Сплотимся вокруг партии Ленина—Сталина, вокруг Советского Правительства для разгрома немецко-фашистских поработителей, для победы. Все силы народа — на разгром врага! Вперед, за нашу победу!

В.Андриянов, "Красная звезда", СССР (№154 [4909]).



Статья опубликована 3 июля 1941 года.



Уже темнело, когда к аэродрому подкрался вражеский самолет и, вынырнув из-за леса, стал сбрасывать бомбы. Заметив врага, лейтенант Добряков кинулся к своей машине. Он знал, что взлет при атаке чрезвычайно опасен, но не думал об этом. Как и все летчики, лейтенант жил одним стремлением, одной мыслью — беспощадно бить фашистских стервятников!



Осколки бомб осыпали площадку. Ее заволокло дымом. Не обращая внимания на это, Добряков запустил мотор. Его истребитель стрелою пронесся по полю и взмыл в воздух. Вот он уже под облаками.

Завидев советского сокола, вражеские летчики взяли обратный курс, пытаясь скрыться в сумерках. Но это им не удалось. Добряков стремительно атаковал врага. Снопы трассирующих пуль полетели в самолет противника. С бомбардировщика открыли ответный огонь. Искусно маневрируя, Добряков поднялся вверх и оттуда направил огонь пулеметов на вражеского стрелка.

— Цель поражена, — мысленно сказал он себе, когда прекратился огонь из задней полусферы фашистского самолета.

Но бомбардировщик еще летел. Его нужно было добить. Добряков снова кидается в атаку. Он посылает пули в наиболее уязвимые места. В темном небе вспыхивает пламя. Это горит и рушится на землю немецкий бомбардировщик.

Увлеченный боем, Добряков не заметил, что сумерки уже давно сгустились и наступила ночь. В погоне за врагом он далеко ушел от аэродрома, а горючее на исходе. Добряков решил произвести посадку. Снизившись, он разыскал площадку среди рощ и погруженных в мрак деревень. Неподалеку увидел взлетающие вверх языки огня. Это догорала сбитая им фашистская машина. Добряков повел самолет на посадку.

* * *

Фашистские танки были застигнуты врасплох. Сотни машин сгрудились на дороге и в окружающих лесах, когда группа советских самолетов неожиданно напала на них. Там и тут виднелись цистерны с горючим, шла заправка. Первые же бомбы полетели в цистерны.

Загремели взрывы, пламя об'яло стан врага. Фашистские гады, облитые взорвавшимся горючим, горели, как факелы. Языки огня вырывались из танковых люков. Многие машины рванулись в сторону, но и там их настигали меткие бомбы. Все покрылось дымом и огнем. Несколько заходов, и, сбросив последние бомбы, советские летчики легли на обратный курс. В это время враг стал приходить в себя. Он открыл ожесточенный огонь из зениток. Появились его истребители.

Осколки вражеского снаряда отбили у самолета летчика Тихого триммер руля глубины. Машина стала почти неуправляемой, к тому же осколками был тяжело ранен стрелок-радист, который уже не мог вести огонь. Фашистский истребитель накинулся на самолет Тихого и стал обстреливать его.

Враг готов был уже торжествовать легкую победу. Но в самую критическую минуту на помощь летчику Тихому подоспел соседний экипаж. Стрелок-радист Шимкович подстерег врага и несколькими очередями пулеметного огня зажег его. «Мессершмитт» разбился.

Положение капитана Тихого продолжало оставаться тяжелым. Только исключительно хладнокровный летчик и большой мастер своего дела мог подчинить своей воле неуправляемый самолет. Началась борьба человека с машиной. Обессилев в бою, она шла книзу, готовая рухнуть на землю. Но твердая рука летчика, рука мастера сдерживала ее, заставляла двигаться, итти по курсу. Громадных усилий стоил каждый километр. Но все дальше и дальше уходил летчик от вражеского стана. Наконец, он подошел к своему аэродрому и благополучно совершил посадку. 300 километров вел Тихий неуправляемый самолет, в котором было до 80 пробоин.

* * *

Вечереет. Самолеты возвращаются с бомбежки. Только что они подавили фашистскую противотанковую артиллерию, которая мешала нашим танкам форсировать реку. Пока других заданий нет. Небо над аэродромом затихает, но самолеты стоят наготове. В любую минуту они готовы снова взлететь в воздух.

В одной из машин сидит молодой летчик старший лейтенант Дмитриев. Молодой — только по возрасту. В его боевой биографии немало героических дел. Он участвовал в боях на Халхин-голе и сбил два самолета. Орден Красного Знамени на его груди напоминает об этих подвигах. За несколько дней отечественной войны он сбил еще три самолета — три двухмоторных бомбардировщика «Юнкерс-88».

Загорелое, приветливое лицо, умный, проницательный взгляд. О своих воздушных боях с фашистами Дмитриев говорит лаконично.

— 22 июня, — начинает он, — увидал немецкий бомбардировщик. Он сбросил одну бомбу. Я взлетел, догнал и уничтожил.

— 23 июня меня отправили с донесением в штаб. По возвращении оттуда вижу: летит «Юнкерс». Решил уничтожить. Он стал удирать. Я за ним, — и сбил.

— 24 июня я вылетел на прикрытие аэродрома. Вижу — «Юнкерс». Он тоже заметил меня и стал сбрасывать бомбы, еще не дойдя до цели. Решил уничтожить его, и это было сделано.

Остается только добавить некоторые детали последнего из этих трех боев, проведенных Дмитриевым. Третьего «Юнкерса» он расстрелял в упор метров с пятидесяти. Потерявши управление, фашистский бомбардировщик вынужден был сесть возле нашей запасной авиаплощадки, на которой в это время работал техник Сигов. Когда Сигов увидел снижающийся фашистский самолет, он бросился на дорогу, остановил первую же машину и помчался к месту приземления. Техник подоспел к сбитому самолету во-время. Фашистские летчики вылезали из кабин. Их было четверо. Сигов приказал им поднять руки кверху. Под дулом нагана они подчинились и были захвачены в плен смелым техником. // В.Андриянов. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. (По телеграфу).
_______________________________________________
Крылатые герои отечественной войны ("Красная звезда", СССР)*
Сталинские соколы, с честью выполняйте долг перед родиной!* ("Красная звезда", СССР)***


**************************************************************************************************************************************************
Действующая армия. Младший лейтенант А.Герасименко читает бойцам сообщение Советского Информбюро.


Фото специального фотокорреспондента «Красной звезды» Д.Минскера



**************************************************************************************************************************************************
С честью выполним свой долг перед любимой родиной! Нанесем сокрушающий удар ненавистному врагу!


Самоотверженная борьба с врагом

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 июля. (От наш. спец. корр.). Наша авиация действует по вражеским военным об'ектам и днем и ночью. Вылет следует за вылетом. Вот с аэродрома взмыло вверх подразделение бомбардировщиков под командованием тов. Удонина. Ему поставлена задача — уточнить расположение аэродромов противника и разбомбить их. Но сделать это нелегко. Территория неприятеля покрыта лесами. Где-то в прогалинах укрыты и замаскированы фашистские самолеты.

Опытный командир — участник боев с белофиннами тов. Удонин по малозаметным демаскирующим признакам точно определил местонахождение вражеских самолетов. Зенитки противника открыли бешеный огонь. Несмотря на это, бомбардировщики с пикирующего полета сбросили свой смертоносный груз прямо на цель.

Машина Удонина была подбита осколком снаряда и потеряла скорость. Советские летчики не оставляют товарища в беде. Ведомые самолеты сбавили газ, прижались к своему командиру и не отрывались от него до самого аэродрома.

...На земле готовили к вылету самолеты. Вдруг из-за сопки неожиданно вынырнула стая фашистских бомбардировщиков и истребителей. Мгновенье, и четыре наших истребителя были уже в воздухе. Вражеские машины — их было одиннадцать, — рассыпались в стороны. Фашистские экипажи стали наспех, беспорядочно сбрасывать бомбы. Летчики Иванов и Филимонов ринулись на своих истребителях в самую гущу немецких самолетов. Один фашистский самолет камнем рухнул на землю. Остальные удрали, не приняв боя.

В это время внизу вспыхнула подожженная осколком бомбы наша машина. Через несколько секунд груз бомб мог взорваться и повредить стоявшие вблизи самолеты. Секретарь партбюро воентехник 1-го ранга Леутин бросился к горевшему бомбардировщику. К нему на помощь подоспели старшим лейтенант Татарчук и политрук Макеев. Рискуя жизнью, они погасили пламя. Машина была спасена.

Через пятнадцать минут подразделение бомбардировщиков под командованием летчика Старикова вылетело на запад, чтобы ответить обнаглевшим бандитам на налет. Фашисты не успели убрать свои машины и на них посыпались бомбы. Несколько немецких бомбардировщиков было уничтожено.

На обратном пути на наши машины напал вражеский истребитель. Метким, согласованным огнем стрелков-радистов Холмогорова, Хайновского и Худякова хищник был сбит.

...При штурмовом налете на аэродром врага звено тов. Зимова столкнулось с превосходящими силами противника. Зимов один бросился на фашистские истребители, чтобы отвлечь их на себя и дать возможность своим ведомым уйти в облака. Враг, ошеломленный смелой атакой летчика, в панике бежал.

Лейтенанту Пакулину дважды пришлось возвращаться из вражеского тыла на одном моторе. У младшего лейтенанта Подругина на полпути к об'екту бомбардировки отказал один мотор. Смелый летчик продолжал путь, дошел до цели, метко отбомбился и благополучно вернулся на свой аэродром.


**************************************************************************************************************************************************
Своей грудью защитим свою свободу, свою честь, свою Родину — в нашей отечественной войне с германским фашизмом!


Истребители Здоровцев и Харитонов протаранили вражеские самолеты

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 июля. (От наш. спец. корр.). Славные соколы советской авиации, проникнутые глубокой ненавистью к врагу, не останавливаются ни перед чем, лишь бы нанести возможно больший урон фашистским стервятникам.

Летчик-истребитель младший лейтенант Здоровцев вел затяжной бой с бомбардировщиками противника, пытавшимися прорваться к важному военному об'екту. Умело маневрируя, он осыпал врага градом пуль, пока не иссякли все патроны. Тогда самоотверженный воздушный боец, уверенный в своем летном мастерстве, смело пошел на таран. Немецкий бомбардировщик «Ю-88» погиб вместе с экипажем. Здоровцев остался невредимым.

Такая же обстановка сложилась в воздушном бою для летчика-комсомольца младшего лейтенанта Харитонова, и он тоже не вышел из боя. Стремительно атаковав вражеский бомбардировщик, Харитонов отрубил ему винтом рули глубины. Самолет противника рухнул на землю. Харитонов благополучно приземлился на своем аэродроме.


Экипаж Бадьева уничтожил шесть фашистских танков

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 июля. (От наш. спец. корр.). Танковый экипаж старшины Бадьева выполнял ответственное боевое задание. Продвигаясь вдоль дороги, командир танка напряженно вглядывался в смотровую щель, озирая окрестности. Столь же внимательно следил за местностью башенный стрелок Архипов.

Вскоре экипаж заметил противника.

— Слева от деревни на опушке леса немецкие танки, — доложил башенный стрелок. Бадьев всмотрелся и подсчитал, что танков было шесть.

— В деревню! — приказал он механику Климову.

Боевая машина Бадьева примчалась в деревню. Она развернулась и укрылась в тени деревьев.

— Подождем, — сказал Бадьев своим товарищам. — Немцы, наверное, заметили, что танк всего один, и обязательно бросятся на нас.

Командир оказался прав. Вскоре два вражеских танка выскочили из леса и поспешили к деревне.

Когда враг приблизился на 200 метров, Архипов выстрелил из пушки. Немецкий танк тотчас же воспламенился. Шедшая за ним машина стала разворачиваться. Грянул второй выстрел, и вот уже запылали оба немецких танка.

В это время с другой стороны на героический экипаж советских танкистов набросились четыре немецких машины.

— Вижу! — крикнул Архипов и нажал на педаль.

Точно в башню угодил его снаряд. И третий фашистский танк загорелся. У немцев поднялась паника. Экипажи трех оставшихся машин стали выскакивать наружу, пытаясь скрыться. Это им не удалось, пулеметные очереди поразили всех.

— Что ж нам теперь с трофеями делать? — сказал Архипов. — На буксир взять и трудно, и опасно. Напасть могут.

— Расстрелять фашистские танки, — приказал старшина.

Грянули выстрелы. Вражеские машины загорелись.


МЕТКОСТЬ ПУЛЕМЕТЧИКА СТАЦЕНКО

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 июля. (По телеграфу от наш. спец. корр.). Вражеские самолеты повадились летать над расположением N части. Как-то вечером здесь снова появились фашистские истребители. Не найдя никаких целей, так как часть была превосходно замаскирована, они стали гоняться вдоль дороги за отдельными автомашинами.

По вражеским истребителям повел огонь из зенитного пулемета младший лейтенант Стаценко. Несколько коротких очередей, и один фашистский истребитель резко пошел на снижение, уткнулся в землю. Остальные исчезли. Подбежавшие бойцы нашли в машине тяжело раненого фашиста. Самолет оказался пробитым более чем тридцатью пулями.


ФАШИСТЫ НЕ ВЫДЕРЖАЛИ ВСТРЕЧНОГО БОЯ

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 июля. (По телефону от наш. спец. корр.). После жестокого боя в районе N, длившегося несколько часов, группе механизированных войск противника удалось прорваться через расположение наших передовых частей Надо было немедленно задержать врага, нанести ему сокрушительный удар. Против фашистов выступили советские танки.

Встречное столкновение охраняющих подразделений произошло на марше. Лес по обеим сторонам дороги не позволял маневрировать. Успех в сложившейся обстановке целиком зависел от смелости и выдержки, упорства и быстроты действий.

Младший лейтенант Меренков следовал впереди своего взвода. Он первым открыл огонь по головной машине противника. Вслед за ним начали стрелять танковые экипажи Ованесова и Колесова, которые встали в ряд с командирской машиной.

Меткими выстрелами головная фашистская машина была подбита. Еще несколько выстрелов — и она окончательно выведена из строя. Но одна вражеская машина тоже успела быстро открыть огонь, и на танк Меренкова посыпался град снарядов. Повреждена гусеница, тяжело ранен механик-водитель. Но пока двигаются руки, советский патриот не выходит из строя.

Схватка с ненавистным врагом продолжалась. Подбит еще один фашистский танк. Наконец, немцы не выдержали. Прикрываясь подбитыми машинами, они на предельной скорости уходят назад. Им вдогонку летят снаряды. Один из них разрушает третью машину противника.

Командир взвода Меренков и его бойцы с честью выполнили боевой приказ. Вражеские танки были отогнаны.


**************************************************************************************************************************************************
Действующая армия. Орудие младшего сержанта В.Федоркова на огневой позиции.


Фото специального фотокорреспондента «Красной звезды» Д.Минскера


________________________________________________
А.Толстой: Бессмертие* ("Красная звезда", СССР)
Бессмертный подвиг трех русских воинов** ("Красная звезда", СССР)***
Уничтожать фашистскую авиацию на ее аэродромах* ("Красная звезда", СССР)
Сталинские соколы, крепче удар по ненавистному врагу!* ("Красная звезда", СССР)***

Газета "Красная Звезда" №154 (4909), 3 июля 1941 года

http://0gnev.livejournal.com/510800.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Газета продолжает печатать отклики на речь Сталина. Их много. Они поступают со всех фронтов.

Илья Эренбург выступил со статьей-призывом «Свобода или смерть!». Богданов прислал яркий, страстный репортаж из авиационного полка, патрулирующего небо Москвы. Ильенков написал о митинге бойцов, отправляющихся на фронт. Кирсанов дал в номер стихи.



В этом же номере опубликовано письмо колхозного ветеринара из села Стрижаково, Винницкой области, Гордея Легедзовского, шести его сыновьям-фронтовикам. Каждому из сыновей дается персональный родительский наказ:

«Ты, мой дорогой сын Антон Гордеевич, веди свою стальную танковую часть за Родину, за советский народ на сокрушительный удар по фашистам!

