Судьба поэта Александра Сергеевича Пушкина многих продолжает волновать до сих пор. Тайна последней дуэли по сей день не разгадана. Кто же виновен в трагической смерти поэта? Общество? Дантес? Или сам Пушкин?
11 февраля 2020 года в книжном магазине «Буквоед» заведующая Мемориальным музеем-квартирой А.С.Пушкина в Санкт-Петербурге доктор филологических наук Галина Михайловна Седова прочитала лекцию о последнем годе жизни Пушкина и представила свою книгу «Ему было за что умирать на Чёрной речке». Я задал Галине Михайловне и участникам встречи вопрос: кто же виновен в трагической смерти «солнца русской поэзии»?






14 февраля 2016 года на сайте "Эхо Москвы" я написал пост "Заговор против Пушкина". В 20:15 появился комментарий Г.М.Седовой: «По всей видимости, Данзас – глава заговора против Пушкина!» Я ответил: «Скорее всего, Данзас мог быть только соучастником. Организатором мог быть только император…»



В передаче «Наблюдатель» на канале «Культура» Седова сказала, что в последний год жизнь Пушкина не была исканием смерти или приготовлением к ней. «Я жить хочу…» – эти слова Пушкина выбрала Седова в качестве эпиграфа для своей книги. Хотя само название книги «Ему было за что умирать на Чёрной речке» подталкивает к мысли, что поэт ехал умирать.

В день дуэли 27 января, люди, видевшие Пушкина, отмечали его необычную весёлость. Почему же он был весел? Потому что был уверен в исходе дуэли? Трагическом или счастливом?

Я посмотрел видеозапись лекции Г.М.Седовой от 4 марта 2019 года, где она говорит, что последний день жизни Пушкина до конца не известен.
«На мой взгляд, Пушкин с Данзасом договорились заранее», – утверждает Г.М.Седова, не приводя никаких документальных доказательств. – «Пушкин с утра весел, они с Данзасом уже обо всём договорились».
Седова Г.М. объясняет, что Пушкин заранее выбрал секундантом Данзаса и не хотел, чтобы об этом узнали раньше времени. В 12 часов домой к Пушкину зашёл Цветаев, они беседовали по поводу будущего двухтомника. Поэт был бодр и очень весел. Проговорили они час, и после этого Пушкин отправляется на встречу с Данзасом (около 13:00). У Цепного моста Пушкин повстречал Данзаса и вместе они отправились во французское посольство. Там Пушкин оставил Данзаса составлять условия дуэли, а сам пошёл домой. В 14:30 условия дуэли были подписаны. Время поставил секундант Дантеса Д’Аршиак. Появиться в квартире у Пушкина Данзас мог только около 15 часов.

Сохранилась хронологическая запись поэта В.А.Жуковского о последнем дне жизни Александра Сергеевича. «Встал весело в 8 часов — после чаю много писал — часу до 11-го. С 11 обед. — Ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни — потом увидел в окно Данзаса (прим.: секундант), в дверях встретил радостно. — Вошли в кабинет, запер дверь. — Через несколько минут послал за пистолетами. — По отъезде Данзаса начал одеваться; вымылся весь, все чистое; велел подать бекешь; вышел на лестницу, — возвратился, — велел подать в кабинет большую шубу и пошел пешком до извощика. — Это было ровно в 1 ч».

Г.М.Седова утверждает, что Жуковский договорился с друзьями о том, что именно они будут рассказывать на суде об участии Данзаса (будто бы он ничего не знал до последней минуты и они случайно повстречались с Пушкиным на мосту). Так утверждает и Данзас в своих воспоминаниях, которые написаны словно с копии военно-судного дела.
Выходит Данзас врал в своих мемуарах?

Архивы 3-го отделения сохранились, и в них многое можно найти.
Однако Седова Г.М. утверждает, что «их там нет», хотя не искала.

Седова приводит слова Анны Ахматовой, будто бы царь подослал к вдове Пушкина священника (у которого сам исповедовался), чтобы выведать у Натальи Николаевны сокровенное. Что рассказала жена Пушкина исповеднику и что он доложил царю, не известно. Однако известно, что царь щедро облагодетельствовал семью Пушкина: уплатил все долги поэта в размере 139 тысяч рублей, назначил вдове и детям ежегодную пенсию в 11 тыс. рублей, приказал принять обоих сыновей в Пажеский корпус с бесплатным обучением, освободил от долгов имение в селе Михайловском, постановил издать полное собрание сочинений А.С.Пушкина, выручка от продажи которого должна была пойти в пользу семьи поэта.
Такая неслыханная щедрость произвела сильное впечатление на петербургское общество. Многие недоумевали: отчего Наталье Николаевне такая благосклонность монарха?

