(продолжение)

 

Любимый город может спать спокойно…

А город подумал…

А город подумал…

Ученья идут…

(из песни)

 

Это правда — город спокойно спал в ночь на 26 октября (кроме политических деятелей различных партий), но в Зимнем дворце и после сдачи юнкеров и прекращения “военных действий” было весьма неспокойно, ибо толпа “победителей” произвела изрядный разгром и расхищение дворцового имущества, начиная с художественных ценностей и кончая содержимым винных погребов.

28 октября новый комендант Зимнего дворца и “комиссары ВРК по охране музеев и художественных коллекций” обратились “ко всем гражданам” со следующим воззванием: “Товарищи и граждане! В ночь с 25 на 26 октября, во время взятия Зимнего дворца революционными войсками, ворвавшейся с ними толпой дворец был разгромлен. Похищены предметы исключительной художественной и исторической ценности. Мы призываем всех граждан к содействию революционным властям в розыске предметов, составляющих национальную собственность”. Далее воззвание угрожает скупщикам и укрывателям похищенных предметов суровыми карами и просит “все отбираемые предметы направлять в комендантство Зимнего дворца.

Одержав свои бескровные “победы” над “буржуазией”, петроградский гарнизон, на радостях (и от нечего делать), предался разгулу и пьянству, разыскивая повсюду и “потребляя” запасы спиртных напитков. К концу ноября пьяная “эпидемия” достигла угрожающих размеров. Смущенный этим пьянством Дж. Рид наивно приписывает его — проискам “контрреволюционеров”, которые, де, “распространяли по полкам планы, показывающие расположение складов алкогольных напитков”.

Командовавший в то время большевистскими войсками в Петрограде В. Антонов-Овсеенко рисует яркую картину состояния петроградского “революционного” гарнизона в то время: “Гораздо больше хлопот, чем учредиловцы (т. е. сторонники Учредительного собрания), мне лично доставил самый гарнизон, начавший совершенно разваливаться. До сих пор толком не выяснено, не было ли тут и хитроумной провокации, но только никогда не виданное бесчинство разлилось в Петрограде. То там, то сям появлялись толпы громил, большей частью солдат, разбивавших винные склады, а иногда громивших и магазины. Караульная служба замучивала немногих сохранявших дисциплину солдат и красную гвардию. Никакие увещания не помогали. Особенно остро встал вопрос с погребами Зимнего дворца. К этому времени сохранявший ранее свою дисциплину Преображенский полк, неся караул у этих погребов, спился окончательно. Павловский, — наша революционная опора, — также не устоял. Посылались караулы из смешанных частей — перепивались. Ставились “комитетские” караулы — не выдерживали. Посылались броневики разгонять толпу, команда их после некоторого променада также начинала подозрительно шататься. Как только наступал вечер, разливалась бешеная вакханалия. “Допьем романовские остатки!” — этот весёлый лозунг владел толпой. Пробовали замуровать входы — толпа проникала сквозь окна, высадив решетки, и грабила запасы. пробовали заливать погреба водой, — пожарные во время этой работы напивались сами. Только когда за борьбу с пьяницами взялись гельсингфорские моряки, погреба Зимнего были обезврежены” (В. Антонов-Овсеенко. Записки о гражданской войне, т. 1, 1924, с. 19).

Дело дошло до того, что ленинское правительство нашло нужным создать особый “комитет по борьбе с погромами”, который 6 декабря объявил Петроград на осадном положении и издал обязательное постановление, в котором угрожал: “Попытки разгромов винных погребов, складов, заводов, лавок, магазинов, частных квартир и проч. будут прекращаемы пулеметным огнем без всякого предупреждения” (см.: Дж. Рид, с. 366 и 392-393).

Такова была реальность “Великой Октябрьской Социалистической революции” в Петрограде. Но Великую Октябрьскую социалистическую революцию, которая будет отныне праздноваться 7 ноября, кстати, в день рождения Троцкого, даже Ленин и другие большевистские вожди называли до 1927 года не Великой (по аналогии с французской) революцией, а "октябрьским переворотом" — свержением Временного правительства Александра Керенского. И лишь к 10-летию переименовали в революцию, добавив "Великая" и "социалистическая".

А в 1917 году Октябрьский переворот большинство современников восприняли просто как глупое недоразумение. Партия Ленина была популярна разве что среди рабочих крупных городов, солдат петроградского гарнизона, которые боялись быть отправленными на фронт, и части кронштадтских матросов — две последние группы собственно и "брали" Зимний. Западные посольства телеграфировали в свои столицы: Ленин долго у власти не удержится, это — случайный человек, его сметут верные правительству Керенского войска. Ходили слухи, что вообще большевики при штурме Зимнего воспользовались услугами "немецкого спецназа" — переодетых в русскую военную форму германских офицеров.

Почему же правительство Керенского вечером 25 октября (по старому стилю) никто не защищал? Почему в течение нескольких дней "верные войска" не смели большевиков и не перевешали на заборе Смольного весь "немецкий спецназ"? Почему, в конце концов, "случайный" Ленин не только удержался у власти, но и победил в жестокой гражданской войне, а его преемники затем правили 1/6 частью суши еще в течение 70 лет? Ответ прост и его дали уже современники с обеих сторон конфликта.

