чёто давно хочу узнать новости тех кто палит за самолётами и есздит на сапсанах... (1) |
| по жж уже сложно найти чувака который палит самолёты... в архиве 2 часа ковыряться...но набрав в гугл лёха власов можно сразу выйти и на того чувак.. и воще стена активизировалась.. видно был скандал с сапсанами.. чтото я упустил... дык времена щас такие- уже непрокатит ехать на попутках.. гайки то завинчиваютсмя.. ещё лет 5 назад можно было свободно ездить на крышах.. с женой детьми в анапу... а щас уже проблемно... возрос сегмент контролирующих инстанций и глазков видеонаблюдений... однако в ряде стран например в индии всё ещё ездят по старинке- на крышах как в войну итпююю...
   Мне нравится1 16 дек в 23:00   Михаил Михайлов     Евгений Барабанов Станислав, межвагонье, больше туда никуда не зацепиться |
|
|
скачал 500 мб фоток ЛЕНИНГРАДА чес говоря не знаю зачем ..может для истории (1) |
|
|
,БРЕМЕНСКИЕ ofc щас скачал довёл до 1300 с 500 .на мир книг есть много архивов с диафильмами.. |
|
|
Бортовой Журнал монастыря Шад Тчуп Линг |
Стас передаёт привет маме!!!)))  А это ветряк который сегодня установили Завтра напишу пост о монастыре. Что нужно привозить в первую очередь? Бензин + монтажную пену? Да, именно так, профессиональную монтажную пену и 92 бензин. Из продуктов сахар, листовой чай и крупы. А в Московском регионе буддистский монастырь интересно когда нить будет?
 Капитан подводной лодки под названьем Шад Тчуп Линг Бортовой Журнал монастыря Шад Тчуп Линг
|
|
|
Без заголовка |
Газета Эском - ВЕРА 3 Не мудрствуя, начал я с самого тривиального вопроса: "Ваши родители были верующими?" – Бологое-то посерёдке между Москвой и Петербургом. Почему не Москву выбрали, а сюда приехали? Машина затормозила у площади Восстания, пропуская поток, несущийся по Лиговскому проспекту. – Вы так и оставались бардом, ни к кому не примыкая? – Мне не раз предлагали создать свой ансамбль. И в 1987-м он появился, под названием "Туши свет!". Сейчас смешно вспоминать. Состоял он из меня и ребят, перешедших из групп "Совдеп" и "Нокаут". Репетировали мы в клубе общежития Института целлюлозно-бумажной промышленности, где в своё время начинал "Зоопарк", а потом репетировали многие другие группы. Продержались мы почти год, пока двое ребят, не выдержав моей фольклорной направленности, не ушли в "Скорую помощь", где играли "нормальный" металлический рок. К нам пришли другие ребята, в том числе хороший аккордеонист, и "Туши свет!" преобразовался в группу с шахматным названием "М.А.Т.". Некоторые переводили эту аббревиатуру как "музыкально-алкогольное товарищество". Вскоре выпустили мы дебютный альбом "Жертвам урбанизации посвящается". – Вы выступали только в Ленинграде? – В 1988-м втянулись в непрекращающиеся гастроли: Северный Кавказ, Ростов, Украина, Поволжье. Публика хорошо нас встречала, нравились мелодии и тексты. Тогда же мы участвовали в Международном рок-фестивале "Акция мира" в Киеве, где меня арестовали. Как раз была Пасха, и я поздравил всех со сцены с Воскресением Христовым. Из-под ареста выпустили только после вмешательства известного кинорежиссёра Петра Солдатёнкова. В начале 1989-го наш "М.А.Т." вышел в финал "Музыкального ринга", тогда очень популярного в Союзе, его по телевизору показывали. И тут нас пригласили в Америку. Некий Тарлбэк загорелся идеей собрать лучших советских рок-музыкантов и показывать их в городах США, ну, как обезьян в цирке. Першин смеётся: – Я, конечно, образно говорю. В Америке и правду интересовались, что там поют в СССР. Пригласили также "ДДТ", "Машину времени"... А у меня была такая смешная электрогитара – под струны спички какие-то насованы, резинки, подложки. И Тарлбэк говорит: "Подари мне свою гитару". Отвечаю: "А мне играть больше не на чём, одна она у меня". А для них это, знаешь, экзотика: как медведь на балалайке умеет играть, так, наверное, и мы для них были. "Подари!" – не отстаёт. А инструмент-то у меня – гриф от одной гитары, корпус от другой, из берёзы, с трещинами. Но он хорошо звучал. Купил я его у одного рок-музыканта из группы "Патриархальная выставка", у Юры Рулёва. – И что же, отдали гитару американцу? – Уговорил он. Сейчас эта гитара в Нью-Йорке, в музее рок-н-ролла. Американец же вместо неё подарил мне "Фэндэр Стратокастер". – Серьёзная фирма? – Да-а... Очень серьёзная. Ну вот, подписал я контракт с его компанией Turlbeck Production – и на этом моя музыкальная деятельность закончилась. – То есть как? А как же Америка?