В. В.Вересаев в книге «Пушкин в жизни» утверждает, что у вдовы поэта была связь с императором. Император Николай I был мужчина любвеобильный. Внимание императора льстило самолюбию Натальи Николаевны.
Пушкин говорил, что Николай I, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам по несколько раз проезжает мимо её окон, а вечерами, на балах, спрашивает, отчего у неё всегда шторы опущены. Пушкин подозревал (и, видимо, не без оснований) императора в ухаживании за своей женой. В злополучном пасквиле «Ордена рогоносцев» был намёк, будто бы поэт торгует своей женой, поскольку Пушкин был должен лично императору 45 тысяч рублей.



Общий долг семьи Пушкина в пересчёте на современные деньги составлял почти 6 миллионов долларов. Отдать такие деньги поэт никогда бы не смог. Грозило банкротство, суд и позор. Пушкин хотел дуэлью разрубить «гордиев узел» накопившихся проблем. Убив Дантеса, Пушкин, возможно, рассчитывал, что его сошлют в родное имение на Псковщине – приют спокойствия, трудов и вдохновенья – о чём поэт и мечтал в последние годы.

Накануне последней дуэли у Пушкина был неприятный разговор с Николаем I на сугубо личную интимную тему. Возможно, поэт высказал всё, что думал об ухаживании царя за Натальей Николаевной. Через пять дней Пушкин был убит на дуэли. Вряд ли это была случайность.
Поскольку все разговоры царя протоколировались, то несложно найти в архивах запись этого разговора. Но почему-то не ищут.

Утром 10 февраля 2020 года я с огромным наслаждением посмотрел фильм-рассказ Ираклия Андроникова «Тагильская находка» – о последних днях жизни А.С.Пушкина (1976). Андроников утверждал, что поэт пал в результате заговора. «В том, что Пушкин до конца оставался непримиримым противником самодержавной власти и всей общественно-политической системы страны, в этом шеф жандармов не ошибался».
«На третий день после смерти Пушкина, один из ближайших помощников императора граф Орлов получил анонимное письмо. Хотя оно содержало уверения в преданности народу и престолу, в нём было прямо сказано, что совершилось умышленное убийство великого поэта России, и что народ оскорблён».
Царь на это ответил: «Пушкина мы НАСИЛУ ЗАСТАВИЛИ умереть христианином…»

Андроников утверждает, что «план женитьбы Дантеса на своячнице Пушкина (Екатерине Гончаровой – НК) был принят с ведома императора. Пушкин об этом не знал, а для Дантеса это было равносильно приказу». «Геккерн и Дантес были лишь орудием казни, главные фигуры оставались в тени».



Геккерн был своего рода «тенью», прикрывавшей роман царя с Пушкиной. Жорж Дантес был лишь исполнитель. Он вспоминал: «Было предостаточно случаев, когда она могла бы отдать мне всё – и что же?.. – никогда ничего! никогда в жизни!»

По всей видимости, Наталья Николаевна, действительно не изменяла своему мужу с Дантесом, поскольку была фавориткой царя Николая I. Миниатюрный портрет Натальи Николаевны (художника Гау) был вделан во внутреннюю крышку массивных золотых часов, которые постоянно находились на письменном столе царя.



«Прошло полтора месяца со дня гибели Пушкина, – рассказывает Андроников, – и Александру Карамзину стало ясно, что Пушкин пал жертвой тонкой и сложной интриги, что его погубили. Вяземский и Александр Тургенев поняли это даже раньше Карамзина. Вяземский писал, что против Пушкина и его жены строились адские козни, были расставлены адские сети, что они попали в гнусную западню; он говорил о коварнейших покушениях на супружеское счастье и согласие Пушкина».

Юрий Лотман в своей книге «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» (Л., 1983) объяснил скандальные приставания Дантеса к жене Пушкина желанием устранить порочащие его слухи о гомосексуальной связи со своим приёмным отцом – бароном Геккерном. "Пушкин пал жертвой заговора педерастов", – откровенно сказал Юрий Лотман в разговоре с В.Баевским (см. «Вопросы литературы». М., 2002, № 2).

Неразгаданной тайной остаются три главных вопроса:
1\ Кто автор знаменитого пасквиля о включении поэта в состав ордена рогоносцев?
2\ Изменяла ли мужу Наталья Николаевна?
3\ Почему секундант Пушкина Данзас не выполнил всех условий дуэли?

Чтобы объективно разобраться в этом деле, нужно перестать оправдывать Пушкина и во всём винить исключительно Геккерна.
Я прочитал немало книг о жизни и творчестве А.С.Пушкина, в том числе и о роковой дуэли. Несколько раз бывал в музее на Мойке 12, неоднократно приезжал в Царское Село, посетил Пушкинские горы. Недавно побывал в музее-усадьбе Приютино под Петербургом, где часто бывал молодой Пушкин, ухаживая за Анной Алексеевной Олениной. Я побеседовал с директором Леонидом Викторовичем Мазур о любви поэта и причинах его роковой дуэли.





На протяжении жизни А.С.Пушкин вёл дневник. Дневник №2, который оканчивается 1835 годом, хранится в России. Но, значит, должны существовать дневники №1 и №3, охватывающие период до 1835 года и вплоть до рокового 1837-го. Об этом упоминают В.Жуковский, князь П.Вяземский, критик и драматург барон Розен. Если бы мы располагали дневником №3, то могли бы знать, о чём думал поэт накануне дуэли.