Большевики, если говорить современным языком, взяли популизмом. Ленин четко вычислил две самые болевые точки для народа: это заключение мира (выход из Первой мировой войны) и раздача земли крестьянам. Русская элита могла сколько угодно называть большевиков предателями и немецкими шпионами, но в глазах народа предателями были как раз те, кто гноил солдат в окопах (непонятно за что) и не давал крестьянам землицы. Это и предопределило судьбу Временного правительства — за него никто не хотел умирать. И только Керенский и его соратники виноваты в том, что произошел октябрьский переворот и страна попала во власть большевиков. Им нужно было давным-давно заключать мир с Германией и раздать землю крестьянам. Но они этого не сделали...

Главным же козырем в ленинской игре фальшивыми картами было его обещание утомленной и озлобленной солдатской массе: “только наша партия даст вам справедливый демократический мир, тогда как Керенский гонит вас на империалистическую бойню”, а действительный смысл ленинского плана — “превращения войны империалистической в войну гражданскую” — означал поход Красной армии на Европу и непрерывный ряд войн для свержения “буржуазных” правительств и установления, с помощью местных коммунистических партий, всеевропейской коммунистической республики.

Можно, конечно, говорить, что народ России проявил недальновидность, поведясь на посулы большевиков. Мол, "мир", обещанный Лениным превратился в жесточайшую гражданскую войну, в которой погибло куда больше народа чем на фронтах мировой войны. Землю у крестьян отобрали в 30-х годах и "наградили" их раскулачиванием и Голодомором. В тоже время, говорят мудрые историки, если бы солдатики не пошли на поводу у большевиков и придушили бы их мятеж, то сидеть им в окопах осталось бы всего годик, а так гражданская война продолжалась аж до 1920 г., Россия вошла бы в число стран-победительниц в Первой мировой войне (она закончилась капитуляцией Германии в ноябре 1918 года), получила бы контрибуцию от немцев и Босфор с Дарданеллами. А крестьянам, мол, земля на веки вечные досталась бы решением Учредительного собрания, которое было созвано в 1918 году и разогнано большевиками. И никакой бы коллективизации и голодомора не было.

Мораль, которую выводят историки — народ был не прав, не дотерпел, погорячился. Но, история, увы не знает сослагательного наклонения. Зато она знает гениальную фразу Ленина: "вчера было рано, завтра будет поздно". И Ленин четко чувствовал, что народ терпеть больше не может, а Керенский таким чутьем не обладал.

Низложение Временного правительства в целом не вызвало сожалений: очевидцы рассказывают, что население было и осталось безразличным. Даже в Москве, где большевикам пришлось преодолевать упорное сопротивление, исчезновение правительства прошло практически незамеченным. Обывателю было все равно, кто находится у власти, ибо его жизнь, казалось, хуже стать уже не может[1].

Вот характерное для того времени мнение современника об октябрьской революции 1917 Глобачева[2]:

«Октябрьский переворот произошел легче и безболезненней, чем Февральский. Для меня лично в то время, по существу, было все равно, правит Керенский или Ленин. Но если рассматривать этот вопрос с точки зрения обывательской, то должен сказать, что на первых порах новый режим принес обывателю значительное облегчение. Это облегчение заключалось прежде всего в том, что возникала некоторая надежда на то, что усиливающийся в течение 8 месяцев правления Временного правительства развал, наконец, так или иначе приостановится. У многих появлялась вера, заключавшаяся в том, что новая власть своими решительными действиями против грабителей поставит в более сносные условия жизнь и имущество обывателя».

«Но должен оговориться, — писал Глобачев, — это было только на первых порах, пока еще не разгорелась сильная борьба нового правительства с саботажем буржуазии, вызванными партиями эсеров и кадетов». («Вопросы истории», 2002, № 10, с. 57)

 

Что же было положительного в октябрьском перевороте:

ПОРЯДОК. Большевики восстановили управляемость страной, ибо после февральской революции Россия все глубже погрязала в хаосе и анархии. Как пошутил один белогвардейский генерал, если б даже вся многомиллионная русская армия на фронте вознамерилась бы броситься на Петроград уничтожать большевиков, она просто не смогла бы доехать до столицы из-за бардака на железных дорогах. Не говоря уже о том, что сама эта армия к тому времени (во многом стараниями Временного правительства) полностью разложилась. Естественно, в такой ситуации любая горстка фанатиков могла свергнуть Керенского. Большевики оказались "в нужное время в нужном месте". И не просто оказались. Распустив прежнюю армию, они в кратчайшие сроки создали боеспособную Красную армию. Разогнав коррумпированный госаппарат, доставшийся в наследство Керенскому от царского режима, большевики на ровном месте создали свой аппарат, куда более эффективный, чем прежний (по крайней мере, в первые годы он не был коррумпирован). Вместо полиции и контрразведки, бездарно прошляпивших октябрьский переворот, большевики создали эффективное ЧК. Да, они действовали с невероятной жестокостью, уничтожив миллионы людей. Но никто из их противников, не смог противопоставить большевистскому тоталитарному порядку свой порядок. А в борьбе с махновской анархией и белогвардейской "семибоярщиной", большевистский порядок закономерно вышел победителем.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ РОССИИ. Если бы большевики не подобрали лежащую в пыли власть, то скорее всего, было бы много Россий, было бы много отдельных сасостийных княжеств и государств. Но Ленин по своему характеру, ни с кем не пожелал делить власть и потому Российская Социалистическая Империя в конце концов была восстановлена Сталиным почти точно в границах прежней империи (не считая Финляндии), и за это СПАСИБО БОЛЬШОЕ ЛЕНИНУ И СТАЛИНУ!