– Понимаешь, жил-то я в коммуналке, в дворницкой. И в июле 1989-го случилась коммунальная история – сосед меня ножом зарезал. – Как зарезал... – Да насмерть почти, одиннадцать ножевых ран. Привезли в реанимацию, когда уже истёк кровью. Пока врачи пытались вернуть к жизни, попал я на тот свет. И не в рай попал, как все обычно попадают, – как это описывает Моуди в "Жизни после смерти". Нет, Господь показал мне ад. И вернулся я оттуда совершенно другим человеком. Понял, что существует... Отец диакон замолчал, вглядываясь в дорогу. Совсем уже стемнело, и Литейный проспект, на который мы свернули, казался бесконечным чёрным коридором с плывущими по нему разноцветными огоньками. – И что там было? – наконец, спрашиваю его. – Ничего. Кроме боли. Об аде – Сначала я почувствовал, что ухожу, – продолжил рассказ Першин, – словно в другое измерение ухожу. Землю увидел, как она удаляется... И пока она удалялась, я всё время перебирал миллионы вещей и миллионы каких-то понятий, которые могли бы меня оставить на этой Земле. И ни за что не мог зацепиться. Ни родственные связи, ни любовь к чему-то – ничто не могло удержать. Как ни банально это звучит, вся жизнь прошла перед глазами: я понял, ч т о неправильно сделал, и хотел рвануться обратно. Но тела-то нет! Никак назад не повернуть. Вижу, скольких я обидел, скольких... Это как-то сразу всё выплывает – и тебе хочется тут же изменить это, исправить. Ты вдруг понимаешь, что жил совершенно неправильно. И вот я искал ключ возвращения, перебрал миллионы вещей – и нашёл его. Не знаю, может, это мне Господь подсказал. Это была... песчинка. Просто песчинка, из которой состоит земля. Только подумал про песчинку, вдруг яркая вспышка, и я увидел за собой светящееся существо с мечом. Он как бы взял меня вот так, сзади, и вытащил из ада. – А почему вы решили, что это ад?