На дуэль я смотрю не как филолог, а как криминолог, и замечаю неприметные литературоведам факты. А факты упрямая вещь! Моя версия может показаться неожиданной, однако никто не смог доказательно её опровергнуть.
Как криминолог, я хочу разобраться в преступлении, коим была дуэль согласно военному артикулу Петра I 1715 года. Большой знаток дуэлей Яков Аркадьевич Гордин о последнем поединке Пушкина говорит: «Дуэльная история многократно описана и исследована (хотя и не до конца понята)».



Яков Аркадьевич Гордин подарил мне две свои книги: «Гибель Пушкина 1831-1836» и «Последняя дуэль. Пушкин против Петербурга». В книге «Последняя дуэль. Пушкин против Петербурга» на страницах 141-143 Гордин полностью воспроизводит реконструированный текст письма Пушкина – Л.Геккерну от 17-21 ноября 1836 года.
«2 ноября после разговора <…> вы имели с Вашим сыном совещание, на котором вы положили <...> нанести удар, казавшийся решительным. Анонимное письмо было составлено вами и <…> я получил три экземпляра из десятка, который был разослан».

19 октября в Царском Селе отмечается День основания Лицея – того самого, в котором учился А.С.Пушкин. В 2018 году я побывал на этом празднике. Директор Всероссийского музея А.С.Пушкина Сергей Михайлович Некрасов сказал мне в интервью: «Мы до сих пор толком не знаем, кто написал пасквиль».





Среди лицеистов первого выпуска наряду с А.С.Пушкиным были поэт А.А.Дельвиг, декабрист И.И.Пущин, декабрист В.К.Кюхельбекер, а также К.К.Данзас. Данзас никогда не был близким другом Пушкина, не принадлежал к кругу поэта, они почти не общались. Но именно Константин Карлович стал секундантом последней дуэли Пушкина с Дантесом.
Почему же Данзас так легко согласился быть секундантом поэта?

Судя по его воспоминаниям, Данзас не мог отказать быть секундантом лицейского товарища. Хотя знал, что за участие в дуэли ему грозит суд и смертная казнь. Он, разумеется, понимал, что может стать свидетелем убийства первого поэта России, и, видимо, хотел его спасти.

Данзас был единственным свидетелем преддуэльных часов Пушкина и единственным (со стороны поэта) свидетелем самой дуэли. Все сведения о дуэли имеют своим источником рассказы Данзаса. По воспоминаниям Константина Карловича, Наталья Николаевна предлагала мужу уехать с нею на время куда-нибудь из Петербурга; но Пушкин, потеряв всякое терпение, решился кончить это иначе. Он написал барону Геккерну в весьма сильных выражениях известное письмо, которое и было окончательной причиной роковой дуэли.

4 ноября 1836 года Пушкин получил анонимное письмо с «дипломом историографа ордена рогоносцев». Сверх того, семь или восемь других экземпляров были отправлены разным лицам в двойных конвертах; на внутреннем конверте был надписан адрес Пушкина. Поэт сделал для себя вывод: оскорбительное письмо исходило из голландского посольства, а автор его — известный интриган и недруг барон Луи Геккерн. Пушкин умер с убеждённостью в этом. Однако, он ошибался.



Сегодня установлено, что известный диплом ордена рогоносцев писал не барон Геккерн. Текст был скопирован с похожего диплома, которые не были новинкой в Европе. На печати, которой был заклеен конверт, изображены символы масонов: перо, птица, циркуль. Но это скорее была «злая шутка».

Считается, что Пушкин был оскорблён подмётным письмом и потому послал вызов на дуэль. Но, во-первых, анонимное письмо не могло служить формальным поводом для вызова на дуэль. Во-вторых, доказано, что это письмо написал не Геккерн, и он не давал таких распоряжений.

Почему же всесильное Жандармское отделение так и не смогло разыскать авторов анонимного пасквиля?
Пушкинисты считают, что в пасквиле был намёк на связь жены поэта с царём Николаем I. Злые языки утверждали, что последний отпрыск Пушкина – ребёнок Николая. Хотя и сам император Николай Павлович, судя по его комплекции, вряд ли был потомком щуплого императора Павла.

23 января 1837 года на балу у Воронцовых-Дашковых Дантес оскорбил Наталью Николаевну. Наталья Николаевна рассказала мужу, что Геккерн спросил её, когда же она наконец оставит своего мужа. После такого признания жены Александр Сергеевич в ночь с 25 на 26 января написал предельно резкое письмо Геккерну-отцу.
Поэт знал, что в ответ получит вызов, и сознательно шёл на это. Утром 26 января письмо было отправлено Геккернам, а уже вечером к Пушкину явился атташе французского посольства виконт д’Аршиак с вызовом на поединок от Жоржа Дантеса.
Дантес сделал вызов Пушкину, поскольку барон Геккерн, как посланник иностранного государства, не мог участвовать в дуэли. Вряд ли Пушкин хотел убить Геккерна. Видимо, целью Пушкина была дуэль именно с Дантесом.