В средневековой Германии образовалась странная политическая формация, которая именовалась “Священная Римская Империя германской нации” (ибо она считалась наследницей франко-германско-римской империи Карла Великого). Скептические современники считали ее каким-то “уродом” или “чудовищем” (“монструм”) и утверждали, что она, во-первых, не священная, во-вторых, не римская, а в-третьих, не империя (ибо титулярный выборный “император” фактически не имел в Германии никакой власти за пределами своего наследственного княжества). О том странном государстве, которое образовалось в результате ленинской революции 25 октября 1917 года и которое именует себя “Союзом Советских Социалистических Республик”, тоже надлежит сказать, что это — не союз, ибо многие части его (как Грузия, Эстония, Латвия, Литва) не добровольно примкнули к “союзу”, но были покорены военной оккупацией; это - не советское государство, ибо советы являются лишь исполнительными органами, подчиненными господствующей коммунистической партии; и социально-экономический строй СССР — не социализм, а государственный капитализм с закрепощенным крестьянством и бесправным рабочим классом, который при Сталине был формально прикреплен к государственным предприятиям; наконец, это вовсе не республика, ибо вся власть в ней принадлежит или одному диктатору, или кучке коммунистических олигархов, а “широкие массы”, советские “граждане”, имеют “право” подавать “избирательные” бюллетени — только за коммунистические списки (ибо иных списков не существует), да в указанные дни маршировать по улицам, выражая или восторг или негодование, как будет приказано.

Говоря о национальных государствах (включая Россию), Ленин многократно напоминал своим последователям установленную Марксом (в "Коммунистическом манифесте") "основную истину социализма", что "рабочие не имеют отечества", и потому социалисты никогда и ни при каких условиях не должны защищать интересы "своих" (пишется в иронических кавычках) государств, созданных "феодалами" и "буржуазией". В частности, относительно Российской многонациональной империи Ленин уже после захвата власти не раз заявлял, что он и его партия нисколько не заинтересованы в сохранении территориальной целости Российского государства. В декабря 1917 года Ленин говорил в речи по национальному вопросу: "Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, но нам нечего бояться этого... Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранился союз между" трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций"... (Ленин, Соч., т. 22, с. 106).

Международная борьба пролетариата должна, по Ленину, привести к разрушению всех существующих "буржуазных" государств и к созданию на их развалинах всемирной социалистической республики или "соединенных штатов мира" (т. 18, с. 232).

Ленин люто ненавидел национальную Россию, в которой он видел царство "помещиков и капиталистов", однако в предвоенные годы, вопреки модным тогда мистическо-поэтическим мрачным предсказаниям о грядущей гибели петербургской России, он не ожидал скорого пришествия революции и после Февральской революции (в мае 1917 г.) он, не без основания, писал: "Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов"

По расхожему выражению Черчилля: "Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой"[3] Если это даже сказал и не Черчилль, фраза абсолютно верная, хотя и не показывающая, какую цену уплатил народ за это. Во всяком случае, мы видим и в приходе к власти Ленина и во власти Сталина Божью руку, которая спасает и наказывает.

По-гречески слово «кризис» означает «суд». Суд над безбожным народом-цареубийцей (одни царя убивали, а другие своим безразличием способствовали этому) был осуществлен самым мягким из возможных способов, Россия и ее народ были сохранены. Более того, был все же построен социализм с самым лучшим образованием, давшим умы, которыми до сих пор пользуется Запад, медицинским обслуживанием и социальным обеспечением, действительно позволявшим старикам спокойно смотреть в завтрашний день. Гадкий утенок, так и не ставший лебедем!

Но, как ни странно, октябрьская революция действительно положило начало новой эпохе! До нее капиталисты эксплуатировали рабочий класс как хотели, а потом задумались, испугавшись того, что с ними будет как в России. Они начали осуществлять некоторые социальные реформы, что и привелов конечном счете к построению реального социализма в ряде европейских стран! Пусть скажут спасибо Ленину и Сталину! Правда этот страх породил монстра Гитлера, но после Второй мировой войны мир переменился радикально, чего бы не было без этой величайшей в истории человечества трагедии. А народ получает тех правителей, которые заслуживает. В этом Божья милость и Божья справедливость!

“И как виденье, внешний мир ушел...

И человек, как сирота бездомный,

Стоит теперь, и немощен и гол,

Лицом к лицу пред пропастию темной.

Ф. Тютчев

(продолжение следует)