«пьяным троллем ковыляли года…» (Троллинг Стоунз)

на самом деле это вовсе не тролль, а маленький аккуратный гнУм. и вовсе не пьяный, но такова его судьба: отказавшийся выпить за здравие всех четырёх сторон света гнУм был ими обидно проклят, и теперь все видят в нём только пьяного тролля, ковыляющего в поисках очередного кувшина выпивки... волшебники, обладающие способностью видеть истинное положение дел, знают, что на самом деле это гнУм ищет среди книг на стеллажах непереведённый труд о свойствах эбонита-сырца (который образуется из окаменевшего в дремучие века сыра), а никакой не хмельной тролль, забравшийся от незнания в библиотеку. поди объясни это тем, кто верит только глазам своим, а никак не подозрительно хихикающим магам ^^

В колонках играет - Zaz, Les Passants
Настроение сейчас - маюсь

зуб мудрости снова взялся за старое – растёт, но никак не может прорасти. больно, температурно и хочется кусаться.

- когда у нас, у троллей, растут первые каменные зубы – тролль подпёр щёку кулаком и мечтательно закатил глаза – нам дают самые вкусные молочные камушки, это такие беленькие и сладкие…
- тро-о-о-о-олль, у меня не молочный зуб, а этот… зуб мудрости!
- не беда, потому что когда у троллей растут учёные зубы, они идут и грызут гранит науки – он стоит на горке, очень твёрдый.
- у нас его тоже грызут – в университетах.
- давай сбегаю, отколю кусочек от университета? – предложил тролль.
через полчаса тролль вернулся разочарованным и без гранита науки.
- ты представляешь, он железобетонный! этот ваш университет. никакого гранита там нет, даже мрамора завалящего – и того нет. я придумал другое. слушай…
весь следующий час я пытался погрызть уголки первоисточников: Большого Энциклопедического Словаря, Кулинарной книги, «Каменного гостя» и «Старшей Эдды», почитаемой троллем за самую учёную книгу в мире. зуб не пророс, но успокоился и затаился.
- он просто до «Старшей Эдды» ещё не дорос! – объяснил тролль, забирая тяжёлый том.

снежный кисель под ногами, в голове тоже что-то такое же, неопределённое.

однажды тролль, которому осточертела зима, задумал сварить весну, как варят кофе — но не доглядел, и весна убежала ручейком на небо. мало кто знает, что неподалёку от Млечного Пути есть Кофейная Тропинка, и небесные любители кофе с молоком бегают туда и обратно, гремя большими металлическими кружками (а внизу думают, что собирается гроза).
тролль не стал огорчаться и принялся варить весну, как кашу овсянку — задумался, и весна пригорела, стала бурыми корочками, прилипшими ко дну котелка. в котелке наступила особенная весна, пахнущая дымом, хрустящая и страшно горькая, весна в бугристой бурой драконьей шкуре. в котелок сползлись мелкие ящерки, ужи, даже один варан. собрались рыцари — спасать весну от дракона (они долго осматривали котелок, пытаясь найти первого и вторую, но на глаза попадался только довольный варан, поэтому рыцари разбили вокруг котла лагерь и стали ждать ясности).
тролль вздохнул и принялся печь весну, как пряник — золотой, тёплый и с пуговицей на счастье. пряник был почти готов, когда прилетел дракон — до него дошли слухи, что здесь водятся рыцари (это всё картографы со своими надписями!). дракон сунул голову в печь и слизнул вкусную весну с пуговицей и счастьем. с тех пор он самый счастливый дракон в мире, но стесняется об этом говорить, только молча раздаёт всем чешуйки... на счастье.
тролль натаскал воды, начал варить весенний кисель из улиткиных следов, тумана и горсти овса...
и тут наступила весна. тролль, на радостях опрокинув недоваренный кисель, побежал пускать в ручьях кораблики из ореховой скорлупы. а кисель растёкся по улицам, плыл, глядя в небо, и говорил всем прохожим, высовывая рожки: «хлюп-хлюп».

