20 мая 2014 года я был на встрече с Наталией Дмитриевной Солженицыной в музее Анны Ахматовой в Санкт-Петербурге.
Я давно интересуюсь творчеством Александра Исаевича Солженицына. Написал несколько статей о нём, и даже подарил два моих романа. В 1998 году я посетил в Москве фонд Александра Солженицына.
Меня всегда интересовал вопрос: ошибался ли когда-нибудь Александр Исаевич?
Я вовсе не желаю выискивать пятна на светлом образе великого писателя. Но меня интересуют противоречия его личности как движущие силы развития.
Великого человека характеризуют не только великие дела, но и соответствующего масштаба ошибки. Только сильный человек может сказать: «да, я ошибался».
В интервью «Российской газете» 11 декабря 2008 года Наталия Дмитриевна признала, что «он ошибался, как все люди, и были ошибки, о которых он сильно сожалел».
О каких же ошибках сильно сожалел Александр Исаевич?
Я задал этот вопрос Наталье Дмитриевне Солженицыной. Она ответила мне так:






«Больше всего он себя казнил, и это нарастало с годами, и к моменту его смерти было уже мучительно для него, было его осознание, что он был плохим сыном. Он бесконечно вспоминал, и он только уже совсем взрослый человек, уже в жизни нашей, когда мы с ним вместе были, и то не сразу, совершенно самостоятельно (я тут совершенно ни причём, я только свидетель этого) он вдруг стал вспоминать и понимать, что он не додал матери очень многого. Она ведь осталась вдовой и очень рано, и никогда больше не вышла замуж, боясь, что отчим будет с ним суров, о чём он сам всегда жалел, потому что ему очень не хватало мужской руки. И он говорил: я был такой самонадеянный, она мне отдала всё, а я … мне постепенно перестало быть интересно с ней, мне было интересно со своими друзьями (как почти все мы, как многие из нас). И потом его молодая жена тоже совершенно не помогла ему в том, чтобы быть к матери… То есть, не то чтобы он был не добр к ней или как, просто он был к ней мало внимателен. И вот это его мучило чрезвычайно как ошибка неисправимая.
Если политические ошибки иногда удаётся исправить, сделав крупное заявление, что «я ошибался». Как, например, с чеченской войной он сделал публичное заявление, что «я ошибался». … Вот это была наиболее мучительная ошибка.
Когда была первая чеченская война, у Александра Исаевича, который вообще противник империи, он об этом писал публично, он считал, что России несомненно нужно было бы оставаться со своими славянскими братьями и с севером Казахстана, который тогда был населён практически только русскими; во всяком случае казахи там не жили выше Акмолинска. Он считал, что вот этот славянский союз должен был бы быть, а прибалтийские республики и среднеазиатские республики – нормально, если они отойдут, потому что они не были органично в России, они были как бы буфером, который Россию защищал. Но это некоторое использование. Там живут свои люди со своей культурой. Ну вот так он считал. Он сам с Кавказа, и хорошо знал чеченцев по своей ссылке… Он считал: если они хотят, пусть живут отдельно, но по Тереку. Левобережный Терек это наш, всегда был, там никогда не было чеченцев, это были казаки. Когда была первая чеченская война, он считал, что не надо было бомбить Грозный, надо было не допустить. Но по Тереку. Но потом всё иначе пошло, как вы знаете. И жертвы были чудовищные с обеих сторон, и в общем варварство пошло полное. А потом ваххабиты пришли. И когда начиналась вторая война, то там просто Дагестан бы оттяпали, что называется. И тут он сказал: нет, я был прекраснодушен и не прав. Заявил это публично. Это не единственный пример».

