Снег выпал неожиданный, одежда вся запрятана, выскочила в чем есть. Повязала на голову платочек в бубочку, на носу очки, сверху пальто, а из-под пальто ноги в джинсах и кроссовках. Еще джинсы подвернула, чтобы каждому было ясно, при взгляде на мои голые щиколотки, что я молода и прекрасна, а платочек и очки это ирония. Авоську еще взяла хипстерскую, чтобы довершить образ. Пошла за едой. Молоко положила в авоську, яиц упаковку. Стою в очереди за круассанами и слышу вдруг, за моей спиной одна юная дева говорит другой:
— Гля, бабулёк какой крутой, как джинсы подвернула.
Все пропало, все.
И ирония моя, и авоська, и бубочки.
И даже круассанов уже не хочется.

© Наталия Кочелаева

Шампанское стали плохое делать.

Бывало, раньше выкушаешь бокальчик, так сразу разбойный посвист, колокольчик под дугой, тройка мчится к Яру, лейб-гусар под меховой полостью нежно пожимает руку. Пляшешь по-цыгански отчаянно в салоне парохода с усатым пароходовладельцем, сзади гребет бледный жених, шепчет: ужо тебе, вертихвостка. Или напротив того, на Ривьере танцуешь танго "Маленький цветок" с молодым миллионером, платье шемизье, шляпка-клош, жемчужная нить до колен. Просыпаешься на чьей-то вилле в Венеции, из одежды на тебе новая соболья шуба, мужская сорочка и чулки. Человек, шампанского! Клико! И пошло по новой.

А нынче выкушаешь — просыпаешься в своей постели, в своей ночной рубашке. Макияж на ночь смыла, лицо кремом намазала. Перед сном, видать, пыталась читать "Цветочки" Франциска Ассизского, да сморило.
Дрянь стало шампанское, я вам точно говорю.





(с) Наталия Кочелаева