении государственных доходов и о разработке природных богатств России. Для решения более сложных государственных задач, например о торговой политике, финансовой и административной реформе, Петр не обладал необходимой подготовкой; его участие ограничивалось здесь постановкой вопроса, большей частью на основании словесных советов кого-либо из окружающих, и выработкой окончательной редакции закона; вся промежуточная работа - собирание материалов, разработка их и проектирование соответствующих мер - возлагалась на более сведущих лиц. В частности, по отношению к торговой политике, Петр сам "не раз жаловался, что из всех государственных дел для него ничего нет труднее коммерции и что он никогда не мог составить себе ясного понятия об этом деле во всей его связи" (Фокеродт ). Однако государственная необходимость заставила его изменить прежнее направление русской торговой политики - и важную роль при этом сыграли советы знающих людей. Уже в 1711 - 1713 годах правительству был представлен ряд проектов, в которых доказывалось, что монополизация торговли и промышленности в руках казны вредит, в конце концов, самому фиску и что единственный способ увеличить казенные доходы от торговли - восстановление свободы торгово-промышленной деятельности. Около 1715 г. содержание проектов становится шире; в обсуждении вопросов принимают участие иностранцы, словесно и письменно внушающие царю и правительству идеи европейского меркантилизма - о необходимости для страны выгодного торгового баланса и о способе достигнуть его систематическим покровительством национальной промышленности и торговле, путем открытия фабрик и заводов, заключения торговых договоров и учреждения торговых консульств за границей. Раз усвоив эту точку зрения, Петр со своей обычной энергией проводит ее во множестве отдельных распоряжений. Он создает новый торговый порт (Петербург) и насильственно переводит туда торговлю из старого (Архангельска), начинает строить первые искусственные водяные пути сообщения, чтобы связать Петербург с центральной Россией, усиленно заботится о расширении активной торговли с Востоком (после того как на Западе его попытки в этом направлении оказались мало успешными), дает привилегии устроителям новых заводов, выписывает из-за границы мастеров, лучшие орудия, лучшие породы скота и т. д. Менее внимательно он относится к идее финансовой реформы. Хотя и в этом отношении самая жизнь показывает неудовлетворительность действовавшей практики, а ряд представленных правительству проектов обсуждает разные возможные реформы, тем не менее Петр интересуется здесь лишь вопросом о том, как возложить на население содержание новой, постоянной армии. Уже при учреждении губерний, ожидая после полтавской победы скорого мира Петр приказывает Сенату рассчитать во что обойдется содержание солдата и офицера, представляя самому Сенату решить, должен ли быть покрыт этот расход с помощью подворного налога, как был раньше, или с помощью подушного, как советовали разные "доносители". Техническая сторона будущей податной реформы разрабатывается правительством Петра, а затем он со всей энергией настаивает на скорейшем окончании необходимой для реформы подушной переписи и на возможно скорой реализации нового налога. Действительно, подушная подать увеличивает цифру прямых налогов с 1,8 до 4,6 миллионов, составляя более половины бюджетного прихода (8 1/2 миллионов). Вопрос об административной реформе интересует Петра еще меньше: здесь и самая мысль, и разработка ее, и приведение в исполнение принадлежит советникам-иностранцам (особенно Генриху Фику), предложившим Петру восполнить недостаток центральных учреждений в России посредством введения шведских коллегий (см.). На вопрос, что преимущественно интересовало Петра в его реформационной деятельности, уже Фокеродт дал ответ весьма близкий к истине: "он особенно и со всей ревностью старался улучшить свои военные силы". Действительно, в своем письме к сыну Петр подчеркивает мысль, что воинским делом "мы от тьмы к свету вышли, и (нас), которых не знали в свете, ныне почитают". "Войны, занимавшие Петра всю жизнь (продолжает Фокеродт), и заключаемые по поводу этих войн договоры с иностранными державами, заставили его обращать внимание также и на иностранные дела, хотя он полагался тут большей частью на своих министров и любимцев... Самым его любимым и приятным занятием было кораблестроение и другие дела, относящиеся к мореходству. Оно развлекало его каждый день, и ему должны были уступать даже самые важные государственные дела... внутренних улучшениях в государстве - о судопроизводстве, хозяйстве, доходах и торговле - он мало или вовсе не заботился в первые тридцать лет своего царствования, и бывал доволен, если только его адмиралтейство и войско достаточным образом снабжались деньгами, дровами, рекрутами, матросами, провиантом и амуницией". Тотчас после полтавской победы поднялся престиж России за границей. Из Полтавы Петр едет прямо на свидания с польским и прусским королями; в середине декабря 1709 г. он возвращается в Москву, но в середине февраля 1710 г. снова ее покидает. Половину лета до взятия Выборга он проводит на взморье, остальную часть года - в Петербурге, занимаясь его обстройкой и брачными союзами племянницы Анны Иоанновны с герцогом Курляндским и сына Алексея с принцессой Вольфенбюттельской. 17 апреля 1711 г. Петр выехал из Петербурга в прутский поход, затем прямо проехал в Карлсбад для лечения водами, и в Торгау для присутствия при браке царевича Алексея. В Петербург он вернулся лишь к новому году. В июне 1712 г. Петр опять покидает Петербург почти на год; он едет к русским войскам в Померанию, в октябре лечится в Карлсбаде и Теплице, в ноябре, побывав в Дрездене и Берлине, возвращается к войскам в Мекленбург, в начале следующего 1713 г. посещает Гамбург и Рендсбург, проезжает в феврале через Ганновер и Вольфенбюттель в Берлин для свидания с новым королем Фридрихом-Вильгельмом, потом возвращается в Санкт-Петербург. Через месяц он уже в финляндском походе и, вернувшись в середине августа, продолжает до конца ноября предпринимать морские поездки. В середине января 1714 г. Петр на месяц уезжает в Ревель и Ригу; 9 мая он опять отправляется к флоту, одерживает с ним победу при Гангеуде и возвращается в Петербург 9 сентября. В 1715 г. с начала июля до конца августа Петр находится с флотом на Балтийском море. В начале 1716 г. Петр покидает Россию почти на два года; 24 января он уезжает в Данциг на свадьбу племянницы Екатерины Ивановны с герцогом Мекленбургским; оттуда, через Штеттин, едет в Пирмонт для лечения; в июне отправляется в Росток к галерной эскадре, с которой в июле появляется у Копенгагена; в октябре Петр едет в Мекленбург, оттуда в Гавельсберг для свидания с прусским королем, в ноябре - в Гамбург, в декабре - в Амстердам, в конце марта следующего 1717 г. - во Францию. В июне мы видим его в Спа, на водах, в середине июля - в Амстердаме, в сентябре - в Берлине и Данциге; 10 октября он возвращается в Петербург. Следующие два месяца Петр ведет довольно регулярную жизнь, посвящая утро работам в адмиралтействе и разъезжая затем по петербургским постройкам. 15 декабря он едет в Москву, дожидается там привоза сына Алексея из-за границы и 18 марта 1718 г. выезжает обратно в Петербург. 30 июня хоронили, в присутствии Петра, Алексея Петровича (см.); в первых числах июля Петр выехал уже к флоту и после демонстрации у Аландских островов, где велись мирные переговоры, возвратился 3 сентября в Петербург, после чего еще трижды ездил на взморье и раз в Шлиссельбург. В следующем 1719 г. Петр выехал 19 января на Олонецкие воды, откуда вернулся 3 марта. 1 мая он вышел в море, и в Петербург вернулся только 30 августа. В 1720 г. Петр пробыл март месяц на Олонецких водах и на заводах: с 20 июля до 4 августа плавал к финляндским берегам. В 1721 г. он совершил поездку морем в Ригу и Ревель (11 марта - 19 июня). В сентябре и октябре Петр праздновал Ништадтский мир в Санкт-Петербурге, в декабре - в Москве. В 1722 г. 15 мая Петр выехал из Москвы в Нижний Новгород, Казань и Астрахань; 18 июля он отправился из Астрахани в персидский поход (до Дербента), из которого вернулся в Москву только 11 декабря. Возвратившись в Санкт-Петербург 3 марта 1723 г., Петр уже 30 марта выехал на новую финляндскую границу; в мае и июне он занимался снаряжением флота и затем на месяц отправился в Ревель и Рогервик, где строил новую гавань. В 1724 г. Петр сильно страдал от нездоровья, но оно не заставило его отказаться от привычек кочевой жизни, что и ускорило его кончину. В феврале он едет в третий раз на Олонецкие воды; в конце марта отправляется в Москву для коронования императрицы, оттуда совершает поездку на Миллеровы воды и 16 июня выезжает в Санкт-Петербург; осенью ездит в Шлиссельбург, на Ладожский канал и Олонецкие заводы, затем в Новгород и в Старую Руссу для осмотра соляных заводов: только когда осенняя погода решительно мешает плавать по Ильменю, Петр возвращается (27 октября) в Санкт-Петербург. 28 октября он едет с обеда у Ягужинского на пожар, случившийся на Васильевском острове; 29-го отправляется водой в Сестербек и, встретив по дороге севшую на мель шлюпку, по пояс в воде помогает снимать с нее солдат. Лихорадка и жар мешают ему ехать дальше; он ночует на месте и 2 ноября возвращается в Санкт-Петербург. 