На вопрос: «Президент В.В.Путин за четырнадцать лет очень изменился?» Наталия Дмитриевна ответила:
«По его делам, не очень изменился. Потому что доминантой его деятельности всегда, и вначале и сегодня, была международная политика. И в этом смысле он, между прочим, достиг с самого начала, когда он пришёл после Ельцина, он остановил процесс, который Россию бы действительно уничтожил, если бы продолжалось то, что занял Козырев с Ельциным.
А во внутренней политике (я не знаю, хотел он этого или нет), но ему ничего не удалось, во всяком случае в первые свои сроки. Он не сумел исправить то ужасное положение, в котором страна была к двухтысячному году, и в 1998 и в 1999. И воровство и коррупция продолжались и продолжаются. И совершенно неприемлемая для цивилизованного государства разница в доходах. Абсолютно позорно иметь такую разницу. Она у нас, как вы видите, не изменилась.
У Александра Исаевича было такое мнение, и я в общем с ним согласна, что у него есть определённые успехи, но с оговорками. Но всё-таки реальные успехи, ему удаётся, в общем, благодаря его политике Россия в мире занимает положение (очень небольшое, надо сказать), но всё-таки бОльшее, чем она может оправдать своим экономическим и, увы, в сегодняшнем состоянии, и уровнем образования и всего, которое падает резко. В общем, как бы он сумел… Его дипломатические успехи велики. А его успехи внутренние, которые имеют прямое отношение к жизни наших людей, гораздо более прямое, чем то, о чём я говорила, они не велики. И в этом смысле, как было, так, по-моему, и есть…»



Президент России В.В.Путин первый раз встречался с Александром Солженицыным в сентябре 2000 года. 12 июня 2007 года он лично поздравил писателя с присуждением Государственной премии. В.В.Путин сказал, что при всех встречах с Солженицыным он «каждый раз был поражён, насколько Солженицын — органичный и убеждённый государственник. Он мог выступать против существующего режима, быть несогласным с властью, но государство было для него константой».



Александр Исаевич Солженицын родился 11 декабря 1918 года в Кисловодске. Отец был русским крестьянином, мать – украинка. В 1924 году Солженицын переехал с матерью в Ростов-на-Дону, где с 1926 по 1936 год учился в школе. В младших классах он подвергался насмешкам за ношение крестильного крестика и нежелание вступать в пионеры, получил выговор за посещение церкви.

«До 15 лет Саня Солженицын был вполне традиционный подросток из верующей православной семьи, который ходил с матерью в церковь… Он рос в разъединённости сознания, в расколотости сознания, он был двуправдый: одна правда – евангелие, другое дело – пионерские костры».

Под влиянием школы Александр принял коммунистическую идеологию, в 1936 году вступил в комсомол. В старших классах увлёкся литературой, начал писать эссе и стихотворения; интересовался историей, общественной жизнью. Уже в 1937 году задумал «большой роман о революции» 1917 года.

В 1936 году Солженицын поступил в ростовский госуниверситет, который окончил с отличием в 1941 году, был сталинским стипендиатом. В 1939 году начал обучение на заочном отделении факультета литературы института философии, литература и истории в Москве.

В действующей армии с февраля 1943 года. Был награждён боевыми орденами, дослужился до капитана. Его переписка с другом вызвала подозрение военной цензуры и 2 февраля 1945 года Солженицына арестовали. 7 июля 1945 года Солженицын заочно приговорён к 8 годам лагерей и вечной ссылке.



После реабилитации в августе 1956 года возвратился из ссылки в Центральную Россию. С июля 1957 года жил в Рязани, работал учителем физики и астрономии средней школы №2.

В 1961 году под впечатлением от выступления Александра Твардовского (редактора журнала «Новый мир») на XXII съезде КПСС, Солженицын передал ему рассказ «Щ-854». Твардовский оценил рассказ чрезвычайно высоко, пригласил автора в Москву и стал добиваться публикации произведения.
Преодолев сопротивление членов Политбюро, Н.С.Хрущёв разрешил публикацию рассказа. Рассказ под названием «Один день Ивана Денисовича» был напечатан в журнале «Новый мир» (№11, 1962), сразу же переиздан и переведён на иностранные языки. 30 декабря 1962 года Солженицын был принят в Союз писателей СССР.

В.Т.Шаламов в письме Солженицыну в ноябре 1962 года писал:
«Повесть — как стихи,— в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал».

«Не будь Экибастуза, не будь тачки, не будь каменной кладки, цемента и раствора, не носи Солженицын каждое утро с товарищем эту тележку, никогда не было бы «Ивана Денисовича», – считает биограф писателя Людмила Сараскина.

Мне, конечно, понравился «Один день Ивана Денисовича». Но поразила меня повесть «Матрёнин двор». Как Александр Исаевич, я тоже работаю с правдой факта, я тоже в большей степени исследователь, чем сочинитель. Свой первый роман «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» я так и назвал – «роман-исследование».