в вёрстке добрался до листа с целым списком. а та-а-а-ам... натурально, тролльский язык. что можно ещё подумать, когда первыми в списке идут сладкозвучные АХР и АХРР?

АХР — это то, что тролль говорит, проснувшись.
АХРР — это тролль с удовольствием потягивается.
ГОХМ — тролль сдержанно хмыкает, подкашливает, привлекая к себе внимание собеседника (если оно ещё не): ГОХМ-ГОХМ.
ТОХМ — вариант хмыканья ГОХМ. с оттенком жалости к несчастному, который сам напросился, ведь правда же, сам?
ГРМ — тролль огорчён, что собеседник его не понимает.
ДХШ — тролль фыркает.
ИНЖСА — тролль произносит это, чтобы убить собеседника морально — ИНЖСОЙ ведь так просто не назовут.

В колонках играет - Драконь, Вальдес
Настроение сейчас - прибитое пыльным мешком

однажды утром тролль показал мне, как делать японский чайный колобок, грозу лис (до этого я думал, что «гроза лис» — это такая многохвостая туча, из которой на землю дождём выпадают хитрости).
— нет. — помотал головой тролль — никакого дождя не нужно, только сухой зелёный чай и мёд. ты толки чай в порошок, а я буду греметь чайником, чтобы у колобка был громовой голос, как у предков.
— чайник разве предок колобкам? — усомнился я.
— он всем дедушка. отпетый и отчаянный. — отрезал тролль и принялся громыхать помятым жестяным чайником (с совершенно разбойничьим носиком и обмотанной изолентой ручкой).
после мы с троллем просеяли чайную пыль сквозь сито, добавили капельку мёда и скатали зелёный колобок. вместо сердца у колобка была чёрная перчинка.
— его лиса съест?
— лисы что, думать не умеют? он жутко горький, с перцем и громом, а ещё у него дедушка-чайник...
последнее обстоятельство показалось мне решающим. мы выпустили колобка на опушке леса, он подпрыгнул и укатился, напевая «р-р-р-ри, р-р-р-ри, р-р-р-ри».
через день к нам начали собираться лисы — они приходили в сумерках, проскальзывали на кухню, к огню.
— тролль... они что, от колобка убежали? — шёпотом спросил я.
— нет, они в гости пришли.
— р-р-р-ри! — подтвердил колобок, вкатившись в кошачью дверцу.
— но... ты же говорил — гроза лис, горький, с перцем... вот я и подумал: путь колобка, семь самураев, страшная месть...
тролль заулыбался.
— «гроза лис» — это такое живое приглашение под крышу, погреться, выпить чаю... пережить непогоду. — объяснил он. — знаешь, как лисиц трудно застать дома. а колобок любую лису найдёт.

— знаешь, — сказал тролль — что страшнее всего для троллей?
— кружевные носки? сироп от кашля? забыть слово «гхыр»? — я, как всегда, начал гадать.
— нет. слово «гхыр» ни один тролль не забудет, а если и забудет, то снова выдумает. страшнее всего — попасть в переплёт. — тролль выразительно хлопнул в ладоши — раз, и ты уже переплетённый в сафьян пронумерованный тролль, даже с закладкой! ни тебе почесаться, ни заикнуться... то есть, не икнуть нормально.
— ух ты. и что тогда делать?
— лежать на полке в библиотеке... закладку жевать... ждать, когда до тебя доберутся тролли, поспорят, сколько в книге букв и начнут драться. если повезёт, кто-нибудь из них схватит именно тебя и стукнет другого по голове, тут-то заклятье и развеется, из переплёта выпадет не куча листков, а целый живой и здоровый тролль. он от радости втянется в драку и освободит ещё парочку троллей, а те...
— так вот зачем тролли ходят в библиотеки!
— ну да, надо же как-то своих попавших в переплёт выручать.
— а потом библиотекари жалуются, что книги пропадают...
— странные они, люди. — вздохнул тролль. — пропажу книг замечают, а пропавших троллей — нет.
— это точно. чур я с тобой в библиотеку!
и мы с троллем пошли записываться.

Настроение сейчас - нет мне ни сна, ни покоя. и не будет.