Ты, дорогой мой сын Андрей Гордеевич, по примеру старшего брата Антона, бей немецких фашистов, как он бил их в 1918 году. Во сто крат сильнее бей немецких извергов, чем я бил их в 1916 году!

Ты, дорогой сын Иван Гордеевич, морской летчик, топи вражеские морские фашистские корабли!

Ты, сын дорогой Григорий Гордеевич, с винтовкой и гранатой в руках очищай путь на поле боя от немецко-фашистских псов!

Ты, сынок Николай Гордеевич, на своем советском самолете отомсти гитлеровским стервятникам за налет на наши мирные советские города, бей их — и побольше — на их же земле!

И ты, наимладший мой дорогой сын Виталий, лейтенант-танкист, веди свою грозную машину на штурм озверелого врага, точно и метко втыкай в пасть извергам свои снаряды!..»

Вместе с отцом подписала это письмо и мать — Софья Легедзовская. А к нам в редакцию оно было переслано старшим сыном Легедзовских Антоном Гордеевичем. Он попросил опубликовать письмо в газете, потому что родителям, да и самому ему, неизвестны пока адреса пяти его братьев.

Конечно, очень хочется узнать, как сложились судьбы людей, имена которых появлялись на страницах «Красной звезды» в годы всенародного испытания. Но, увы, это невыполнимая задача. Однако, перечитав письмо Легедзовских, почти через сорок лет после опубликования, я решил обязательно разыскать хоть кого-нибудь из этой довольно большой семьи и выяснить, как воевали шесть братьев-фронтовиков и чем закончилась война для каждого из них. Много месяцев заняла моя переписка с районными, областными, республиканскими учреждениями и общественными организациями. И вот результат, которым я больше всего обязан ребятам из клуба «Поиск» при Киевском горкоме комсомола, особенно их политруку Стефании Цакун.

Выяснилось, что Антон Гордеевич закончил войну в звании полковника, в должности заместителя командира мотострелковой бригады. Награжден орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени.

Андрей Гордеевич воевал в должности командира батальона связи, а закончил войну в Праге, будучи уже начальником связи корпуса. Награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды.

Иван Гордеевич, морской летчик, начал войну лейтенантом, закончил старшим лейтенантом. Был ранен и дважды контужен.

Григорий Гордеевич служил старшиной в пехоте, затем получил звание лейтенанта. Многократно был ранен в боях и умер от ран.

Николай Гордеевич, летчик-бомбардировщик, в 1942 году был сбит над оккупированной противником территорией, контуженный, попал в плен, бежал из плена и вступил в партизанский отряд «Родина», действовавший в Ворошиловградской области. Когда эта область была освобождена от противника, опять был зачислен в кадры Советских Вооруженных Сил, но из-за контузии не получил допуска на летную работу, а продолжал боевую службу в должности командира роты автоматчиков. Участвовал во взятии Риги, Штеттина, Кенигсберга. Трижды ранен при этом. Награжден орденом Отечественной войны и медалью «За отвагу», а также партизанской медалью.

Младший сын Легедзовских Виталий погиб смертью храбрых в 1943 году.

Глава семьи Легедзовский Гордей и его супруга Софья скончались в 50-е годы.

* * *

5 июля впервые выступил в «Красной звезде» Евгений Габрилович.

Он был призван на военную службу в первые дни войны. Главное политическое управление собиралось направить его в редакцию то ли фронтовой, то ли армейской газеты, но я выпросил Евгения Иосифовича для «Красной звезды», потому что знал еще по «Правде» как блестящего очеркиста.

До войны мы, кажется, не встречались, и не сразу я догадался, кто это такой, когда предстал передо мною худющий, сутулый, черноволосый человек в синем френче с карманами-клапанами. Мне надо было побыстрее вычитывать оттиск очередной газетной полосы, поэтому первая беседа с Габриловичем продолжалась всего несколько минут. Спрашиваю:

— Военное дело знаете?

— Нет.

— В армии не служили?

— Нет.

— Звание у вас какое?

— Интендант второго ранга.

— Ну, что ж, товарищ интендант второго ранга, сходите прежде всего в нашу каптерку и обмундируйтесь, примите подобающий воинский вид.

Начальник АХО выдал Габриловичу гимнастерку с зелеными интендантскими петлицами, хлопчатобумажные шаровары-«галифе», кирзовые сапоги, пилотку и наряд в оружейный склад, где ему полагалось получить пистолет. В таком виде он и обосновался в одной из редакционных комнат, где работали еще два или три литсотрудника.

Из всех писателей, прикомандированных к «Красной звезде», Габрилович был, пожалуй, самым «штатским». Поэтому я распорядился, чтобы он занялся пока литературной правкой корреспондентских материалов, а заодно хоть мало-мальски освоился с военной терминологией, с воинскими порядками. Попробовал однажды послать его с несложным заданием в госпиталь. Через два часа оттуда последовал запрос по телефону:

— Корреспондент Габрилович числится у вас?

— Да, числится. А почему вы об этом спрашиваете?

В трубке какое-то невнятное бормотание:

— Должен доложить... Прибыл не по форме. Решили проверить... Корреспондент будет допущен к раненым...

Оказывается, Евгений Иосифович отправился на задание в слишком уж странном виде: на гимнастерку с двумя шпалами на петлицах напялил шикарный заграничный плащ, а на голову вместо форменной фуражки надел шляпу, чем возбудил подозрение у бдительного госпитального вахтера. Тот вызвал в проходную дежурного офицера, а уж дежурный связался по телефону со мной. Когда Габрилович вернулся в редакцию, пришлось ему разъяснить воинские порядки.

Однако дело свое сделал: принес из госпиталя хорошую заметку, строк на сто, и сегодня она опубликована.

Не раз тихий и деликатный Габрилович приходил в редакторский кабинет и просился на фронт.

— Еще не время... — отвечал я.

Забегая вперед, скажу: вскоре он все же уговорил меня и получил командировку на Западный фронт. Под начало кадрового военного Михаила Зотова. Кстати, в паре с Зотовым работал бывший флотский главстаршина фоторепортер Давид Минскер. Этот тоже мог быть полезен «молодому, необученному» интенданту 2-го ранга своей опытностью в военных делах, своей старшинской вышколенностью.

У читателей может возникнуть вопрос: а почему, собственно, писатель Габрилович имел интендантское звание. Разъясняю: такие же звания присваивались и другим писателям, не являвшимся членами партии. В отличие от них, писатели-коммунисты числились в политсоставе и соответственно имели звания от политрука до бригадного комиссара.

В «Красную звезду» с интендантскими званиями пришли Лев Славин, Борис Лапин, Захар Хацревин, Семен Кирсанов и другие. У кого и почему возникла мысль породнить литературу с интендантством — не знаю. Зато хорошо знаю, что сами писатели тяготились этим званием. Они нередко подтрунивали друг над другом, вспоминая злую тираду Суворова о корыстолюбивых интендантах. Доставалось им и от солдат за перебои в снабжении табачком, за непорядки в пищеблоках. А иногда писателей принимали за военных врачей (петлицы у медиков были такого же темно-зеленого цвета) и требовали от них оказания помощи раненым. Что же касается Габриловича, то, вдобавок ко всему, над его званием потешался водитель редакционной автомашины, на которой он ездил по фронту: величал его «майором с колесами», имея в виду интендантские эмблемы на петлицах гимнастерки писателя. Они и впрямь отдаленно напоминали колеса.

Вскоре мы заменили писателям «Красной звезды» если не звания, то интендантские петлицы на комиссарские или командирские. А когда произошла унификация военных званий, вопрос разрешился сам собой к вящему удовольствию наших «интендантов»...

Свое боевое крещение Евгений Габрилович получил под Витебском в танковом корпусе генерала В.И.Виноградова. Корпус этот вел тяжелые оборонительные бои. Корпусной КП располагался у шоссейной дороги, в лесу. Лес нещадно бомбила авиация противника и в нескольких местах сумела поджечь его. С тыла на КП надвигался страшный лесной пожар.

Генерал принял корреспондентов в щели, прикрытой сверху тяжелым танком «КВ». Беседа длилась лишь пять минут. В заключение генерал объявил, что он переносит свой командный пункт в другое место и рекомендовал спецкорам следовать за ним.

— А «эмку» вашу придется бросить, — кивнул Виноградов на довольно ветхую корреспондентскую машину. — На ней не выбраться: шоссе — под прицельным огнем артиллерии, по танковому следу она не пойдет, да если бы и пошла, самолеты ее доконают. Они за каждой легковушкой охотятся.

Но спецкоры все-таки не бросили машину. Она вынесла их из пылающего леса и долго еще продолжала свою боевую службу.

Некоторое время спустя я с пристрастием расспрашивал Зотова о работе Габриловича на фронте. И вот что услышал:

— О недюжинных литературных способностях Евгения Иосифовича у меня сложилось твердое мнение еще до войны. А вот в физических его силах, грешным делом, при первой нашей встрече засомневался: худ, бледен, голос тоненький. К тому же застенчив, как красная девица. Однако еще раз подтвердилась истина, что внешность обманчива! Этот кабинетный с виду человек быстро приспособился работать в любых условиях — притулившись спиной к первому попавшемуся дереву, присев в придорожном кювете...

А еще мне рассказывали о таком эпизоде. Неподалеку от пылавшего Смоленска повернули наши спецкоры в сторону какого-то районного центра, надеясь оттуда связаться по телефону с редакцией.

— А зачем нам, собственно, связываться? — размышлял вслух Зотов. — Ведь у нас ни строчки нет для газеты.

— Почему же «ни строчки»? — возразил Габрилович. — Кое-что имеется. Вот артиллеристы рассказали мне любопытную историю...

Когда он успел поговорить с артиллеристами — никто и не заметил. А ведь успел и все взял на карандаш.

Так случалось не раз. Пока другие корреспонденты носятся сломя голову в поисках нужного газете материала, Габрилович спокойно, тихонько, без суеты что-то где-то уже раздобыл и пишет очередной свой очерк...

При всем том Евгений Иосифович никогда не переоценивал своих познаний в военном деле, не рвался в заоблачные выси оперативного искусства. У него была своя излюбленная тема. Одним из первых он начал писать о людях так называемых «незаметных» военных профессий: о медсестре из эвакогоспиталя, об оружейном мастере, ремонтирующем пушку под огнем противника, о крохотном отряде военно-дорожной службы, прокладывающем гать по непроходимому болоту на виду у неприятеля. Темы были самые разнообразные. Писатель искал и находил истинных героев там, где, казалось бы, шла вовсе незаметная, негероическая работа.

А ведь на войне люди не только и не все время стреляют. Есть еще и так называемый фронтовой быт, фронтовой досуг, фронтовая дружба, даже фронтовая любовь. С пристальным вниманием истинного художника Габрилович примечал это. Его глубоко интересовали думы, чувства, судьбы солдата. В оглушающем грохоте войны он чутко прислушивался и слышал биение человеческих сердец.

Должен признаться, что мы и не заметили, как наш «самый штатский» корреспондент стал военным писателем в самом высоком смысле этого слова.

* * *

# И.Эренбург. Свобода или смерть! // "Красная звезда" №156, 5 июля 1941 года
# Н.Богданов. Весь народ встает на защиту отечества // "Красная звезда" №156, 5 июля 1941 года
# В.Ильенков. Артиллерист Евгений Золявин // "Красная звезда" №156, 5 июля 1941 года
# Г. и С.Легедзовские. Письмо отца и матери шестерым сыновьям // "Красная звезда" №156, 5 июля 1941 года
# Е.Габрилович. Отстаивать каждую пядь земли // "Красная звезда" №156, 5 июля 1941 года

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 24-28

http://0gnev.livejournal.com/510485.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Минул год с тех пор, как гитлеровская Германия напала на нашу страну. Такой дате, естественно, надо было бы посвятить весь сегодняшний номер газеты. В этот день — понедельник — «Красная звезда» выходная.



Итоги первого года войны мы подвели 21 и 23 июня, в двух номерах газеты. Материалов для них оказалось предостаточно. Прежде всего отмечу большую трехколонную статью М.И.Калинина «Год войны». Для нас он писал постоянно и, думаю, не без интереса. А тем более в особо важные даты. Его статья — политический и военный итог первого года Отечественной войны, обзор событий на фронте и в тылу. Особенно сильно звучат заключительные слова статьи:

«Советский народ не строит себе никаких иллюзий насчет легкости победы над коварным, озверелым врагом, который будет изо всех сил спасать свою шкуру. Враг еще располагает значительной военной техникой. Чем безнадежнее будет положение гитлеровской банды, тем на большие авантюры она будет пускаться. Но гибель гитлеризма неминуема.

Советский народ полон трезвой, непоколебимой уверенности в победе и знает, что эту победу надо завоевывать каждый день на фронте и в тылу, на фабриках, шахтах, в колхозах, на передовых позициях, в окопах, в партизанских отрядах. Никакие жертвы и лишения не остановят советских людей в их железной решимости уничтожить своего смертельного врага. Наша задача — насколько возможно это ускорить».

Годовщине войны посвящена передовая и, конечно, статья Ильи Эренбурга, озаглавленная кратко и просто «Июнь». Это публицистический рассказ о том, что пережил наш народ за минувший страшный год. Он написал со страстью, с большой художественной силой: «Год тому назад, накануне войны. Красная Армия была частью государства... Теперь вся Россия — это Красная Армия... Мы многое потеряли за этот год: мир, уют, города, близких. Мы многое за этот год обрели: ясность взгляда, плодотворную ненависть, огонь патриотизма, завершенность, зрелость каждого человека»... И такая же трезвая, как и в статье Калинина, оценка перспектив войны: «Наши испытания не кончены. Нелегко откажутся немцы от своей преступной мечты быть «герренсфольк» — «народом господ». Они еще жадно смотрят на Кубань, где зреют нивы богатого урожая. Они еще косятся на дворцы Ленинграда... Нам предстоит дважды трудное дело: отбить и прогнать…

Россия в гимнастерке, обветренная и обстрелянная, — это все та же бессмертная Россия... она заглянула в глаза победе... Она не где-то вдали, она рядом — в твоем блиндаже, в твоем окопе, у твоей батареи. И мы теперь говорим: победа с нами».

Это все — 21 июня. А в следующем номере газеты на первой полосе — сообщение Совинформбюро «Политические и военные итоги года Отечественной войны». Мы, понятно, знали, что готовится такой документ в Центральном Комитете партии и Ставке, и, откровенно говоря, волновались: верна ли была в предыдущем номере оценка, которую мы дали и прошлому и настоящему, верно ли мы сказали о перспективе. Успокоились лишь тогда, когда получили официальный текст итогов. Он, естественно, был составлен обстоятельно, широко. Документ — не статья! И все же «огрехов» у нас не оказалось…

* * *

А вчера, когда я корпел над очередным номером газеты, появился у меня Михаил Шолохов, наш постоянный корреспондент. Как всегда, в полной полевой экипировке — военной, выцветшей на солнце гимнастерке, с портупейными ремнями, поясом с командирской бляхой и пистолетом, он был по-казачьи строен: не писатель, а боевой офицер. На лице загар, в глазах тень усталости от фронтовых странствований…

Я никогда не спрашивал Шолохова: что принес для газеты? Ниже я объясню — почему, но на этот раз я не мог удержаться:

— Михаил Александрович! Есть что для «юбилейного» номера?

— Есть... — И положил мне на стол 12 страничек, напечатанных на машинке, над которыми стоял заголовок «Наука ненависти».

Я отодвинул все свои бумаги в сторону и сразу же стал читать. Эта тема была жгучей всю войну для армии, народа и, понятно, для газеты. Не было почти ни одного номера «Красной звезды», чтобы мы к ней не обращались. Сколько было выступлений Алексея Толстого, Ильи Эренбурга, Константина Симонова и других наших корреспондентов, сколько было документов, фотографий напечатано за минувший год! Выступил в газете и Шолохов еще в августе 1941 года.

В один из этих дней мне принесли сообщение нашего спецкора о страшном изуверстве гитлеровцев. На Смоленском направлении, близ Ельни, разгорелся ожесточенный бой. Когда наша часть перешла в контрнаступление, немцы выгнали из домов женщин и детей и, заслонив ими свои окопы, продолжали вести бой. Как раз в это время у меня сидел Шолохов. Я показал ему это сообщение. Увидел, как запылало его лицо гневом. А в завтрашнем номере газеты появилась его небольшая статья, в которой каждое слово стреляло гневом и ненавистью к фашизму.