– Потому что хуже ничего не бывает. Это когда боль нестерпимая, когда ты не можешь терпеть ни одной секунды, а каждая секунда длится вечность. Нестерпимая потому, что это не физическая боль, которую ещё можно перетерпеть, а боль души. Ты превращаешься в нечто такое маленькое и болящее. И терпеть это невозможно, повторяю. Когда Господь руками ангела вытащил меня из этого состояния, очнулся я в палате. И был уже другим человеком. Потом, когда я рассказывал всем про эту "нефизическую" боль в аду, то не мог подобрать слов. В больнице один учёный также подходил, интересовался опытом клинической смерти – не знаю, понял ли меня. Это невыразимо. Когда меня выписали и я вернулся к прежней жизни, то начал замечать в некоторых людях, в жизненных ситуациях как бы предголоски того ада. Это тоже невыразимо, как интонация. Оказывается, преддверие ада начинается здесь, в нашей реальности. Мы уже сейчас начинаем готовить себе ад – и страшно это видеть. Здесь мы с Богом и наши грехи покрываются Им. Но если после смерти Бог отступится от нас, то мы останемся наедине со своими грехами. Это и будет ад. Нестерпимый, невыразимо страшный. Позже я прочитал, что один старец побывал в таком же состоянии и после этого сразу затворился: "Братия, всё! Я увидел такое, что всю жизнь буду молиться, а вы мне только еду приносите. Если не возьму еды, знайте, что помер. Молитесь за меня..." Понимаешь? Что мне было делать: стал я искать старцев, чтобы узнать, зачем мне Господь такой опыт дал, как исправиться, как спастись. – И всё-таки, что вы там видели? Ад – это тьма? – Это – ничто. Даже не тьма. Когда-нибудь я, может, подберу слова и это дело опишу. Когда появится возможность. Пока же не до этого. Подворье – Вы сказали, что после больницы не могли определиться, как дальше жить. И что вам помогло? – Помог Юра Шевчук, который посоветовал: поезжай в Антониево-Сийский монастырь к отцу Трифону. С батюшкой Юра познакомился во время гастролей в Архангельске. Ночевал он у своего друга, художника из архангельского андеграунда. Сейчас этот его друг – отец Сергий, возглавляет иконописную мастерскую Сийского монастыря. А тогда он пригласил к себе отца Трифона, у него на квартире Шевчук с ним и познакомился. Поехал я на Сию, проникся молитвенной монастырской жизнью. Всё встало на свои места. Спустя время отец Трифон благословил вернуться в Питер, чтобы основать здесь монастырское подворье. Это подворье – как оно нам даётся – достойно отдельного описания. Знаешь, многих вещей я просто не понимаю! Такое чувство, будто оказались мы на каком-то острие, на грани какой-то борьбы. Почему мы идём таким трудным путём? Ведь тринадцать лет длится эта история. Может, это из-за моей безалаберности – бывает же, человек ищет трудностей на свою голову. Или, действительно, Господь так нас испытывает? Но в чём тогда промысл Его об этом подворье? Лично я так понял: мне самому ни в коем случае нельзя допускать сомнений, что подворье будет. И именно на том пустыре, как изначально было благословлено. Многие люди, которые были с нами, плюнули на это дело, сказали: всё равно ничего из этого не получится. А другие говорили, что это безумие, мол, зачем. Какой-то далёкий северный монастырь, малоизвестный – и вдруг в Петербурге... – Но здесь ведь существуют подворья: Оптиной пустыни, Валаамского, Александра-Свирского монастырей. – Они или принадлежат Петербургской митрополии, или ставропигиальные – в непосредственном подчинении Святейшего Патриарха. До революции, действительно, в Северной столице имелись подворья Архангельской епархии, была даже часовня, освящённая в честь преподобного Антония Сийского. Но в 1934 году её сровняли с землёй. И сейчас в Петербурге нет ни одного подворья из другой епархии. Мы – первые, и Святейший Патриарх благословил нас. Это уникальный опыт со всеми деликатными межепархиальными моментами. Тут, в Петербурге, очень сложно удержаться. А мы уже восемь лет официально существуем как подворье, удерживаем маленькую частицу Архангельской области. Уже все в Петербурге знают о нас, местная пресса много писала о наших трудностях. Знают также, что существует храм преподобного Антония Сийского. Он хоть и небольшой, деревянный, но в нём уже возносится молитва, идёт литургия, люди ходят, дети причащаются, крестятся, исповедуются – храм действует как живой организм. И люди любят его. И чудесные явления в нём происходят. Значит, что-то уже стронулось с места? И прав был старец Николай с острова Залит, когда говорил, что подворье здесь обязательно будет. – За отсутствием других подворий, вы, получается, представляете не только Архангельскую епархию, но и весь наш Север? – Да, меня иногда обвиняют в каком-то глобализме, но я всегда хотел, чтобы Сийское подворье стало центром культуры всего Русского Севера. – Под этой "общесеверной" маркой, наверное, проще пробивать свои планы в администрации? – Нет, не проще. Наоборот, чиновники боятся, что мы затеем грандиозные планы и потребуем для этого ещё земли. Вся проблема в этом. В Петербурге идёт уплотнительная застройка и цены бешеные на землю. Наш участок в два гектара, на который мы претендуем, стоит более 10 миллионов долларов. Кто нам его просто так отдаст? – Но вы же начали раньше, когда таких цен не было!