ближе к зиме старые тролли начинают обрастать мохнатой моховой шубой. их каменные кости студит ветер, и нередко путники усаживаются перекусить на свернувшегося клубком замёрзшего сонного тролля, приняв его за валун. то ли дело в шубе! ветер запутывается в моховом лесу и не добирается до тролля — если приложить к троллю ухо, можно будет услышать жалобный вой заблудившегося ветра: ау-у-у-у-у! ау-у-у-у-у! путники обходят стороной, правда, мелкие троллята так и норовят нарядить рыбьими головами вместо ёлочки. шубы бывают тёмно-зелёные, жёлтые, даже алые, одна троллья старушка научилась обрастать мхом в красную крапинку (это понятно — она с гор, где много дикой земляники).
весной шубы засыхают и отпадают бурыми кусками — в это время дует особенно сильный ветер. причём, бывает, во все стороны сразу. знающие люди говорят, что весной вырываются на волю все ветра, заблудившиеся в тролльей шубе. в это время стараются не ходить в горы и не собирать старый мох для растопки — вдруг какой-нибудь ветерок ещё не выпутался. сбросившие шубы тролли рассаживаются на тёплой земле и ждут первого путника, чтобы тот поделился с ними бутербродами.

я потерял новое перо — перевернул весь стол, перетряс книги, вывернул карманы. и ничего. как всегда положение спас пришедший тролль — он появился и сунул мне в руки перо.
— у дверей нашёл, ещё немного — и оно сбежало бы!
— к-к-уда? — я ничего не понимал в перьях и их повадках.
— на юг. — коротко ответил тролль. — каждый год одно и то же. чуют, что осень скоро.
— но они же... не птицы уже... или птицы?
— ещё какие птицы! знаешь, что я видел? из лавки напротив вот только десяток перьев вылетел. построились клином — и на юг. а тетрадки к осени желтеют и часто падают с полок. замечал?
— потому что они — как листья? — предположил я.
— правильно думаешь. чернила разливаются лужами, карандаши гнутся и скрипят, пергамен норовит забиться в ясли. ещё он зимней шерстью обрастает... да ты сам увидишь.
— а... а если я тоже — на юг? с перьями. там каникулы...
— верная примета — сказал тролль, ткнув пальцем в потолок. — летящие на паутинках и перьях любители каникул. это значит — учиться пора... учиться летать, а ты что подумал?...— улыбаясь до ушей, уточнил тролль, глянув на моё лицо.

тролль — сказал я — представляешь, мне нужно побыть дождём и написать, как это. ты не знаешь, с чего начать?
— с крыши — ответил тролль. — дождь начинается с крыши. давай лезь.
что оставалось делать? я забрался на крышу башни, обошёл трубу, потопал ногами и крикнул троллю:
— а дальше?
тролль с кислой физиономией высунулся из окна. — ты Настоящий Ливень или гхыров Грибной Дождик? — для начала осведомился он. — дождь ходит громко. так, что крыша трясётся.
я попрыгал ещё.
— нет, слабо. ты лёгкий. закидывай башмаки ко мне.
закинув обувь в комнату, я сел на краю крыши. внизу кто-то подметал двор, на каменной стене мостилась спать белая курица.
— лови — и я еле увернулся от башмака с привязанным к нему кирпичом. — держи второй! ещё лови, в карманы положишь... а теперь иди!
я обулся, засунул по кирпичу под мышки и снова запрыгал по крыше... черепица захрустела, внизу раздались возгласы и кто-то стал поспешно закрывать окна, сонная курица слетела со стены и шариком укатилась под телегу. тролль довольно ухмыльнулся.
— знаешь, уже лучше. я к тебе.
через минуту он прыгал по крыше вокруг трубы — для пущего сходства с дождём мы хором вопили «КАП-КАП!», «БДЫЩ!» и «ТЫЦ-ТЫДЫЦ». после я писал: «дождём быть... настоящим дождём быть... страшным-ужасным ливнем быть... ГРОМКО».