А вот ныне — очерк на целую газетную полосу. Сюжетная линия повествования — рассказ лейтенанта Виктора Герасимова о том, что он увидел и пережил в немецком плену. Очерк поразил меня силой чувств, в котором со множеством психологических деталей показаны страдания советских воинов, оказавшихся в лагерях смерти. Не буду пересказывать очерк. Хочу лишь отметить: его важность ныне была исключительной. Но, пожалуй, мне легче всего это сделать словами Алексея Толстого. У меня на столе лежала как раз статья Толстого «Убей зверя!», подготовленная для того же номера газеты, что и очерк Шолохова. Вот заключительные строки статьи Алексея Николаевича:

«Товарищ, друг, дорогой человек, на фронте и в тылу, если ненависть твоя стала остывать, если ты к ней привык — погладь, хотя бы мысленно, теплую головку твоего ребенка, он взглянет на тебя ясно и невинно. И ты поймешь, что с ненавистью свыкнуться нельзя, пусть горит она в тебе, как неутомимая боль, как видение черной немецкой руки, сжимающей горло твоего ребенка».

«Наука ненависти» и звала к тому, чтобы ненависть не остывала, чтобы с ней не свыкались.

Обстановка на фронте резко изменилась. После харьковского окружения и в дни начинавшегося нового наступления немецких войск вновь, как и летом прошлого года, со всей остротой встал вопрос о плене. Вновь надо было напомнить, что плен — хуже смерти. «Наука ненависти» с исключительной силой предупреждала, какие страдания, душевные и физические, ждут того, кто очутился вольно или невольно в плену, звала сражаться с врагом до последнего дыхания.

Это я и сказал Михаилу Александровичу. Ответил он всегда подкупающей улыбкой.

А теперь, отступая от сюжетной линии своего повествования, хочу рассказать, почему еще мы были рады выступлению Шолохова. С первых же дней работы специальным корреспондентом «Красной звезды» Шолохов бывал на разных фронтах, но далеко не всегда его поездки завершались корреспонденциями, очерками. Они давались ему с большим трудом. Писателю, привыкшему неторопливо обдумывать каждое слово, трудно было писать в номер. Михаил Александрович сам болезненно переживал это. Помню такой случай. Не раз наша газета писала о воздании воинских почестей погибшим воинам. На эту тему печатались статьи, корреспонденции, передовицы. Попросили мы и Шолохова выехать на фронт, посмотреть, как там это происходит. Отправился он в путь, побывал в полках и дивизиях, но очерк, увы, не получился. Спустя много лет, вспоминая этот эпизод, он говорил своему биографу Исаю Лежневу, что газетная работа ему никогда не удавалась.

— Особенно остро я ощутил это во время Отечественной войны. Я не умею скоро писать. Никакой я не газетчик. Нет хлесткой фразы, нет оперативности, столь необходимой для газетной работы.

В такой прямой форме и, по-моему, даже с явным преувеличением Шолохов нам подобных признаний в годы войны не делал, но мы сами старались без особой необходимости не загружать его оперативными заданиями. Вскоре после включения Шолохова в краснозвездовский строй я однажды сказал ему:

— Михаил Александрович, как вы отнесетесь к такому предложению: ездить по фронтам и писать только то, что вам будет по душе?

Он посмотрел на меня своими синими, лучистыми глазами, кивнул головой. И отправился моложавый полковой комиссар по фронтам, как бы сейчас сказали, в автономное плавание, к героям своих будущих произведений, сражавшихся за Родину.

Нам, конечно, хотелось, чтобы об увиденном Шолохов рассказывал сразу, но все же мы не торопили писателя. Пришло время, и вот сегодня опубликована его «Наука ненависти».

Получили очерк Николая Тихонова «Ленинград сражается». Выслал своевременно, но он задержался в пути. Опубликовали на следующий день. Это тоже итоги за минувший год. Нет в очерке ни одной строки, не заслуживающей внимания. Все интересно, все важно. Но я хочу рассказать о том, что произвело на меня и, смею думать, на всех читателей особое впечатление.

«Среди населения захваченных советских районов спешно распространялась подлая газетка... Писаки из рижских белогвардейцев и прибалтийских немцев печатали вздор о том, что немцы ворвались в Ленинград... Один партизанский отряд, не имевший рации и получивший в деревне такую немецкую грязную газетку с известием о взятии Ленинграда фашистами, собрал экстренное собрание. После долгого обсуждения партизаны, не имевшие связи с другими отрядами, написали краткий протокол этого совещания. «Слушали: сообщение немецкой газетки о взятии немцами Ленинграда. Постановили: считать, что Ленинград не взят и не может быть взят никогда».

Впервые было откровенно рассказано о тех муках, которые пережили ленинградцы в минувшем году.

«Ленинградцы несли неслыханные трудности. На весах истории их паек в сто граммов серого хлеба (таков был прежде этот паек) перетянет любые мешки с золотом... Братские могилы умерших за время блокады, могилы, говорящие о непреклонном духе бойцов, горожан, останутся навсегда памятником массового героизма. Без света, без воды, без дров в лютую зиму жил город и работал непрерывно на оборону... Они увидели бедствия, каких не помнит мир... Пережили — и не смутились духом, не ожесточились сердцем, не замкнулись в молчании...

Начинается второй год нашей Великой Отечественной войны. Оглядываясь на прошедшие месяцы, мы видим, как возмужали юноши, как выросли дети, как помолодели старики. Но мы видим и поседевших от горя мужчин и женщин. Мы видим еще, скольких с нами уже нет. Всех коснулась война — и старых, и молодых, и совсем юных…

Настанет день, и на ленинградских улицах заалеют флаги победы. И летописцы Ленинграда положат на стол большую бессмертную книгу о страданиях, славе, подвигах и победе славного, трудового Ленинграда!»
Эти вещие слова стали действительностью...

* * *

Новый автор появился на страницах нашей газеты — поэт Павел Антокольский. Его стихи тоже посвящены году войны и озаглавлены «Двадцать второе июня».

Кончайся, кончайся, обугленный год!
Стань прошлым! Историк напишет,
Как, встретив злейшую из непогод,
Страна еще яростней дышит...

Еще одна примечательная публикация — нашего военного обозревателя полковника Михаила Толченова «Год тому назад в Бресте».

Ныне хорошо известно все или почти все о брестской эпопее. О ней талантливо написал после войны Сергей Сергеевич Смирнов. Крепости присвоено звание Героя. А в мемориальном комплексе восстановлена картина героической борьбы защитников крепости. Но в те дни, о которых я рассказываю, мы в сущности ничего не знали о подвиге Бреста. Несколько слов в сводке Главного Командования Красной Армии от 24 июня 1941 года о том, что немцы заняли Кольно, Ломжу и Брест. И ничего больше. Но вот вчера Толченов зашел ко мне и показал трофейный документ: «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска», составленное штабом 45-й немецкой пехотной дивизии и попавшее год спустя в наши руки. Это было свидетельство врага. Помимо воли авторов ожила история стойкости, самоотверженности и героизма защитников Бреста.

Приведу несколько выдержек из этого документа, опубликованных в «Красной звезде»:

«...Там, где русские были выбиты или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов домов, из-за водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, стреляли превосходно, так что потери значительно увеличились...»

«Личным наблюдением командир дивизии в 13.50 убедился, что ближним боем пехоты крепости не взять...»

«Около 9.00 из 4-й армии прибыла радиоагитмашина, из которой стали разъяснять русским бесполезность их сопротивления и призывали к сдаче в плен... С наступлением темноты русские пытались сделать мощные вылазки... Стало ясно, что русские, готовые к дальнейшим боям, отклоняли любую капитуляцию...»

«25 июня. Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава, на центральном острове, которое действовало очень неприятно, туда были посланы 81-й саперный батальон с поручением — подрывной партией очистить этот дом. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили были зажжены, были слышны стоны раненых русских, но они продолжали стрелять...»

«30 июня. Подготавливалось наступление с бензином, маслом и жиром — все это скатывалось в бочках и бутылках в окопы форта, там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями».
Фашисты вынуждены сквозь зубы признать подвиг защитников Бреста. Боевое донесение штаба 45-й дивизии заканчивалось словами:

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брест-Литовска.

Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Такова была истина о взятии немцами Бреста, наполняющая наши сердца гордостью и восхищением первыми героями Отечественной войны — героями Бреста! Так, собственно, и сказано в сегодняшнем номере газеты.

Что же касается того сообщения нашего Главного Командования от 24 июня о Бресте, его можно объяснить только неразберихой, существовавшей в донесениях с фронтов в первые дни войны. Брестская крепость пала не 22 июня, а 20 июля. Целый месяц отстаивали крепость герои от бешено атаковавшего ее врага!!

Борис Ефимов нарисовал для этого номера карикатуру. Кладбище. На нем в ряд стоят надгробные памятники. На них надписи: «3-недельный поход на Москву», «Надежды на раскол антигитлеровского блока», «2-месячный поход до Урала» и др. А одно из этих надгробий изображено в виде молнии, уткнувшейся острием в землю. И надпись: «Блицкриг». У надгробий стоит Гитлер, и слезы у него капают на нос и с носа. У лужи слез — Геббельс и толстый, как бочка, Риббентроп, вытирающие платком слезы. Надпись под карикатурой: «Похороненные надежды». Подпись: «Как мало прожито, как много перебито...»





* * *

# М.Калинин. Год войны // "Красная звезда" №144, 21 июня 1942 года
# И.Эренбург: Июнь // "Красная звезда" №144, 21 июня 1942 года
# Политические и военные итоги года Отечественной войны // "Красная звезда" №145, 23 июня 1942 года
# А.Толстой. Убей зверя! // "Красная звезда" №145, 23 июня 1942 года
# М.Шолохов. Гнусность // "Красная звезда" №210, 6 сентября 1941 года
# М.Шолохов. Наука ненависти // "Красная звезда" №145, 23 июня 1942 года
# Н.Тихонов. Ленинград сражается // "Красная звезда" №146, 24 июня 1942 года
# П.Антокольский. Двадцать второе июня // "Красная звезда" №144, 21 июня 1942 года
# М.Толченов. Год тому назад в Бресте // "Красная звезда" №144, 21 июня 1942 года

______________________________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988. стр. 71-74

http://0gnev.livejournal.com/510220.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.



«Завоевать победу!» Так называется передовица сегодняшнего номера. В ней говорится:

«...Немцы платят дорогой, безусловно непосильной для них ценой за каждую пядь советской земли... Потери противника за последние три месяца медленно, но неуклонно подготавливают почву для грядущего разгрома немецких войск. Поэтому законная тревога советских людей и каждого воина Красной Армии за положение на фронте не должна заслонять от нас перспектив войны и не может поколебать нашу веру в победу».

С передовицей перекликается корреспонденция Высокоостровского «На поле боя северо-восточнее Котельникова». Как писал он мне, это поле у разъезда «74», на полпути от Котельникова к Сталинграду. Спецкор был в боевых частях во время этого сражения. Потом он обошел поле боя и увидел на разъезде у высот и лощин, да и просто в открытой степи множество немецких трупов, а подальше — у кукурузного поля — длинные ряды могил, на которых немцы даже не успели поставить свои обычные кресты: просто положили каски. Увидел он разбитые и сожженные танки, бронетранспортеры, автомашины, пушки. Наш фоторепортер Капустянский, который был с Высокоостровским, все это запечатлел на пленке. Его фотоснимки опубликованы в эти же дни.



Как уже говорилось, некоторое время назад Центральный Комитет партии рассмотрел состояние политической работы в Красной Армии и указал пути ее дальнейшего улучшения. Среди них — требование, чтобы командиры и политработники, в том числе и высшего звена, лично вели пропаганду и агитацию среди бойцов.

Призыв к любому делу по-настоящему действенен, если он опирается на опыт, пример. Вот и ушла нашим корреспондентам редакционная телеграмма, в ней мы просили их назвать имена членов Военных советов и начальников политорганов фронта и армий, лично занимающихся просвещением своих воинов (хотели их похвалить). Ответ пришел быстро, но, увы, положительного опыта в присланных материалах оказалось совсем мало. Так что пришлось «Красной звезде» выступить с критической статьей «Боевая агитация».

«Во многих частях и подразделениях агитация до сих пор заброшена... Дело прежде всего в том, что самые опытные, квалифицированные кадры армейского политаппарата все еще, как правило, остаются в стороне от повседневного политического просвещения масс... Даже больше того: среди некоторых товарищей продолжает существовать явно пренебрежительное, барское отношение к агитационной работе. Полные слепой веры в чудодейственную силу бюрократической писанины, такие недальновидные люди чураются трибуны массовой агитации, сводя свою работу к выпуску бесчисленного количества всяких бумаг... Если члены наших Военных советов, комиссары и начальники политотделов по-настоящему хотят поднять дело агитации, они должны прежде всего начать с самих себя, стать пламенными агитаторами».

Это выступление нашей газеты, хорошо помню, вызвало волнение у работников Главного политического управления. Его начальник А.С.Щербаков позвонил мне и спросил: неужели везде так? Я ответил, что у меня сообщения с пяти фронтов, но можно проверить и на других фронтах. И снова ушла депеша нашим корреспондентам. Картина — та же. И об этом я сообщил Щербакову. Знаю, что был у него после этого основательный разговор с работниками Управления агитации и пропаганды.

* * *

Продолжается публикация документов, разоблачающих тех самых новых рабовладельцев, о которых с гневом и ненавистью писали на днях Алексей Толстой и Николай Тихонов. Под общим заголовком «Рынок рабов» напечатаны письма из дому, найденные у убитых гитлеровцев. Вот некоторые из них:

Солдату Фрицу Греберу пишет мать из Лайбша. Война принесла ей доход — на нее работает рабыня с Украины. Фрау Гребер рада войне: «Благодаря войне мы теперь получили хорошую рабочую силу — девку с Украины, ей 21 год. Фрау Леман получила сестру этой девки. Ей 26 лет, но она сильнее нашей. Я смотрела ее мускулы на руках и ногах. Но ничего — наша тоже будет работать».

Другое письмо. Жена спешит поделиться радостью с солдатом Юзефом Шнеером: «У нас теперь работает украинская девка 19 лет. Будь спокоен, она будет работать. В воскресенье в деревню прибудет еще 20 русских. Я возьму себе несколько штук».

Жену солдата Карла Вишофа обошли при дележке рабов, она негодует: «Пока нам ничего не дали. Безобразие! Впрочем, я не жалею — это плохая партия... Они совсем не могут работать, так они ослаблены».

Эти письма немецких жен, благословлявших своих мужей в захватнический поход, на разбой, зверства, грабеж, — еще одно оправдание ненависти, которая выплеснулась в стихах Алексея Суркова:

Будет гнить он вот здесь, в долине.
Или раков кормить в Дону.
Пусть рыдает жена в Берлине!
Мне не жалко жену.

Смоленские партизаны захватили почтовый грузовик карательного отряда гитлеровцев. В машине они нашли объемистые мешки с посылками и письмами. В письмах гитлеровцы с циничной откровенностью и бахвальством делятся своими похождениями. Ефрейтор Феликс Кандельс посылает своему другу письмо, которое нельзя читать без содрогания: «Пошарив в сундуках и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением...» Ефрейтор Георг Пфалер без стеснения пишет матери в Саппенфельд: «В маленьком городке мы пробыли три дня... Можешь представить себе, сколько мы съели за три дня. А сколько сундуков и шкафов перерыли, сколько маленьких барышень перепортили... Веселая теперь наша жизнь, не то что в окопах...»

Когда я спустился в типографию, увидел у одного из линотипов рабочих наборного цеха. Линотипист, получивший эти материалы для набора, прежде чем приступить к работе, собрал людей и стал читать их. Люди стояли с сжатыми кулаками, и из их уст сыпались ругань и проклятия но адресу фашистов.