Будучи в лагере в Экибастузе в 1951 году Солженицын случайно узнал о существовании Нобелевской премии, и подумал «вот бы её получить». При этом он ещё не имел ни одной печатной публикации!

Выбор в те годы для писателя был невелик: либо писать в стол и оставаться неизвестным, либо творить в духе социалистического реализма.
В 1965 году Солженицын пишет: «Сейчас, когда я, кажется, взаправду вступаю в роман всей моей жизни, задуманный в 1936 году… я знаю – что нужно, но не верю, что могу осуществить это, – я, со своими ограниченностями. Даже если роман совсем не удастся – его надо писать. Если я не смогу, – то ведь в современной литературе, насколько можно судить по поверхности – и никто другой не может».

В 1968 году в США и Западной Европе без разрешения автора были опубликованы романы «В круге первом» и «Раковый корпус». Это сделало Солженицына популярным на Западе. А советская пресса начала пропагандистскую кампанию против автора. Вскоре после этого он был исключён из Союза писателей СССР.

«Именно писатели, именно литераторы, большие московские начальники были всегда инициаторами травли Солженицына и в 60-е, и в 70-е и в 90-е годы, – рассказывает Людмила Сараскина. – В 1976 году Шолохов требовал от Союза писателей запретить Солженицыну писать, запретить ему прикасаться к перу».

«Братья писатели не могут простить Солженицыну, что при его слове их молчание стало слышно», – считает жена писателя Наталия Дмитриевна Солженицына.





В 1970 году А.И.Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе с формулировкой «за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы».
Солженицын подчёркивал политический аспект присуждения премии, хотя Нобелевский комитет это отрицал. В советских газетах была организована мощная пропагандистская кампания против Солженицына. Советские власти предлагали Солженицыну уехать из страны, но он отказался.

После получения Нобелевской премии в 1974 году, Солженицын записал: «Неужели ради этого тогда в семидесятом году я бы уехал из России, лишился бы родины и не смог бы вернуться?»

При советском режиме Александра Исаевича называли не иначе как предателем. Солженицын оправдывал власовцев как борцов с коммунистическим режимом, равно как и оправдывал предательство советского дипломата Володина «В круге первом».

После показа телесериала «В круге первом» в ходе обсуждения Наталия Дмитриевна признала, что тогда многое не понимали, и если бы не было создано ядерное оружие, нас бы растоптали.

В августе 1971 года КГБ провёл операцию по физическому устранению Солженицына — во время поездки в Новочеркасск ему скрытно был сделан укол неизвестного ядовитого вещества. Писатель после этого выжил, но долго и тяжело болел.

12 февраля 1974 года Солженицын был арестован, обвинён в измене Родине и лишён советского гражданства. 13 февраля он был выслан из СССР. В ФРГ был доставлен на самолёте.
Помню, как прочитал в газете «Известия» сообщение ТАСС о лишении гражданства Солженицына и высылке его из страны. Это было возле Мариинской больницы – в двух шагах от того самого места, где Наталия Дмитриевна Солженицына 20 мая 2014 года делилась своими воспоминаниями.

В июне-июле 1975 года Солженицын посетил Вашингтон и Нью-Йорк, выступил с речами на съезде профсоюзов и в Конгрессе США. В своих выступлениях Солженицын резко критиковал коммунистический режим и идеологию, призывал США отказаться от сотрудничества с СССР и политики разрядки; в то время писатель ещё продолжал воспринимать Запад как союзника в освобождении России от «коммунистического тоталитаризма».

В начале 1980-х тогдашний президент США Рональд Рейган пригласил на завтрак наиболее видных советских диссидентов, проживающих на Западе. Из всего сонма званых отказался один А.И.Солженицын.
В письме президенту США Рональду Рейгану о причинах своего неприезда Солженицын объяснял, что не может ставить себя в ложный ряд — он не эмигрантский политик и не советский диссидент: ни к тем, ни к другим писатель-художник не принадлежит. Категорически отверг Солженицын и клеймо «крайнего русского националиста»: «Я — вообще не „националист“, а патриот. То есть я люблю своё отечество — и оттого хорошо понимаю, что и другие тоже любят своё…».

С приходом перестройки в СССР официальное отношение к творчеству и деятельности Солженицына стало меняться. Были опубликованы многие его произведения, в частности, в журнале «Новый мир» в 1989 году вышли отдельные главы «Архипелага ГУЛаг». Помню, как все мы ждали выхода этих номеров «Нового мира».

