К тридцати годам в анамнезе у Ивановой значился пылкий роман с Юрием, нудная повесть с Константином и три коротких, соперничающих по своей бессмысленности рассказа со Станиславом, Максом и Митенькой.
Ах да, ещё Сидоров, ну, это вообще заметка в стенгазету.
Перечитывать не тянуло.
Иванова подумала, не судьба так не судьба, вздохнула и решила уйти из литературы.
Записалась на курсы вязания и отправилась в приют за верным другом.
Не знаете, какую? спросили в приюте, походите, присмотритесь, сразу поймёте, ваша собака или нет.
Иванова обошла все клетки и вольеры.
Сердце ни разу не ёкнуло.
Никого больше нету? а за ящиком кто?
Это наша Люся, да вы её всё равно не возьмёте, Люся! иди сюда! не бойся!
Из-за ящика высунулась Люся, серо-бурой масти, в чёрных пятнах, горбатая какая-то, со зверской мордой, жуть ходячая, а не собака, глянула на Иванову и, за неимением хвоста, приветливо завиляла задом.
Люся добрая, но сами ж видите, её уже брали, через два дня вернули, сказали, на улицу стыдно выйти, никому ты, Люсечка, не нужна, несчастливица ты наша.
Как и я, как и я, подумала Иванова и сказала, пошли, Люся, мы с тобой споёмся, платить что-нибудь надо?
Соседка аж взвизгнула, ой! это кто? из приюта? там что, человеческих собак не было?!
Мальчик из квартиры этажом выше спросил, тётя Даша, а она хохочет? я кино смотрел, они ночью хохочут! мама! давай тоже гиену заведём!
Жизнь упорядочилась.
Утром Иванова выводила Люсю, потом на работу, вечером гуляли подолгу.
В приюте не обманули — страшная Люся оказалась на диво ласковой и воспитанной особой.
Правда, чужих не жаловала, рычала, защищала Иванову от возможных посягательств.
Взалкавшему реанимации отношений Сидорову порвала штаны и чуть не прокусила ногу.
Дура ты, Иванова, крикнул покусанный Сидоров, и собака у тебя дура, обе бешеные!
На курсах вязания преподавательница сказала, вы многому научились, пора показать ваши умения, через месяц жду готовую вещь, что угодно, выбирайте сами, у кого со временем туго, можете связать платьице для куклы, на последнем занятии мы все вместе оценим ваши работы, ну и для кого вяжете, тот пусть и продемонстрирует.
Сперва Иванова хотела осчастливить себя, но дело не заладилось, на выходе уродство какое-то.
И тогда Иванова решила связать пуловерчик Люсе.
Осень на носу, холодает.
Ну что ж, сказала преподавательница, стараясь не глядеть на Люсю, вижу, вы старались.
Люся в розовом стала звездой микрорайона, люди останавливались и долго смотрели вслед, одна старушка даже перекрестилась.
Иванова не заморачивалась, пусть глазеют, зато Люся не мерзнёт.
И связала Люсе фиалковый свитерок.
На смену.
Как-то вечером отправилась за кормом, Люсю привязала у входа.
Купила, вышла и обнаружила мужика, с интересом разглядывающего Люсю.
Простите за любопытство, это порода такая? спросил мужик.
Это собака такая! кому не нравится, пусть не смотрит! рявкнула Иванова, вам всем лишь бы внешность, а на душу — что у человека, что у собаки — вам наплевать!
Вам ли на внешность жаловаться, сказал мужик, а собачка мне как раз нравится, ну что, собачка, подружимся?
И протянул руку, чтобы погладить Люсю.
Осторожней! укусит! она чужих не любит! крикнула Иванова.
А Люся, вместо отгрызания руки, ткнулась башкой в ладонь и заурчала.
Хорошая собачка, хорошая, сказал мужик, ну что, осталось с хозяйкой подружиться.
Кахетинка