пустой номер выглядит как потрёпанный клочок картона. он сбежал от гадательницы на картах и как-то прибился к троллю. перед моими экзаменами тролль достаёт валенок, ссыпает туда бумажки с возможными исходами... и я тяну свою судьбу. пустой номер сам появляется в валенке и попадается, если сдавать экзамен, зная наизусть три страницы оглавления — пустой номер. я и без него это знаю... в другое время пустой номер неуловим. мы думаем, он просто спит под плинтусом.

сахарные человечки появляются из просыпанного на пол сахара. я часто его рассыпаю, потому что сахарница тролля шаткая и валкая, и вообще была когда-то подсвечником. человечки ростом с палец: тихие, скромные. когда сахара нет, они нас выручают — забираются на стол, садятся рядком, и мы с троллем пьём чай вприглядку. сахарные человечки боятся воды, поэтому тролль никогда не моет пол под столом — будет неправильно, если друзья растают. им бы росту побольше, морской соли в речах чуток, голос погромче да румянец зелёный, совсем тролли будут.

хроматическая гамма — самая загадочная жительница подстолья. тролль её ни разу не видел, поэтому думает сразу во все стороны: то ли она просто хромая гамма, приковылявшая из музыкальной школы, где её играли, путаясь пальцами; то ли эта самая гамма хромовая, как сапоги — начищенная, сияющая, отражающая удивлённых грохотушек, надутую чернильницу, кусочек неба, кусочек солнца, кусочек тролля...

как-то раз тролль рассказал мне, кто живёт у него под столом (я сомневался, что у тролля вообще есть стол). теперь перестал: если есть те, кто живёт под столом, то и стол обязательно должен быть.

чернильница-непроливайка переселилась под стол из-за своей принципиальности. тролль любит ставить кляксы, только за этим и держит дома чернила, перья и мятые листки бумаги, а чернильница на кляксы чернил не давала, только на буквы. и проливных чернильных дождиков не было: непроливайка отказывалась поить троллеву домашнюю чёрную тучку, похожую на барашка. тролль рассердился и переставил чернильницу со стола под стол. там вокруг неё водят хороводы старательные мышки с испачканными в чернилах ладошками — они пишут буквы прямо на полу. после знакомства с троллем чернильница и такому рада. однажды мышки исписали буквами троллевы домашние тапки, потом он то и дело вытряхивал из обуви соломинки-тире, камешки-о, колючие ш, ж и твёрдые знаки.

блин-самоед тоже живёт под столом. тролль говорит, что его нельзя пугать, смотреть голодными глазами и тянуть лапы — блин сразу же с перепугу себя съест. раньше блинов была стопочка. тролль хотел ими позавтракать, но вместо еды получил зрелище: съедающие себя блины на глазах уменьшались, пока не превращались в точку, которая лопалась с тихим «плям». тролль и последний блин стараются не попадаться друг другу на глаза — мало ли что. достаточно одного взгляда...

крохотные грохотушки похожи на кукурузные зёрна. когда тролль затапливает печку, грохотушки выбираются из-под стола и толпятся у самой печной дверцы — раздаётся грохот, и жёлтая грохотушка оборачивается белым облаком, тут же улетающим в окно — грохотушки уверены, что тролль их сразу съест или достанет метлу по имени Тучегонитель, сметёт с неба в угол, чтобы съесть потом. это им чернильница наговорила. тролль тучки не ест, только уважительно тычет пальцем в небо и шепчет: смотри, погода летит.

клавиатура перестала выговаривать (выпечатывать) букву «л». и так печатаю практически на ощупь, теперь за «л» надо следить, чтоб была.