В 1863 году были опубликованы воспоминания Данзаса о дуэли, записанные его другом А.Н.Аммосовым. Согласно этим воспоминаниям, 27 января 1837 года Данзас, проходя по Пантелеймонской улице, встретил Пушкина в санях. Пушкин остановил Данзаса и сказал:
— Данзас, я ехал к тебе, садись со мной в сани и поедем во французское посольство, где ты будешь свидетелем одного разговора.
Данзас, не говоря ни слова, сел с ним в сани, и они поехали в Большую Миллионную. Во время пути Пушкин говорил с Данзасом, как будто ничего не бывало, совершенно о посторонних вещах. Таким образом доехали они до дома французского посольства, где жил д’Аршиак. После обыкновенного приветствия с хозяином Пушкин сказал громко, обращаясь к Данзасу:
— Я хочу теперь посвятить вас во всё.
И начал рассказывать ему всё, что происходило между ним, Дантесом и Гекереном.
Пушкин окончил своё объяснение следующими словами:
— Теперь единственное, что я хочу вам сказать, — это то, что если дело не кончится сегодня же, то при первой встрече с Гекереном, отцом или сыном, я плюну им в лицо.
Тут он указал на Данзаса и прибавил:
— Вот мой секундант.
Потом обратился к Данзасу с вопросом:
— Вы согласны?
После утвердительного ответа Данзаса Пушкин уехал, предоставив Данзасу, как своему секунданту, условиться с д’Аршиаком о дуэли.

Вместе с секундантом противника д’Аршиаком Данзас занялся пунктуально организацией дуэли a outrance, то есть до смертельного исхода. Условия поединка не давали шансов уцелеть.
По желанию д’Аршиака условия поединка были написаны на бумаге. С этой роковой бумагой Данзас возвратился к Пушкину. Он застал его дома, одного. Не прочитав даже условий, Пушкин согласился на всё. В разговоре о предстоящей дуэли Данзас заметил ему, что, по его мнению, он бы должен был стреляться с бароном Гекереном, отцом, а не с сыном, так как оскорбительное письмо он написал Гекерену, а не Дантесу. На это Пушкин ему отвечал, что Гекерен, по официальному своему положению, драться не может.

Согласно «Дуэльному кодексу» того времени «как оскорбитель, так и оскорблённый, должны драться на дуэли сами лично. Заместители допускаются только в следующих случаях:
а) сын может заступать своего оскорблённого отца, если последний слишком слаб для получения удовлетворения за оскорбление; если возраст оскорбителя подходил бы более к летам сына, нежели отца, и наконец, если последнему уже минуло 60 лет…»



Вместе с секундантом противника д’Аршиаком Данзас занялся пунктуально организацией дуэли a outrance, то есть до смертельного исхода.
Условия поединка не давали шансов уцелеть.
1. Противники становятся на расстоянии 20 шагов друг от друга и 5 шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется 10 шагам.
2. Вооружённые пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того, принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз: противники становятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и облечённые всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.

Совершенно неожиданно Данзас оказался втянут в дуэльную историю, которая для него могла обернуться самыми тяжкими последствиями. Данзас знал, что дуэли были запрещены, и за участие в дуэли приговаривали к смертной казни.

Почему же Данзас не стал отговаривать поэта от дуэли?

В рапорте, поданном в Военно-судную комиссию, Данзас так объяснял своё согласие быть секундантом Пушкина: «После всего, что я услышал у г. Д’Аршиака из слов Пушкина, хотя вызов был со стороны г. Геккерна, я не мог не почитать избравшего меня в свидетели тяжко оскорблённым в том, что человек ценит дороже всего в мире: в чести жены и его собственной; оставить его в сем положении показалось мне невозможным, я решился принять на себя обязанность секунданта» (Дело о дуэли, с. 79).

Мог ли Данзас отказаться быть секундантом Пушкина?
Мог! Возможно, этим он спас бы для России великого поэта.
По уставу подполковник Данзас был обязан сообщить о дуэли. Если бы он сообщил, то, возможно, этим спас лицейского товарища.

Драться Пушкин с Дантесом должен был в тот же день 27 января в 5-м часу пополудни. Место поединка было назначено секундантами за Чёрной речкой возле Комендантской дачи. Никто кроме секундантов и дуэлянтов не мог знать о месте и времени дуэли. Но узнало 3-е отделение жандармов!

Кто же донёс?
С момента подписания условий дуэли с 14:30 и до рокового выстрела в 16:30 мог и по долгу службы обязан был донести Данзас. Если бы не он донёс, то по закону мог быть осуждён на смерть, а если бы донёс, то вышел бы из-под суда.

Седова Г.М. утверждает, что барон Геккерн мог сообщить жандармам о предстоящей дуэли, поскольку не хотел потерять своего приёмного сына и при любом исходе желал избежать скандала.