В 1990 году Солженицын был восстановлен в советском гражданстве, и в декабре того же года удостоен Государственной премии РСФСР за «Архипелаг ГУЛАГ».
18 сентября 1990 года была опубликована статья «Как нам обустроить Россию», ставшая бестселлером. Словосочетание «обустроить Россию» вошло в разговорный язык.
«Как нам обустроить Россию?» напечатали 15 миллионов экземпляров, – с горечью говорил Александр Исаевич. – И что? И ничего. Люди не поняли».

Литературный критик Л.А.Аннинский считал, что Солженицын сыграл историческую роль как «пророк», «политический практик», разрушивший систему, который нёс в глазах общества ответственность за негативные последствия своей деятельности, от которых сам «пришёл в ужас».

Согласно рассказу В.Костикова, во время первого официального визита Б.Н.Ельцина в США в 1992 году, сразу по приезде в Вашингтон Борис Николаевич позвонил из гостиницы Солженицыну и имел с ним «длинный» разговор, в частности, о Курильских островах. «Мнение писателя оказалось неожиданным и для многих шокирующим: „Я изучил всю историю островов с XII века. Не наши это, Борис Николаевич, острова. Нужно отдать. Но дорого…“.



Солженицын возвратился на родину 27 мая 1994 года. Вскоре была учреждена литературная премия Солженицына для награждения писателей, «чьё творчество обладает высокими художественными достоинствами, способствует самопознанию России, вносит значительный вклад в сохранение и бережное развитие традиций отечественной литературы».

Я согласен с Людмилой Сараскиной в том, что «никогда бы у Солженицына не получилось «Красного колеса», если бы он сам лично не пережил архипелаг Гулаг, если не был бы арестован, не получил опыт лагеря и ссылки...»

В 1998 году Солженицын был награждён орденом Святого апостола Андрея Первозванного, однако от награды отказался: «От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я принять награду не могу».

Как бы оценил сейчас Солженицын украинский кризис, на чьей был бы стороне?

В апреле 2006 года, отвечая на вопросы газеты «Московские новости», Солженицын заявил:
«НАТО методически и настойчиво развивает свой военный аппарат — на Восток Европы и в континентальный охват России с Юга. Тут и открытая материальная и идеологическая поддержка «цветных революций», и парадоксальное внедрение Северо-атлантических интересов в Центральную Азию. Всё это не оставляет сомнений, что готовится полное окружение России, а затем потеря ею суверенитета».

Александр Солженицын скончался на 90-м году жизни 3 августа 2008 года. Похоронен на кладбище Донского монастыря в Москве.

А.И.Солженицын заслуженно стал классиком русской литературе ХХ века. В школьной программе по литературе изучают не только повесть «Один день Ивана Денисовича» и рассказ «Матрёнин двор», но и фрагменты «Архипелаг ГУЛАГ». Биография писателя изучается на уроках истории.

Солженицын говорил: «Патриотизм это цельное и настойчивое чувство любви к своей родине и к своей нации, без угодливого угождения её несправедливым притязаниям, с откровенной критикой её пороков и грехов».

В одном из последних интервью он заявлял, что в нынешней России демократии нет.
В последней незаконченной статье Солженицына «Беглецы из Семьи», опубликованной в «Российской газете» 11 ноября 2008 года, есть такие строки: «Или, может, «мы – рас-сияне» – то есть рас-терявшие сия-яние душевного света?» по нашему сегодняшнему реальному состоянию – да, именно так».

Солженицын – человек правды, это «юродивый» России, поскольку он говорил правду властителям. «Слово правды весь мир перетянет». За эту фразу Солженицына хочется проголосовать обеими руками. Как и за его призыв «жить не по лжи».

На фоне угасания героического в современной истории, Солженицын вспыхивает как новое героическое начало. Он вступил в единоборство с властью и победил.

Солженицын – современный писатель, современный своему времени. Как и Чернышевский, он останется в своём времени.
Некоторые полагают, что как фигуру инакомыслящего эмигранта, Солженицына вернее было бы сравнивать с Герценым.

Взаимоотношения художника и власти можно рассматривать как лакмусовую бумажку происходящих в обществе процессов. От взаимоотношений художника и власти во многом зависит стабильность общества.

