Мюзикл в двух действиях Фрэнка Уайлдхорна
Авторы сценической версии - Стив Куден и Фрэнк Уайлдхорн
По мотивам повести Роберта Луиса Стивенсона "Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда"
Режиссер–постановщик - Керо (Венгрия)
Я скажу: "Катарсис!". Одно из определений "катарсиса" - это состояние возвышенности, вызванное глубоким эмоциональным потрясением. Абсолютно точно описывает мои чувства.
И Ренессанс.
Я не знаю, был ли это лучший "Джекилл и Хайд" с Иваном Ожогиным из всех, что я видела за прошедший год, потому что слишком много было всего, разного, чудесного, прекрасного и не очень, к тому же, со временем впечатления всегда либо смазываются, либо чрезмерно украшаются, расписанные эмоциональными фантазиями. После Творческого вечера, проведенного Иваном Ожогиным в декабре 2016, где он сказал про мюзикл то, что расстроило меня бесконечно и выбило из колеи, в январском блоке я смотрела на сцену и периодически думала, насколько ему приходится себя переламывать, чтобы играть? Страдает он или нет? Страдает ли артист, осталось для меня тайной, но я определенно переживала. И вот сегодня…
Сегодня я пишу по горячим следам, пока еще живо это чувство освобождающего душу и тело переживания, последовавшего за невероятным взрывом эмоций, буквально потрясшее все мое существо. Сегодня было как тогда, в июне, когда я впервые увидела "Джекилл и Хайд", который запомнился мне дрожью восторга от встречи с ярким, чувственным и страстным переживанием, за которым приходит освобождение, испытываемое любым человеком, если в его крови бурлит пузырящаяся смесь адреналина и эндорфинов. Этот как хороший... Меня закружило в невероятном вихре впечатлений, как и тогда, когда я, распахнув глаза, впервые впитывала безумный поток со сцены, хотя все сливалось в единую красно-черно-синюю густоту, в которой звучали музыка, голоса и вспышки света. И как же замечательно, что сегодня чувства ко мне вернулись, вернулись, как ни странно, благодаря многочисленным нюансам, придавшим мюзиклу нечто новое, что раньше никогда не было. И это люди, всегда люди…
Во-первых, впервые за долго время Иван не открывал блок, а выступал с уже разыгранным составом, поэтому и ансамбль, и партнеры по сцене (кроме Елены Газаевой, которая только начала блок) уже вошли в свой апогей, складывающийся из многочисленных украшений и нюансов игры, которые они все скопом и выдали. Буквально каждый, даже если его роль состояла из всего двух выходов, а таких большинство, поскольку это на 65% спектакль одного актера, сверкал как бриллиант в короне Российской империи. И это, несомненно, придавало куража всем. И вот так, заряжаясь друг от друга, все участники спектакля подняли уровень эмоционального напряжения на высоту, с которой открылся совершенно новый, дух захватывающий вид, и выплеснули все это на зрителя.
Во-вторых, какой удивительный Александр Суханов/Джон Аттерсон! А ведь я видела его в мюзикле, и не раз, но сегодня словно бы открыла для себя впервые. Какая убедительная актерская работа! Сколько он передал интонацией всего, что не прозвучало в словах. Игра – это всегда взаимодействие с партнерами, зрителем, даже с самим собой, и это было какое-то особое взаимодействие и понимание между ним и героем Ивана - Генри Джекиллом. Здесь были кураж, добродушное подтрунивание, возможное только между старыми друзьями, абсолютное доверие, недоумение и тревога. Александр настолько точно передал все обуревавшие его персонаж эмоции, что яснее бы было только, если он просто проговаривал словами. И он смог вдохнуть настоящую жизнь в характерное амплуа "друга главного героя". Я увидела искренность, подкупившую меня правдивость жизни Джона Аттерсона, который, между прочим, взял на себя тяжкую ношу, поддавшись на манипуляцию Генри в финале, притворившегося Хайдом и бросившегося к невесте, чтобы заставить друга выстрелить. И остался в тени…
И в-третьих, Иван Ожогин. Вот он мой Ренессанс. Ренессанс любви к Артисту Ивану Ожогину, покорившему своим голосом и продуманностью ролей Генри Джекила/Эдварда Хайда до восхитительных мелочей, расставившему акценты на "партитуре" своей игры с умопомрачительной точностью, заставившей меня дрожать и удивленно цокать языком. Говорят, что дьявол в деталях. Они все врут. Бог живет в мелочах! И тот, кто выстилает свой творческий путь сверкающими самоцветами нюансов, поднимается на невиданные высоты, уводя за собой и нас, зрителей. Меня точно. Как только поднялся занавес и картина пришла в движение, сразу стало понятно: сегодня нас что-то ждет, потому что Иван явно в настроении. В голосе и движениях трепетного, задумчивого и одухотворенного Джекилла бурлила сдерживаемая энергия и прицел на идеальную игру самого Ивана. Такого сочетания эмоций, мне кажется, я не видела еще. Обычно Джекилл с самого начала сосредоточен, немного печален и абсолютно нацелен на результат, но с известной долей скепсиса и раздражения, а сегодня это был одухотворенный высокой целью исследователь, настроение которого на Совете менялось постепенно и, хотя ярость все же прорвалась, ему удалось ее обуздать ради великой цели. А когда он получил ожидаемый отказ, я видела, как тухнут его глаза, как слабеют кисти рук и дрожь пробегает по телу. Я была готова заплакать вместе с ним.