5-го он сам себя приглашает на свадьбу немецкого булочника, 16-го казнит Монса , 24-го празднует обручение дочери Анны с герцогом Голштинским. Увеселения возобновляются по поводу выбора нового князя-папы, 3-го и 4-го января 1725 г. Суетливая жизнь идет своим чередом до конца января, когда, наконец, приходится прибегнуть к врачам, которых Петр до того времени не хотел слушать. Но время оказывается пропущенным и болезнь - неисцелимой; 22 января воздвигают алтарь возле комнаты больного и причащают его; 26-го "для здравия" его выпускают из тюрем колодников, а 28 января, в четверть шестого утра, Петр умирает, не успев распорядиться судьбой государства. Простой перечень всех передвижений Петр за последние 15 лет его жизни дает уже почувствовать, как распределялось время Петра и его внимание между занятиями разного рода. После флота, армии и иностранной политики, наибольшую часть своей энергии и своих забот Петр посвящал Петербургу. Петербург - личное дело Петра, осуществленное им вопреки препятствиям природы и сопротивлению окружающих. С природой боролись и гибли в этой борьбе десятки тысяч русских рабочих, вызванных на пустынную, заселенную инородцами окраину; с сопротивлением окружающих справился сам Петр, приказаниями и угрозами. Суждения современников Петра об этой его затее можно прочесть у Фокеродта. Мнения о реформе Петра чрезвычайно расходились уже при его жизни. Небольшая кучка ближайших сотрудников держалась мнения, которое впоследствии Ломоносов формулировал словами: "он Бог твой, Бог твой был, Россия". Народная масса, напротив, готова была согласиться с утверждением раскольников, что Петр был антихрист. Те и другие исходили из того общего представления, что Петр совершил радикальный переворот и создал новую Россию, не похожую на прежнюю. Новая армия, флот, сношения с Европой, наконец, европейская внешность и европейская техника - все это были факты, бросавшиеся в глаза; их признавали все, расходясь лишь коренным образом в их оценке. То, что одни считали полезным, другие признавали вредным для русских интересов; что одни считали великой заслугой перед отечеством, в том другие видели измену родным преданиям; наконец, где одни видели необходимый шаг вперед по пути прогресса, другие признавали простое отклонение, вызванное прихотью деспота. Оба взгляда могли приводить фактические доказательства в свою пользу, так как в реформе Петра перемешаны были оба элемента - и необходимости, и случайности. Элемент случайности больше выступал наружу, пока изучение истории Петра ограничивалось внешней стороной реформы и личной деятельности преобразователя. Написанная по его указам история реформы, должна была казаться исключительно личным делом Петра. Другие результаты должно было дать изучение той же реформы в связи с ее прецедентами, а также в связи с условиями современной ей действительности. Изучение прецедентов Петровской реформы показало, что во всех областях общественной и государственной жизни - в развитии учреждений и сословий, в развитии образования, в обстановке частного быта - задолго до Петра обнаруживаются те самые тенденции, которым дает торжество Петровская реформа. Являясь, таким образом, подготовленной всем прошлым развитием России и составляя логический результат этого развития, реформа Петра с другой стороны, и при нем еще не находит достаточной почвы в русской действительности, а потому и после Петра во многом надолго остается формальной и видимой. Новое платье и "ассамблеи" не ведут к усвоению европейских общественных привычек и приличий; точно так же новые, заимствованные из Швеции учреждения не опираются на соответственное экономическое и правовое развитие массы. Россия входит в число европейских держав, но на первый раз только для того, чтобы почти на полвека сделаться орудием в руках европейской политики. Из 42-х цифирных провинциальных школ, открытых в 1716 - 1722 годах, только 8 доживают до середины века; из 2000 навербованных, большей частью силой, учеников, действительно выучиваются к 1727 году только 300 на всю Россию. Высшее образование, несмотря на проект "Академии", и низшее, несмотря на все приказания Петра, остаются надолго мечтой. О принятии Петром императорского титула - см. Император; о семейных отношениях Петра - Алексей Петрович, Екатерина I Алексеевна , Евдокия Федоровна; о войнах и иностранной политике - Северная война, Турецкие войны, Персидские войны; о церковной политике Петра - Патриаршество в России, Монастырский приказ, Святейший Синод, Стефан Яворский , Феофан Прокопович ; о внутренних преобразованиях Петра - Губернии, Коллегии, Городовые магистраты, Сенат, Совет ландратский, Академия Наук, Начальное народное образование (XX, 753); о книгах, изданных по приказанию Петра - Русская литература. Ср. также Россия (История и Историография). Для биографии Петра Великого см. "Отечественные Записки", 1856, CIV: "Несколько редких и малоизвестных иноязычных сочинений, относящихся до Петра Великого и его века" (стр. 345 - 395); Minzloff "Pierre le Grand dans la litterature etrangere" (Санкт-Петербург, 1873, стр. 691) и его же "Supplement" (Санкт-Петербург, 1872, стр. 692 - 721); В.И. Межов "Юбилей Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1881, стр. 230); Е.Ф. Шмурло "Петр Великий в русской литературе" (Санкт-Петербург, 1889, стр. 136, оттиск из "Журнала Министерства Народного Просвещения", 1889). Важнейшие источники и сочинения о Петре: "Журнал, или Поденная записка Петра Великого с 1699 г. до заключения Ништадтского мира" (Санкт-Петербург, 1770 - 1772 г.; составлено кабинет-секретарем Петра, Макаровым , многократно исправлено самим государем и издано историком Щербатовым ); И. Кириллов "Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, отец отечествия" (М., 1831); Голиков "Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам" (М., 1788 - 1789, 12 частей) и "Дополнения к деяниям Петра Великого" (М., 1790 - 1797, 18 частей); второе издание трудов Голикова, в котором "Дополнения" перепечатаны после соответствующих годов "Деяний" и в конце прибавлен Указатель, издано в 15 томах (М., 1837 - 1843). Главным образом на материале Голикова основаны: "Жизнь Петра Великого", описанная Галеном (перевод с немецкого, Санкт-Петербург, 1812 - 1813) и "История Петра Великого" В. Бергмана (перевод с немецкого, Санкт-Петербург, 1833; 2-е издание 1840 - 1841); "Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом" (М., 1872; преимущественно выписки из бумаг дворцовых и др. приказов, а также кабинета); "Письма и бумаги Петра Великого", капитальное издание, исчерпывающее материал "писем" и помещающее в примечаниях массу данных (до сих пор вышло три части, Санкт-Петербург, 1887 - 1893; доведено до 1705 года); "Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1880 - 1892; обнимает 1711 - 1715 годы; драгоценный материал для истории административной и финансовой реформы, извлеченный из Московского архива Министерства юстиции); "Архив князя Ф.В. Куракина" (села Надеждина), книги 1 - 5 (Санкт-Петербург, 1890 - 1894). Описания архивов: сенатского (П.И. Баранова ), Синодского (первые пять томов), морского министерства. Полное Собрание Законов Российской Империи, тома II - VII, и Полное Собрание Постановлений и Распоряжений по Ведомству Православного Исповедания Российской Империи, первые четыре тома (с 1721 г.). Н. Устрялов "История царствования Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1859 - 1863); доведена до конца 1706 г.; отдельно изложено дело царевича Алексея); Соловьев "История России с древнейших времен", томы XIII - XVIII (III и IV в изд. "Обществ. Пользы"); А. Bruckner "Petr der Grosse" (Б., 1879, в "Allgem. Geschichte iu Einzeldarstellungen", hgb. v. W. Onchen; русский перевод, с большим количеством иллюстраций, издан А. Сувориным ); его же "Die Europaisirung Russiads. T. I. Land und Volk" (1887); его же "Geschichtr Russilands bis zum Eude d. 18 Jahrhunders. T. I. Ueberblick d. Entwickelung bis zum Tode P. d. Gr." (Гота, 1896); оба последние сочинения посвящены, главным образом, вопросу о подготовке реформы (другие работы Брикнера см. под именем автора); "Peter the Great, emperor of Russia" (Лондон, 1884); K. Waliszewski "Pierre le Grand, l'education - l'homme - l'oeuvre" (П., 1897; характеристика личности Петра, с кратким очерком реформ, по новейшим исследованиям). Сочинения по отдельным эпохам царствования Петра: Погодин "Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого" (М., 1875); И.Е. Забелин "Детские годы Петра Великого", в "Опытах изучения русских древностей и истории" (М., 1872, часть I); Астров "Первоначальное образование Петра Великого" ("Русский Архив", 1875); М.А. Веневитинов "Русские в Голландии. Великое посольство 1697 - 1698 годов" (М., 1897). Сочинения современников Петра - Сильвестра Медведева, Желябужского , Крекшина, Матвеева , Нартова , Нащокина, Неплюева , Посошкова , Толстого , а также иностранцев: Беркгольца , Вебера, Гордона , Корба, Перри , Фокеродта, Плейера, Юля - указаны под соответствующими именами. Донесения иностранных послов из России напечатаны в "Сборнике Императорского Русского Исторического Общества", тома 34, 40, 49, 52 (французских), 39, 50, 61 (английских), 3 (саксонского Лефорта); к царствованию Петра относятся также сплошь тома 11 (письма, указы и заметки Петра, изд. А.Ф. Бычковым ) и 25 (Бумаги Б.