А сейчас мы его изолируем от общества, помещаем в концентрированное, злое, страшное общество убийц, грабителей, насильников. Естественно, что в этом обществе он получает дополнительные плохие воздействия.

И после этого мы его выпускаем обратно! Так что мы сделали при этом?! – На двадцать, тридцать, сто процентов плохого человека, и выпускаем его в нормальное общество.

Конечно же, он будет действовать так, как его научили в тюрьме. Поэтому все системы тюрем, лагерей – это порочная система. Она практически делает из нашего общества один большой лагерь. И никуда от этого не денешься.

И хотя во многих странах эта система называется исправительно-трудовой, но на самом деле там не ставят серьезно задачу исправления. А Санедрин занимался этим вплотную.

Речь идет о каждом из нас. Это наш Египет. В нем все хорошо, есть всё. Все наслаждения этого мира во всех их подробностях, во всех их вариациях – пожалуйста.

Никто не хочет вырваться оттуда. Всем, в общем-то, хорошо. Единственное, кому плохо, – это один непохожий на них, который хочет оттуда вытащить народ.

А кто хочет вытащить? Моше. Так что он сделал хорошего? На все века после этого нам только плохо. Нет ничего лучше Египта!

Реплика: Но ведь сказано, что мы были рабами в Египте…

Ответ: Рабами – это то, что мы находились в нашем эгоизме, но мы полностью получали все, что захотели бы.

Вопрос: Так почему же человек вдруг желает выйти из этой сказки?

Ответ: Так он устроен, человек.

Вопрос: Почему он вдруг слышит Моше? Вместо того, чтобы слушать, например, фараона, который говорит: "Оставайся, я тебя всем обеспечу, все будет хорошо". А Моше говорит: "Мы пойдем в неизвестность, в пустыню. Идите за мной". Почему они пошли за ним?

Ответ: Видимо, Моше наговорил Творцу, что надо что-то с ними сделать, чтобы они захотели уйти. Моше договорился с фараоном и с Творцом, чтобы были египетские казни, которые прошлись бы по евреям, от которых они захотели бы убежать. Но если бы их не было, этих казней, то они бы никуда не побежали. А если бы они не захотели убежать, то казней бы не было.

Вопрос: То есть все-таки первым было яйцо? Сначала они все-таки захотели убежать каким-то образом?

Ответ: Я думаю, что это Моше договорился с Творцом: "Давай так устроим, чтобы они все-таки захотели за мной пойти".

Вопрос: Но все-таки вы сказали, что плохо там было от десяти этих казней евреям. Там и египтянам было несладко. Написано, что египтяне страдали больше всего.

Что это в вашем понимании – египтяне, которые страдали от десяти египетских казней?

Ответ: Это эгоизм человека, который желает выйти на свободу. То есть быть непонятно кому и как подчиненным. Но главное – вырваться из этого коммунизма, в котором есть все. То есть просто все в избытке.

Вопрос: И египтяне – это вот этот коммунизм, который внутри нас существует, вот этот эгоизм? Они хотят нас держать и спрашивают: "Для чего ты бежишь оттуда? Тебе так здесь хорошо". Получается так?

Ответ: Да.

Вопрос: Что этот праздник Песах для мира? Пускай даже материально евреи его празднуют, Израиль его празднует. Но что этот праздник для мира?

Ответ: Это освобождение от египетского плена, это освобождение от эгоизма, это освобождение человека от себя. Я хочу, чтобы мной управляло не эгоистическое свойство, которое желает все прибрать, всем наполниться, и только об этом думает. А чтобы мною управляло альтруистическое свойство, когда я хочу соединяться с другими, наполнять других, а не себя. Вот это желание возникает. Это и есть Моше в нас.

А евреями мы становимся, когда мы слышим Моше, когда Моше находится в нас. А если нет, то мы те же египтяне.

Вопрос: То есть можно сказать, что в мире есть только два народа. В духовном мире есть два народа?

Ответ: Да. Или ты египтянин, или ты израильтянин. И посередине нет ничего.

Израильтянин – это направленный к Творцу, "Исра-Эль" – "прямо к Творцу". А египтянин – это направленный к себе.

Вопрос: Когда вы говорите, что этот праздник для мира, мир должен решить, кто он сегодня?

Ответ: Да.

Реплика: И сегодня такой критический момент, что действительно надо бы это решить.

Ответ: Мы еще даже этого не осознаем. И мир не осознает, куда его ведут. Не осознает совершенно!

Вопрос: Но можно сказать, что сейчас по миру проходятся египетские казни?

Ответ: Да! Очень серьезно. Идет такая волна по всему миру.

Вопрос: Но, может быть, все-таки мир войдет в понимание, что надо бы выходить?