Так было и на фронте…

* * *

Давно гремит боевая слава о командире полка истребителей майоре Иване Клещеве. Впечатляют не только две, ставшие нам известными цифры: он сбил 16 вражеских самолетов в одиночном бою и 32 — в групповом. Поражает, что этому командиру полка от роду всего 23 года! Естественным было наше желание рассказать о нем.

Как раз в эти дни я встретился с писателем Борисом Лавреневым. Он служил на Севере, писал о моряках и морских летчиках. И вот, как бы невзначай, говорю ему:

— Борис Андреевич! Не наскучило вам работать на Севере, в глубокой тиши? Нет ли у вас желания съездить на горячую точку, на Дон? И тема есть. Тоже о летчиках, только сухопутных…

Мне показалось, что писатель даже обиделся за свой «тихий» фронт. Ведь он воевал на «морских охотниках» — какая там может быть тишина! Но согласие дал. Выписали ему командировку, и он отбыл на Дон, в район Клетской, где и воевал полк Клещева.

Пробыл в полку несколько суток и на страницах газеты в очерке «Полк майора Клещева» рассказал все, что видел. Не буду пересказывать этот очерк, написанный с эмоциональной насыщенностью, приведу несколько выдержек:

«Из маленького полукруглого окопчика, прикрывая ладонью от нестерпимого солнечного блеска прищуренные синие глаза, майор Клещев следит, как уносятся навстречу врагу его питомцы и боевые друзья. Командир полка истребительной авиации Иван Клещев очень молод... Его опаленное солнцем красное от загара лицо не утратило еще мальчишеской округлости. Но на груди командира полка сверкают два ордена Красного Знамени, орден Ленина и Золотая Звезда.

В двадцать три года нелегко командовать полком. Но Клещев справляется. У него все качества хорошего командира — знание своего дела, спокойствие, беспредельная личная храбрость, организаторский дар. В полку у него авторитет, его любят и уважают.

Из окопчика раздается голос связиста: «Товарищ майор... передают». Клещев ныряет в окопчик, к рации. Радиосвязь — конек командира полка. Она налажена у него образцово. Не только наземная связь с командованием, но и воздушная со своими летчиками. Он добился того, что на дистанциях в 100-120 километров ни на секунду не прекращается связь между находящимися в воздухе самолетами и командным пунктом полка.

Вот и сейчас он слушает короткий, деловой разговор двух своих летчиков, уже вступивших в бой с противником. Два летчика — Карначенок и Избинский — преследуют немецкие «юнкерсы» и ведут лаконичную беседу, из которой командиру полка так ясен ход боя, как если бы он сам был в воздухе. Говорит двадцатилетний Карначенок. Майор ясно представляет себе, что делает сейчас его воспитанник:

«Юнкерс» идет влево... захожу в хвост... вижу вспышки пулеметов... бью по левой плоскости... загорелся мотор... пикирует, чтобы сбить пламя... преследую... даю очередь... отломалась плоскость... закопал немца».

Командир полка улыбается. Вот так и должны работать его ребята. Быстро и чисто»…

А ведь Лавренев уловил очень важное обстоятельство. Не секрет, что в первые месяцы войны, да и сейчас радиосредства в авиационных частях порой недооценивались, не всегда использовались!

Сегодня особенно горячий день у полка. Командование приказало майору Клещеву: «Ни один вражеский бомбардировщик не должен быть допущен к реке». Уже семь крупных воздушных боев провел сегодня полк, отбивая немецкие бомбардировщики от переправы. А немцы все лезут. И снова рассказ писателя:

«Майор Клещев бежит к своему самолету. Командир полка сам ведет своих ребят. Уже немало немецких самолетов рухнуло с утра пылающими обломками на сухую степную землю, но немцы не унимаются.

— Хотите еще? Получайте! — говорит Клещев, направляя свою машину на бомбардировщик врага, и нажимает гашетку. У переправы за работой истребителей следит командир группы полковник В.Сталин.

Рушится вниз расстрелянный майором Клещевым «юнкерс». Падают, разламываясь и брызжа огнем, два «мессершмитта». Немцев и на этот раз не допустили к переправе. Начальник штаба докладывает майору:

— Сбито тридцать четыре вражеских самолета... Ни один бомбардировщик к переправе не прорвался...
Трудовой день истребительного полка закончен...»

Над очерком, на три колонки, выразительная фотография: «Герой Советского Союза майор И.Н.Клещев». А на фюзеляже крупные звезды — по числу сбитых Клещевым самолетов: одна, две, три... десять... Все не поместились на этой стороне, звезды перекочевали на правую сторону фюзеляжа, там еще осталось место для будущих звезд…



В начале сентября у Клещева побывал наш авиатор Денисов и привез его статью «Як» в воздушных боях», занявшую в газете почти подвал. Сердцевина статьи — о преимуществах наших «яков» перед «мессершмиттами». А сказать об этом тоже было важно. «Одно время, — заметил Клещев, — кое у кого из летчиков сложилось впечатление, что «яки» по сравнению с «мессершмиттами» несколько ограничены в маневре, особенно в вертикальном на определенных высотах...»

Он своим опытом доказал, что это не так. Концовка статьи: за последние месяцы полк сбил 98 вражеских самолетов!

* * *

Пришла печальная весть. Позвонил мне Василий Сталин и сказал, что погиб Клещев, просил напечатать некролог, передал текст.

Должен сказать, что с некрологами о погибших воинах дело непростое. Было прямое указание Сталина: не печатать их. Верховный объяснил:

— Слишком много потерь... Не будем радовать Гитлера…

Вот и весь резон!

А ведь были такие потери, о которых молчать нельзя. Погиб прославленный командир кавалерийского корпуса Лев Доватор. Погиб летчик-истребитель Тимур Фрунзе. Погиб командир пулеметной роты Рубен Ибаррури, сын Долорес Ибаррури... Но разрешения написать об этом не получили. Всего несколько раз «прорвались» некрологи на страницы «Красной звезды»: о гибели начальника политуправления Западного фронта дивизионного комиссара Лестева, командира дивизии генерала И.В.Панфилова, начальника управления Генштаба полковника Сергея Котрелева. Но подписали их Жуков, Василевский, Мехлис. Замечаний от Верховного по этому поводу не было, увидел, вероятно, подписи и примирился.

А вот теперь напечатали некролог, посвященный Клещеву. Он был подписан Василием Сталиным. Если будут «шишки», посчитали мы, поделим их пополам.

Почему нужен был этот запрет? Ведь написали мы о гибели 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково. Почему же надо было умалчивать о тех, чьи имена были столь популярны в армии и народе?! Но в «дискуссию» с Верховным мы не вступили. Запрет есть запрет. Так тогда было.

Но что мы себе позволяли, не спрашивая ни у кого разрешения, так это публиковать некрологи и статьи, посвященные погибшим на фронте краснозвездовцам: Евгению Петрову, Александру Шуэру, Семену Анохину... Уверены были, что это нам никто уж не запретит...



* * *

# Завоевать победу! // "Красная звезда" №195, 20 августа 1942 года
# Л.Высокоостровский. На поле боя северо-восточнее Котельниково // "Красная звезда" №195, 20 августа 1942 года
# А.Толстой. Смерть рабовладельцам! // "Красная звезда" №180, 5 августа 1942 года
# Н.Тихонов. Рынок невольников // "Красная звезда" №180, 2 августа 1942 года
# Рынок рабов // "Красная звезда" №190, 14 августа 1942 года
# А.Сурков. Ненавижу! // "Красная звезда" №188, 12 августа 1942 года
# Я.Милецкий. Циничная откровенность фашистских бандитов // "Красная звезда" №197, 22 августа 1942 года
# Б.Лавренев. Полк майора Клещева // "Красная звезда" №193, 18 августа 1942 года
# И.Клещев. «ЯК» в воздушных боях немцами // "Красная звезда" №212, 9 сентября 1942 года
# 3.Хирен. У гроба генерала И.В.Панфилова // "Красная звезда" №274, 21 ноября 1941 года
# А.Кривицкий О 28 павших героях // "Красная звезда" №18, 22 января 1942 года

______________________________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988. стр. 306-311

http://0gnev.livejournal.com/509960.html

Сегодня — День авиации. Советские летчики — соколы нашей родины! Громите врага в воздухе и на земле! Да здравствуют советские летчики!

Борис Лавренев, "Красная звезда" СССР (№193 [5257]).



Статья опубликована 18 августа 1942 года.



Струйки зноя дрожат над пустым полем. Безлюдно в степи. Кажется, ни души нет здесь. Но вдруг вскипает пронзительный шум заведенных моторов, раздается команда, и из-под искусных укрытий, один за другим, стремительно выскакивают юркие ЯК'и. Промчавшись по земле, они взмывают в небо.



Истребители полка майора Клещева выходят в очередной боевой вылет. Из маленького полукруглого окопчика, прикрывая ладонью от нестерпимого солнечного блеска прищуренные синие глаза, майор Клещев следит, как уносятся навстречу врагу его питомцы и боевые друзья.

Командир полка истребительной авиации Иван Клещев очень молод. Ему только что стукнуло двадцать три года. И его опаленное солнцем, красное от загара лицо не утратило еще мальчишеской округлости. Но на груди командира полка сверкают два ордена Красного Знамени, орден Ленина и Золотая Звезда. Несмотря на свой малый возрастной стаж, Иван Клещев — старый и закаленный воздушный боец.

В двадцать три года нелегко командовать полком. Но Клещев справляется. У него все качества хорошего командира — знание своего дела, спокойствие, беспредельная личная храбрость, организаторский дар. В полку у него авторитет, его уважают и любят.

Из окопчика раздается голос связиста: «Товарищ майор... передают». Клещев ныряет в окопчик, к рации. Радиосвязь — конек командира полка. Она налажена у него образцово. Не только наземная связь с командованием, но и воздушная со своими летчиками. Он добился того, что на дистанциях в 100—120 километров ни на секунду не прекращается связь между находящимися в воздухе самолетами и командным пунктом полка.

Вот и сейчас он слушает короткий, деловой разговор двух своих летчиков, уже вступивших в бой с противником. Два летчика — Карначенок и Избинский преследуют немецкие «Юнкерсы» и ведут лаконическую беседу, из которой командиру полка так ясен ход боя, как если бы он сам был в воздухе.

Говорит двадцатилетний Карначенок. Майор ясно представляет себе, что делает сейчас его воспитанник:

...«Юнкерс» идет влево... захожу в хвост... вижу вспышки пулеметов... бью по левой плоскости... загорелся мотор… пикирует, чтобы сбить пламя... преследую… иди за мной... даю очередь... отломалась плоскость... закопал немца».

Командир полка улыбается. Вот так и должны работать его ребята. Быстро и чисто.

Сегодня горячий день у полка. Немцы, как черти, лезут в воздухе к переправе. Но командование приказало майору Клещеву: «Ни один вражеский бомбардировщик не должен быть допущен к реке».

Бои тяжелы и беспрерывны. Полк Клещева недавно переброшен сюда с другого направления, где тоже пришлось крепко поработать. Там полк дрался против германской истребительной эскадрильи с громким и высокопарным титулом «Школа берлинских снайперов». Но «снайперы» прусской выработки оказались слабоватыми против красных орлят. В первую же встречу наших восемнадцати машин с тридцатью пятью вражескими шесть самолетов врага были сбиты за четверть часа, и наши вернулись победителями на родной аэродром, не потеряв ни одного самолета.

Майор Клещев вспоминает, как немцы пытались в отместку за поражение раскатать аэродром полка. Рано утром, прикрываясь туманом, два «коричневых снайпера» с большим треском, но малым толком промчались над аэродромом, не причинив никаких существенных повреждений. Такая выходка, видимо, понравилась немцам, и они решили повторить ее на следующее утро. Но наблюдение предупредило командира полка, что к аэродрому приближается «те самые вчерашние нахалы». Майор Клещев, прихватив с собой Карначенка, рванул навстречу «нахалам». Майор и лейтенант честно поделили их между собой и отправили обоих пахать землю носом далеко от границы аэродрома. Больше «снайперы из Берлина» не совались к аэродрому полка.

Солнце начинает клониться к горизонту. Над порозовевшей степью тянет легким дуновением предвечерней прохлады. Продолжаются воздушные схватки вокруг охраняемой переправы. ЯК'и, едва успев вернуться, заправиться горючим и проверить материальную часть, слова взмывают в желтое закатное небо. У летчиков пересохшие губы и воспаленные красные глаза. Уже семь крупных воздушных боев провел сегодня полк, отбивая немецкие бомбардировщики от переправы. А немцы все лезут.

Майор Клещев бежит в своему ЯК'у. Стремительная машина стоит наготове, блестя яркой киноварью носа и хвостового оперения. Клещев быстро влезает в нее. Винт сливается в сверкающий диск, а самолет отрывается от земли. Теперь командир полка сам ведет своих ребят. Это уже сегодня восьмой бой полка.

«Юнкерсы» обнаружены. Они идут плотной вороньей стаей, и вокруг них вьются охраняющие «Мессершмитты». На полном газу майор со своими ребятами врезается в строй истребителей противника. Немцы открывают ураганный пушечно-пулеметный огонь. Сверкают вспышки; выстрелов, разрывы, трассирующие пули вышивают в небе путаные узоры перекрещивающихся цветных линий.

Немцы дерутся упорно. Переправа притягивает их, как магнит. Гитлеровским солдатам туго приходится на земле от натиска красноармейцев. Немцы хотят любой ценой добраться до переправы, обрушить на нее град бомб, отсечь части, вышедшие на западный берег реки, от резервов и тыла, сломать и остановить натиск советских бойцов.

Уже немало немецких самолетов рухнуло с утра пылающими обломками на сухую степную землю, увлажняя ее кровью разорванных в клочья фашистских пилотов, но немцы не унимаются.

— Хотите еще? Получайте! — говорит Клещев, направляя свою машину на бомбардировщик врага, и нажимает гашетку. У переправы за работой истребителей следит командир группы полковник В.Сталин.

Рушится вниз расстрелянный майором Клещевым «Юнкерс». Падают, разламываясь и брызжа огнем, два «Мессершмитта». Еще один «Юнкерс» чертит крылом в небе кривую, заваливается все больше на бок и, наконец, перевернувшись, догоняет уже догорающие на земле обломки предыдущих.

Немцев и на этот раз не допустили к переправе. Ни одна вражеская бомба не упала сегодня рядом с наведенным нашими саперами мостом. Фашистские бомбардировщики впустую разбросали свой смертельный груз над полями.

Истребители, торжествуя, идут на посадку. В окопчике майора Клещева идет подсчет результатов дня.

— Рекордный денек, — говорит командир полка, сладко потягиваясь и разминая плечи: «Да, будет, — кто-то тут сказал, — им в память этот день кровавый».

День 26 июля 1942 года останется памятным в дневнике боевых действий истребительного полка майора Клещева. С рассвета до заката проведено восемь напряженных воздушных боев. Начальник штаба докладывает майору:

— Сбито тридцать четыре вражеских самолета. Задание командования выполнено полностью. Ни один бомбардировщик к переправе не прорвался.

Клещев коротко спрашивает:

— Потери?

В голосе командира полка тревожное ожидание. Горько узнавать о гибели товарищей и друзей. Майор Клещев любит своих орлят, бережет их и крепко горюет, когда боевая судьба вырывает из рядов друга.

— Потерь ни в самолетах, ни в летном составе полк не имел.

Трудовой день истребительного полка закончен. Теперь хорошо попить чайку, припахивающего полынным степным дымком, припомнить сегодняшние боевые дела и заснуть коротким сном бойца, накрывшись кожанкой, думая о том, что завтра в новый бой за родину, за ее счастье и честь. Завтра опять самолеты с яркокрасными клювами взмоют в небо навстречу врагу, и снова на мушке пулемета командира полка запляшет проклятый, ненавистный силуэт фашистского «Юнкерса».

И снова двадцатитрехлетний защитник родной земли Герой Советского Союза майор Клещев срежет своим огнем крылья проклятой птицы, отправив ее издыхать в дыму и огне.

И завтра в дневник части к прежнему личному счету командира полка — 16 врагов, сбитых в одиночном бою, и 32 в групповом — рука начальника штаба припишет новые цифры побед. // Борис Лавренев.