П. Шереметева ). Для отдельных сторон реформы важнейшие пособия: П.О. Бобровский "Происхождение Артикула воинского и Изображения процессов Петра Великого по Уставу Воинскому" (Санкт-Петербург, 1881) и "Военное право в России при Петре Великом. Артикул Воинский" (выпуски I и II, Санкт-Петербург, 1882); М.П. Розенгейм "Очерк военно-судных учреждений в России до кончины Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1878); Д.Ф. Масловский "Записки по истории военного искусства в России" (вып. 1, 1683 - 1760 годы, Санкт-Петербург, 1891); Пузыревский "Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого"; С. Елагин "История русского флота. Период Азовский" (часть I и приложения, Санкт-Петербург, 1861); Веселаго "Очерк русской морской истории" (часть I, Санкт-Петербург, 1875; под редакцией обоих названных авторов издавались "Материалы для истории русского флота", том I - XV); А. Градовский "Высшая администрация России XVIII века и генерал-прокуроры" (Санкт-Петербург, 1866); С. Петровский "О Сенате в царствование Петра Великого" (в "Описании документов и бумаг Московского архива Министерства юстиции", кн. III, и отдельно); П. Мрочек-Дроздовский "Областное управление России XVIII века до учреждения о губерниях 1775 г. Часть I. Областное управление эпохи первого учреждения губерний, 1708 - 1719" (М., 1876; из того же издания, как предыдущее); И. Дитятин "Устройство и управление городов России Петра I. Введение, города в России в XVIII веке" (Санкт-Петербург, 1875); П. Милюков "Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII века и реформа Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1892, и "Журнал Министерства Народного Просвещения", 1890 - 1892); Н. Павлов-Сильванский "Проекты реформ в записках современников Петра Великого. Опыт изучения русских проектов и неизданные их тексты" (Санкт-Петербург, 1897); А. Филиппов "О наказании по законодательству Петра Великого, в связи с реформой" (М., 1891); Н. Кедров "Духовный регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого" (М., 1889); Ю.Ф. Самарин "Стефан Яворский Феофан Прокопович" (в "Сочинениях", т. V); И.А. Чистович "Феофан Прокопович и его время" (Санкт-Петербург, 1868); Пекарский "Наука и литература при Петре Великом". П. Милюков.

Борис Федорович Годунов, царь и великий князь всея Руси, родился около 1551 г., вступил на престол 21 февраля 1598 г., умер 13 апреля 1605 г. Род Годуновых вместе с Сабуровыми и Вельяминовыми-Зерновыми происходит по родословцам от татарского мурзы Чета, в крещении Захарии, который выехал из Орды к великому князю московскому Ивану Даниловичу Калите и построил Костромской-Ипатьевскй монастырь. Старшая линия потомков Чета, Сабуровы, в конце XV столетия уже заняла место среди знатнейших родов московского боярства, тогда как младшая, Годуновы, выдвинулась столетием позже при Грозном , во время опричнины. Борис начал службу при дворе Грозного: в 1570 г. он упоминается в Серпуховском походе рындой при царском саадаке (лук со стрелами). В 1571 г. Борис был дружкой на свадьбе царя с Марфой Васильевной Собакиной . Около 1571 г. Борис упрочил свое положение при дворе женитьбой на дочери Малюты Скуратова-Бельского , Марье Григорьевне . В 1578 г. Борис был уже кравчим, а когда в 1580 г. Грозный выбрал сестру Бориса, Ирину , в супруги царевичу Федору , Борис был пожалован в бояре. В 1581 г. царь в порыве гнева поразил смертельным ударом своего старшего сына Ивана . Есть известие, что Годунов заступился за царевича и был изранен Грозным; противники Бориса донесли царю, что Борис только притворяется больным, но царь Иван, посетивши больного на дому, узнал правду и наказал клеветников. По смерти Грозного при слабом его преемнике большое значение получило боярство, наиболее крупными фигурами в котором были Никита Романович Юрьев, родной дядя Федора по матери, родовитый, но недалекий князь Иван Феодорович Мстиславский, князь Иван Петрович Шуйский, прославившийся обороной Пскова от Батория, и близкий в последнее время Грозному Богдан Яковлевич Бельский , которому, как говорят, Иоанн поручил в опеку своего младшего сына Димитрия ; они не были единодушны, началась скрытая борьба первых трех против Бельского. Опасаясь интриг в пользу царевича Димитрия, правители удалили сейчас же после смерти Грозного малолетнего царевича с матерью и ее родственниками Нагими в Углич, назначенный Димитрию в удел отцом. Какое-то народное движение в апреле, направленное против Бельского, послужило поводом к высылке его: его отправили воеводой в Нижний Новгород. Борис - шурин царя, при царском венчании 31 мая 1584 г. был осыпан милостями: он получил знатный чин конюшего, звание ближнего великого боярина и наместника царств Казанского и Астраханского, земли по р. Волге, луга на берегах р. Москвы, а также разные казенные сборы. Но особенным влиянием в это время он еще не пользовался. Только когда (в августе 1584 г.) Никита Романович опасно заболел, а в следующем году и скончался, вверив попечению Бориса своих детей и взяв с него клятву быть в "завещательном союзе дружбы" с Романовыми , Борис выдвинулся на первый план. Имея на своей стороне дельцов - Щелкаловых и новую дворцовую знать - Годуновых и Романовых с их кругом, Борис оказался во главе сильной партии. Князья Иван Федорович Мстиславский, Шуйские , Воротынские , боярские фамилии Колычевы , Головины и др. составили враждебную Борису партию. Борьба шла долго, но победа склонялась на сторону Бориса. Еще с конца 1584 г. опала постигла Головиных, летом 1585 г. был насильственно пострижен в Кирилловом монастыре старый князь Мстиславский. Во главе оппозиции остались князья Шуйские. Чтобы подрезать в корне могущество Бориса, они, имея на своей стороне митрополита Дионисия, часть бояр, дворян и многих московских купцов, собрались подать (в 1587 г.) царю челобитную о разводе с бездетной Ириной и вступлении в новый брак "царского ради чадородия". Царь, сильно любивший Ирину, которая к тому же и не была бесплодна, был сильно оскорблен. Дело кончилось ссылкой Шуйских, свержением митрополита Дионисия и вообще опалой их сторонников. На место Дионисия был посвящен в митрополиты ростовский архиепископ Иов , преданный Борису человек. Старшие Шуйские - Иван Петрович и Андрей Иванович - умерли (или были умерщвлены) в ссылке. Теперь у Бориса не было более соперников: он достиг такой власти, какой не имел ни один из подданных. Все, что делалось московским правительством, делалось по воле Бориса; он с царской пышностью и церемонией принимал иностранных послов, переписывался и передаривался с иностранными государями: цесарем (императором австрийским), королевой английской, ханом крымским и др. Право сноситься с иностранными государями было дано Борису официально постановлениями Думы 1588 и 1589 годов. Он стал настоящим правителем государства и с свойственной ему предусмотрительностью заставлял и мальчика-сына принимать участие в приемах послов и пр., как бы стараясь показать в нем наследника своей власти. Внешняя политика за время правления Бориса отличалась осторожностью и преимущественно мирным направлением, так как Борис по характеру своему не любил рискованных предприятий, да и страна после Грозного нуждалась в мире. С Польшей, от которой в предыдущее царствование понесли тяжелые поражения, старались поддерживать мир, хотя и путем перемирий, а в 1586 г., когда скончался король Стефан Баторий, была сделана попытка, впрочем, не удавшаяся, устроить избрание в польские короли царя Федора Иоанновича. С Швецией в 1590 г., когда убедились, что Польша не окажет ей помощи, начали войну, причем сам царь выступал в поход в сопровождении Бориса и Федора Никитича Романова. Благодаря этой войне, были возвращены отнятые шведами при Иоанне Грозном города: Ям, Иван-город и Копорье, а по миру 1595 г. Корела, и получена половина Лапландии. Деятельные сношения велись с Австрией, которой помогали против Польши и турок. Отношения к крымским татарам были натянутые, вследствие их частых набегов на южную окраину. Летом 1591 г. крымский хан Казы-Гирей с полуторастотысячной ордой подошел к самой Москве, но, потерпев неудачу в мелких стычках с московскими войсками, отступил, причем бросил весь обоз; дорогой хан понес большие потери от преследовавших его русских отрядов. За отражение хана Борис, хотя главным воеводой был не он, а князь Ф. Мстиславский, получил наибольшие из всех участников похода награды: три города в Важской земле и звание слуги, которое считалось почетнее боярского. За этот неудачный поход татары отплатили в следующем 1592 г. нападением на Каширские, Рязанские и Тульские земли, причем увели много пленных. В 1594 г. с ханом был заключен мир, но отношения оставались неопределенными. С Турцией московское правительство старалось сохранить по возможности добрые отношения, хотя действовало вопреки турецким интересам: поддерживало в Крыму враждебную Турции партию, старалось возбудить персидского шаха против Турции, посылало цесарскому двору субсидии деньгами и мехами на войну с турками. В 1586 г. кахетинский царь Александр, теснимый, с одной стороны - турками, с другой - персиянами, отдался под покровительство России. Ему послали священников, иконописцев, огнестрельные снаряды и возобновили крепость на Тереке, построенную при Грозном; оказали помощь против враждебного Александру тарковского владетеля, но защищать против турок не решались. Англичанам, которые