Твой внутренний ребёнок уцелел, предпринимает робкие попытки, хохочет, плачет, требует напитки. Куда-то лезет, безрассудно смел. А если смерть — стряхнëт её с плеча. Бродячий бог, федорина посуда. И как же он укатится отсюда, тот колобок, что в форме кирпича? И как же быть, и кто теперь Кащей? Но, совершенно не жалея связок, твой внутренний ребёнок просит сказок, смешных чудес, несбыточных вещей, сговорчивых волшебников под стать Хоттабычу и Гудвину, конечно.

Большая Ведьма устрашала внешне. Большая Ведьма не любила ждать. Раз не любила — то и не ждала. Имелись:
кот с раскидистого дуба,
русалка,
дрессированная ступа,
котëл,
ветхозаветная метла.
На грядках рос порей и полз пырей. Болотники бродили в душегреях, но с кольями. В болотных эмпиреях в достатке маргинальных упырей. Капусту лихо квасила бадья, кофейной пеной удивляла джезва. Запретный плод катился очень резво, являя моментальность бытия. Давно курьером числился башмак. Один, зато известный марафонец. Всё кончилось, когда на этом фоне нарисовался древний архимаг. В числе достоинств:
пел, как Джо Дассен.
Умел заснуть, танцуя на канате.
И замедлитель был.
И заклинатель.
Его настиг неизлечимый дзен в младенческом кудрявом разлюли. Монахи просветленно грызли кешью. Потом на запад шли по побережью. Там архимага в лотосах нашли. Впоследствии на голубом глазу ребенок успокаивал лавины. Земную жизнь пройдя до половины, он заблудился в сумрачном лесу, где супротив тибетских серенад не выстояла ведьма. Так бывает.
Добило путешествие в трамвае.
И фанты,
и кино,
и лимонад.

Везде, малыш, гармония нужна. Поэтому оставь себя в покое. И то — не то, и это — не другое. Из ведьмы преотличная жена. Метла организует телемост, летая от Камчатки до Памира. Твой внутренний ребёнок хочет мира, счастливых снов и разноцветных звëзд.




(с) Наталья Захарцева

Моя душа, ты, главное, не бойся. Огонь имеет правильное свойство погаснуть в неожиданный момент, но если не погаснет — плохо дело. Тогда взлетишь отчаянно и смело по тонким траекториям комет.

Ты птица из рогожи, льна и ситца. Последыши великих инквизиций ведут досье на каждого из нас. Но мы хитрее, слышишь, мы хитрее. Коварно никогда не постареем и вступим со Вселенной в резонанс.

Уткнулся в берег острый нос залива.
Моя мечта, дивись, как ты красива, и как твои уродливы враги. Ты представляешь, как они несчастны. А мы уже успели обвенчаться с рассветами, и птицы пели гимн.

Глухим от песнопений мало толка. Наместники священного престола не верят нашим травам и лесам.
А ты-то веришь. Глупо? Да не слишком. Потом слепцы сожгут дома и книжки, заклеят рты и вырвут голоса.

Река моя, по воле божьей длани мы лихо поменяемся телами. Я попрошу всех колдунов земли.
Твоей рукой я стану и браслетом, попутным ветром. Ты увидишь лето, и облака, и воробьев в пыли.

И яблоко с румяным крепким боком. В тебе сейчас намного больше Бога, чем в их словах, кривых как колея. Я стану сном и деревянной ложкой. Прошу, не плачь, когда придёшь на площадь смотреть, как я танцую по углям.

Моя душа, пожалуйста, не бойся. Любовь имеет правильное свойство не прекращаться, сколько ни живи. Ты — ведьма, но гонителей не злее. И палачей мы просто пожалеем, как и других, живущих без любви.

А ты живи сто лет. Я буду рядом приметой славной, щедрым звездопадом, иллюзией, мелькнувшей впереди.
Одно печалит — мыслящих инако через века клеймят рогатым знаком. Но мы, моя судьба, им не дадим.





(с) Наталья Захарцева

Если мы себя плохо ведём — нас пугают адом. Идеальные люди всегда попадают в рай. По тропинке бежит человек. Его кошка рядом. Человек различает калитку, забор, сарай.
Человек возвращается в дом, где он рос и вырос. Человеку и дому две тысячи долгих лет.
Убирается молча на кухне, готовит гирос. Просыпается поздно. Готовит себе омлет. Дом соскучился, стены соскучились, все скучали. Закатили тревожные птицы с утра концерт. Человек и не помнит, что было в его начале. Человек и не знает, что будет в его конце. Слухи разные ходят, серьезно. Поверить слухам? Если слухи верны — то, конечно, гора бы с плеч.
Его рыжая кошка с ободранным левым ухом превращается в женщину. Женщина хочет лечь. И ложится.
Прекрасней сирены, опасней кобры. Он любил ее раньше, смешной поворот судьбы. Улыбается женщина: был ли ты, мальчик, добрым? Был ли ты золотым? Расскажи мне, каким ты был. Был великим героем, а может быть, мелкой сошкой? Сладкий мед или яд. Темнота или яркий свет. Человек говорит: ну, зачем ты спросила, кошка? И какой тебя, кошка, устроит сейчас ответ? Кошка, путаный я человек, горделивый, слабый. Не спасал никогда никого, не горел в огне. Погрустневшая кошка его обнимает лапой, засыпает тихонечко, сказки мурчит во сне. От мурчала того и гляди человека сморит.
Дел ещё впереди, надо окна ещё помыть. Человек отправляется прямо на берег моря. Человеку ракушки протяжно поют псалмы. Он садится на камень, испачкав в песке ладони. Восседает на нем, как на белом слоне раджа.
А потом он идёт по воде, человек. Не тонет. И немного сияет. Пытаясь не раздражать.




(с) Наталья Захарцева