Ожесточенный воздушный бой

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 17 августа. (Спецкорр. ТАСС). Летчик старший лейтенант орденоносец Владимир Пятницкий имеет немалый боевой опыт. На его счету десять сбитых вражеских самолетов. Сегодня отважный летчик возглавляет двенадцать краснозвездных машин, направляющихся громить боевые порядки врага.

Неожиданно из-за облаков вынырнуло 12 фашистских самолетов. Гитлеровские машины были атакованы нашими летчиками.

В этом бою молодой летчик сержант Елисеев, принимавший впервые участие в воздушном бою, зашел в хвост вражескому самолету и короткой очередью зажег машину противника. Вторую машину поджег сержант Поляков.

Потеряв два самолета, фашисты готовы были убраться во-свояси, но, заметив, что на помощь им идет группа в 40 самолетов, перешли в наступление. Двенадцать советских машин смело дрались с пятьюдесятью фашистскими. Несмотря на явное превосходство, советские летчики, искусно маневрируя, наносили гитлеровцам удар за ударом. Бой длился около 40 минут. 8 немецких машин, об'ятые пламенем, упали на землю.
_________________________________________
К.Симонов: Русское сердце* ("Красная звезда", СССР)
Д.Грендаль: Потери немецкой авиации в кадрах ("Красная звезда", СССР)


**************************************************************************************************************************************************
Честь и слава отважным, стойким и умелым советским летчикам!


Рождение машины

Прохладное августовское утро. По улицам города торопливо шагают люди с противогазами на плече. Идут девушки, юноши, пожилые женщины, седовласые, — но у всех есть что-то общее и в торопливой походке, и в выражении озабоченности и раздумья на лицах.

Одна мысль у всех, одна тревога, одно ощущение великой угрозы, нависшей над страной. С этой тревогой люди проснулись сегодня, эта тревога ускоряет их шаги. Тысячи людей сливаются в нескончаемый поток, и широкая улица, ведущая к заводу, не может вместить его.

С важным видом взрослых рабочих шагают подростки. Война ускорила их совершеннолетие. Нежные руки их огрубели от прикосновения к железу. Бодро, не отставая от них, идут старики. Теперь не время думать о старости. В час опасности крепнут руки, и неутомимые искусные пальцы вновь становятся гибкими и сильными, — они ищут дела.

Рядом с подростками и девушками торопливо шагает Батя. Так зовут на заводе мастера Савелия Вавилыча Вершаловича. Ему 67 лет. Он начал работать на заводах в конце прошлого века. Его глаза видели столько, что не расскажешь и за год. Батя видел, как возникали на Руси первые заводы.

У Бати два сына и два внука на фронте. И старик спешит сегодня на завод, чтобы дать сыновьям и внукам своим оружие для победы. Батя готовит для врага «черную смерть». Так немцы прозвали наш самолет-штурмовик ИЛ.

Эта грозная машина неотступно витает над вражескими полчищами. Десятки и сотни машин с ревом и всегда неожиданно обрушиваются на колонны немецкой мотопехоты, на идущих в атаку автоматчиков, кавалеристов, на вражеские батареи. Штурмовик проносится над немцами в грохоте своих пушек, пулеметов, бомбовых взрывов, сметая все живое.

Оставшиеся в живых в бессильной ярости стреляют из винтовок и пулеметов, стараясь сбить нашу машину. Напрасно, — она неуязвима! Пули и осколки отскакивают от нее, как горох. Она покрыта броней. Летчик спокойно смотрит сквозь стекла кабины, — он знает, что ни одна пуля не проникнет сквозь это стекло, не вспыхнет в баках бензин, не остановится сердце машины, — стальной панцырь надежно прикрывает человека, горючее и мотор. День и ночь нужно неотступно стоять у станка, чтобы ни на минуту не прерывался его бег, чтобы «черная смерть» неустанно витала над немцами, чтобы жили сыновья и внуки Савелия Вавилыча, — наши братья, сыновья и друзья.

Вот о чем думает Батя, по-старчески шаркая сапогами по бесконечному коридору между цехами и мастерскими, по которым растекается густой человеческий поток.

Справа и слева, впереди и позади неумолчно гремит металл. Жужжат и взвизгивают станки, обдирая крепкую сталь. Звенит и стонет под ударами штампов листовое железо. Как пулеметы, трещат пневматические молотки, склепывая куски металла. Едкий дым кислот и сгоревшей смазки плывет и качается, как дым сражения. В этом дыму рождается мощный штурмовик. И сквозь этот дым и грохот шагает Батя, похожий на старого солдата.

— И мы воюем… И мы, — с гордостью говорит он, разминая затекшие за ночь пальцы.

Этим пальцам, сухим и жилистым, предстоит сегодня большая работа. Батя руководит мастерской, где изготовляются тросы для самолета. Тросы в самолете выполняют такую же работу, как нервы в человеческом организме. Они связывают воедино все части машины, приводят в движение ее конечности, ее мозг, ее сердце. Если порвется хоть один трос в точке крепления, самолет выйдет из строя. Батя обходит свою мастерскую. Сорок четыре женщины, склонившись над верстаками, заплетают концы тросов. Бывшие домохозяйки, продавщицы цветов и мануфактуры, школьницы, уборщицы и портнихи готовят для врага «черную смерть». Пальцы их быстро мелькают над тросом, заплетая металлические нити, укрепляя «коуши» в петлях, сращивая стальные жилы.

— Если порвется в месте крепления, рубите мне руку, — говорит Батя.

Каждый день через эти руки проходит трос в три километра длиной. И каждый сантиметр этого троса ощупывают чуткие пальцы Бати. Порванный волосок вопьется в палец, — это сигнал, что трос ненадежен. Пальцы Бати строго ощупывают все три километра, и сорок четыре женщины намертво сращивают стальную проволоку, вплетая между жилками свою ненависть к врагу. Батя берет пучок этих жил и спешит к самолету.

В огромном цехе сборки в два ряда стоят самолеты. При входе — еще пока только скелеты штурмовиков: пустые металлические коробки на деревянных катках. Через некоторое время «черная смерть» должна выползти на пневматических шинах в широкие ворота, что виднеются в противоположном конце цеха. За это время нужно собрать машину. Это значит: установить в металлической коробке свыше сотни тысяч частей, закрепить, связать воедино тросами, жилами электрических проводов, трубками для воды, воздуха, масла, бензина, оружия, проверить каждую мелочь, каждый шплинт.

— В самолете нет мелочей, — говорит начальник мастерской Малафеев. — Шплинт, то-есть шпилька, которой законтривается гайка, так же ответственна, как и все остальное.

Сознание ответственности за каждую шпильку пронизывает всех, кто готовит самолет. Возле одной машины особенное оживление. Люди облепили ее, как пчелы свой сот, — они на крыльях, под брюхом, в кабине, вокруг мотора. Пока военпред проверяет исправность электропроводки и рации, осматривая с фонариком каждый провод, бригада Семенова заканчивает установку последних деталей. Сейчас восемь утра. К десяти машина должна быть сдана полностью.

Семенов, просунув руку в узкое отверстие, что-то завинчивает наощупь. Если вы спросите Семенова, что сейчас — утро или вечер, он не ответит вам. Он пришел к этой машине вечером и начал работу. Прошла ночь, наступило утро, а Семенов все работал. Потом наступил день, Семенова позвали обедать. Он пообедал здесь же, в цеху, и снова вернулся к машине. Наступил второй вечер, пришла вторая ночь, а Семенов не отходил от самолета, что-то привинчивал, опять отвинчивал, стучал молотком. Ему напоминали, что пора подкрепиться. Семенов с’едал то, что ему приносили, и снова возвращался к самолету.

Десятый час утра. Для Семенова это — тридцать шестой час непрерывной работы, и это он хорошо помнит, потому что в руках у него последняя шпилька, — значит, работа выполнена точно в установленный срок.

Он закрепляет шпильку наощупь, просунув руки в узкое отверстие, и напряженно смотрит перед собой, словно нащупывает под корягой скользкого налима. Лицо его потемнело и осунулось, и, видимо, ему нужно делать большое усилие, чтобы заставить руки свои закреплять шплинт. Человек устал.

— Но если бы я сказал ему, — говорит Малафеев, ласково поглядывая на Семенова, — что нужно остаться еще на тридцать шесть часов, Семенов только бы кивнул головой.

Машина готова. Но в самый последний момент обнаружили, что слабо закреплены болты киля. Чтобы их закрепить, нужно разбирать киль, потому что болты крепятся изнутри. Пролезть внутрь мог только ребенок, — так узко отверстие!

— Дмитрий Иванович! — крикнул мастер кому-то, и к самолету приблизился крохотный человек, не больше метра ростом, в голубенькой майке. — Дмитрий Иванович, выручи, слазай в середку, болты нужно подвернуть.

Дмитрий Иванович вынул из карманов руки и, выпятив свою узкую, ребячью грудь, важно ответил:

— Это можно.

Взяв в руки ключ, он юркнул в отверстие люка, как кошка.

Девушка в комбинезоне, забрызганном голубой краской, покрывает фюзеляж самолета эмалитом. Сильный приятный запах растекается в воздухе. Девушка водит кистью и тихо шепчет:

Чтобы брат твой жил,
Чтобы муж твой жил,
Чтобы немец не жил, —
Сделай лишний «ИЛ».
Сделай грозный «ИЛ»,
Чтобы немцев убил,
Чтобы брат победил,
Чтобы муж победил,
Чтобы Сталин тебя похвалил!

Из узкого люка, красный от напряжения, вылезает Дмитрий Иванович.

— Готово, — говорит он с напускным равнодушием, а у самого глаза горят от возбуждения.

— Сколько вам лет, Дмитрий Иванович? — спрашиваю я.

— Шашнадцать.

— А вы что же, рабочий?

— Дефектчик, — с важным видом отвечает он и снова для солидности засовывает руки в карманы. — Дефекты исправляю. Слесарь второго разряда.

Боевая машина выползала из цеха в широкие ворота. Трактор потащил ее в тир, на отстрел. Сделанная неутомимыми руками Бати, Семенова, Дмитрия Ивановича, бывших домохозяек, цветочниц, уборщиц, продавщиц, темнозеленая машина, плавно покачиваясь, покатилась по заводскому двору.

Ее поставили перед стеной, сооруженной из толстых бревен. В кабину залез старший техник. Он нажал кнопку на ручке управления и огня, и воздух рвануло оглушительным грохотом пушки.

Грозная машина задрожала, порываясь вперед, упираясь колесами в деревянный барьер, словно силилась сорваться с места и улететь. Со звоном посыпались на цементный пол гильзы и звенья ленты. Потом пушка умолкла, посапывая, точно сердясь, выбросила на цемент три снаряда. Из ствола ее повалил синеватый дым от сгоревшей смазки.

— Свининой запахло, — улыбаясь, сказал голубоглазый оружейник Алешин, быстро взбираясь на крыло.

Снова загрохотала пушка, потом более тонким голосом запел пулемет. С заводского аэродрома ему откликнулся ревом мотор, — там запускали «черную смерть».

Она пронеслась над крышами завода, заглушая все звуки широким ревом могучей и стремительной своей силы. Поток воздуха качнул деревья, и они поклонились, с тихим шелестом стряхивая с листьев серую пыль. // В.Ильенков.

________________________________________________
К.Симонов: "У-2"* ("Красная звезда", СССР)
С.Дангулов: Душа горца ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Полярной ночью* ("Красная звезда", СССР)
Н.Журавлев: Потери немецкой авиации ("Красная звезда", СССР)
П.Павленко: Самолет двадцати четырех звезд* ("Красная звезда", СССР)
С.Дангулов: На американских истребителях "Аэрокобра" ("Красная звезда", СССР)
П.Стефановский: Самолетный парк фашистской Германии ("Красная звезда", СССР)

Газета "Красная Звезда" №193 (5257), 18 августа 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/509842.html

Советский народ зовет наши войска остановить, отбросить и разгромить врага. Наша святая обязанность — с честью выполнить это требование.

"Красная звезда" СССР (№195 [5259]).



Статья опубликована 20 августа 1942 года.



Вчера было опубликовано сообщение Советского Информбюро об итогах трехмесячных боев на советско-германском фронте. Это сообщение с предельной ясностью анализирует ход военных действий и соотношение сил борющихся сторон.



Грозная опасность нависла над нашей страной. В районе Воронежа, в излучине Дона и на Юге Красная Армия вела и ведет непрерывные кровопролитные бои против наступающих войск врага. По существу наши вооруженные силы противостоят армиям многих государств. Гитлер в этом году обложил данью крови не только своих вассалов — Италию, Финляндию, Румынию, Венгрию, Словакию, но и оккупированные им страны. Это, а также сосредоточение всех своих основных сил и резервов дало немцам возможность создать на южных участках фронта значительный перевес в количестве войск и технике. Гитлеровцам удалось серьезно потеснить советские войска и захватить ряд важных для нашей страны городов и районов.

Однако отчаянные попытки немцев осуществить хотя бы на отдельных участках свои планы молниеносных наступательных операций потерпели крах. Неприятельское наступление развивалось лишь на Воронежском и Южном направлениях и то значительно медленнее, чем в первые месяцы войны. Известно, что в районе Воронежа немцы были остановлены и вот уже полтора месяца стоят на одном месте, а кое-где наши войска заставили их попятиться назад. Излучина Дона превратилась для немцев в кровавую мясорубку, где уже несколько недель перемалывается их живая сила и техника в таких огромных размерах, которые путают все карты германского командования.

Значительного продвижения вперед противнику удалось добиться главным образом на Юге. Но каждый шаг немцев на пути к советской нефти, которой они не получат, так или иначе стоил им колоссальных потерь. Немалые потери несут немцы и на Брянском, Калининском, Западном, Северо-Западном фронтах, где инициатива активных военных действий принадлежит нашим войскам. Как сообщает Советское Информбюро, «за три месяца активных боевых действий летом этого года, с 15 мая по 15 августа, немцы потеряли 1.250.000 солдат и офицеров, из них убитыми не менее 480.000. Они потеряли кроме того 3.390 танков, до 4.000 орудий всех калибров и не менее 4.000 самолетов».

Начисто отметая лживые сообщения гитлеровцев, Совинформбюро сообщает также фактические данные и о наших потерях: «Потери советских войск с 15 мая по 15 августа составляют: убитыми, ранеными и пропавшими без вести 606.000 человек, 2.240 танков, 3,162 орудия всех калибров, 2.198 самолетов».

Таким образом урон, понесенный армиями Гитлера и его союзников в Европе, значительно превышает потери Красной Армии. Это, в свою очередь, означает, что немцы платят дорогой, безусловно непосильной для них ценой за каждую пядь советской земли. То и дело с Юга и с Дона поступают сообщения о том, что противник все чаще вынужден отводить свои части в тыл, на переформирование. В самом характере наступления немцев происходят серьезные изменения — они уже не могут осуществлять его методически, все время наращивая силу удара из глубины, как это было в начале июля, — то там, то здесь нехватает живой силы и техники. Теперь наступление немцев все более выливается в форму рывков.

Потери противника за последние три месяца медленно, но неуклонно подготавливают почву для грядущего разгрома немецких войск. Поэтому законная тревога советских людей и каждого воина Красной Армии за положение на фронте не должна заслонять от нас перспектив войны и не может поколебать нашу веру в победу.

Немцы еще наступают, и угроза, нависшая над нашей страной, попрежнему велика, но, как писал товарищ Сталин, «бывают и такие моменты, когда тактические успехи, блестящие по своему непосредственному эффекту, но не соответствующие стратегическим возможностям, создают «неожиданную» обстановку, гибельную для всей кампании. Так обстояло дело с Деникиным в конце 1919 года, когда он, увлеченный легким успехом быстрого и эффективного продвижения на Москву, растянул свой фронт от Волги до Днепра и подготовил тем самым гибель своих армий».

Так обстояло и с Гитлером, когда его полчища были уже в прошлом году у ворот Москвы, но, в конце концов, измотанные и обескровленные, потерпели разгром под ударами Красной Армии. Так будет и должно быть сейчас на Юге, где враг еще продолжает лезть вперед. Красная Армия обязана выполнить свой долг перед родиной — остановить, отбросить и разгромить врага.