тролль мрачно смотрел на лист бумаги.
— ну и как это называется? — спросил он наконец.
— это письмо... тебе... в темноте писал. что, почерк совсем-совсем...?
— какой там почерк! тут МЕНЯ нет!
— это ты загнул. как тебя нет, если письмо — тебе? — я растерялся. тролль сунул мне под нос листок, там было: «привет, тро...», причём «тро» оказалось замазанным кляксой.
— видишь? нет меня. это очень, очень плохой знак. знаешь, что бывает с троллями, которых не пишет перо? их вырубают обыкновенным топором! даже ребёнок справится.
— «написано пером — не вырубишь топором»?..
я задумался и достал перо. «Хаэ...» написало оно, а потом плюнуло кляксой, и всё утонуло в чернилах.
— оно и тебя не пишет. — тролль почесал в ухе. — гхырово облезлое перо.
— вот не надо! оно совсем новое... от этой... птицы такой, которая песни поёт... от Сирин.
— и что? оно нас съедает. вот увидишь, понатащатся дети с топорами... ну-ка, напиши «квиддич».
я написал, потом написал «снитч». а потом... бладжер и квоффл пропали в чернильной луже. само «в луже» превратилась в «уже».
— ты точно ничего не забыл? — спросил тролль.
— да нет. в лавке сказали, что перо отменное, старательное, что мне его со скидкой продадут, потому что... потому... что... у Сирин этой проблемы с дикцией, она что-то там не выговаривает, так я же не говорить с ней буду... а...
— хрррррршшшш... ну и кто идиот гхыров? — оборвал меня тролль. — птица букву не выговаривает — перо букву не пишет, нас вырубают топором, бладжеры перестают отбиваться битами...
— и отбиваются топорами... — похоронно договорил за него я.
мы отдали перо маленькому садовому гному (который стал играть им в птицу) и пошли на кухню набираться сил при помощи яблочного пирога. ведь топоры — сказал тролль, — такая штука, что одной палочкой не отмашешься.

меня и тролля как-то позвали помочь озеленять... мы подумали и согласились. я не знал, что такое «озеленять», но тролль меня научил, это, сказал он, делать мир зелёным, пока есть краска, а когда краски нет, можно озеленять сорванной травой, аптечной зелёнкой и даже мхом (которого у тролля целый мешок). мы:
медовой акварелью озеленили овсянку и компот; озеленили весь забор, одну стену замка (потом краска закончилась); зелёнкой из аптечки озеленили все свои царапины и порезы, даже старые — и стали полосато-зелёными; озеленили солнце, глядя на него через зелёное стёклышко; озеленили целую толпу народа, рассказав, что тролль ел на завтрак; озеленили жёлтый и красный цвета в светофоре; озеленили Пегую кобылу; озеленили мхом праздничный пирог; и много чего ещё... мы бы и завтра озеленяли, и послезавтра, но нам сказали, что больше не нужно, хватит того, что мы уже натворили. тролль сказал, что теперь мы почётные озенеляторы, то есть, озеленяторы, поэтому можно (и нужно) идти купаться в зелёный пруд к зелёным лягушкам. и мы пошли.

мы с троллем с надеждой глядим на красные дни календаря... позовут? не позовут?

заброшенные сады ещё встречаются путешественникам — высоко в горах, на голых камнях в море, на низко летящих облаках. это очень красивые маленькие сады — с васильками, ромашками и ноготками (ими сады цепляются, чтобы удержаться там, куда их забросили). сады называются «заброшенными», потому что у великанов была в своё время игра в «забрось сад повыше/подальше». вот они и старались изо всех сил — один великан мечтал добросить сад до Луны и извёл на это почти все сады земные... он верит, что добросил добрую половину — а почему не видно? потому что они на тёмной стороне Луны, вот. точно известно, что часть садов (яблоневых) долетела до Марса, но там не прижилась, рассыпалась красной железной пылью.

кстати о железной пыли... некий садовод выращивал яблоньки с повышенным содержанием железа — и выросли железные деревца, дававшие круглые железные шарики-яблоки. садовод укрывал деревья от любого дождя, а поливал специальным раствором всей таблицы Менделеева. и всё равно его яблони заржавели. а такие были полезные. тролль говорит, что в детстве ел эти самые железные яблоки с подсолнечным маслом, очень вкусные.