пользовались особенным расположением Бориса, в 1587 г. позволено было торговать в России беспошлинно вольной торговлей, но в то же время отказано в их просьбе воспретить другим иноземцам торговлю в России. В высшей степени замечательна деятельность Бориса по отношению к окраинам Московского государства как колонизатора и строителя городов. В земле черемисов, усмиренных в начале царствования Феодора, для предупреждения восстаний на будущее время был построен ряд городов, населенных русскими людьми: Цивильск, Уржум, Царев, город на Кокшаге, Санчурск и др. Нижняя Волга, где опасность представляли ногаи, была обеспечена постройкой Самары, Саратова и Царицына, а также постройкой в Астрахани в 1589 г. каменной крепости. Был построен город и на отдаленном Яике (Урале). Для защиты от опустошительных набегов крымцев Борис воздвиг крепости на южной степной окраине: Курск (возобновлен), Ливны, Кромы, Воронеж, Белгород, Оскол, Валуйки, под прикрытием которых только могла идти на юг русская колонизация. Насколько эти укрепления были неприятны татарам, видно из грамоты крымского хана Казы-Гирея, в которой хан, притворяясь доброжелателем московского правительства, убеждает не строить городов в степи, так как они, находясь близко от турецкой и татарской границы, могут тем легче подвергнуться нападению, как со стороны турок, так и татар. В Сибири, где по смерти Ермака (6 августа 1584 г.) и по уходе обратно за Урал казацкой дружины русское дело казалось проигранным, правительство Федора Ивановича восстановило русское господство. И здесь русская колонизация была упрочена постройкой городов: Тюмени, Тобольска, Пелыма, Березова, Сургута, Тары, Нарыма, Кетского острога и переводом поселенцев из России, преимущественно северо-восточной. Во время правления Бориса также усилено укрепление Москвы постройкой Белого города (в 1586 г.), и воздвигнуты в 1596 г. каменные стены Смоленска, сослужившие великую службу в Смутное время. Ко времени правления Бориса относится учреждение патриаршества (1589), которое сравняло первосвятителя русской церкви со вселенскими восточными патриархами и дало ему первенство пред митрополитом киевским. Вместе с тем, 4 архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая; 6 епископов сделались архиепископами, и предположено вновь открыть 8 епископий. Внутренняя политика умного правителя имела целью водворение порядка и справедливости, восстановление мощи и благосостояния. Страна уже начинала "от скорби большие утешатися и тихо и безмятежно жити". Во взаимной борьбе классов Борис встал на сторону мелкого служилого люда. Современники говорят о "досадах" его "величайших". Это проявлялось и в области политической - Борис давал ход "худородным" дельцам и служилым людям, отстраняя "великородных" - и в экономической. Указы 1586 и 1597 годов о необходимости формальных укреплений прав на холопов создавали некоторую преграду росту "дворов" боярских. Уже создавшееся закрепление крестьянства делало более прочным и обеспеченным хозяйство помещика, а указ 1597 г. устанавливал 5-летний срок для исков о беглых. В 1591 г. совершилось событие, имевшее огромное влияние на судьбу Бориса: 15 мая в Угличе погиб царевич Димитрий, причем жители Углича перебили людей, заподозренных ими в убийстве царевича. Следственная комиссия выяснила, что царевич, страдавший падучей болезнью, играя в тычку, в припадке упал на нож и зарезался. Народная молва обвинила в убийстве Бориса. Виноват ли Борис в преждевременной смерти царевича, остается до сих пор темным, но есть уже немало голосов в историографии, не обвиняющих его. После углицкого происшествия клевета не раз чернила Бориса, обвиняя его в различных злодеяниях и нередко истолковывая лучшие действия его в дурную сторону. Вскоре после смерти Димитрия (в июне того же 1591 г.) в Москве вспыхнул сильный пожар, истребивший весь Белый город. Борис старался оказать всевозможную помощь погорельцам, и вот пронесся слух, что он нарочно велел зажечь Москву, чтобы милостями привлечь ее жителей. Нашествие крымского хана Казы-Гирея под Москву летом 1591 г. приписывалось также Борису, который будто бы желал тем отвлечь внимание народа от смерти Димитрия. Не пощадили Бориса даже от обвинения в смерти царя Феодора, после даже в смерти желанного им жениха Ксении - принца Иоанна. По смерти Феодора (умер 7 января 1598 г.), последнего царя из династии Рюриковичей , все присягнули царице Ирине, чтоб избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-й день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. За Ириной последовал в монастырь и брат. Управление государством переходит в руки патриарха и Боярской думы, а правительственные грамоты издаются от имени царицы Ирины. Во главе правительства стал патриарх Иов, действиями которого руководила не просто преданность Борису, но и глубокое убеждение, что Борис - человек, наиболее достойный занять престол, и что избрание его в цари обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу избрания Бориса, кроме свойства с покойным царем, всего более говорило его разумное управление при Феодоре, а царствование Феодора рассматривалось современниками как царствование счастливое. Сверх того, долголетнее пользование верховной властью дало Борису и его родственникам громадные средства и связало с его интересами интересы администрации московского государства. С самого начала патриарх предлагает Бориса в цари и, сопровождаемый боярами, духовенством и народом, просит Бориса принять царство, но получает от него решительный отказ. Чтобы сломить упорство Бориса, созывается земский собор. 17 февраля члены собора собрались к патриарху в числе свыше 500; большинство из них состояло из духовенства, покорного патриарху, и служилых людей, сторонников Бориса. После речи Иова, прославлявшей Бориса, земский собор единогласно постановил "бить челом Борису Феодоровичу и кроме него никого на государство не искать". 21 февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от церкви, Борис согласился исполнить просьбу земских людей. Эти неоднократные отказы со стороны Бориса объясняются не только русским обычаем, который требовал всякую почесть, даже простое угощение, не принимать по первому приглашению, но и еще более желанием укрепить свое положение "всенародным" избранием. В предвыборной борьбе назывались и находили сторонников кандидатуры Федора Романова, Богдана Бельского и даже престарелого "царя" Симеона Бекбулатовича , "нехотение" на престол которого было потом прямо вставлено в крестоцеловальную запись Бориса. 30 апреля Борис переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с семьей в царском дворце. Слухи о нашествии крымцев заставили Бориса вскоре (2 мая) выступить из Москвы во главе огромного войска и остановиться в Серпухове, но вместо орды явились послы от хана с мирными предложениями. В стане под Серпуховом Борис угощал служилых людей пирами, одарял их, и они остались очень довольны новым царем; "чаяху и впредь себе от него такого жалованья". Из этого похода царь с торжеством вернулся в Москву, как бы после великой победы. 1 сентября, в день нового года, Борис венчался на царство. Во время венчания, под влиянием радостного чувства, у осторожного, сдержанного Бориса вырвались слова, поразившие современников: "Отче, великий патриарх Иов! Бог свидетель сему, никто же убо будет в моем царствии нищ или беден!". Тряся за ворот сорочки, царь прибавил: "И сию последнюю разделю со всеми". Царское венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины, сопровождалось необыкновенными милостями: служилым людям выдано двойное годовое жалованье, купцам дано право беспошлинной торговли на два года; земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы; освобождены заключенные в темницах и получили вспоможение; инородцы были освобождены на год от податей. Первые годы царствования Бориса были как бы продолжением царствования Феодора Ивановича, что очень естественно, так как власть оставалась в тех же руках. Современники хвалят Бориса, говоря, что "он цвел благолепием, видом и умом всех людей превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство, корчемство, но не мог искоренить; был светлодушен и милостив и нищелюбив!" В 1601 г. Борис разрешил переход крестьян во всей России, кроме московского уезда, но лишь от мелких владельцев к мелким. Как человек умный, Борис сознавал отсталость русского народа в образовании сравнительно с народами Западной Европы, понимал пользу науки для государства. Есть известие, что Борис хотел завести в Москве высшую школу, где бы учили иностранцы, но встретил препятствие со стороны духовенства. Борис первый решился послать нескольких юношей учиться в Западную Европу: в Любек, Англию, Францию и Австрию. Эта первая отправка русских учеников за границу была неудачна: все они там и остались. Борис посылал в Любек приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и Германии царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло 6 иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам было разрешено построить в Москве лютеранскую церковь. Есть известие, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам и тем угодить царю, стали брить бороды. Пристрастие Бориса к иностранцам возбуждало даже неудовольствие в русских людях. Внешняя политика была еще более мирной, чем при Феодоре. От Грозного Борис