На мой взгляд, художник должен быть в оппозиции к власти (в хорошем смысле этого слова). Он должен критиковать власть, показывать её недостатки и призывать к их устранению, быть совестью нации.
Настоящий художник – властитель дум!

По мнению французского исследователя Пьера Бурдье, искусство, культура это «символическая власть», которая в определённые моменты жизни общества может становиться серьёзным конкурентом реальной политической власти.

ТРАВА, ВЗЛАМЫВАЮЩАЯ АСФАЛЬТ, – вот метафорическое выражение коллизии "художник и власть".

«Художник тем и нравится, что бросает вызов обществу своим творчеством, своим образом жизни. Ведь привлекает то, на что сам не способен. Писатель должен говорить то, в чём страшно признаться читателю. В конечном итоге, интересует даже не само произведение, а личностный подвиг его создателя, личность самого творца! Истинное творчество — всегда восстание, истинный художник — всегда революционер». (из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература

Автор книги о Солженицыне литературовед Людмила Сараскина (с которой мы знакомы по чтениям о Достоевском в Петербурге и Старой Руссе) признала:
«Жизнь Солженицына, его судьба, это отдельное художественное произведение, произведение искусства… Это главный русский эпос двадцатого века».

Да, Солженицын эпический человек. Он написал эпос, создал свою мифологию истории.
Хотя, возможно, его переключение на исследование истории русской революции было ошибкой.

Режиссёр Александр Сокуров (с которым мы знакомы с сентября 1983 года) как-то сказал:
«Придёт время, и поймут, какую жертву он принёс своей собственной художественной сущности, переключившись на изучение истории так называемого революционного процесса в России. Он нанёс себе сокрушительный удар по себе как художнику, зная заранее, какой будет цель эта, прекрасно понимая, что после «Ивана Денисовича» и после «Матрёниного двора» какого лирического и жизненного дарования он есть писатель...»

Как и Достоевский, Солженицын захватывает жизнь в жестоких кровавых обстоятельствах.
Хотя на мой взгляд, он ближе к Толстому вследствие своей монологичности и в противовес полифонии Достоевского (по определению Бахтина).

В России принято идеализировать писателей. Наверное, иначе и не возможно, как невозможно без нравственного идеала и образцов для подражания.
Причины формирования мифа о Солженицыне состоят, во-первых, в идеализации классиков великой русской литературы, во-вторых, в дефиците нравственных образцов для подражания.

Однако человек без изъянов, без недостатков, каким рекламируется Солженицын, не вызывает доверия и кажется неживым памятником.
В передаче «Ночной полёт» Наталия Дмитриевна рассказала, как Александр Исаевич однажды поднял руку с ремнём на своего сына. На мой взгляд, это делает писателя более живым и правдивым, нежели хвалебные панегирики.



Я очень уважаю Наталию Дмитриевну Солженицыну за её столь необходимую и достойную всяческих похвал деятельность. Наталия Дмитриевна поступает в лучших традициях жён великих русских писателей (А.Г.Достоевской, С.А.Толстой).





Ничто, на мой взгляд, так не свидетельствует о человеке, как история его любви.
27 апреля 1940 г. Александр Солженицын женился на Наталье Решетовской. Когда Солженицына осудили и отправили в заключение, в декабре 1948 года жена заочно развелась с ним (такое тогда допускалось).
Полтора года Александр Исаевич не знал, что его жена вышла за другого. И хотя он говорил ей, чтобы она не калечила свою жизнь и была свободна, всё равно испытал боль от известия о разводе.
Однако после шести лет брака с другим мужчиной, Наталья Алексеевна вернулась к Александру Исаевичу. Она в то время жила в Рязани и преподавала в рязанской сельскохозяйственной академии. Он приехал к ней в Рязань, где жил в семье с женой и её матерью. Через некоторое время они вторично поженились.

В августе 1968 года Солженицын познакомился с Наталией Светловой, у них завязался роман. Солженицын стал добиваться развода с первой женой. С большими трудностями развод был получен 22 июля 1972 год. 20 апреля 1973 года Солженицын вступил в брак с Наталией Дмитриевной Светловой.



В жизни ошибок не бывает: всё есть судьба, плоха иль хороша.
Жизни Александра Исаевича можно позавидовать. И я завидую!
К сожалению, мы привыкли мерить жизнь людей судьбами страны, тогда как нужно наоборот — это история страны измеряется судьбами её великих сынов.