Что нужно для этого? Прежде всего необходима величайшая стойкость. В районах северо-восточнее Котельниково немцы уже длительное время не имеют успеха. Здесь многие наши части, защищая свои рубежи, проявляют высокую стойкость и наносят немцам один удар за другим. Так обязаны драться с врагом все защитники Юга. Надо учесть, что немецкие коммуникации, особенно на Юге, сильно растянуты, очаги борьбы приблизились к горному театру, удобному для обороны. Войска противника в известной мере измотаны. Наши части должны полностью использовать эти обстоятельства, во много раз усилить удары по врагу и своей победой бесповоротно решить исход сражений на Юге.

Нужна величайшая дисциплина наших рядов. Все мы обязаны помнить, что дисциплина — основа-основ воинского дела. Ее уровень — это теперь первое мерило боеспособности каждого советского воина, его преданности отчизне, его готовности выполнить свой долг перед народом. Ленин призывал не останавливаться ни перед какими жертвами, чтобы создать настоящую железную воинскую дисциплину. Сентиментальность, учил он, есть не меньшее преступление на войне, чем шкурничество.

Опыт последних боев на Юге с новой силой свидетельствует о том, что части, спаянные крепкой дисциплиной, успешно противостоят врагу, не пугаются ни действительной, ни мнимой опасности, упорно защищают свои рубежи. Дисциплина рождает стойкость и бережет кровь бойцов. Там, где властвует твердый воинский порядок, где рука командира не дрогнет, чтобы обеспечить его любыми мерами, там враг не может прорвать нашу оборону, там он несет наиболее ощутительный урон, там меньше наши потери.

Дисциплина — главная сила армии, и плох тот командир и комиссар, который пренебрегает этой силой или не умеет ею пользоваться. Основной смысл железного закона советской воинской дисциплины состоит сегодня в требовании родины — ни шагу назад без приказа высшего командования! И командир, не способный осуществить этого повеления отчизны в грозный для нее час, перестает быть командиром Красной Армии.

Всякий раз, когда нашему государству грозила опасность, партия настойчиво призывала укреплять воинскую дисциплину, порядок, и эта мера вновь и вновь удесятеряла мощь Красной Армии. В 1919 году Ленин писал: «Еще и еще раз мы напряжем силы против тех поражений, которые понесли на Юге. Мы выдвинем испытанные средства организованности, дисциплины и преданности». Эти испытанные средства победы должны быть и теперь полностью выдвинуты на поля сражений. Они дадут нам возможность ускорить разгром немецких оккупантов. Днем и ночью на всех фронтах — и там, где немцы наступают, и там, где они обороняются, — необходимо уничтожать их во все возрастающем об'еме. Единственный способ победить гитлеровцев — это " target="_blank">истребить их. Чем больше мы перебьем врагом, тем скорее мы отведем угрозу опасности от нашей родины. Советский народ требует, чтобы войска Красной Армии остановили, отбросили и разгромили врага. Наша святая обязанность — с честью выполнить это требование.
____________________________________
Н.Тихонов: Ни шагу назад!* ("Известия", СССР)*
Железная стойкость советских воинов* ("Правда", СССР)***


**************************************************************************************************************************************************
Ожесточенные бои


ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 19 августа. (По телеграфу от наш. корр.). Южнее Воронежа идут ожесточенные бои. На одном участке батальон под командованием гвардии капитана Котляренко предпринял атаку. Враг открыл сильный огонь из автоматов, пулеметов и орудий, ввел в действие танки. Воодушевляемые личным примером командира, а также комиссара гвардии политрука Косьянчука бойцы ворвались на позиции врага и выбили его оттуда. Чтобы спасти положение, враг предпринял пять танковых контратак, но безуспешно. Воины отстояли захваченные позиции. Бутылками с горючей жидкостью они сожгли четыре немецких танка.

Расчет командира орудия младшего сержанта Литвинцева уничтожил вражескую полковую пушку, четыре миномета, пять пулеметов, четыре автомашины, два дзота, до двухсот солдат и офицеров и разгромил штаб немецкого батальона. // Батальонный комиссар А.Анохин.


Немецкие эшелоны летят под откос

БРЯНСКИЙ ФРОНТ, 19 августа. (По телеграфу от наш. корр.). Группа брянских партизан недавно темной ночью подкралась к железнодорожному пути и установила мины на полотне. Утром партизаны наблюдали результаты своей работы: немецкий эшелон с вооружением наскочил на мины и слетел под откос.

Три ночи подряд партизаны продолжали минировать железнодорожное полотно, и три немецких воинских эшелона подорвались на этом участке пути. Немецкая охрана не могла уберечь железную дорогу от минирования. Погони за партизанами тоже не дали результата.

На другой железной дороге партизаны ночью разобрали путь, на двое суток приостановив всякое движение. Тогда немцы стали перебрасывать войска и технику грузовиками по шоссе. Но и здесь брянские партизаны сумели навредить врагу. Они взорвали большой мост через реку, и движение по шоссе застопорилось. // Полковой комиссар П.Крайнов.


**************************************************************************************************************************************************
НАСЕЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ЛАТВИИ ПРЯЧЕТ ОРУЖИЕ


СТОКГОЛЬМ, 19 августа. (ТАСС). Гитлеровская газета «Дейче цейтунг ин Остланд» приводит факты, характеризующие ненависть населения Латвийской ССР к немецким оккупантам.

«Особый германский суд в Риге, — говорится в сообщении газеты, — рассмотрел дело столяра Эрнста Прожумса. Прожумс ехал в трамвае. Увидя вошедшего в вагон немецкого фельдфебеля, он крикнул по-латышски: «Вот идет еще одна немецкая свинья». За это Прожумс приговорен к заключению в каторжной тюрьме. Председатель суда заявил, что в будущем он не остановится перед смертными приговорами «за подобные выпады», чтобы таким путем «защитить авторитет Германской империи и ее армии».

В связи с участившимися нападениями на германских солдат и офицеров в оккупированной Латвийской ССР германские власти уже несколько раз издавали приказы, в которых под страхом смертной казни предупреждали о необходимости сдать властям все огнестрельное и холодное оружие. Однако, несмотря на жесточайшие репрессии за невыполнение этого приказа, население оружия не сдает. В связи с этим германские власти опубликовали в газете «Дейче цейтунг ин Остланд» новый приказ, в котором грозят беспощадной расправой тем, «кто утаивает огнестрельное оружие всевозможного рода, ручные гранаты, режущее, ударное и колющее оружие, боеприпасы, порох, взрывчатые вещества, мины, запасные части и пр. военные материалы».

«Многие жители, — говорится в приказе, — несмотря на неоднократные предупреждения, не сдали указанное вооружение в ранее установленные сроки. Если и на этот раз не будет выполнен приказ о сдаче, то виновным нечего рассчитывать на пощаду. Не только этим людям, но также всем их родственникам грозит смертная казнь с конфискацией всего имущества».


Мобилизация рабочей силы в США

ЛОНДОН, 19 августа. (ТАСС). Руководитель правительственной комиссии по использованию рабочей силы в военное время в США Макнатт заявил вашингтонскому корреспонденту агентства Рейтер, что разработан окончательный проект закона о мобилизация рабочей силы в военное время. Этот законопроект предусматривает предоставление возглавляемой им комиссии широких полномочий, аналогичных тем, которые предоставлены соответствующим органам английским правительством. Законопроект ожидает одобрения Рузвельта, прежде чем он поступит на рассмотрение конгресса США.

Согласно законопроекту правительство будет иметь право мобилизовать мужчин и женщин, как уже работающих, так и не работающих в настоящее время, для работы на предприятиях военной промышленности; закреплять рабочих за теми или иными предприятиями; направлять рабочих в те районы страны, где ощущается острая потребность в рабочей силе; запрещать предпринимателям увольнять квалифицированных рабочих и обязывать их производить наем рабочей силы через соответствующие правительственные органы.

Этот законопроект, сказал Макнатт, имеет своей целью организовать работу военной промышленности на тех же принципах, как и вооруженные силы, путем своего рода промышленной мобилизации. Макнатт заявил, что, как он полагает, еще до конца нынешнего года в различных отраслях американской промышленности, обслуживающей военные и гражданские нужды, будет занято 18 млн. женщин. Он выразил уверенность, что после утверждении конгрессом законопроекта о мобилизации рабочей силы в военное время и расширении программы подготовки рабочей силы проблема обеспечения американской промышленности квалифицированной рабочей силой будет разрешена.

Касаясь вопроса о подготовке квалифицированной рабочей силы, Макнатт заявил, что она подготовляется на самих предприятиях. Кроме того, в США функционируют 2.400 профессиональных школ, 10 тысяч учебных мастерских и 200 технических колледжей и университетов. Для ослабления недостатка в квалифицированной рабочей силе вводятся всякие упрощения производственных операций.

________________________________________________
На Дону и Кубани* ("Красная звезда", СССР)**
На Юге* ("Красная звезда", СССР)*
От Севера до Юга ("Красная звезда", СССР)***
И.Эренбург: За Юг!* ("Красная звезда", СССР)
Значение боев на Юге* ("Красная звезда", СССР)***

Газета "Красная Звезда" №195 (5259), 20 августа 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/509574.html

У Красной армии есть своя благородная и возвышенная цель войны, вдохновляющая ее на подвиги. Этим собственно и об’ясняется, что отечественная война рождает у нас тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей родины. (И.СТАЛИН).

М.Толченов, "Красная звезда", СССР (№144 [5208]).



Статья опубликована 21 июня 1942 года.



Ходом событий фашистская пропаганда давно уже отучена от былого бахвальства. Теперь борьба с Красной Армией уже не преподносится геббельсовскими борзописцами как увеселительная прогулка по русским просторам. Правда ожесточенных боев, стоящих германской армии миллионов солдат и офицеров, слишком бьет в глаза. Но первый этап войны с Советским Союзом немцы еще любят рисовать как победоносный марш немецких колонн, перед которыми якобы падало и рассыпалось впрах все и вся.



Недавно нашими частями захвачен исключительно интересный документ, не оставляющий камня на камне и от этой фашистской легенды. Речь идет о героической борьбе советского гарнизона Бреста, подвергшегося внезапному нападению численно превосходящих сил врага в первый же день войны. «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска», составленное штабом 45-й немецкой пехотной дивизии 8 июля 1941 года и попавшее спустя одиннадцать месяцев в наши руки, представляет собой свидетельство врага, которого никак нельзя заподозрить в пристрастии к Красной Армии. Тем более ценны откровенные признания германских штабистов, невольно разоблачающих лживость фашистской пропаганды. Помимо воли авторов в строках официального донесения оживает героическая эпопея защитников советского Бреста.

Для захвата Бреста 45-я немецкая пехотная дивизия, имевшая в своем составе девять легких и три тяжелых артиллерийских батареи, была усилена 27-м артиллерийским полком, девятью мортирами и тяжелыми минометами. Кроме того по плану огня командир 12-го армейского корпуса сосредоточивал по крепости огонь мортирных дивизионов 34-й и 31-й дивизий. Однако массированный огонь всех этих многочисленных огневых средств не смог подавить нашу оборону. Фашистская пехота, перешедшая в атаку, получила, по признанию самих авторов донесения, достойный отпор:

«Все же вскоре (около 5.30-7.30) стало ясно, что позади нашей пробившейся вперед пехоты русские начали особенно упорно и настойчиво защищаться и в пехотном бою, используя стоящие в крепости 35-40 танков и бронемашин. Вместе с массовым огнем они применяли и мастерство снайперов, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.

Перед обедом стало ясно, что артиллерийская поддержка при ближнем бою в крепости невозможна, так как наша пехота соприкасалась очень близко с русской и нашу линию нельзя было установить в путанице построек, кустарника, деревьев, обломков. Частично она была отрезана или блокирована русскими гнездами сопротивления. Попытки отдельных пехотных противотанковых орудий и легких полевых гаубиц действовать прямой наводкой не удавались большей частью из-за недостаточного наблюдения и угрозы собственным людям, в остальном из-за толщины сооружений и стен крепости.

Проходящая мимо батарея штурмовых орудий, которую командир 135-го полка по собственному решению после обеда подчинил себе, не оказала на русских никакого действия. Введение в бой новых сил 133-го полка (до этого резерва корпуса) на южном и западном островах с 13.15 не принесло также изменений в положении: там, где русские были выбиты или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов домов, из-за водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались.

Личным наблюдением командир дивизии в 13.50 убедился, что ближним боем пехоты крепости не взять, а около 14.30 решил оттянуть собственные силы так, чтобы они окружили крепость со всех сторон, а потом, (предположительно после ночного отступления с раннего утра 23.6) вести тщательно наблюдаемый огонь на поражение, который бы уничтожал и изматывал русских. В 18.30 это решение было одобрено командующим 4-й армией».

Итак, первые атаки немцев стойкие защитники крепости успешно отбили. Обеспокоенный огромными потерями, командир 45-й дивизии решил отвести свои части на исходное положение, но и это ему не удалось осуществить полностью.

«Проникшие ночью в крепость части 133-го и 135-го полков были согласно приказу отведены обратно на исходное положение. При этом было очень неприятно, так как русские тотчас же продолжали атаку на оставленные нами районы. Кроме того группа немецких солдат (пехотинцев и сапер, количество их потом так и не удалось установить) осталась запертой в церкви крепости (центральный остров); временами с ними была радиосвязь.

С 5.00 на центральный остров и на южную окраину северного острова был направлен уничтожающий огонь, состоящий попеременно из тщательной пристрелки тяжелых орудий и сильных огневых налетов; во время огня деятельность русских снайперов зачастую прекращалась, чтобы потом во время перерыва возобновить ее немедленно, упорно и успешно; распознавать этих стрелков, одетых преимущественно в маскировочные костюмы, было очень трудно».

Так прошел день, не принесший немцам ничего, кроме огромного числа убитых. 23 июня все атаки врага также были отбиты. Отчаявшись взять крепость силой, фашисты попытались склонить наших бойцов к сдаче. Мужественные советские воины с негодованием отвергли гнусные предложения врага. Огнем отвечали они на завывания фашистских радиорупоров:

«Около 9.00 из 4-й армии прибыла радиоагитмашина, из которой стали раз’яснять русским бесполезность их сопротивления и призывать к сдаче в плен… До 14.00 на командном пункте дивизии появилась сначала маленькая, а потом большая радиоагитмашина. По составлении необходимого текста они, в соответствии с направлением ветра, были направлены в 135-й пехотный полк…

С наступлением темноты русские попытались сделать мощные вылазки в направлении города на северо-восток и на восток и очень сильным артиллерийским и пехотным огнем заглушили громкоговоритель. Стало ясно, что русские, готовые к дальнейшим боям, отклоняли любую капитуляцию».

Настал третий день беспримерного боя. И он не принес фашистам ожидаемых успехов. С бешенством должны были они признать, что:

«гнезда сопротивления русских остались: в отдельных частях домов, в так называемом «доме комсостава» на центральном острове и в восточной части северного острова (восточнее дороги север—юг)».

25 июня бои продолжались. Несмотря на многократное численное и техническое превосходство врага, советские бойцы держались непоколебимо. Никакие ухищрения фашистов не могли сломить героев:

«Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава, на центральном острове, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением — подрывной партией очистить этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили были зажжены; были слышны стоны раненых русских от взрыва, но они продолжали стрелять. Так прошел день непрерывных ближних боев».

На пятый день немногочисленные защитники восточного форта продолжали оказывать сопротивление:

«Гнездом сопротивления в дальнейшем остался восточный форт. Сюда нельзя было подступиться, имея только пехотные средства, так как превосходно организованный ружейный и пулеметный огонь из глубоких окопов и из подковообразного двора скашивал каждого приближающегося. Осталось только одно решение — голодом и жаждой принудить русских сдаться в плен, а потому необходимо было прибегнуть ко всем средствам, ускоряющим их изнурение, как то: постоянный беспокоящий огонь из тяжелых минометов, с целью помешать русским передвигаться в окопах или по двору, прямой обстрел из танков, передача призывов (мегафон) или разбрасывание листовок в окопы и проч.».