Да, у Геккерна был мотив сообщить жандармам о дуэли с целью предотвратить её. Но это было против законов чести. И почему он не донёс при первой угрозе дуэли в ноябре 1836 года? Если же 27 января 1837 года в 3-е отделение донёс Геккерн, то почему жандармы не вмешались? Они могли проигнорировать донос простого человека, но не голландского посланника. Рано или поздно об этом бы узнали, и это могло привести к дипломатическому скандалу.

Начальник штаба корпуса жандармов генерал Л.В.Дубельт признавал: «Да, мы знали о предстоящем поединке, но жандармы по ошибке были направлены в Екатерингоф».

Была ли это ошибка, а не умысел дать осуществиться трагедии?
У людей «государевых» своя мораль, и ради государства эти люди способны на всё. «На стороне барона Гекерена и Дантеса был, между прочим, и покойный граф Бенкендорф, не любивший Пушкина». Одним только этим нерасположением, утверждает Данзас, и можно объяснить, что дуэль Пушкина не была остановлена полицией.

Но почему Данзас был уверен, что дуэль могла быть остановлена полицией?

Возможно, чтобы спасти Пушкина и обезопасить себя, Данзас, как человек военный, сам донёс в 3-е отделение о готовящейся дуэли, в надежде, что жандармы не допустят поединка и этим он спасёт первого поэта России. Это, кстати, объясняет и то, почему Данзас отказался от сделанного ему Дантесом предложения скрыть своё участие в дуэли.

В опубликованных воспоминаниях Данзаса много нестыковок, показания его весьма противоречивы. Утверждение самого Данзаса о случайной встрече его с Пушкиным на Цепном мосту имело целью смягчить вину Данзаса перед судом, так как по закону секунданты при «зачатии драк должны были приятельски искать помирить ссорящихся, и ежели того не могут учинить, то немедленно по караулам послать и о таком деле объявить» (Дело о дуэли, с. 104).

Опубликованное в 1900 году под редакцией П.М.Кауфмана «Подлинное военно-судное дело 1837 г.» не содержит двух листов, которые, как утверждал редактор в предисловии к изданию, были «утрачены» и, видимо, содержали показания Данзаса (в опубликованных материалах есть лишь записи его «передопрашивания»). Kроме того, из опубликованных материалов остаётся неясным, кто был первым доносителем о происшествии.

Условясь с Пушкиным сойтись в кондитерской Вольфа, Данзас отправился сделать нужные приготовления. Наняв парные сани, он заехал в оружейный магазин Куракина за пистолетами, которые были уже выбраны Пушкиным заранее.
Ещё 24 января 1837 года ( то есть ещё до предельно резкого письма Геккерну-отцу и вызова на дуэль) Пушкин отнёс ростовщику А.П.Шишкину столовое серебро, под залог которого получил 2200 рублей. Часть этих денег пошла на оплату пистолетов, которые он выбрал в «Магазине военных вещей» Алексея Куракина на Невском проспекте, 13.



Пушкин купил дуэльные пистолеты известного французского мастера-оружейника Лепажа. По словам Данзаса, «пистолеты эти были совершенно схожи с пистолетами д’Аршиака». Дантес позаимствовал у знакомого пистолеты немецкого оружейника Карла Ульбриха.

Было около 4-х часов, когда Пушкин с Данзасом вместе вышли из кондитерской Вольфа, сели в сани и отправились по направлению к Троицкому мосту. На Дворцовой набережной им повстречался экипаж г-жи Пушкиной. Данзас надеялся, что она увидит мужа и попытается остановить его. Но Наталья Николаевна была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону.
Почему Данзас не сказал Пушкину, что увидел Наталью Николаевну, и не сделал ничего, чтобы остановить роковое течение событий?

Пушкин доверял своему лицейскому другу. Но когда переезжали через Неву, Пушкин шутливо спросил у Данзаса: «Уж не в крепость ли ты меня везёшь?»
«Нет, — отвечал Данзас, — через крепость на Чёрную речку самая близкая дорога».

Дуэль состоялась 27 января 1837 года после 4 часов дня (время исчислялось тогда на час назад). Поэту было 37 лет, его противнику оставалась неделя до 25 лет. Условия поединка носили беспощадный характер: стрелялись с 20 шагов, барьер составлял 10 шагов. В Европе стрелялись с 30 шагов. В России стрелялись даже с шести.

Поскольку дуэльные пистолеты противников были схожи, то после проверки каждому предоставлялась возможность драться собственным оружием. Пушкин был вооружён пистолетом из гарнитура, привезённого Данзасом, а Дантес — из гарнитура, привезённого д’Аршиаком.

Кремневые пистолеты, которые использовались в те времена, гораздо более зависели от погоды, чем современное оружие. Свинцовая пуля весом 12 граммов летела со скоростью 150 метров в секунду, и при расстоянии в 20 шагов, боковой ветер мог отклонить её на 12 см, а угловой на 6 см. И если бы не сильный ветер, неизвестно, чем бы закончилась дуэль.