наследовал мысль о необходимости присоединить Ливонию, чтобы, имея в руках гавани при Балтийском море, вступать в общение с народами Западной Европы. Открытая вражда между Польшей и Швецией давала возможность осуществить эту мечту, если бы только действовать решительно, приняв сторону одного из враждующих государств. Но Борис хлопотал о присоединении Ливонии дипломатическими средствами и ничего не достиг. Подражая Грозному, Борис думал сделать из Ливонии вассальное королевство и с этой целью (в 1599 г.) вызвал в Москву соперника государей Швеции и Польши, шведского принца Густава, сына сверженного шведского короля Эрика XIV, который изгнанником скитался по Европе. Вместе с тем, царь думал женить Густава на своей дочери Ксении, но Густав своим легкомысленным поведением навлек на себя гнев Бориса, был лишен Калуги, назначенной ему в удел до приобретения Ливонии, и был сослан в Углич. У Бориса было сильное желание породниться с европейскими царствующими домами в видах возвышения собственного рода. В 1600 г. А. Власьев вел в Вене тайные переговоры о браке Ксении с Максимилианом; английская королева Елизавета старается найти невесту для Феодора. Во время переговоров с Данией из-за русско-норвежской границы в Лапландии, было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании это предложение было охотно принято, и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, приехал в Москву, но вскоре по приезде опасно заболел и скончался (в октябре 1602 г.) к великому горю Бориса и Ксении. В 1604 г. начались переговоры о браке Ксении с одним из герцогов шлезвигских, но были прерваны смертью Бориса. Царь искал жениха для дочери и невесты для сына также между единоверными владельцами Грузии. - Отношения к Крыму были благоприятные, так как хан был принужден участвовать в войнах султана, а, кроме того, был стеснен постройкой крепостей в степи. В Закавказье русская политика потерпела неудачу при столкновении с могущественными турками и персами. Хотя шах Аббас был в дружественных сношениях с Борисом, однако он сверг кахетинского царя Александра, будто бы за сношения с турками, а на самом деле за сношения с Москвой. В Дагестане русские были вытеснены турками из Тарок и при отступлении перерезаны кумыками; владычество Москвы исчезло в этой стране. По делам торговым были сношения с ганзейскими городами: Борис исполнил просьбу 59 городов и дал им жалованную грамоту для торговли; при этом жителям Любека была сбавлена пошлина до половины. В Сибири по смерти Кучума продолжалась русская колонизация, и строились города: Верхотурье (1598), Мангазея (1601), Туринск (1601), Томск (1601). У Бориса хватило ума достигнуть престола, но не меньше ума, а, может быть, и счастья нужно было, чтоб удержаться на престоле. Знатное боярство считало себя униженным, вследствие его воцарения, и как боролось против него при избрании, так и после было настроено оппозиционно и не прочь было от интриги против ненавистного "рабо-царя". А Борис, человек очень подозрительный, не мог возвыситься до сознания, что он земский выборный царь, которого воля народа, несмотря на происхождение, возвела на престол, должен стать выше всяких счетов с боярами, тем более, что по своим личным достоинствам он был выше их. Вот что говорят современники о главном недостатке Бориса как царя: "Цвел он, как финик, листвием добродетели, и если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям уподобиться. От клеветников изветы на невинных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей русской земли: отсюда много ненасытных зол на него восстали и доброцветущую царства его красоту внезапно низложили". Эта подозрительность на первых порах уже проявилась в клятвенной записи, но впоследствии дело дошло до опал и доносов. Князьям Мстиславскому и В.И. Шуйскому , которые по знатности рода могли иметь притязания на престол, Борис не позволил жениться. С 1600 г. подозрительность царя заметно возрастает. Быть может, не лишено вероятности известие Маржерета , что в то время начались темные слухи, что Димитрий жив. Первой жертвой подозрительности Бориса был Богдан Бельский, которому царь поручил строить Борисов город. По доносу о щедрости Бельского к ратным людям и неосторожным словам: "Борис царь на Москве, а я в Борисове" Бельский был вызван в Москву, подвергся различным оскорблениям и сослан в один из отдаленных городов. Холоп князя Шестунова сделал донос на своего господина. Донос оказался не заслуживающим внимания. Тем не менее, доносчику сказали царское жалованное слово на площади и объявили, что царь за его службу и радение жалует ему поместье и велит служить в детях боярских. Страшное действие имело это поощрение доносов: доносчики явились во множестве. В 1601 г. по доносу пострадали Романовы и их родственники. Старший из братьев Романовых, Феодор Никитич, был сослан в Сийский монастырь и пострижен под именем Филарета; жену его, постригши под именем Марфы, сослали в Толвуйский Заонежский погост, а малолетнего сына их Михаила (будущего царя) - на Белоозеро. К унынию, произведенному опалами, пытками и кознями, присоединились физические бедствия. С 1601 г. три года подряд были неурожайными, и начался страшный голод, так что ели, как говорят, даже человеческое мясо. Чтобы помочь голодающим, Борис начал постройки в Москве и раздавал деньги. Эта мера вызвала еще большее зло, так как народ большими массами устремился в Москву и умирал во множестве от голода и моровой язвы на улицах и на дорогах. Только урожай 1604 г. прекратил голод. За голодом и мором следовали разбои. Разбойничьи шайки составлялись, главным образом, из холопов, отпущенных господами во время голода, а также из холопов опальных бояр. Смелый атаман Хлопка Косолап явился под Москвой, но после упорного боя был разбит царскими войсками (в 1604 г.). В начале 1604 г. стало в Москве достоверно известно, что в Литве появился человек, называющий себя царевичем Димитрием, а в октябре того же года Самозванец вступил в пределы Московского государства, находя себе повсюду приверженцев. Хотя 21 января 1605 г. Самозванец потерпел поражение при Добрыничах, однако снова собрал войско. Дело находилось в нерешительном положении, когда 13 апреля 1605 г. Борис кончался скоропостижно, приняв схиму. Политика Бориса лишила его опоры в среде властвующего класса - боярства, возбудила неприязнь к нему низшего класса - крестьян, а служилые люди и свободные тяглые еще не научились отстаивать своих защитников. И по смерти Бориса его семейство оказалось в трагическом положении: без силы, пред лицом грозного врага. Правда, Москва присягнула сыну Бориса - Феодору, которому отец постарался дать возможно лучшее воспитание, и которого все современные свидетельства осыпают большими похвалами. Но молодой царь, после самого кратковременного царствования, вместе с матерью погиб насильственной смертью. Царевна Ксения, отличавшаяся красотой, была пощажена для потехи самозванца; впоследствии она постриглась и умерла в 1622 г. Прах царя Бориса, удаленный при Самозванце из Архангельского собора, при Михаиле Феодоровиче был перевезен в Троицко-Сергиевскую лавру, где покоится и ныне; там же покоится и прах семьи Бориса. - Литература. Кроме общих трудов кн. Щербатова т. VI, Карамзина X - XI, Арцыбышева кн. V, Бутурлина "История Смутного времени" т. I, Соловьева т. VII и VIII, Костомарова "Смутное время" т. I, (отдельно и в "Монографиях") и "Русская история в жизнеописаниях" т. I, ср. К.Н. Бестужев-Рюмин , "Обзор событий от смерти царя Иоанна Васильевича до избрания на престол Михаила Федоровича Романова" ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1887, июль - август); Павлов , "Об историческом значении царствования Бориса Годунова" (М., 1850, 2-е изд. 1863); С.Ф. Платонов , "Древнерусские сказания и повести о Смутном времени" (СПб., 1888); "Письма К.Н. Бестужева-Рюмина о Смутном времени" (СПб., 1898); В.О. Ключевский , "Состав представительства на земских соборах" ("Русская Мысль", янв. книги 1890, 1891, 1892 годов) и "Курс русской истории", ч. II и III; Д.И. Иловайский , "История России", тома III и IV; "Archivum Domus Sapiehanae, ed. D-r A. Prochaska" (Львов, 1892); Le P. Pierling, "La Russie et le Saint-siege", II и III (П., 1897 и 1901; III т. недавно переведен по-русски под заглавием "Димитрий Самозванец"; М., 1912); С.Ф. Платонов, "Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI - XVII веков" (СПб., 1899; 2-е изд. 1901); С.Ф. Платонов, "Борис Феодорович Годунов" (в сборнике "Люди Смутного времени", СПб., 1905); K. Waliszewski, "Les origines de la Russie moderne. La Crise revolutionnaire 1584 - 1614" (П., 1906); есть русский перевод под редакцией Щепкиной : "Смутное время", (СПб., 1911); Русский Биографический словарь - "Борис Феодорович (Годунов)", ст. К.Н. Бестужева-Рюмина и С. П. (в томе "Бетанкур-Бякстер"; СПб., 1908). Источники названы в указанных трудах; в последнее время опубликованы Г.С. Шереметевым, "Греческие дела" (в сборнике "Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели", СПб., 1911); "Материалы по Смутному времени на Руси XVII века", собр. профессора В.Н. Александренко ("Старина и Новизна", кн. XIV, М., 1911); "Путешествие Его Княжеской светлости Герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию 1602 г."; Ю.Н. Щербачев ("Чтения в Обществе Истории и Древностей", 1911, кн. III). П. Любомиров.