В течение еще двух дней фашисты безуспешно пытались овладеть фортом.

«Продолжался обстрел восточного форта танками и из штурмовых орудий, но успеха не было видно. Обстрел из 88-мм. зенитного орудия также остался без результата. Поэтому командир дивизии дал распоряжение об установлении связи с летчиками на аэродроме Мухавец, чтобы выяснить возможность бомбежки. Русские все еще отвечали на каждое неосторожное приближение».

29 июня героических защитников форта, ожидали новые испытания. На них обрушились десятки тяжелых авиабомб.

«С 8.00 авиация сбрасывала много 500-кг. бомб, результата нельзя было видеть. Такое же малоуспешное действие имел новый оживленный обстрел восточного форта с танками и штурмовыми орудиями, несмотря на то, что были заметны в некоторых местах разрушения стен. Пополудни авиация опять начала сбрасывать 500-кг. бомбы. При этом была сброшена 1800-кг. бомба, попавшая в угол стены крепости и потрясшая своей детонацией весь город.

30.6 подготавливалось наступление с бензином, маслом и жиром — все это скатывали в бочках и бутылях в окопы форта, там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями».

Наши герои держались, несмотря ни на что. Помощи ожидать было неоткуда, но бойцы цеплялись за каждый камень и вели огонь по врагу, вселяя в него ужас и страх. И только 30 июня, когда форт превратился в искромсанные металлом развалины, остатки гарнизона оставили место девятидневных боев, пробившись из кольца. Когда немцы ворвались, наконец, туда, они, по собственному признанию, «… обыскали форт и нашли несколько смертельно раненых русских и лежавших там немецких убитых».

Брест, стоящий почти на самой границе и который немцы считали легкой добычей, держался девять дней и стоил им тысяч солдат и офицеров. Даже фашисты, изумленные и подавленные величием духа бойцов Красной Армии, вынуждены были процедить сквозь зубы признание исключительного подвига защитников Бреста. Боевое донесение штаба 45-й немецкой пехотной дивизии заканчивается словами:

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брест-Литовска.

Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Такова правда о взятии немцами Бреста, ставшая, помимо их воли, достоянием гласности и наполняющая наши сердца гордостью и преклонением перед первыми бессмертными героями отечественной войны — героями Бреста! // Полковник М.Толченов.


**************************************************************************************************************************************************
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ. После полета в эскадрилье капитана Гречишкина. Летчики делятся своими впечатлениями о бомбардировке немецкого аэродрома.


Снимок А.Секретарева



**************************************************************************************************************************************************
Ожесточенные бои под Севастополем


СЕВАСТОПОЛЬ, 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Фашистский натиск под Севастополем усиливается. Подтянув свежие силы, немцы яростно атакуют наши позиции, особенно на южном и северном участках фронта. Каждый метр продвижения стоит врагу больших потерь. Лишь в районе одной высоты, где наступало до двух батальонов немецкой пехоты, на поле боя осталось свыше 350 убитых солдат и офицеров. Но враг не считается ни с какими потерями, стремясь пробить брешь в севастопольской обороне.

Почти сутки длился бой на южном участке фронта. Четыре немецких пехотных полка при поддержке танков предприняли атаку против нашей N части. Пока артиллерия обстреливала передний край обороны, фашистские самолеты группами по 15—20 машин в течение часа непрерывно бомбили вторые эшелоны, районы огневых позиций артиллерии и пути подвоза. Противник надеялся сломить дух советских воинов, заставить их покинуть окопы раньше, чем начнется атака. Но этот замысел не удался.

Несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел и бомбовые удары с воздуха, наши бойцы продолжали оставаться на своих местах. Как только фашисты попытались двинуться вперед, по ним был открыт сильный артиллерийский, минометный, ружейный и пулеметный огонь. Фашистская атака захлебнулась.

Спустя два часа противник повторил атаку. На этот раз отдельные группы его солдат, преимущественно автоматчиков, вклинились в расположение наших окопов. Развивая успех, немцы бросили сюда два батальона и не менее десяти танков. Однако и вторая атака не принесла противнику сколько-нибудь эффективных результатов. Заградительный огонь севастопольских батарей вынудил фашистскую пехоту залечь. Тем временем наши бойцы гранатами и штыками истребили большую часть просочившихся в окопы немцев. Оставшиеся в живых вражеские автоматчики поспешно отступили.

Все же противник не ослаблял своего нажима. На протяжении следующих трех часов немцы снова дважды атаковали наши позиции. Наступление пехоты поддерживали при этом сначала 15, а затем 20 танков. Фашисты несли тяжелые потери от огня нашей артиллерии и пехоты. Были сожжены четыре танка, разбито несколько орудий, уничтожено более 200 солдат и офицеров. Восполняя потери за счет ввода в бой саперных, строительных и тыловых подразделений, фашисты отчаянно лезли вперед.

Под давлением превосходящих сил врага наши бойцы отошли на промежуточный рубеж. Отходя, они всеми силами изматывали немецкую пехоту, наносили ей огромный урон. Группа советских автоматчиков, действовавшая в качестве заслона на фланге, истребила до 100 фашистов. Пулеметчики N части расположились в засаде на скате высоты и огнем в упор расстреляли два взвода неприятельских солдат. Крепкую поддержку стрелкам оказали артиллеристы, которые картечью истребили не менее 150 гитлеровцев.

С исключительным ожесточением идут бои на северном участке фронта. Здесь немцы сосредоточили много пехоты, танков, артиллерии и по пяти-шести раз в день предпринимают атаки. Иногда кровопролитные схватки не прекращаются и ночью. Бойцы части, которой командует тов. Гузь, всю ночь вели бой в траншеях с просочившимися группами неприятельских автоматчиков. Пользуясь ночной темнотой, немцы пытались подбросить на танках подкрепления этим группам. Наше боевое охранение во-время обнаружило вражеские танки. Метким огнем красноармейцы начисто уничтожили танковый десант, после чего штыками и гранатами добили автоматчиков.

Немецкие атаки на северном участке фронта встречают стойкое сопротивление наших частей. Во второй половине дня вчера фашисты силами пехотной дивизии при поддержке двух десятков танков повели наступление против части, которой командует тов. Капитохин. Еще до подхода к переднему краю обороны немцы попали под жестокий огонь советской артиллерии и минометов. Потеряв 200 человек убитыми, они приостановили атаку, но вскоре опять кинулись вперед. Местами дело доходило до рукопашных схваток. Наши бойцы и командиры сражались с железной стойкостью. На одном направлении атаки противника отбиты с большими для него потерями. На другом бои продолжаются, причем немцы несут серьезный урон. По неполным данным, за последние полтора дня здесь убито и ранено около 1.500 фашистских солдат и офицеров.

Героическая борьба защитников Севастополя обескровила многие части врага. Полностью разгромлены не менее 5 немецких пехотных дивизий, а также две румынские дивизии. Все чаще немцы используют в качестве стрелков солдат из обоза и специальных подразделений. Но враг не оставляет своих надежд захватить главную базу Черноморского флота. Он бросает в бой новые и новые силы. Положение под Севастополем остается напряженным. Нужны величайшая стойкость, железная организованность, геройская отвага, чтобы отбросить врага от города. // Л.Озеров.


ПРИВЕТСТВИЕ ЗАЩИТНИКАМ СЕВАСТОПОЛЯ ОТ ГАРНИЗОНА МАЛЬТЫ

ЛОНДОН, 20 июня. (ТАСС). Как передает агентство Рейтер с острова Мальты, губернатор Мальты лорд Горт обратился к защитникам Севастополя с посланием, в котором выражает восхищение гарнизона и гражданского населения Мальты «замечательной обороной Севастополя». В послании говорится, что «отпор, который защитники города дают врагу, добавляет новые лавры к историческому имени Севастополя».
_______________________________________
Л.Озеров: Героиня Севастополя Мария Байда ("Красная звезда", СССР)
Л.Озеров: Огромные потери немцев под Севастополем* ("Красная звезда", СССР)**


**************************************************************************************************************************************************
ЮЖНЫЙ ФРОНТ. В батальоне, которым командует капитан Кельбас. На огневом рубеже.


Снимок нашего спец.фотокорр. Ф.Левшина



**************************************************************************************************************************************************
Внезапное нападение на немецкие блиндажи


ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Группа бойцов N части произвела внезапный ночной налет на вражеские блиндажи. Все бойцы и командиры этой группы были вооружены и действовали гранатами.

Накануне часть вела тщательное наблюдение за немецкими позициями. Было установлено, где входные двери блиндажей и амбразуры, каковы подходы к ним; была выявлена численность фашистских солдат, находящихся в блиндажах, и частично их вооружение.

С наступлением темноты наши саперы проделали проходы в проволочном заграждении. Группа осторожно проползла это место, потом расчленилась и ползком с разных направлений приблизилась к двум блиндажам, намеченным для атаки. Шум дождя и ветра помог проделать все это скрытно. Часть бойцов залегла возле дорожек, по которым к немцам могла подойти помощь. Другие расположились у блиндажей на расстоянии прицельного броска гранаты.

Через несколько минут в воздух взвилась ракета. Командир использовал для сигнала трофейную ракету, которая не вызвала у немцев особых подозрений. Тут же заухали разрывы гранат. Брошенные одновременно в амбразуры и двери, первые же гранаты деморализовали и частично уничтожили обитателей немецких блиндажей. Новые гранаты, брошенные уже с более близкого расстояния, завершили дело. Все солдаты, находившиеся в блиндажах, были уничтожены, а пулеметы и другое оружие приведено в негодность.

Когда все было сделано, командир дал условленный сигнал нашей артиллерии и минометам. Интенсивный огонь советских пушек и минометов надежно прикрыл выход группы из боя.


ИЗДАНИЕ ДОКЛАДА тов. В.М.МОЛОТОВА

Государственное издательство политической литературы выпускает из печати массовым тиражом брошюру: В.М.Молотов «Ратификация англо-советского Договора от 26 мая 1942 года». В брошюре помещены доклад Народного Комиссара Иностранных Дел тов. В.М.Молотова в Верховном Совете СССР 18 июня 1942 года, текст Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенным Королевством в Великобритании о Союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны, заключенный в гор. Лондоне 26 мая 1942 года, а также постановление Верховного Совета СССР по докладу тов. Молотова об одобрении внешней политики Правительства о ратификации Договора. (ТАСС).

____________________________________________
Н.Тихонов: Ни шагу назад!* ("Известия", СССР)*
И.Эренбург: Стой и победи!* ("Красная звезда", СССР)
Железная стойкость советских воинов* ("Правда", СССР)*
Стойко защищать родную землю!* ("Красная звезда", СССР)**
В.Матвеев: Порядок и дисциплина в бою ("Красная звезда", СССР)

Газета "Красная Звезда" №144 (5208), 21 июня 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/509208.html

У Красной армии есть своя благородная и возвышенная цель войны, вдохновляющая ее на подвиги. Этим собственно и об’ясняется, что отечественная война рождает у нас тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей родины. (И.СТАЛИН).

М.Толченов, "Красная звезда", СССР (№144 [5208]).



Статья опубликована 21 июня 1942 года.



Ходом событий фашистская пропаганда давно уже отучена от былого бахвальства. Теперь борьба с Красной Армией уже не преподносится геббельсовскими борзописцами как увеселительная прогулка по русским просторам. Правда ожесточенных боев, стоящих германской армии миллионов солдат и офицеров, слишком бьет в глаза. Но первый этап войны с Советским Союзом немцы еще любят рисовать как победоносный марш немецких колонн, перед которыми якобы падало и рассыпалось впрах все и вся.



Недавно нашими частями захвачен исключительно интересный документ, не оставляющий камня на камне и от этой фашистской легенды. Речь идет о героической борьбе советского гарнизона Бреста, подвергшегося внезапному нападению численно превосходящих сил врага в первый же день войны. «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска», составленное штабом 45-й немецкой пехотной дивизии 8 июля 1941 года и попавшее спустя одиннадцать месяцев в наши руки, представляет собой свидетельство врага, которого никак нельзя заподозрить в пристрастии к Красной Армии. Тем более ценны откровенные признания германских штабистов, невольно разоблачающих лживость фашистской пропаганды. Помимо воли авторов в строках официального донесения оживает героическая эпопея защитников советского Бреста.

Для захвата Бреста 45-я немецкая пехотная дивизия, имевшая в своем составе девять легких и три тяжелых артиллерийских батареи, была усилена 27-м артиллерийским полком, девятью мортирами и тяжелыми минометами. Кроме того по плану огня командир 12-го армейского корпуса сосредоточивал по крепости огонь мортирных дивизионов 34-й и 31-й дивизий. Однако массированный огонь всех этих многочисленных огневых средств не смог подавить нашу оборону. Фашистская пехота, перешедшая в атаку, получила, по признанию самих авторов донесения, достойный отпор:

«Все же вскоре (около 5.30-7.30) стало ясно, что позади нашей пробившейся вперед пехоты русские начали особенно упорно и настойчиво защищаться и в пехотном бою, используя стоящие в крепости 35-40 танков и бронемашин. Вместе с массовым огнем они применяли и мастерство снайперов, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.

Перед обедом стало ясно, что артиллерийская поддержка при ближнем бою в крепости невозможна, так как наша пехота соприкасалась очень близко с русской и нашу линию нельзя было установить в путанице построек, кустарника, деревьев, обломков. Частично она была отрезана или блокирована русскими гнездами сопротивления. Попытки отдельных пехотных противотанковых орудий и легких полевых гаубиц действовать прямой наводкой не удавались большей частью из-за недостаточного наблюдения и угрозы собственным людям, в остальном из-за толщины сооружений и стен крепости.

Проходящая мимо батарея штурмовых орудий, которую командир 135-го полка по собственному решению после обеда подчинил себе, не оказала на русских никакого действия. Введение в бой новых сил 133-го полка (до этого резерва корпуса) на южном и западном островах с 13.15 не принесло также изменений в положении: там, где русские были выбиты или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов домов, из-за водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались.

Личным наблюдением командир дивизии в 13.50 убедился, что ближним боем пехоты крепости не взять, а около 14.30 решил оттянуть собственные силы так, чтобы они окружили крепость со всех сторон, а потом, (предположительно после ночного отступления с раннего утра 23.6) вести тщательно наблюдаемый огонь на поражение, который бы уничтожал и изматывал русских. В 18.30 это решение было одобрено командующим 4-й армией».

Итак, первые атаки немцев стойкие защитники крепости успешно отбили. Обеспокоенный огромными потерями, командир 45-й дивизии решил отвести свои части на исходное положение, но и это ему не удалось осуществить полностью.

«Проникшие ночью в крепость части 133-го и 135-го полков были согласно приказу отведены обратно на исходное положение. При этом было очень неприятно, так как русские тотчас же продолжали атаку на оставленные нами районы. Кроме того группа немецких солдат (пехотинцев и сапер, количество их потом так и не удалось установить) осталась запертой в церкви крепости (центральный остров); временами с ними была радиосвязь.

С 5.00 на центральный остров и на южную окраину северного острова был направлен уничтожающий огонь, состоящий попеременно из тщательной пристрелки тяжелых орудий и сильных огневых налетов; во время огня деятельность русских снайперов зачастую прекращалась, чтобы потом во время перерыва возобновить ее немедленно, упорно и успешно; распознавать этих стрелков, одетых преимущественно в маскировочные костюмы, было очень трудно».

Так прошел день, не принесший немцам ничего, кроме огромного числа убитых. 23 июня все атаки врага также были отбиты. Отчаявшись взять крепость силой, фашисты попытались склонить наших бойцов к сдаче. Мужественные советские воины с негодованием отвергли гнусные предложения врага. Огнем отвечали они на завывания фашистских радиорупоров:

«Около 9.00 из 4-й армии прибыла радиоагитмашина, из которой стали раз’яснять русским бесполезность их сопротивления и призывать к сдаче в плен… До 14.00 на командном пункте дивизии появилась сначала маленькая, а потом большая радиоагитмашина. По составлении необходимого текста они, в соответствии с направлением ветра, были направлены в 135-й пехотный полк…

С наступлением темноты русские попытались сделать мощные вылазки в направлении города на северо-восток и на восток и очень сильным артиллерийским и пехотным огнем заглушили громкоговоритель. Стало ясно, что русские, готовые к дальнейшим боям, отклоняли любую капитуляцию».