Ответ: Это все зависит от нас, как мы покажем миру этот путь, путь развития, путь объединения – что впереди должно быть, к чему стремиться. Сможем ли мы это сделать?

Реплика: А мы должны это показать, чтобы это было человеку как-то приятно, сладко, счастливо?

Ответ: И сладко, и приятно, и необходимо! То есть это не должно его притягивать, потому что это сладко. И в Египте никто не видит, что там сладко.

Но там сладость от свободы от эгоизма. То есть ощущение рабства в Египте противопоставлено свободе от эгоизма вне Египта. И человек должен настолько вырасти в себе, чтобы эта разница между двумя состояниями просто тянула его вперед.

Вопрос: То есть сегодня мир как никогда должен услышать, что из эгоизма, из Египта надо выходить?

Ответ: Да. Мы застряли!

Вопрос: Получается, мы немножко задержались в этом Египте. И такое творится сейчас, что выталкивает нас. Неужели мы не почувствуем, что надо выходить из него?

Ответ: Но мы должны дать курс, мы должны понять, мы должны устремиться, мы должны потянуть за собой всех.

Вопрос: Когда вы говорите "мы", кого вы имеете в виду?

Ответ: Я имею в виду в первую очередь тех людей, которые могут это понять и осознать, которые устремлены вперед, "яшар кель" – Исраэль. И все остальные пойдут за ними.

Вопрос: Это необязательно евреи – "прямо к Творцу"?

Ответ: Основная масса, начальная масса – это евреи, то есть те, которые уже пережили в прошлом, в своих корнях, состояние выхода из эгоизма. А остальные пойдут и присоединятся к "Исраэль". В этом нет совершенно никакого вопроса. Весь вопрос в том, чтобы евреев поднять.

Вопрос: Какова ваша молитва сегодня?

Ответ: Моя молитва сегодня – это выполнить роль Моше. Вытащить эту головную часть всего человечества, которая называется "Исраэль", "устремленная к Творцу", которая в потенциале может устремиться к Творцу. Вытащить ее из такого сомнамбулического, я бы сказал, состояния, и начать возбуждать их так, чтобы они сами хоть как-то приложили усилия захотеть, потревожиться и подняться вперед, к выходу.

Вопрос: Чтобы хотя бы мысль возникла, что надо выходить из эгоизма? Но прежде всего, вы всегда говорите, что эгоизм – это плохо. Или нет?

Ответ: Эгоизм – это плохо, смотря как ты его измеряешь, взвешиваешь, смотришь на него, чувствуешь, нюхаешь, пробуешь на вкус. А на самом деле эгоизм – это все, что дает тебе вкусы, жизнь.

А альтруизм, свобода – в чем она? Выходишь в поле, и не знаешь – что, для чего, зачем.

Моше – это, в принципе, не один человек, это целая группа людей, которые понимают, что будущее в этом – в выходе из эгоизма. Как нам из него выйти? Это надо изучить и начать между собой применять. И каждый раз, когда мы делаем каждый шаг, это делается снова из тьмы, когда мы не видим в эгоизме вроде бы никакого притяжения, начинаем пытаться выйти из него и обнаруживаем, что он держит нас за все чувства, за всё! И нельзя от него никуда избавиться.

И тогда только вместе держаться и кричать.

Поэтому здесь принимается во внимание как само действие, его мощность, которая определяет уровень, так и намерение: или это намерение отдачи, или это намерение получения. Имеется в виду сила желания и намерение – точно так же, как в нашем мире есть физическое действие и его намерение.

Но проблема в том, что в нашем мире мы не можем точно объяснить и точно зафиксировать намерение человека. А в духовном мире эти намерения совершенно ясны, и человек оценивается согласно своему уровню, видению, осознанию, постижению.

В зависимости от этого его нахождение в духовном мире само производит над ним суд, само его квалифицирует: на каком уровне он находится, каким образом относится к нему внешняя природа, конкретно направляет его либо вынуждающими силами, либо помогающими силами и так далее.

То есть, человек находится не среди людей, оценивающих его по каким-то субъективным политическим, общественным или другим меркам, а в духовной природе, которая абсолютна и по своей стопроцентной шкале знает возможности этого человека и оценивает его способности, действия, успехи.

Вопрос: Но кто может увидеть и оценить чистоту намерения человека?

Ответ: Только сама природа, потому что она представляет собой общее стопроцентно альтруистическое намерение.

Вопрос: А человек, который уже находится на ступени раскрытия этой природы, может оценить намерения другого?

Ответ: И да, и нет. Ведь если я нахожусь на какой-то ступени духовной природы, допустим, я исправлен в своих намерениях на восемьдесят процентов, то я не могу на сто процентов оценивать всех остальных, а только до того уровня, которого сам достиг.