– Да, раньше было проще. Никто не спорил, что в Калининском районе, севернее Муринского ручья, нужно строить храм. Там ведь огромный жилой массив из многоэтажек, а до ближайшей церкви на Шуваловском кладбище добираться около часа. Имелись и место под храм, и подворье – обширный парк с озером, между улицами Ольги Форш и Демьяна Бедного, размером 15 гектаров, где жители в летнее время отдыхают и выгуливают собак. Комитет по градостроительству предложил нам уголок этого парка, 0,6 гектара. Отдыхающим мы там не могли помешать, наоборот, комплекс подворья заслонил бы собой гаражи и другие невзрачные постройки, в общем украсил бы парк. Потом выяснилось, что на это место претендует бензозаправка. Дальше – больше: появились новые претенденты. Мы не сразу поняли, что администрация района хочет или продать этот участок, или построить на нём что-то доходное. А мы им постоянно мешали – поднимали общественное мнение, подключали разных авторитетных людей, защищались, как могли. Под конец глава района на нас озлился и устроил так, чтобы этот участок использовался под губернаторскую спортивную программу. То есть столкнул нас с губернатором Матвиенко. И вот начали рядом с нашим храмом строить спортивный комплекс. – То есть ни нам, ни вам? – Почему же. Этот спортивный центр будет в ведении Калининского района. Обещают, что в нём станут бесплатно заниматься школьники. Хочется в это верить, но чаще на практике из этого получаются фитнесклубы и качалки всякие – очень даже платные. Комплекс строится быстро, узбеков нагнали целую кучу. С трёх сторон нас окружили, перекрыли подходы – теперь покойника на отпевание не подвезти и свадьбе не подъехать. Помогут... космонавты – И что же вы, сдались? – Нет, конечно! Долго рассказывать, но ситуация сейчас такова. На том же пустыре нам вроде как выделяют другой участок, примыкающий к улице Ольги Форш. На эскизном проекте губернатор Матвиенко поставила резолюцию: "В установленном порядке", что уже отрадно, поскольку раньше мы получали от неё только краткое "нет". Будем строить здесь второй храм и помещения подворья. Напротив этого участка, примерно в ста метрах на улице Ольги Форш, нам уже в безвозмездное пользование передали 90 квадратных метров на первом этаже жилого дома. Собираемся там открыть просветительский центр – это давняя наша мечта. Второй храм у нас будет, наверное, во имя Архангела Михаила – под таким именем он у нас по документам проходит. Как ни странно, в Петербурге нет ни одной церкви в честь предводителя Небесных Сил. Только в Михайловском замке есть, но там храм домовой. Другие же Михайловские храмы – они все за пределами города, например в Токсово. Так что наш будет первым, если кто-то другой не опередит. – Думаете, препятствовать вам больше не будут? – всё-таки сомневаюсь я. – Открою один секрет, о котором мало кто знает: сейчас нас поддерживают космонавты. Надеюсь, они замолвят слово. – А космонавты здесь при чём? – Так они ж давно помогают Сийскому монастырю. Плесецкий космодром ведь находится рядом, одна из стартовых площадок расположена на месте, где когда-то подвизался преподобный Антоний Сийский. А в Петербурге тоже есть космонавты, даже музей космонавтики имеется – в Иоанновском равелине Петропавловской крепости, где в 30-х годах прошлого века разрабатывались первые ракеты и ракетные двигатели. Там же рядом профильный институт находится. И там давно уже хотят построить свой храм, чтобы в нём поминать