Дантес стрелял с расстояния в 11 шагов, однако пуля не пробила тело Пушкина, а застряла в брюшине. Поэтому предполагают, что секунданты, желая предотвратить неминуемую гибель дуэлянтов, специально недосыпали пороху в пистолеты, тем самым уменьшив их убойную силу. Если бы пистолеты зарядили как положено, то пуля прошла бы навылет, и Пушкин, возможно, был бы жив. А вот Дантес, как показала экспертиза, ответным выстрелом был бы убит.

Пушкин, по словам Данзаса, нервничал во время подготовки места дуэли и несколько раз нетерпеливо спрашивал «всё ли наконец кончено?»
А вот Дантес был спокоен. Почему?

Подполковник К.К.Данзас был опытным военным и дуэлянтом. Он не мог не знать «дуэльного кодекса». Поэтому удивляет, что Данзас за время поединка Пушкина и Дантеса как минимум ТРИЖДЫ нарушил правила дуэли!

«Дуэльный кодекс» того времени гласил:
377. Перед началом дуэли противники обязаны допустить секундантов противной стороны осмотреть их, с целью удостовериться в соблюдении вышеуказанных условий.
Секунданты обязаны всегда исполнять эту формальность.
Врачи стоят в нескольких шагах за секундантами.
454. Раненный первым выстрелом имеет право стрелять в противника, который не обязан приближаться к нему, в течение одной минуты с момента получения раны.
Запрещены:
492. Какие-нибудь резкие телодвижения противника, выстрелившего первым, ожидающего выстрела противника.
495. Секунданты противной стороны, стоящие рядом с ним, имеют право застрелить противника, совершившего нарушение.
496. Совершенный поступок рассматривается как простое убийство или попытка к тому, и дело передается судебным властям.
497. Секунданты составляют протокол с обозначением совершенного поступка и извещают о нём, посылая копию протокола, членов корпорации, места служения или общества, в котором состоял совершивший нарушение.

Почему Данзас не произвёл осмотр одежды Дантеса до дуэли и после дуэли?
Почему секундант Данзас не прекратил дуэль после ранения Пушкина?
Почему Данзас подал Пушкину другой пистолет, что также было нарушением правил дуэли (на это указал секундант Дантеса д’Аршиак).

Всю последующую жизнь после злополучной дуэли Данзас сожалел о том, что не выполнил надлежащих прав дуэли и не произвёл осмотр одеяния Дантеса. Возможно, он обнаружил бы под мундиром стальную кольчужку. Такие кольчужки уже существовали, но на дуэли одевать их было против законов чести.



Пушкин был опытным дуэлянтом и всегда стрелял вторым, поскольку сохранивший выстрел имел право подозвать уже выстрелившего к барьеру. Дантес, видимо, знал об этом. Предполагают, что Дантес стрелял по ногам, не желая убивать поэта. Но попал чуть выше, потому что при стрельбе пистолет слегка подкидывает вверх. Пушкин был ранен в правую сторону живота; пуля, раздробив кость верхней части ноги у соединения с тазом, глубоко вошла в живот и там остановилась.



Пушкин упал на шинель Данзаса и, казалось, потерял сознание. Секунданты бросились к Пушкину, но, когда Дантес намеревался сделать то же самое, поэт крикнул по-французски: “Подождите, у меня ещё достаточно силы, чтобы сделать свой выстрел”.
Дантес остановился у барьера и ждал, прикрыв грудь правою рукою.
Было неписаное правило: если противник ранен и выронил пистолет, поединок должен прекращаться.
Приподнявшись несколько и опершись на левую руку, Пушкин выстрелил. Дантес упал. Пушкин спросил у Дантеса, куда тот ранен, Дантес отвечал:
— Я думаю, что я ранен в грудь.
— Браво! — вскрикнул Пушкин и бросил пистолет в сторону.



Но Жорж быстро поднялся на ноги. Его ранение не было опасным. Пуля попала ему в руку и только контузила грудь. По официальным материалам, выпущенная Пушкиным из пистолета пуля пробила Дантесу правую руку и, попав в металлическую пуговицу мундира, отрикошетила. Иначе говоря, пуговица спасла жизнь Дантесу.

В 1938 году, используя достижения судебной баллистики, инженер М. З.Комар вычислил, что пуля неминуемо деформировала бы пуговицу и вдавила её в тело. Однако в материалах военно-судебной комиссии отсутствуют сведения об осмотре деформированной пуговицы с мундира Дантеса. Пуговицу эту до сих пор не нашли. Но Дантес бережно хранил всю жизнь тот самый зелёный мундир со следами крови на рукаве.

Некоторые считают, что Данзас фактически предал Пушкина. Ссыльный декабрист Иван Пущин негодовал: «Если бы я был на месте Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь...»
Раненого Пушкина вначале волоком “тащили” к саням, затем уложили на шинель и понесли. Однако, секундантам это оказалось не под силу. Тогда вместе с извозчиками они разобрали забор из тонких жердей и подогнали сани. На всём пути от места дуэли до саней на снегу протянулся кровавый след. Раненого поэта посадили в сани и повезли по тряской, ухабистой дороге.