Настроение сейчас - гхыровы ученики чародея

— через два часа экзамен по дневной астрономии — сказал я троллю. он потянулся и зевнул: ты книжку-то хоть видел?
— нет конечно. кажется, даже не открывал, а обменял сразу на две горсти греческих огненных орехов.
— да-а-а, громкие были. — вспомнил тролль.
— раз учить нечего, надо что-то делать... пусть экзамен отменят, а?
— пусть. — согласился добрый в это время суток тролль.
— мы сделаем грозу. нет, грозищу! и экзамены отменят, чтобы железные (и железобетонные) знания не привлекли молнии.
— тебе-то это точно не грозит. — рассмеялся тролль.
я отправился на чердак, а тролль на кухню, где удобнее всего заклинать громы. мы рассчитывали, что гроза услышит (и увидит), что тут творится, и заглянет посмотреть, грозы удивительно любопытные создания.
всего через час с чердака вылетали снопы искр и неслись завывания про «полёт глухой», «разрази дневную астрономию гром и молния!», «шандарахни сюда!», «я тебе Повелитеь или погулять вышел?!». из кухни доносились громы: тролль лупил по всем громким котлам и топал ногами, отовсюду сыпались тарелки, а все найденные ложки-вилки были засунуты в самопомешивающийся котёл и шумели изрядно, как надвигающаяся тяжёлая конница. в замке думали: собирается гроза... ишь, как погромыхивает.
гроза не выдержала (я могу её понять!) и налетела. мы с троллем забрались на площадку Астрономической башни и с блаженными улыбками любовались содеянным — особенно мотающимся над замком листком с надписью «экзамен отменяется». часа через три натурального светопреставления тролль сказал, что таких гроз не бывает. я возразил, что бывают, вот прямо сейчас. ещё через три часа непрерывной грозы я согласился с троллем.
— ты хорошо заклинал? — вдруг спросил он.
— обижаешь! на все сто! целая туча заклинаний была!
— знаешь... кажется, мы её... того... заклинили. — тролль почесал в носу. — надолго.
— и что теперь делать?
— клин — клином! — троллев палец указывал в бушующие небеса. — давай вторую заклинать, хуже точно не будет.
мы принялись вопить и топать, благо, никто не мешал. через некоторое время на горизонте возникла вторая гроза, увидела первую и зашипела. первая увидела вторую и зарычала. скоро по небу катался клубок сцепившихся гроз, обрушившийся через минуту на крышу розария... стало тихо-тихо... в воздухе кружились отменяющие разные экзамены бумажки и розовые лепестки... мне на ладонь опустилась бумажка: «экзамен по дневной и закатной астрономии состоится на Астрономической башне через 15 минут, просьба не опаздывать».
— о, первым будешь сдаваться. — сказал тролль. — они нас переиграли.
— может, торнадо? метель? — я не переставал надеяться. — самум? град? лягушки с неба..? учебники из тучи... хоть что-нибудь! спасите!..

— тролль — спросил я — у тебя есть родословное древо?
— чего? — откликнулся тролль — какое древо? у меня только Родословное Древко есть, пошарь в углу, оно где-то там.
— это что ли? — я вытянул из горы нашего общего хлама старое древко от метлы.
— оно. — тролль погладил древко ладонью... — слышал может, в древности была такая штука — Переходящее Знамя? переходило от дедов к внукам и так далее, на нём было нарисовано, кто кому внук, а кто кому дед. короче... однажды пришло много времени сразу и обкусало Знамя, одно древко осталось, тоже переходящее.
тролль сунул мне под нос древко и показал кое-как процарапанную надпись: «...ЗДЕСЬ БЫЛИ Иоффр, сын Грызельды, дочери Хрыра Синего Зуба, сына бабушки Крапа Железнобокого, внука Камнеметателя Зум-Чу-Зума... а дядя Ывер моЁго деда обгрыз!... вот не надо, у него зубы резались... отставить грызню! это я, Зубоскал, сын Зуба Скал, сына Твердоскала Незыблемого, сына дщери...»
от чтения этой спирали родственников тролля у меня закружилась голова.
— вот он я! — гордо сообщил тролль и ткнул пальцем в крохотные кривые буквы «тр». а ты какие-то деревья придумываешь, говоришь, никого у тебя нет... смотри, сиротинушка гхыров. — тролль взял ножик и процарапал рядом с «тр»: «дртр».
— друг тролля.— пояснил он. — это ты. а теперь пошли нашего дракона щекотать, а то дрыхнет и дрыхнет.
и мы пошли.