Детство и юность Ивана Грозного.
Двадцатилетний брак великого князя Московского Василия III с Соломонией Сабуровой был бесплоден. Винить в этом только Соломонию нет достаточных оснований. Известный оппонент Ивана Грозного - изменник князь Андрей Курбский написал, что отец его врага Василий III искал знахарок и колдунов, которые помогли бы ему приобрести мужскую силу. В конце концов великому князю с помощью митрополита Даниила и покорной части духовенства удалось отправить законную жену в монастырь против ее воли и жениться на юной обворожительной литовской княжне Елене Глинской.
Свадьба состоялась в 1526 году. Иван IV, прозванный впоследствии Грозным, появился на свет в 1530 году, когда его отцу, Василию III, было уже за пятьдесят. Он был ребенком очень желанным, и его рождения ожидала вся страна. Однако, вопреки ожиданиям, она не имела детей ещё 3 года.
Василий III - отец Ивана Грозного
Этот промежуток доставил стареющему князю немало хлопот. И вот, наконец, Елена оказалась беременной. Какой-то юродивый Домитиан объявил ей, что она будет матерью Тита, широкого ума, и 25 августа 1530 года в 7-ом часу ночи действительно родился сын, названный затем Иваном. Пишут, что в ту самую минуту земля и небо потряслись от неслыханных громовых ударов. Но это было воспринято как добрый знак. Все города отправили в Москву послов с поздравлениями. Но царь после рождения сына прожил совсем недолго. Он умер в 1534 году, и власть перешла к Елене Глинской. В 1538 году и она скончалась, отравленная, как принято считать, крамольными боярами. Власть захватили бояре во главе с Шуйскими. Ивана воспитывали великие и гордые бояре на свою и на детей своих беду, стараясь угодить ему во всяком наслаждении.
Иван рос беспризорным, но зорким сиротой в обстановке придворных интриг, борьбы и насилия, проникавших в его детскую опочивальню даже ночью. Детство осталось в памяти Ивана как время обид и унижений, конкретную картину которых он лет через 20 дал в своих письмах к князю Курбскому. Особенно были ненавистны Иоанну князья Шуйские , захватившие власть после смерти великой княгини Елены. Устранены были князья Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский , пользовавшийся влиянием при Елене, сестра его, мамка Ивана, Челяднина, князь Иван Федорович Бельский , сведен с кафедры митрополит Даниил , противник переворота. Бесконтрольное распоряжение государственным достоянием, крайне невнимательное и оскорбительное отношение к маленьким великим князьям Ивану и Юрию характеризуют двухлетнее господство Шуйских.
Елена Глинская - мать Ивана Грозного
В 1540 году по инициативе митрополита Иоасафа , освобождены были князь Бельский, занявший место князя Ивана Шуйского, удаленного на воеводство, и удельный князь Владимир Андреевич Старицкий с матерью. В 1542 году - новый переворот в пользу Шуйских, в котором погиб Бельский, поплатился кафедрой митрополит Иоасаф, замененный архиепископом новгородским Макарием . Глава кружка, князь Андрей Михайлович Шуйский, устранял возможные на Ивана влияния со стороны не принадлежавших к кружку лиц в крайне грубых формах (расправа с Семеном Воронцовым во дворце на глазах Ивана). В 1543 году царь впервые показал свой характер, велев схватить главного из Шуйских - Андрея. В 1543 году 13-летний Иван восстал против бояр, отдал на растерзание псарям князя Андрея Шуйского, и с тех пор бояре начали бояться Ивана. Власть перешла к Глинским - Михаилу и Юрию, дядям Ивана, устранявшим соперников ссылками и казнями и вовлекавшим в свои меры юного великого князя, играя на жестоких инстинктах, и даже поощряя их в Иване. Не зная семейной ласки, страдая до перепуга от насилия в окружавшей среде в житейские будни, Иван с 5 лет выступал в роли могущественного монарха в церемониях и придворных праздниках: превращение собственной позы сопровождалось таким же превращением ненавидимой среды - первые наглядные и незабываемые уроки самодержавия. Направляя мысль, они воспитывали литературные вкусы и читательскую нетерпеливость. В дворцовой и митрополичьей библиотеке, Иван книгу не прочитывал, а из книги вычитывал все, что могло обосновать его власть и величие прирожденного сана в противовес личному бессилию перед захватом власти боярами. Ему легко и обильно давались цитаты, не всегда точные, которыми он пестрил свои писания; за ним репутация начитаннейшего человека XVI века и богатейшей памяти.

Венчание на царство Ивана IV Грозного.
На семнадцатом году жизни, Иван объявил митрополиту Макарию, что хочет жениться и также он выступил с речью о том, что хочет принять титул царя. 16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялось торжественное венчание на царство великого князя Ивана IV. На него были возложены знаки царского достоинства: крест Животворящего Древа, бармы и шапка Мономаха. После приобщения Святых Тайн Иван Васильевич был помазан миром. Царский титул позволял занять существенно иную позицию в дипломатических сношениях с Западной Европой. Великокняжеский титул переводили как "принц" или даже "великий герцог". Титул же "царь" или совсем не переводили, или переводили как "император". Русский самодержец тем самым вставал вровень с единственным в Европе императором Священной Римской империи. А 3 февраля сыграли свадьбу с Анастасией Захарьиной-Романовой. Союз с такой женщиной если и не смягчил сразу буйный характер царя, то подготовил его дальнейшее преображение. На протяжении тринадцати лет брака царица оказывала на Ивана смягчающее влияние, родила ему сыновей. Но ряд крупных пожаров в Москве весной - летом 1547 года прерывают столь торжественно начавшееся царствование Ивана IV.

Восстание против Глинских.
Убийства, интриги и насилия, окружавшие его, способствовали развитию в нем подозрительности, мстительности и жестокости. Склонность мучить живые существа проявлялась у Ивана уже в детстве, и приближенные одобряли ее. Одним из сильных впечатлений царя в юности были "великий пожар" и Московское восстание 1547 года. Наибольшее опустошение произвел пожар 21 июня 1547 года, продолжавшийся 10 часов. Выгорела основная территория Москвы, сгорело 25 тысяч домов, погибло около 3 тысяч человек. В бедствиях обвинили стоящих у власти Глинских. По городу разошелся слух, что бабка царя Анна Глинская, оборотясь птицей, летала по городу, "вымала сердца человеческие да клала в воду, та тою водою, ездячи по Москве, да кропила", от чего и был пожар.
Митрополит Макарий
Другой слух, подогревший страсти, - о походе на Русь крымского хана. Царь с двором вынужден был уехать в подмосковное село Воробьево, Глинские - Михаил и Анна - бежать в подмосковные монастыри. Открытое восстание началось 26 июня. После вечевого сбора горожане двинулись в Кремль и потребовали выдачи Глинских, Были разгромлены их дворы, убит один из Глинских - Юрий.
