«Любящие люди воспаряют над обыденностью, мелочностью жизни. Влюблённые всегда живут в другом измерении», — говорила Майя Плисецкая.
1955 год. Музыкальный вечер у Лили Брик, подруги Маяковского. За роялем — молодой, талантливый композитор Родион Щедрин. Его музыка — как дыхание света. Она трогает слушателей до дрожи. В зале — прима-балерина Большого театра Майя Плисецкая.
Петр Кончаловский познакомился с дочерью художника, когда пришел к Василию Сурикову на урок. Кончаловскому было тогда всего шестнадцать лет, Ольга была младше его на два года. Петра и Ольгу не представили друг другу, по-настоящему они познакомились только через десять лет, а уже через три недели было принято решение о женитьбе. К тому времени Петр Кончаловский был уже состоявшимся художником, побывавшим в творческих поездках за рубежом.
Свадьба состоялась в феврале 1902 года. Среди почетных были гостей художники Михаил Врубель и Валентин Серов. Более того, Врубель был шафером на свадьбе.
Молодые обвенчались в Хамовнической церкви в Москве и сразу уехали в Петербург, где Петр Кончаловский учился в Академии художеств. На первом же семейном совете молодые решили, что «будущая семейная жизнь должна быть сполна подчинена требованиям искусства и что ему не должны мешать никакие житейские условности».
Отношения в семье царили идиллические. Жена называла мужа «Дадочка», он ее – «Лелечка». При этом едва ли будет преувеличением сказать, что в семье царил матриархат. Петр Кончаловский практически беспрекословно слушался свою жену. Ее коронной фразой было: «Мы этого делать не будем». Или, наоборот, «мы это делать будем». И если уж были произнесены эти слова, то иного решения быть не могло.
Джульетта Мазина так любила Федерико Феллини, что не стала рассказывать ему об онкологии, которую врачи обнаружили в ее легких. Его больное сердце не выдержало бы этого...
Она лечилась амбулаторно, наотрез отказываясь от стационара, чтобы каждый день быть дома.
На госпитализацию согласилась лишь тогда, когда режиссера самого положили в больницу на операцию.
В один из своих наездов в Россию Тургенев гостил у Толстого в Ясной Поляне. Как-то раз устроили музыкальный вечер, все музицировали, пели, а там уж как-то сама собой пошла и кадриль. Тургенев шел в паре с Софьей Андреевной. Тут у него спросили: помнят ли еще во Франции старую добрую кадриль, или там теперь один только канкан? Иван Сергеевич ответил: «Старый добрый канкан ничуть не хуже кадрили. Это вовсе не то, что нынче танцуют в кафешантанах! Старый канкан приличный и грациозный!» Оставил Софью Андреевну, заложил пальцы за проймы жилета и давай показывать, то приседая, то выбрасывая ноги вперед. Толстой смотрел на него угрюмо. И вечером в дневнике записал: «Тургенев cancan. Грустно». Эти двое великих – люди одного круга, схожего воспитания, почти одного поколения — были настоящими антиподами. Тяжеловесный, трудно живущий Толстой. И Тургенев с его западничеством, с его легкомыслием, светскостью, с его вечной любовью к позе и вечной Полиной Виардо…
Одна из самых романтичных историй любви XIX века, героями которой стали француженка-аристократка Жанетта Полина Гёбль и русский кавалергард Иван Анненков, началась в 1823 году, когда двадцатитрёхлетняя девушка, работавшая модисткой в одном из парижских домов мод, по предложению торгового дома «Дюманси» приехала в Россию и устроилась на работу продавщицей модного салона. Неизведанная страна, о которой Полина с раннего детства слышала самые невероятные истории, манила и пугала её, однако, как вспоминала намного позже французская подданная, сердце её было полно предчувствием встречи на чужой земле с русским мужем.
Через два года пребывания в России мадемуазель Гёбль встретилась с поручиком гвардии Кавалергардского полка Иваном Александровичем Анненковым. Их знакомство произошло в доме «Дюманси», где любила совершать покупки богатая аристократка Анна Ивановна Анненкова, часто захаживая туда в сопровождении своего сына. Анненковы были одной из самых знатных и богатых московских семей, а стать супругой красивого, обходительного, да к тому же обеспеченного Ивана Александровича стремились лучшие красавицы города. Однако сердце кавалергарда молчало, и связывать свою жизнь семейными узами красавец-офицер пока не желал. До того дня, пока не увидел продавщицу модного салона, изящную, хорошо воспитанную, обладавшую особой красотой девушку. С тех пор Анненков стал бывать в этом салоне чаще. Мадемуазель Гёбль поражала его не только своей оригинальной, утончённой внешностью, но и живым умом, обаянием и душевной добротой.
МАРЬЯША7