По воспоминаниям Данзаса из раны Пушкина кровь лилась «рекой». Однако секундант не взял никаких лекарств и материалов для перевязки в случае ранения. Данзас объяснял это тем, что «был взят в секунданты за несколько часов до дуэли, времени было в обрез, и он не имел возможности подумать о первой помощи для Пушкина».

А может быть, Данзас надеялся, что жандармы не допустят проведения дуэли? И именно поэтому не пригласил на дуэль врача, как это было положено по дуэльному кодексу.

Данзас знал, как опасна рана в живот. Он не раз видел, как люди умирали от потери крови в течение часа. Но Пушкин несколько часов оставался без перевязки.
Пушкина можно было бы спасти, если бы врачебная помощь была оказана вовремя. Шансы на выздоровление составили бы не менее 80%, ибо летальность при подобных огнестрельных ранениях ныне составляет 17,2 — 17,5 %.

На Комендантской даче Пушкина пересадили с саней в карету Геккерна. Это была «медвежья услуга», потому что в карете трясло ещё сильнее, что усиливало мучения раненого. Если бы Пушкина везли на санях, то привезли бы вдвое быстрее и, значит, раненый потерял бы меньше крови. А так раненого поэта привезли домой уже в темноте, к 18 часам. В карете раненый Пушкин сказал Данзасу: «Я жить не хочу…»

Согласно исследованию уральского хирурга Михаила Давидова («Дуэль и смерть А.С. Пушкина глазами современного хирурга») ошибка Данзаса в том, что Пушкина с места дуэли повезли не в госпиталь, где могли оказать хоть какую-то помощь, а домой. От Чёрной речки до квартиры на Мойке – около семи вёрст. Пушкина везли полтора часа. По мнению современных медиков, по дороге домой он потерял почти половину объёма крови.

Данзас в течение трёх (!) часов искал хирурга по всему Петербургу. Сначала поехал к Арендту, потом к Саломону; не застав дома ни того, ни другого, оставил им записки и отправился к доктору Персону; но и тот был в отсутствии. Оттуда, по совету жены Персона, Данзас поехал в Воспитательный дом, где, по словам её, он мог найти доктора наверное. Подъезжая к Воспитательному дому, Данзас встретил выходившего из ворот доктора Шольца. Выслушав Данзаса, Шольц сказал ему, что он, как акушер, в этом случае полезным быть не может, но что сейчас же привезёт к Пушкину другого доктора. Шольц пригласил хирурга К.Задлера, который к этому времени уже успел оказать медицинскую помощь легко раненому Дантесу.

В это же время приехал Арендт, он также осмотрел рану. Пушкин просил сказать откровенно: в каком положении он находится, и прибавил, что какой бы ответ ни был, он его испугать не может, но что ему необходимо знать наверное своё положение, чтобы успеть сделать некоторые нужные распоряжения.
— Если так, — отвечал ему Арендт, — то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды.
Уезжая, Арендт сказал провожавшему его в переднюю Данзасу: «Штука скверная, он умрёт».



В продолжение ночи страдания Пушкина до того усилились, что он решил застрелиться. Позвав человека, он велел подать ему один из ящиков письменного стола; человек исполнил его волю, но, вспомнив, что в этом ящике были пистолеты, предупредил Данзаса. Данзас подошёл к Пушкину и взял у него пистолеты, которые тот уже спрятал под одеяло. Пушкин признался, что хотел застрелиться, потому что страдания его были невыносимы.

Смерть поэта наступила через 46 часов после ранения. Вскрытие проводили прямо в прихожей. Пулю в теле так и не нашли. Записей о вскрытии не составили. Так что причина смерти Пушкина до сих пор остаётся загадкой. Лишь через 24 года записки о результатах вскрытия написал по памяти и опубликовал Владимир Иванович Даль, участвовавший в процессе.

После дуэли Данзаса должны были арестовать, однако ему было разрешено императором не покидать Пушкина до его последнего часа.
Почему?

За секундантство на дуэли Пушкина Данзас был приговорён к повешению. Однако по ходатайству военного и надзорного начальства (!) император заменил это наказание на два дополнительных месяца ареста в Петропавловской крепости.
На свободу Данзас вышел уже 19 мая 1837 года. Через два года после дуэли, в 1839 году, был награждён орденом Святого Станислава 2-й степени; в 1840 году к этому ордену была пожалована императорская корона. В 1844 году получил чин полковника, а в 1857 году вышел в отставку с присвоением чина генерал-майора.

Я не обвиняю К.К.Данзаса. Этого и нельзя делать за отсутствием прямых улик. Однако косвенные улики говорят не в пользу Данзаса.
В архивах сохранилось «Подлинное военно-судебное дело 1837 года» о дуэли Пушкина и Дантеса. Однако там отсутствуют два листа первичных показаний, собственноручно написанных К.К.Данзасом.
Почему исчезли эти листы? Что было в них? Признание?