27-28 июня Москва по сути находилась в руках посадских людей, которые, возможно, "пытались даже создать какое-то свое управление городом" (Н.Е.Носов). 29 июня после убийства одного из Глинских, родственника царя, бунтовщики явились в село Воробьево, где укрылся великий князь, и потребовали выдачи остальных Глинских. "Вниде страх в душу мою и трепет в кости мои и смирился дух мой", - вспоминал позже царь. Большого труда ему стоило убедить народ разойтись. Ряд выступлений в это же время произошел в некоторых других городах - причиной был неурожай, повышение налогов и злоупотребления администрации.
Едва опасность миновала, царь приказал арестовать главных заговорщиков и казнить их. Излюбленной идеей царя, осознанной уже в юности, стала мысль о неограниченной самодержавной власти. Однако выступления 1547 года не нарушили объективного хода событий последних десятилетий. Они лишь подчеркнули необходимость дальнейших преобразований. После ряда новых начинаний рубежа XV-XVI веков и продолжения их в 30-40-х годах XVI века страна была подготовлена к проведению более масштабных реформ.

Избранная Рада.
Планы переустройства России вынашивала небольшая группа людей, окружавших в то время Ивана IV. Одним из них был митрополит Макарий, образованнейший человек того времени, активно участвовавший в государственной деятельности 40-50-х годов. Другим приближенным стал священник придворного Благовещенского собора Сильвестр. В окружении Ивана IV находился и незнатный по происхождению дворянин Алексей Федорович Адашев. К началу 1549 года влияние на царя Сильвестра и Адашева значительно усилилось, и последний становится, по сути, руководителем правительства, названного впоследствии Андреем Курбским "Избранной Радой". Сильвестр "детскими страшилами" по выражению Ивана, толкнул его на путь покаяния и попытки очистить себя и страну от всякого зла с помощью новых советников, которые были подобраны по указаниям Сильвестра и составили "избранную раду", заслонившую собою боярскую думу в текущем управлении и законодательстве. Ее значение бесспорно для 50-х годов, но не безгранично, так как осложнялось и ослаблялось влияниями Захарьиных и митрополита Макария. В сохранившихся известиях совершенно скрыта та большая подготовительная работа, которая началась с этого времени, с 1550 года позволила осуществить ряд крупных государственных мероприятий и захватила не только самого Ивана и его сотрудников, но и в неправительственные круги общества, вызвав в нем обсуждение основных вопросов внутренней и внешней политики обновляющегося Московского царства. Затрагивались и разноречиво решались вопросы о значении светской аристократии, крупного землевладения, духовенства, монастырей, поместного класса, самодержавия, земского собора и др. Личное участие Ивана сообщило первому правительственному выступлению на пути реформ некоторый внешний драматизм и обратило его в осуждение эпохи боярского правления и малолетства царя, которая оценивалась как время государственного нестроения и народных страданий. С именем Алексея Адашева связаны все последующие реформы, а также успехи внешней политики России в середине XVI века Кроме них, в разработке и проведении реформ также участвовали "думцы" Захарьины, Д.И.Курлятев, И.В.Шереметев, А.И.Курбский.

Реформы центральных и местных органов власти при Иване Грозном.
К февралю 1549 года относится начало деятельности на Руси Земских соборов - сословно-представительных органов. "Земские соборы, - писал Л.В.Черепнин, - это орган,пришедший на смену вечу", воспринявший древнерусские "традиции участия общественных групп в решении правительственных вопросов", но заменивший "элементы демократизма началами сословного представительства".
Первым собором обычно считается совещание, созванное царем 27 февраля. Вначале он выступил перед боярами, окольничими, дворецкими и казначеями в присутствии церковного "освященного собора", и в тот же день он говорил перед воеводами, княжатами и дворянами.
Следующим шагом явилась прямая ликвидация в 1551-1552 годах наместничьего управления в отдельных областях. А в 1555-1556 годах приговором царя "о кормлениях" наместничье управление отменялось в общегосударственном масштабе. Его место занимало местное управление, проделавшее долгий и нелегкий путь.

Сильвестр, Анастасия Захарьина и Адашев
Местное управление не представляло собой единообразия, а принимало различные формы в зависимости от социального состава той или иной местности.
В центральных уездах, где было развито частное землевладение, вводилось губное управление, а дворяне выбирали из своей среды губных старост. Вместе с тоже выборными городовыми приказчиками они возглавили уездную администрацию. Это означало завершение губной реформы.
Выборные власти стали появляться и в тех уездах, где не было частного землевладения. Здесь из зажиточных слоев черносошного населения выбирались земские старосты. Впрочем, черносошные общины и прежде имели свои выборные мирские власти в лице старост, сотских, пятидесятских, десятских и т.д. Эти волостные администраторы генетически восходили к представителям старинной сотенной общинной организации Киевской Руси. Они традиционно осуществляли надзор за общинными землями, распределяли и собирали налоги, разрешали мелкие судебные дела, решали другие вопросы, затрагивающие интересы общины в целом. И раньше мирские власти состояли из представителей наиболее зажиточного крестьянства: "лучших" и "средних" людей. Кстати сказать, черные волости, даже становясь частновладельческими землями, сохраняли структуру мирского управления.
Земская реформа наряду с черносошными землями затронула и города, где тоже (но из зажиточного посадского населения) выбирались земские старосты. Губные и земские старосты в отличие от кормленщиков - пришлых людей - действовали в интересах и на пользу своих уездов, городов и общин. Справедливости ради необходимо отметить, что полностью местные реформы были осуществлены лишь на Севере.
Считается, что губная и земская реформы являются шагом на пути централизации. При этом, однако, не учитывается тот факт, что власти на местах становились выборными, а, следовательно, на местах развивалось самоуправление. Институты самоуправления XVI века представляются продолжением демократических вечевых традиций Древней Руси в новых условиях формирования единого государства. Традиции эти оказались действенными и потом - в Смутное время.
Ко времени Избранной Рады относится усиление значения приказов как функциональных органов управления. Именно в середине XVI в. возникают важнейшие приказы. К ним относится Челобитенный, в котором принимались жалобы на имя царя и проводилось расследование по ним. Во главе этого, по сути высшего органа контроля, стоял А.Адашев. Посольский приказ возглавлял дьяк Иван Висковатый. Поместный приказ ведал делами поместного землевладения, а Разбойный разыскивал и судил "лихих людей". Первый приказ военного ведомства - Разрядный - обеспечивал сбор дворянского ополчения и назначал воевод, а другой - Стрелецкий - ведал созданным в 1550 г. войском стрельцов. Разрядным приказом некоторое время руководил дьяк И.Г.Выродков, при котором он стал как бы генеральным штабом русского войска. Финансовые дела находились в компетенции Большого прихода и Четвертей (Четей). С присоединением Казанского и Астраханского ханств создается приказ Казанского дворца. Окончательное завершение формирования приказной системы приходится на XVII век.

Реформы в социально-экономической сфере при Иване Грозном.
Уже в Судебнике 1550 года затрагиваются существенные вопросы землевладения. В частности, принимаются постановления, затрудняющие дальнейшее существование вотчинных земель.
Особое место занимают статьи о частновладельческом населении. В целом право перехода крестьян в Юрьев день по ст. 88 сохранялось, но несколько увеличилась при этом плата за "пожилое". Ст. 78 определяла положение другой значительной группы населения - кабальных холопов. Запрещалось, к примеру, превращать в холопов служилых людей, ставших должниками.

Печать Ивана Грозного
Однако главные изменения в социально-экономической сфере были направлены на обеспечение землей служилых людей - дворян. В 1551 году на Стоглавом соборе Иван IV заявил о необходимости перераспределения ("переверстания") земель между землевладельцами: "у кого лишек, ино недостаточного пожаловати". Под "недостаточными" подразумевались служилые люди. Для проведения упорядочения земель предпринимается их всеобщая перепись. В процессе ее осуществления прежнее подворное налоговое обложение заменялось поземельным. На основных территориях вводилась новая единица обложения - "большая соха". Ее размеры колебались в зависимости от социального положения землевладельца: на соху черносошного крестьянина приходилось меньше земли, но больше налогов. Ущемлялись также интересы церкви, зато в привилегированном положении оказывались помещики.
Размеры земельных владений обусловливали и прежние службы дворян. "Уложение о службе" (1555) устанавливало правовые основы поместного землевладения. Каждый служилый человек имел право требовать поместье не меньше 100 четвертей земли (150 десятин, или примерно 170 га), так как именно с такой земельной площади должен был выходить на службу "человек на коне и в доспехе полном". Таким образом, с первых 100 четвертей выходил сам землевладелец, а со следующих - его вооруженные холопы. Согласно "Уложению"; вотчины в отношении службы уравнивались с поместьями, а вотчинники должны были нести службу на тех же основаниях,что и помещики.