у тролля есть особенная ложка — всевидящая, потому что всё в ней отражается и можно увидеть даже призраков-невидимок и погоду на послезавтра — обычно она размытая и дождливая. тролль тогда вздыхает и говорит, что ложка про погоду врёт. тролль как-то объяснил мне, почему ложка называется «ложкой». потому что троллья мама то и дело вопила на всю пещеру: «а ну, положь на место!!!». строго говоря, «ложки» у троллей — это то, о чём вопят «положь!». это может быть даже дедова трость из сталактита или огромная кость таинственного зверя.
а ещё тролльей ложкой можно есть варенье, копать ходы, вычерпывать реку, перемешивать зелья, кидаться, стукать по лбу со звонким звуком, пускать солнечные зайчики. с ней интересно играть в похитителей фамильного серебра (тролль возмущается и поправляет, что не «серебра», а фамильного ребра, надо понимать разницу!)
моя «ложка» — драконий зуб в кабинете зельеварения. из него (используя запрещённую литературу и зубодробительные заклинания) можно вырастить целого живого дракона. он просто нарастёт вокруг зуба.

— если в глаз попадёт тополиная пушинка, то в зрачке вырастет дерево — сказал тролль.
я зажмурился. пух щекотал нос, лез в уши, набивался в волосы — мы с троллем за утро почти поседели.
— и у тебя вырастет?
— ну да. у всех. одному лососю семечко залетело в рот, когда он ловил муху... и теперь он не совсем рыба... точнее, совсем не рыба, а чешуйчатое нервное дерево. на каждую муху кидается!
— ух ты... — я мечтательно вздохнул — слушай, а мне ведь раз сто пушины попадали в глаза. почему я не психованное дерево?
— во-первых, потому что ты не лосось.
— а во-вторых?
— посмотри себе в глаза, долго-долго — тролль достал из кармана серебряную ложку — и увидишь...
я смотрел в ложку две минуты, три, пять, десять... и через полчаса увидел, что зрачок на самом деле — тёмная роща из множества высоченных тополей.
— ни...ни...ничего себе! — у меня лес в глазу!
— ну да. сам же говорил про «сто раз».
— а... это ничего, что деревья? — мне стало неуютно. — вдруг там волки заведутся? или белки? или ежи?
— если ежи — будет колючий взгляд... ты не бойся, это просто роща, иногда она шумит — тогда в глазах рябит... а ещё оттуда приходят сны.
— люблю сны.
— а они любят чёрные тополёвые рощи.
я распахнул глаза пошире, глядя прямо в синее небо, где кружился пух...

— хоти домой молча. — сказал тролль.
— это ты себе? — я не смог смолчать.
— тебе. я же вижу.
— темно, не видно ни кошки, а меня, значит видно?
— тогда чувствую. хоти домой молча. — было слышно,что тролль улыбается.
— врёшь ты всё! — обиделся я. — мне не хотелось домой, а как ты начал про «молча» — сразу захотелось.
— вот! я знал! — тролль рассмеялся. — хоти домой молча!

"...тролль придёт к тебе за почтой..." (Башня Rowan)

тролль рассказал мне про своего двоюродного дедушку, который был не вполне учён и перепутал — он пришёл за почтой, ему дали пару конвертов...
— разве ЭТО — почта?! — возмутился дедушка, — где тут написано? это просто бумажки, а почта — во-о-от» — дедушка вышел и ткнул пальцем в вывеску. после, ничего больше не говоря, он упёрся плечом в стену и вывернул домик из земли, как некрепкий пенёк. потом, покряхтев, взвалил почту на спину и унёс домой, к двоюродной бабушке тролля. что было дальше, тролль не сказал — только заметил, что почту пришлось вернуть на место, а дедушка так и не понял, почему бумажки и дом называются одним словом.
— я знаю, да все вокруг знают (кроме дедушки) — сказал тролль — что одно слово бумажное, а другое каменное или деревянное. бумажное слово то помнётся, то сгорит... и остаётся запасное каменное, нельзя же быть в мире совсем без «почты».