Осень!

Бескорыстные подвиги деградируют, превращаясь в общественные начинания. Позолота понемногу стирается и только святые нимбы колоколен подсказывают время жизни. Приблизившись к кульминации время замедлилось и, прежде чем разжать пальцы и выронить последние листья, деревья тянутся к небу, чтобы проморгаться перед зимой и запечатлеть в капиллярах финальный аккорд тепла.

Игра пройдена. Конец.

 

Осень...

Узбеки в парках пакуют падаль в пластиковые пакеты. 

Главные слова сегодня - грусть, хлопок, прилёты, бешбармак. За каждым словом отбрасывают свои тени чувства - все разные, каждое в своей упаковке и своего размера, как рождественские подарки под елкой.. Чувства - не вещи, которые можно купить или сдать обратно в магазин, они либо появляются постепенно благодаря множеству мелочей, слов, метафор, либо падают на тебя с неба, как высокоточные обломки дронов - ахтунг! ахтунг! Работает ПВО. Но ты не в силах это контролировать. 

 

Осень.

Гордые душевные порывы низвергаются в сточную канаву, где затухают, будто дожили до своего естественного конца. Все что было создано за время лета и весны - цветы, светила, лица, запах травы, ветерок, дышащий прохладой, теплое море, лай собаки, всё, что кажется, руку протяни, и сможешь потрогать, все, что придавало вселенной благородство теперь устремляется к какому-то невразумительному концу.

 

Голые черные деревья в парке по причудливости графики превосходят даже самого дюреровского ангела Меланхолии.

 

Осень...

Стоит какому-нибудь робкому бунту восторжествовать, как у него оказывается масса сторонников, масса стукачей и несколько героев. Два - три, не больше. Герои больше трех не собираются. Как и ленивые философы, которые говорили летом, что ни у кого не получится склеить традиционными ценностями обломки отдельной цивилизации, как не склеить слюной ласточки разорванный Крымский мост, как не потушить слезой ребенка горящую нефтебазу..

 

Так откровение становится всеобщим. В этом состоит драма сердца и негативный смысл времени, трагедия истории и каждый человек, словно рогатое животное на бойне, испытывает на своей шкуре проистекающие из этого последствия.

 

Однако, никто не может агонизировать бесконечно. Тут все просто - ты или сдохнешь или нет. То, что нас не убивает делает нам только хуже. Свежесть ледяного воздуха и прощальное тепло солнца украшает меркнущий блеск распада. 

 

Осенью все знают или ощущают, что жизнь ничего не значит. Так пусть же её спасет хотя бы какой-нибудь оборот речи. Какая-нибудь фраза, произнесённая в этот решающий момент, когда ты, стоя у неровной стены, словно полковник Аурелиано Буэндиа в ожидании расстрела, вытянув шею, ловишь своим постаревшим лицом прощальное тепло солнечных лучей.

Ах как же пиздато быть смелым. Бесстрашным героем, конкистадором и победителем. Можно обнулить всех врагов, поставить трон на их поверженные тела, сесть поудобнее и подумать о будущем. Отравить, философски говоря, грядущее надеждой, посожалеть об отбросах, потосковать о целомудрии, представить себя порочным и бескомпромиссным, выпить кефирчику, закусить творожком, чтобы насытившись, снова грезить о скрепах, печалиться и скорбеть о повседневной ненависти ко всему, что живет и шевелится. Ведь победители сами выбирают, кого превозносить, а кого глумливо величать врагом. Но пусть эта мысль будет нашим секретом. Ведь секретность - отец и мать всякой власти. 

 

Можно, переболев контрастами жизни, впитать ее гибридный дух и приговорить самого себя к бесконечной ссылке в этот мир, понять на чем зиждется лень святых и бессвязные речи эстетов, и наконец впасть в хрустальную летаргию, в ожидании реанимирующего поцелуя мимолетной принцессы... А когда терпение и враги закончатся, на коду придти к выводу, что ты устал быть самим собой и пора стать кем то другим. Сменить декорации, актеров, сцену, занавес, холодильник и текст пьесы.

 

Вот такое мелочное самокопание у нашего величества. И ещё поразительная серьезность. Ни грана иронии или насмешки по поводу собственной деградации от урода к психопату.

 

И как можно вообще о чем-то задумываться, наблюдая вокруг баснословную безропотность и покорность этих неугомонных подданных. Одна мысль о том, что ты, наше величество, похож на них, что ты мог бы искренне быть, хотя бы одно мгновение, такими как они повергает наше величество в недоумение.

 

А тот факт, что наше высокопревосходительство больше не может вспомнить номер своего телефона или имя принцессы, несмотря на утверждения террористов и примкнувших к ним всех остальных, совсем не указывает на наше прогрессирующее половое бессилие. Нет, наоборот, это освобождает разум от мелкой тирании и привязки к тривиальным вещам и позволяет ему сосредоточиться на крупной тирании или на чем-то действительно важном, чтобы дать своевременный героический отпор любой кучке безумных нацистов-наркоманов, одурманенных иблисов, стае лающих собак из западной псарни и примкнувшей к ним разномастной своре хрюкающих подсвинков и недалёких обывателей со стекающей по подбородку слюной..

 

 

 

Английский писатель XIX века Эдвард Булвер-Литтон, cочинил свой роман "Пол Клиффорд" в 1830 г. Роман начинался следующими словами: "Ночь выдалась темная, и штормило".

 

Это предложение считается в англоязычной литературе хрестоматийно бездарным. 

 

Зато наша дорогая редакция весь завтрак мучилась единственной мыслью: Чем же фраза Ночь выдалась темная, и штормило хуёвей, к примеру, вот этой :

" Мой дядя самых честных правил".

или вот такой:

"И тут я увидел Маятник".

или даже вот такой:

"В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования."

Или даже такой:

"Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед."

Не говоря уж про это:

"Наступает осень".

 

Потом я допил свой чай и подумал: Расскажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Но я ведь не все вам рассказал и не все книги прочитал, которые хочю. Или, научно говоря, наша дорогая редакция что-то скрывает а что-то симулирует. Главным свойством всякой симуляции является имитация несуществующего, в отличие от сокрытия чего-либо. Скрывать - это значит делать вид, что не имеешь того, что есть на самом деле. Симулировать значит делать вид, что имеешь то, чего нет на самом деле. Одно отправляет к присутствию, другое - к отсутствию. Вообщем ничего нового. Мы, наша дорогая редакция то ещё ебобо.. Пусть и не настолько...

Миру мурр...