Изменения в положении служилых людей тесно связаны также с отменой наместничьего управления (кормлений). Вместо "кормленичего дохода", шедшего в основном в руки наместников и волостелей, вводился общегосударственный налог "кормленый откуп". Этот налог поступал в государственную казну, откуда раздавался служилым людям в качестве жалования - "помоги". Денежную "помогу" давали тем, кто вывел больше людей, чем полагалось, или имел владение меньше нормы. Зато тот, кто вывел меньше людей, платил денежный штраф, а неявка могла повлечь конфискацию владений и телесное наказание.

Военные преобразования при Иване Грозном.
Основу вооруженных сил составляло теперь конное ополчение землевладельцев. Помещик или вотчинник должен был выходить на службу "конно, людно и оружно". Кроме них, существовали служилые люди "по прибору" (набору): городская стража, артиллеристы, стрельцы. Сохранялось и ополчение крестьян и горожан - посоха, несшая вспомогательную службу.
В 1550 году была предпринята попытка организации под Москвой трехтысячного корпуса "выборных стрельцов из пищали", обязанных быть всегда наготове для исполнения ответственных поручений. В него вошли представители знатнейших родов и верхи Государева Двора. Стрельцы представляли собой уже регулярное - войско, вооруженное новейшим оружием и содержащееся казной. Организационное строение стрелецкого войска было позднее распространено на все войска.
Управление дворянским войском чрезвычайно усложнялось обычаем местничества. Перед каждым походом (а иногда и в походе) происходили затяжные споры. "С кем кого ни пошлют на которое дело, ино всякой разместничается", - отмечал в 1550 году Иван IV. Поэтому местничество в армии воспрещалось и предписывалось несение воинской службы "без мест". Принцип занимать высшие посты в армии родовитыми княжатами и боярами тем самым нарушался.

Присоединение Астраханского и Казанского ханства.
Первоочередной задачей в середине XVI века стала борьба с Казанским ханством, непосредственно граничившим с русскими землями и державшим в своих руках волжский торговый путь. Первоначально казанский вопрос пытались решить дипломатическим путем, посадив на престол московского ставленника. Однако это закончилось неудачей, как, впрочем, и первые походы (1547- 1548; 1549-1550).
В 1551 году началась подготовка к новому походу. Весной в 30 км на запад от Казани у впадения в Волгу р.Свияги строится в кратчайший срок деревянная крепость - Свияжск, возведением которой из заранее заготовленных блоков руководил дьяк Разрядного приказа. И.Г.Выродков. В августе большое русское войско (150 тыс.) осадило Казань. Осада длилась почти полтора месяца. И вновь отличился Выродков, подведший к стенам подвижные осадные башни "гуляй-города", а также осуществивший ряд подкопов под стены.
Трон Ивана Грозного
В результате взрывов бочек пороха, заложенных в подкопы, был разрушен большой участок стены, и 2 октября Казань была взята штурмом.
Падение Казанского ханства предопределило судьбу другого - Астраханского, имевшего важное стратегическое и торговое значение. В августе 1556 года Астрахань была присоединена. В это же время признала вассальную зависимость от России и Ногайская орда (она кочевала между средним течением Волги и Яиком). В 1557 году было закончено присоединение Башкирии.
Таким образом, земли Поволжья и торговый путь по Волге оказались в составе России.
Успешные военные действия на восточном и юго-восточном направлениях существенно ограничили возможность нападения татар Крымского ханства, фактический руководитель внешней политики того времени А.Адашев настаивал на активных действиях против Крыма, однако встретил сопротивление со стороны Ивана IV, настойчиво стремившегося решить балтийский вопрос. Поэтому в целях обороны от крымцев в 50-е годы началось строительство Засечной черты - оборонительной линии из лесных засек, крепостей и естественных преград, проходившей южнее Оки, недалеко от Тулы и Рязани. Устройство Засечной черты оправдало себя уже в 1572 году, когда крымский хан Девлет-Гирей со 120-тысячным войском был наголову разбит в 50 км от Москвы.

Освоение Сибири.
Присоединение Поволжья создало также предпосылки для дальнейшего освоения земель на востоке. Теперь путь лежал в Сибирь, привлекавшую громадными запасами пушнины. В 50-х годах XVI века сибирский хан Едигер признал себя вассалом России, но пришедший затем к власти хан Кучум разорвал эти отношения. Большую роль в продвижении в Сибирь сыграли купцы и промышленники Строгановы, получившие обширные владения по рекам Каме и Чусовой. Для охраны своих владений они построили ряд городов-крепостей, создали населенные "охочими людьми" - казаками - военные гарнизоны. Около 1581-1582 годов (относительно этой даты существуют разногласия) Строгановы снарядили за Урал военную экспедицию казаков и ратных людей из городов. Во главе этого отряда (около 600 человек) стал атаман Ермак Тимофеевич.
Атаман Ермак
Перейдя Уральские горы, он дошел до Иртыша, а под самой столицей Кучума - Кашлык - состоялось решающее сражение. Разноплеменное ханское войско не выдержало казачьего натиска и разбежалось. Ермак вошел в Кашлык и стал собирать ясак (дань) с сибирских жителей. Однако победа казаков оказалась непрочной, к тому же через несколько лет Ермак погиб. Поход его не привел к непосредственному присоединению Сибири, но начало этому было положено. Уже со второй половины 80-х годов в западной части Сибири строятся города и крепости: Тюмень, Тобольский острог, Сургут, Томск. Административным центром Сибири становится Тобольск, куда назначался воевода. Он ведал сбором ясака, наблюдал за торговлей и промыслами, в его распоряжении находились стрельцы, казаки, другие служилые люди. В Сибирь двинулись и колонизационные потоки русского крестьянства, принесшие с собой и традиции русского земского самоуправления.

Судебник 1550 года.
На первом Земском соборе, Иван IV Грозный принял решение о создании нового правового кодекса - Судебника. В основу был положен предыдущий Судебник 1497 года.
В Судебнике 1550 года из 100 статей большая часть посвящена вопросам управления и суда. В целом пока что сохранялись старые органы управления (центральные и местные), но в их деятельность вносились существенные изменения. Таким образом, продолжалось их эволюционное превращение в рамках формирующегося сословно-представительного государства. Так, наместники теперь лишались права окончательного суда по высшим уголовным делам, оно передавалось в центр. Судебник, вместе с тем, расширил деятельность городовых приказчиков и губных старост: к ним полностью отошли важнейшие отрасли местного управления. А их помощники - старосты и "лучшие люди" - по постановлению Судебника обязательно должны были участвовать в наместничьем суде, что означало контроль со стороны выборных от населения за деятельностью наместников. Значение служилых людей - дворян - поднималось и тем, что устанавливалась неподсудность их суду наместников.

Стоглавый собор 1551 года.
Процесс усиления государственной власти неизбежно вновь выдвигал вопрос о положении церкви в государстве. Царская власть, источники доходов которой были немногочисленными, а расходы велики, с завистью смотрела на богатства церквей и монастырей.
На совещании молодого царя с митрополитом Макарием в сентябре 1550 года была достигнута договоренность: монастырям запрещалось основывать новые слободы в городе, а в старых слободах ставить новые дворы. Посадские люди, бежавшие от тягла в монастырские слободы, кроме того, "выводились" назад. Это было продиктовано потребностями государственной казны.
Однако такие компромиссные меры не удовлетворили государственную власть. В январе-феврале 1551 года был собран церковный собор, на котором были зачитаны царские вопросы, составленные Сильвестром и проникнутые нестяжательским духом. Ответы на них составили сто глав приговора собора, получившего название Стоглавого, или Стоглава. Царя и его окружение волновало, "достойно ли монастырям приобретать земли, получать различные льготные грамоты.
Иван Грозный (европейская гравюра на дереве, XVI век)
По решению собора прекратилось царское вспомоществование монастырям, имеющим села и другие владения. Стоглав запретил из монастырской казны давать деньги в "рост" и хлеб в "насп", т.е. - под проценты, чем лишил монастыри постоянного дохода.
Ряд участников Стоглавого собора (иосифляне) встретили программу, изложенную в царских вопросах, ожесточенным сопротивлением.
Программу царских реформ, намеченных Избранной Радой, в наиболее существенных пунктах Стоглавый собор отклонил. Гнев Ивана IV Грозного обрушился на наиболее видных представителей иосифлян. 11 мая 1551 года (т.е. через несколько дней после завершения собора) была запрещена покупка монастырями вотчинных земель "без доклада" царю. У монастырей отбирались все земли бояр, переданные ими туда в малолетство Ивана (с 1533 года). Тем самым был установлен контроль царской власти над движением церковных земельных фондов, хотя сами по себе владения остались в руках у церкви. Церковь сохраняла свои владения и после 1551 года.
Вместе с тем, были проведены преобразования во внутренней жизни церкви. Утверждался созданный ранее пантеон общерусских святых, унифицировался ряд церковных обрядов. Были приняты также меры по искоренению безнравственности духовного сословия.