погибших космопроходцев и молиться об успехе новых полётов. Сначала такой храм они хотели построить на Валааме, но там он сгорел. Но почему бы не построить его в самом городе? Чем космонавты хуже моряков, у которых в Питере есть свой Морской Никольский собор? Вышел я на Гречко, который возглавляет Северо-западное отделение федерации космонавтики России, и он поддержал идею сделать наш будущий Михайло-Архангельский храм "космическим". Может, это поможет. Я вот иногда думаю: в чём промысл Божий о нашем подворье? Ведь столько трудностей, препон... А потом смиряюсь и продолжаю делать своё дело. Всё в руцех Божиих, на Него только и упование. Голос на плёнке На Литейном отец диакон сворачивает под арку дома № 7, и мы въезжаем в типичный питерский двор-колодец с мрачными облезлыми стенами. Впрочем, стены заставлены строительными лесами. Это уже примета такая – где Першин, там что-то обязательно строится. "После ремонта красивый дворик будет", – глянув хозяйским глазом на леса, говорит он. Мы выгружаем коробки. Несмотря на позднее время, на первом этаже горят окошки – это в книжном складе Сийского подворья запозднились сотрудники, юноша и девушка. Они помогают занести газеты. О чём ещё говорили мы с отцом Анатолием – уже в спокойной обстановке, среди стопок книг и газет, среди икон? Сейчас трудно вспомнить, а диктофонная запись куда-то подевалась. Говорили мы о жизни. Будущий священник вспоминал о поселковом детстве, о ленинградском рок-клубе, словно прощаясь со всем этим. Подарил мне несколько музыкальных записей того времени. Слушаю сейчас низкий красивый голос, поющий в стиле блюз под акустическую гитару: "Это где-то между, это где-то между Петербургом и Москвой – Бологое! Болого-ое! Да и сам я где-то между, да и сам я где-то между – между небом и землёй в Бологое, в Болог-гое!" [скачать] А вот другая песня барда Анатолия Першина – грустная, щемящая сердце, написанная, наверное, когда он приехал в град Петра Великого: "Это город, это дом, это мы с тобой идём. Это небо и вода, это ранняя звезда... Разноцветные огни, в этом мире мы одни. Только город на песке, только птицы вдалеке..." [скачать] А вот новые мотивы: "Душа моя, окаменелая, зачем не любишь, ищешь лжи? И где твоя одежда белая? Одни мечтания и миражи. Душа моя была доверчива. Но суета земных сует и жизнь пустая и беспечная затмили мне Небесный свет..." [скачать]Удивительна магия звукозаписи. Этого мятущегося, идущего вслепую человека уже нет – он закончился там, на "том свете", куда Анатолий попал во время клинической смерти, чтобы возродиться в ином качестве. Но голос, садняще призывный, остался: "Душа моя, окаменелая..." А ведь это была молитва. И Господь её услышал. supermouper |
|
|
буддизм на кряже урала |
December 23rd, |
|
|
обратная сторона электростали |
почему назаров смотрится круто на электростали |
|
|
таганай .... |
хм.... |
|
|
молодцы- достигли запретного края....я правда не любитель столбов выветривания |
|
|
|
не сёд*няяя , а на днях- быстро нарисовал открытку ( рисовал ватой вырваной из дивана) ,возвращение |
|
|
сёд*НЯЯЯ фотки мороз +30 ..мёрзнет рожа. птицы едят много чтоб согреться |
|
|
текущий ФОТОКОКТЕЙЛЬ 144 ..нормализовано 1300 с компа вчерашнее и старое сохранённ. |
|
|
ЛИНГВОМЭН |
 |
 |
Типичный Лингвоман
|
|
https://vk.com/mindcure |
|
|
факел - 2012 (2)white night river / ассорти..просто .поностальгировать |
|
|
|
supermouper
тут сразу и фитнесс
силы пригодятся завтра