Я не верю, что невозможно было при желании найти в архивах те самые два листа. Из такого дела невозможно было ничего просто так потерять, чтобы за это никто не ответил. Значит, это было сделано специально, чтобы Данзас дал новые (другие) показания о дуэли.
Любой следователь подтвердит, что так до сих пор делают, чтобы закрыть дело: уничтожают первоначальные признательные показания, а вместо них в дело подшивают протокол передопроса. Первоначальные же показания не уничтожают, а хранят для возможного шантажа.

Признать, что лицейский приятель Данзас, которого Пушкин пригласил быть своим секундантом в дуэли с Дантесом, донёс жандармам о дуэли, литературоведы ну никак не могут, поскольку это противоречит официальному мифу (лицейский друг не мог предать!) Хотя это не было предательством со стороны Данзаса. Во-первых, это был его долг по уставу службы, а во-вторых, Данзас искренне, из лучших побуждений, хотел не допустить дуэли и тем самым спасти первого поэта России.
Пушкиноведы никогда не признают моей версии, потому что тогда нужно будет выбросить в макулатуру их докторские монографии и диссертации, переписать школьные учебники и переучивать экскурсоводов.

В день смерти поэта 10 февраля 2016 года я пришёл в музей на набережной Мойки 12 (последнюю квартиру поэта) с целью выяснить, что же такое трагическая гибель Пушкина: семейная драма с банальным любовным треугольником или заговор против поэта и России?





Посещение музея-квартиры на Мойке 12 я изложил в романе-быль «Странник» (мистерия). В нём я попытался представить разговор с А.С.Пушкиным.
— "Воспоминание безмолвно предо мной свой длинный развивает свиток: и с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю, и горько жалуюсь, и горько слёзы лью, но строк печальных не смываю".
— Мучительная мысль мне не даёт покоя: зачем живу, в чём жизни цель моя? Оставить след, который тотчас смоет или всего душе отдать себя?
— "Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв, мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв".
— Я чувствую, как исчезаю с каждым годом. Бесследно, незаметно, без лица. Чем стану, буду ли я за порогом, где смерть граничит с жизнью без конца?
— "Так верьте мне, мы спасены лишь верой".
— А может вера есть самообман?
— "Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман..."
— Всё кажется иллюзией, ошибкой…
— "И жизнь ничто, как сон пустой, насмешка неба над землёй?"
— Мой разум требует, а сердце не согласно.
— "Ум ищет божества, а сердце не находит..."
— Мне тошно, грустно отчего-то.
— "Душевных наших мук не стоит мир".
— Любили ль вы когда-нибудь?
— "Я знал любовь, не мрачною тоской, не безнадежным заблужденьем, я знал любовь прелестною мечтой, очарованьем, упоеньем".
— Мне кажется, так искренне, так честно никто вас не любил.
— "Я верю: я любим, для сердца нужно верить".
— Любовь мне лишь мучения приносит.
— "Мне дорого любви моей мученье — Пускай умру, но пусть умру любя!"
— А были ли вы счастливы?
— "На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля — давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальнюю трудов и чистых нег".
— Как жить, когда тебя не понимают, и не хотят понять?!
— "Смешон, участия кто требует у света! Холодная толпа взирает на поэта, как на заезжего фигляра: если он глубоко выразит сердечный, тяжкий стон, и выстраданный стих, пронзительно-унылый, ударит по сердцам с неведомою силой..."
— Чем больше я пытаюсь сказать правду, тем больше упрекают меня во лжи.
— "Ты царь: живи один. Дорогою свободной иди, куда влечёт тебя свободный ум, усовершенствуя плоды любимых дум, не требуя наград за подвиг благородный. Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд; всех строже оценить умеешь ты свой труд".
Не ценится поэт, пока средь нас живёт,
Но станет знаменит, как только он умрёт.
Укором служит он для тех, кто спит душой.
Он странник на Земле, он странный, он чужой.
Поэт — слуга Небес, орудие Творца,
Бог в лицах всех творцов, и Он же без лица.
Невзгоды — хлеб души, и стимул нам расти,
И чтоб поэтом стать, ты их благодари.
Поэт — всегда борец, художник и герой.
И Бог им говорит. Он только Богу свой!
(из моего романа-быль «Странник» (мистерия) на сайте Новая Русская Литература

Я себя поэтом и писателем не считаю, хотя мною написано два романа и 1149 вирш. 9 февраля 2020 года я был в Александро-Невской Лавре на акции памяти Фёдора Михайловича Достоевского. Рядом с могилой Достоевского могила Жуковского, а рядом с могилой Жуковского – могила К.К.Данзаса. Я подумал: за какие же достижения Данзаса похоронили на Некрополе мастеров искусств?
Ф.М.Достоевский говорил: «Пушкин умер в полном расцвете своих сил, и бесспорно унёс с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем».





Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.

Всё что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость.

А по вашему мнению, ПРЕДАЛ ЛИ ПУШКИНА ДАНЗАС?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – https://www.nikolaykofyrin.ru