Даниил Леонидович Андреев (20 октября [2 ноября] 1906, Берлин — 30 марта 1959, Москва) — русский и советский поэт, писатель, философ, представитель «серебряного века» русской культуры. Автор мистического сочинения «Роза Мира».
Сын писателя Леонида Николаевича Андреева и внучатой племянницы Тараса Шевченко Александры Михайловны Андреевой, брат Вадима Андреева. В 1924–1927 годах учился на Высших государственных литературных курсах, с 1932 года работал художником-шрифтовиком. Участник обороны Ленинграда.
В 1947 году был арестован и осуждён по сфабрикованному политическому обвинению на 25 лет. Находясь до 1957 года во Владимирской тюрьме, написал черновые редакции своих главных произведений.
Произведения писателя связаны с идеями русской религиозной философии и размышлениями о будущем. Самыми популярными считаются такие работы автора: «Ранью заревою», «Русские Боги», «Железная мистерия», «Новейший Плутарх», «Роза мира».
Ах, как весело разуться в день весенний!
Здравствуй, милая, прохладная земля,
Перелески просветленные без тени
И лужайки без травы и щавеля.
Колко-серые, как руки замарашки,
Пятна снега рассыпаются кругом,
И записано в чернеющем овражке,
Как бежали тут ребята босиком.
В чащу бора – затеряться без оглядки
В тихошумной зеленеющей толпе,
Мягко топают смеющиеся пятки
По упругой подсыхающей тропе.
А земля-то – что за умница! Такая
Вся насыщенная радостью живой,
Влажно-нежная, студеная, нагая,
С тихо-плещущею в лужах синевой…
Ноздри дышат благовонием дороги,
И корней, и перегноя, и травы,
И – всю жизнь вы проморгаете в берлоге,
Если этого не чувствовали вы.
1931–1950
Памятник Даниилу Андрееву На могиле писателя установлен памятник в виде крытого христианского креста традиционной восьмиконечной формы, выполненного из дерева. Такое надгробие выбирают для глубоко верующих людей. Оно олицетворяет завершение земного пути, одновременно знаменуя обретение нового, небесного дома. По обеим сторонам главной горизонтальной перекладины помещены рельефные изображения херувимов, в центре прибит небольшой четырёхконечный крест, внутри которого выбит восьмиконечный крест.
Рядом с памятником уложена массивная каменная глыба, на которой древним шрифтом вырезаны имена усопших. https://izgotovleniepamyatnikov.ru/mogila/andreev-2/
Даниил Андреев. Собрание сочинений в трех томах. Том третий. Книга вторая. Письма. Из книги "Новейший Плутарх". Новые метро-строфы. Стихотворения из черновых тетрадей. Воспоминания о Д.Л. Андрееве - М.: Урания, 1997 - 558 с. 5000 экз. (со)
Даниил Андреев. Собрание сочинений в трех томах. Том третий. Книга первая. Железная Мистерия. Стихотворения и поэмы - М.: Московский рабочий; Урания, 1996 - 655 с. 7000 экз. (со)
Даниил Андреев. Собрание сочинений в трех томах. Том первый. Русские Боги. Поэтический ансамбль - М.: Московский рабочий; Фирма Алеся, 1993 - 463 с. 75000 экз. (со)
Свежий вечер. Старый переулок,
Дряхлая церковушка, огни...
Там тепло, там медленен и гулок
Голос службы, как в былые дни.
Не войти ли?.. О, я знаю, знаю:
Литургией не развеять грусть,
Не вернуться к преданному раю
Тропарём, знакомым наизусть.
В самом детском, жалком, горьком всхлипе
Бесприютность вот такая есть...
Загляну-ка. -
Что это?.. Протяжный
Глагол священника, - а там, вдали,
Из сумрака веков безликих
Щемяще замирает весть:
- Толико время с вами есмь,
И не познал Меня, Филиппе. -
...Шумит Кедрон холодной водовертью.
Спит Гефсимания, и резок ветр ночной...
- Прискорбна есть душа Моя до смерти;
Побудьте здесь
и бодрствуйте со Мной. -
Но плотный сон гнетёт и давит вежды,
Сочится в мозг, отяжеляет плоть;
Усилием немыслимой надежды
Соблазна не перебороть, -
Не встать, не крикнуть...
Из дремоты тяжкой
Не различить Его кровавых слез...
Боренье смертное, мольба о чаше
Едва доносится... Христос!
Века идут, а дрёма та же, та же,
Как в той евангельской глуши...
Освободи хоть Ты от стражи!
Печать на духе разреши!
Но поздно: Он сам уже скован,
Поруган
и приведён.
Вторгается крик - Виновен! -
В преторию и синедрион.
На дворе - полночь серая
Кутает груды дров;
Тускло панцири легионеров
Вспыхивают у костров.
Истерзанного, полуголого
Выталкивают на крыльцо,
Бьют палками,
ударяют в голову,
Плюют в глаза и лицо;
И к правителю Иудеи
Влекут по камням двора...
Отвернувшийся Пётр греется,
Зябко вздрагивая, у костра.
Пляшут, рдеют, вьются искры,
Ворожит бесовский круг...
Где-то рядом, за стеной, близко,
Петух прокричал вдруг.
И покрылся лоб
потом,
Замер на устах
стон...
Ты услышал? Ты вспомнил? понял?
И, заплакавши горько,
пошёл вон.
И в измене он сберёг совесть,
Срам предательства не тая.
Он дерзал ещё прекословить
Ложной гордости. - Так. А я?
Но уже и справа, и слева,
Торопящая суд к концу
Чернь, пьянимая лютым гневом,
Течёт к правительственному дворцу.
И уже и слева, и справа,
В зное утреннем и в тени,
Древний клич мировой державы,
Крови требующей искони:
- Не повинен есмь
в крови праведника.
Вы - узрите!.. -
Уже всенародно, пред всевидящим солнцем,
Руки умыл Пилат.
Уже Иуда швыряет червонцы
Об пол священнических палат;
Уже саддукеи, старейшины, судьи
С весёлыми лицами сели за стол,
И вопль народа 'Да проклят будет!'
Сменяется шагом гудящих толп -
Все в гору, в гору, где, лиловея,
Закат безумного дня зачах,
И тёмный Симон из Киринеи
Громоздкий крест несёт на плечах.
- И будто чёрное дуновенье
По содрогнувшейся прошло толпе.
Огни потухли. В отдаленье,
На правом клиросе, хор запел.
Он пел про воинов, у подножья
Бросавших кости, о ризах Христа,
Что раньше выткала Матерь Божья,
Здесь же плачущая у креста.
Уж над Голгофою тени ночи
Заметались в горьком бреду...
Он вручил Себя воле Отчей
И, воззвав,
испустил дух. -
Свежесть улиц брызнула в лицо мне.
Век Двадцатый, битвы класс на класс...
Прохожу, не видя и не помня,
Вдоль пустынных, серых автотрасс.
Прохожу со свечкою зажжённой,
Но не так, как мальчик, - не в руке -
С нежной искрой веры, сбережённой
В самом тихом, тайном тайнике.
Умеряя смертную кручину,
Не для кар, не к власти, не к суду,
Вот теперь нисходит Он в пучину -
К мириадам, стонущим в аду.
А в саду таинственном, у гроба,
Стража спит, глуха и тяжела,
Только дрожь предутреннего зноба
Холодит огромные тела.
Галинэ_Искра
KotBeber
ДВЕНАДЦАТЬ ЕВАНГЕЛИЙ