А потом… в начале спектакля со своим другом Джоном это был самый веселый, непосредственный и психически устойчивый Генри, которого я видела. Внутренняя энергия, как заправленная пружина, словно заставляла его забыть о досадных помехах в пытливом поиске пути к главной цели жизни.
Люси и Генри/Хайд. Сколько нежной жалости и влечения к Люси, непроизвольная ласка плеч и рук и почти страстный поцелуй, в котором было больше Джекилла, чем Хайда. И неудивительно, поскольку Люси Наталии Диевской – это скорее трагедия внутренне интеллигентного человека, попавшего в очень сложные обстоятельства (что-то в духе Достоевского). И это внутреннее благородство явственно ощутил Джекилл, а уже потом его альтер эго Хайд, который является не антиподом, а, скорее, продолжением недостатков: ярости, ироничности, высокомерия и желания доминировать, но в целом, наверное, он такой же эстет, как и Джекилл. Поэтому в эту пару я всегда верю. И снова о деталях: рука, поднятая вслед за рукой Люси и качелями в арии "Кто-то, как ты", скривленные губы, усмешки, приопущенные очки. И энергия! Энергия, стоящая за каждым движением. Хайд был веселый, на кураже, ироничный и доминирующий. И он был определенно очень страстный. Мой идеальный Хайд.
Эмма и Генри. Сегодня я впервые видела Елену Газаеву/Эмму Керью и Ивана вместе в этой постановке. Мне было непривычно на них смотреть. Эмма Елены скорее жена-мама, которая готова оберегать своего Генри не из тщеславия или гордости, а просто потому, что это "ее Генри". И все же была между ними какая-то неловкость, особенно в начале. Сцена в лаборатории мне понравилась, Эмма была очень нежной и Генри словно бы очнулся и оттаял немного под ее нежной лаской. Общее впечатление двоякое. Спишем на то, что артистам редко приходится играть вместе именно в любовных дуэтах, где есть развитие чувств.
И самое главное. Вокал. Вокал, которым Иван снес зал, не жалея ни себя, ни нас. Голос, покоряющий раз за разом. Честно, я считаю Ивана лучшим вокалистом среди артистов мюзикла, по крайней мере, среди тех, кого я слышала у нас. А лично для меня – это единственный голос, вызывающий трепет в душе и гарантия, что хотя бы одна мужская партия будет исполнена хорошо, даже если Иван не в голосе. Но сегодня он был в голосе. Двадцать Балов в месяц, где достаточно музыкального разнообразия в партии, "Мастер и Маргарита", романсы, работа с академическим репертуаром и веселый настрой приносят неизбежные плоды, которыми Иван столь щедро делится с нами, купаясь в ответ в зрительской любви, так что я считаю, все справедливо. А сегодня это была феерия звука, наполненная небывалыми эмоциями и решимостью. И хотя не обошлось без "нюансов", которые были ловко "опеты" с помощью вокальных украшений, я получила такое наслаждение в том числе и от них, что снова влюблена. Иван расставил новые акценты в ариях и сознательно не везде все пропевал, а проговаривал, что подчеркивало и усиливало эмоциональную наполненность происходящего. А когда пел, то пел, словно после своей лебединой песни собирался броситься с обрыва. Ария "Живой" задала невероятно высокую энергетику Хайда, которую удалось пронести через страстную, особенно в финале "Опасную игру" к запредельной кульминации в арии "Конфронтация", про которую стоило бы написать отдельный отзыв, потому что Иван не жалеет себя, выдавая за раз, кажется, весь свой диапазон, силу, мощь, просто все, на что в данный момент способен. В партии Хайда он включил такие умопомрачительные рок-украшения, что хотелось либо умереть на месте, либо вскочить в безумной пляске, отдаваясь и покоряясь брызжущей во все стороны энергетике! И это тенор, причем лирический! Остановите мгновение! Я хочу запомнить это навсегда.
"Джекилл и Хайд" от Ивана Ожогина – фантастическая продуманность образов, последовательность в проведении зрителя через развитие своих персонажей к неизбежной кульминации и абсолютно точное осознание себя всегда и везде. И голос, переливающийся всеми оттенками радуги. Что это, если не катарсис?
P.S. Рядом со мной сидела томного вида дева, которая тяжко вздыхала каждый раз, когда ей что-то не нравилось в музыке, а также когда я громко хлопала и кричала, видимо, очень нежные уши и тонкое понимание. Пусть она простит мою твердолобую непрошибаемость.
С Днем театра!
Действующие лица и исполнители:
Генри Джекилл / Эдвард Хайд — Иван Ожогин, лауреат премии "Золотая маска"
Люси Харрис — Наталия Диевская
Эмма Кэрью — Елена Газаева, заслуженная артистка Республики Северная Осетия-Алания
Гэбриэл Джон Аттерсон — Александр Суханов
Сэр Дэнверс Кэрью — Андрей Матвеев, заслуженный артист России
Саймон Страйд — Игорь Кроль
Леди Бэконсфилд — Манана Гогитидзе, лауреат премии "Золотая маска"
Епископ Бэйсингстокский — Сергей Брага
Генерал Лорд Глоссоп — Александр Шапоров
Сэр Арчибальд Прупс — Владимир Садков
Лорд Сэведж — Александр Леногов
Нэлли — Мария Решавская
Спайдер — Дмитрий Петров
Пул — Виктор Чубаров
Аптекарь Биссе — Василий Глухов
Фото из сообщества мюзикла.


https://un-tal-leetah.livejournal.com/436345.html