Важно, что этот человек боролся и победил – вот что важно!
Главное, что он осуществил то, о чём мечтал, к чему стремился всю свою жизнь, что ощущал как своё предназначение.

«Писатель не профессия, а призвание и служение. Возможно, даже долг! Настоящий писатель — это Пророк, потому как его совестью Бог судит происходящее». – Когда я писал эти строки в своём романе «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», я думал об Александре Исаевиче.




«Мы во многом ответственны за развитие задатков, вложенных в нас, – говорил Солженицын. – И рационалистические воззрения, что среда виновата… не оправдание. Я прошёл через фронт, через лагерь, через раковый корпус, – везде условия были жестокие, тяжёлые и неимоверные. Однако люди по-разному себя вели, по-разному преодолевали…
Человеку нет оправдания в том, что около меня не оказалось никого, кто бы вытянул меня из ямы, кто бы подал руку. Это не оправдание. Человек должен сам разобраться в путях жизненных и в тех возможностях, которые ему от природы даны».



Солженицын был глубоко верующим человеком, что открывало ему горизонты, позволяло видеть перспективы.
Однажды репортёр французского телевидения спросил Александра Солженицына: верно ли, что Бог всегда на стороне сильных батальонов?
– Мой личный опыт этого не подтверждает, – ответил Солженицын. – И наблюдения над человеческой историей этого не подтверждает. Рисунок истории гораздо более сложен, чем мы можем постичь. Когда нам кажется, что история развивается безнадёжно, это только мы проходим через испытания, в которых мы можем вырасти.
Я долгие годы страдал: за что такая несчастная судьба России? Ну почему Россия попала в руки бандитов, которые делают с ней что хотят. Но прошли десятилетия и весь мир повторяет эту картину. И я понял: значит это и есть узкие, страшно тяжёлые ворота, через которые мир должен пройти. Просто Россия прошла первая. Мы все должны протиснуться через этот ужас.
Это не значит, что Бог нас покинул. Бог дал нам свободу воли, и мы вправе делать так или делать иначе. И если человечество, одно поколение за другим, одна нация за другой, одно правительство за другим делают ошибки, то это не Бог с нами ошибается, это мы ошибаемся.
Цель человеческого развития мы всё время видим не там. Люди, начиная от индивидуальных своих ощущений до исторического сознания наций и обществ, чаще всего принимают материальное благополучие за ту цель, к которой мы идём. А мы не к этой цели идём. Наоборот. В этот страшный ХХ век нам открыт путь большого духовного возвышения…»

– Вы много говорите о Боге. Есть ли у Вас ощущение, может быть, даже физическое, что Вы пишете как бы под взглядом Бога?
Солженицын ответил:
– Я думаю, что это ощущение доступно каждому человеку, если он будет не давать себя замотать суетой ежедневной жизни… Наша жизнь не есть функционирование нашего организма. Мы невидимо, самим ходом времени, получаем духовную поддержку. Каждый из нас получает духовную поддержку ежедневно. И тот, кто чувствителен к этому, эту поддержку слышит. Доступно каждому её слышать. У всех у нас эта поддержка есть.

«Что любовь всё спасёт, – это христианская точка зрения и абсолютно правильная, – говорил Солженицын. – Но в наш ХХ век мы провалились в такие глубины бытия, в такие бездны, что дать это условие, что любовь всё спасёт, это значит требовать подняться на всю ступень. Я считаю, что это практически невозможно. Я думаю, надо дать промежуточные ступеньки, по которым можно как-то дойти до этой высоты. Сегодняшнему человечеству сказать «любите друг друга» – ничего не выйдет, не полюбят, не спасут любовью. Нужно обратиться с какими-то промежуточными, более умеренными призывами. Один из таких призывов: хотя бы не действовать против справедливости. Вот как ты понимаешь справедливость, хотя бы её не нарушать. Не то что люби каждого, но не делать другому такого, чего не хочешь, чтобы сделали тебе. По крайней мере, не делай такого, что нарушает твою совесть. Это уже будет ступенька на пути к любви».

В конце жизни Александр Исаевич пришёл к тем же выводам, что и я в романе-быль «Странник»(мистерия) – ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ!




А по вашему мнению, в чём ОШИБКА АЛЕКСАНДРА СОЛЖЕНИЦЫНА?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – http://www.nikolaykofyrin.ru