Настал третий день беспримерного боя. И он не принес фашистам ожидаемых успехов. С бешенством должны были они признать, что:

«гнезда сопротивления русских остались: в отдельных частях домов, в так называемом «доме комсостава» на центральном острове и в восточной части северного острова (восточнее дороги север—юг)».

25 июня бои продолжались. Несмотря на многократное численное и техническое превосходство врага, советские бойцы держались непоколебимо. Никакие ухищрения фашистов не могли сломить героев:

«Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава, на центральном острове, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением — подрывной партией очистить этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили были зажжены; были слышны стоны раненых русских от взрыва, но они продолжали стрелять. Так прошел день непрерывных ближних боев».

На пятый день немногочисленные защитники восточного форта продолжали оказывать сопротивление:

«Гнездом сопротивления в дальнейшем остался восточный форт. Сюда нельзя было подступиться, имея только пехотные средства, так как превосходно организованный ружейный и пулеметный огонь из глубоких окопов и из подковообразного двора скашивал каждого приближающегося. Осталось только одно решение — голодом и жаждой принудить русских сдаться в плен, а потому необходимо было прибегнуть ко всем средствам, ускоряющим их изнурение, как то: постоянный беспокоящий огонь из тяжелых минометов, с целью помешать русским передвигаться в окопах или по двору, прямой обстрел из танков, передача призывов (мегафон) или разбрасывание листовок в окопы и проч.».

В течение еще двух дней фашисты безуспешно пытались овладеть фортом.

«Продолжался обстрел восточного форта танками и из штурмовых орудий, но успеха не было видно. Обстрел из 88-мм. зенитного орудия также остался без результата. Поэтому командир дивизии дал распоряжение об установлении связи с летчиками на аэродроме Мухавец, чтобы выяснить возможность бомбежки. Русские все еще отвечали на каждое неосторожное приближение».

29 июня героических защитников форта, ожидали новые испытания. На них обрушились десятки тяжелых авиабомб.

«С 8.00 авиация сбрасывала много 500-кг. бомб, результата нельзя было видеть. Такое же малоуспешное действие имел новый оживленный обстрел восточного форта с танками и штурмовыми орудиями, несмотря на то, что были заметны в некоторых местах разрушения стен. Пополудни авиация опять начала сбрасывать 500-кг. бомбы. При этом была сброшена 1800-кг. бомба, попавшая в угол стены крепости и потрясшая своей детонацией весь город.

30.6 подготавливалось наступление с бензином, маслом и жиром — все это скатывали в бочках и бутылях в окопы форта, там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями».

Наши герои держались, несмотря ни на что. Помощи ожидать было неоткуда, но бойцы цеплялись за каждый камень и вели огонь по врагу, вселяя в него ужас и страх. И только 30 июня, когда форт превратился в искромсанные металлом развалины, остатки гарнизона оставили место девятидневных боев, пробившись из кольца. Когда немцы ворвались, наконец, туда, они, по собственному признанию, «… обыскали форт и нашли несколько смертельно раненых русских и лежавших там немецких убитых».

Брест, стоящий почти на самой границе и который немцы считали легкой добычей, держался девять дней и стоил им тысяч солдат и офицеров. Даже фашисты, изумленные и подавленные величием духа бойцов Красной Армии, вынуждены были процедить сквозь зубы признание исключительного подвига защитников Бреста. Боевое донесение штаба 45-й немецкой пехотной дивизии заканчивается словами:

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брест-Литовска.

Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Такова правда о взятии немцами Бреста, ставшая, помимо их воли, достоянием гласности и наполняющая наши сердца гордостью и преклонением перед первыми бессмертными героями отечественной войны — героями Бреста! // Полковник М.Толченов.


**************************************************************************************************************************************************
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ. После полета в эскадрилье капитана Гречишкина. Летчики делятся своими впечатлениями о бомбардировке немецкого аэродрома.


Снимок А.Секретарева



**************************************************************************************************************************************************
Ожесточенные бои под Севастополем


СЕВАСТОПОЛЬ, 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Фашистский натиск под Севастополем усиливается. Подтянув свежие силы, немцы яростно атакуют наши позиции, особенно на южном и северном участках фронта. Каждый метр продвижения стоит врагу больших потерь. Лишь в районе одной высоты, где наступало до двух батальонов немецкой пехоты, на поле боя осталось свыше 350 убитых солдат и офицеров. Но враг не считается ни с какими потерями, стремясь пробить брешь в севастопольской обороне.

Почти сутки длился бой на южном участке фронта. Четыре немецких пехотных полка при поддержке танков предприняли атаку против нашей N части. Пока артиллерия обстреливала передний край обороны, фашистские самолеты группами по 15—20 машин в течение часа непрерывно бомбили вторые эшелоны, районы огневых позиций артиллерии и пути подвоза. Противник надеялся сломить дух советских воинов, заставить их покинуть окопы раньше, чем начнется атака. Но этот замысел не удался.

Несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел и бомбовые удары с воздуха, наши бойцы продолжали оставаться на своих местах. Как только фашисты попытались двинуться вперед, по ним был открыт сильный артиллерийский, минометный, ружейный и пулеметный огонь. Фашистская атака захлебнулась.

Спустя два часа противник повторил атаку. На этот раз отдельные группы его солдат, преимущественно автоматчиков, вклинились в расположение наших окопов. Развивая успех, немцы бросили сюда два батальона и не менее десяти танков. Однако и вторая атака не принесла противнику сколько-нибудь эффективных результатов. Заградительный огонь севастопольских батарей вынудил фашистскую пехоту залечь. Тем временем наши бойцы гранатами и штыками истребили большую часть просочившихся в окопы немцев. Оставшиеся в живых вражеские автоматчики поспешно отступили.

Все же противник не ослаблял своего нажима. На протяжении следующих трех часов немцы снова дважды атаковали наши позиции. Наступление пехоты поддерживали при этом сначала 15, а затем 20 танков. Фашисты несли тяжелые потери от огня нашей артиллерии и пехоты. Были сожжены четыре танка, разбито несколько орудий, уничтожено более 200 солдат и офицеров. Восполняя потери за счет ввода в бой саперных, строительных и тыловых подразделений, фашисты отчаянно лезли вперед.

Под давлением превосходящих сил врага наши бойцы отошли на промежуточный рубеж. Отходя, они всеми силами изматывали немецкую пехоту, наносили ей огромный урон. Группа советских автоматчиков, действовавшая в качестве заслона на фланге, истребила до 100 фашистов. Пулеметчики N части расположились в засаде на скате высоты и огнем в упор расстреляли два взвода неприятельских солдат. Крепкую поддержку стрелкам оказали артиллеристы, которые картечью истребили не менее 150 гитлеровцев.

С исключительным ожесточением идут бои на северном участке фронта. Здесь немцы сосредоточили много пехоты, танков, артиллерии и по пяти-шести раз в день предпринимают атаки. Иногда кровопролитные схватки не прекращаются и ночью. Бойцы части, которой командует тов. Гузь, всю ночь вели бой в траншеях с просочившимися группами неприятельских автоматчиков. Пользуясь ночной темнотой, немцы пытались подбросить на танках подкрепления этим группам. Наше боевое охранение во-время обнаружило вражеские танки. Метким огнем красноармейцы начисто уничтожили танковый десант, после чего штыками и гранатами добили автоматчиков.

Немецкие атаки на северном участке фронта встречают стойкое сопротивление наших частей. Во второй половине дня вчера фашисты силами пехотной дивизии при поддержке двух десятков танков повели наступление против части, которой командует тов. Капитохин. Еще до подхода к переднему краю обороны немцы попали под жестокий огонь советской артиллерии и минометов. Потеряв 200 человек убитыми, они приостановили атаку, но вскоре опять кинулись вперед. Местами дело доходило до рукопашных схваток. Наши бойцы и командиры сражались с железной стойкостью. На одном направлении атаки противника отбиты с большими для него потерями. На другом бои продолжаются, причем немцы несут серьезный урон. По неполным данным, за последние полтора дня здесь убито и ранено около 1.500 фашистских солдат и офицеров.

Героическая борьба защитников Севастополя обескровила многие части врага. Полностью разгромлены не менее 5 немецких пехотных дивизий, а также две румынские дивизии. Все чаще немцы используют в качестве стрелков солдат из обоза и специальных подразделений. Но враг не оставляет своих надежд захватить главную базу Черноморского флота. Он бросает в бой новые и новые силы. Положение под Севастополем остается напряженным. Нужны величайшая стойкость, железная организованность, геройская отвага, чтобы отбросить врага от города. // Л.Озеров.


ПРИВЕТСТВИЕ ЗАЩИТНИКАМ СЕВАСТОПОЛЯ ОТ ГАРНИЗОНА МАЛЬТЫ

ЛОНДОН, 20 июня. (ТАСС). Как передает агентство Рейтер с острова Мальты, губернатор Мальты лорд Горт обратился к защитникам Севастополя с посланием, в котором выражает восхищение гарнизона и гражданского населения Мальты «замечательной обороной Севастополя». В послании говорится, что «отпор, который защитники города дают врагу, добавляет новые лавры к историческому имени Севастополя».
_______________________________________
Л.Озеров: Героиня Севастополя Мария Байда ("Красная звезда", СССР)
Л.Озеров: Огромные потери немцев под Севастополем* ("Красная звезда", СССР)**


**************************************************************************************************************************************************
ЮЖНЫЙ ФРОНТ. В батальоне, которым командует капитан Кельбас. На огневом рубеже.


Снимок нашего спец.фотокорр. Ф.Левшина



**************************************************************************************************************************************************
Внезапное нападение на немецкие блиндажи


ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Группа бойцов N части произвела внезапный ночной налет на вражеские блиндажи. Все бойцы и командиры этой группы были вооружены и действовали гранатами.

Накануне часть вела тщательное наблюдение за немецкими позициями. Было установлено, где входные двери блиндажей и амбразуры, каковы подходы к ним; была выявлена численность фашистских солдат, находящихся в блиндажах, и частично их вооружение.

С наступлением темноты наши саперы проделали проходы в проволочном заграждении. Группа осторожно проползла это место, потом расчленилась и ползком с разных направлений приблизилась к двум блиндажам, намеченным для атаки. Шум дождя и ветра помог проделать все это скрытно. Часть бойцов залегла возле дорожек, по которым к немцам могла подойти помощь. Другие расположились у блиндажей на расстоянии прицельного броска гранаты.

Через несколько минут в воздух взвилась ракета. Командир использовал для сигнала трофейную ракету, которая не вызвала у немцев особых подозрений. Тут же заухали разрывы гранат. Брошенные одновременно в амбразуры и двери, первые же гранаты деморализовали и частично уничтожили обитателей немецких блиндажей. Новые гранаты, брошенные уже с более близкого расстояния, завершили дело. Все солдаты, находившиеся в блиндажах, были уничтожены, а пулеметы и другое оружие приведено в негодность.

Когда все было сделано, командир дал условленный сигнал нашей артиллерии и минометам. Интенсивный огонь советских пушек и минометов надежно прикрыл выход группы из боя.


ИЗДАНИЕ ДОКЛАДА тов. В.М.МОЛОТОВА

Государственное издательство политической литературы выпускает из печати массовым тиражом брошюру: В.М.Молотов «Ратификация англо-советского Договора от 26 мая 1942 года». В брошюре помещены доклад Народного Комиссара Иностранных Дел тов. В.М.Молотова в Верховном Совете СССР 18 июня 1942 года, текст Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенным Королевством в Великобритании о Союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны, заключенный в гор. Лондоне 26 мая 1942 года, а также постановление Верховного Совета СССР по докладу тов. Молотова об одобрении внешней политики Правительства о ратификации Договора. (ТАСС).

____________________________________________
Н.Тихонов: Ни шагу назад!* ("Известия", СССР)*
И.Эренбург: Стой и победи!* ("Красная звезда", СССР)
Железная стойкость советских воинов* ("Правда", СССР)*
Стойко защищать родную землю!* ("Красная звезда", СССР)**
В.Матвеев: Порядок и дисциплина в бою ("Красная звезда", СССР)

Газета "Красная Звезда" №144 (5208), 21 июня 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/509208.html

У Красной армии есть своя благородная и возвышенная цель войны, вдохновляющая ее на подвиги. Этим собственно и об’ясняется, что отечественная война рождает у нас тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей родины. (И.СТАЛИН).

М.Толченов, "Красная звезда", СССР (№144 [5208]).



Статья опубликована 21 июня 1942 года.



Ходом событий фашистская пропаганда давно уже отучена от былого бахвальства. Теперь борьба с Красной Армией уже не преподносится геббельсовскими борзописцами как увеселительная прогулка по русским просторам. Правда ожесточенных боев, стоящих германской армии миллионов солдат и офицеров, слишком бьет в глаза. Но первый этап войны с Советским Союзом немцы еще любят рисовать как победоносный марш немецких колонн, перед которыми якобы падало и рассыпалось впрах все и вся.



Недавно нашими частями захвачен исключительно интересный документ, не оставляющий камня на камне и от этой фашистской легенды. Речь идет о героической борьбе советского гарнизона Бреста, подвергшегося внезапному нападению численно превосходящих сил врага в первый же день войны. «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска», составленное штабом 45-й немецкой пехотной дивизии 8 июля 1941 года и попавшее спустя одиннадцать месяцев в наши руки, представляет собой свидетельство врага, которого никак нельзя заподозрить в пристрастии к Красной Армии. Тем более ценны откровенные признания германских штабистов, невольно разоблачающих лживость фашистской пропаганды. Помимо воли авторов в строках официального донесения оживает героическая эпопея защитников советского Бреста.

Для захвата Бреста 45-я немецкая пехотная дивизия, имевшая в своем составе девять легких и три тяжелых артиллерийских батареи, была усилена 27-м артиллерийским полком, девятью мортирами и тяжелыми минометами. Кроме того по плану огня командир 12-го армейского корпуса сосредоточивал по крепости огонь мортирных дивизионов 34-й и 31-й дивизий. Однако массированный огонь всех этих многочисленных огневых средств не смог подавить нашу оборону. Фашистская пехота, перешедшая в атаку, получила, по признанию самих авторов донесения, достойный отпор:

«Все же вскоре (около 5.30-7.30) стало ясно, что позади нашей пробившейся вперед пехоты русские начали особенно упорно и настойчиво защищаться и в пехотном бою, используя стоящие в крепости 35-40 танков и бронемашин. Вместе с массовым огнем они применяли и мастерство снайперов, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.

Перед обедом стало ясно, что артиллерийская поддержка при ближнем бою в крепости невозможна, так как наша пехота соприкасалась очень близко с русской и нашу линию нельзя было установить в путанице построек, кустарника, деревьев, обломков. Частично она была отрезана или блокирована русскими гнездами сопротивления. Попытки отдельных пехотных противотанковых орудий и легких полевых гаубиц действовать прямой наводкой не удавались большей частью из-за недостаточного наблюдения и угрозы собственным людям, в остальном из-за толщины сооружений и стен крепости.

Проходящая мимо батарея штурмовых орудий, которую командир 135-го полка по собственному решению после обеда подчинил себе, не оказала на русских никакого действия. Введение в бой новых сил 133-го полка (до этого резерва корпуса) на южном и западном островах с 13.15 не принесло также изменений в положении: там, где русские были выбиты или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов домов, из-за водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались.

Личным наблюдением командир дивизии в 13.50 убедился, что ближним боем пехоты крепости не взять, а около 14.30 решил оттянуть собственные силы так, чтобы они окружили крепость со всех сторон, а потом, (предположительно после ночного отступления с раннего утра 23.6) вести тщательно наблюдаемый огонь на поражение, который бы уничтожал и изматывал русских. В 18.30 это решение было одобрено командующим 4-й армией».

Итак, первые атаки немцев стойкие защитники крепости успешно отбили. Обеспокоенный огромными потерями, командир 45-й дивизии решил отвести свои части на исходное положение, но и это ему не удалось осуществить полностью.

«Проникшие ночью в крепость части 133-го и 135-го полков были согласно приказу отведены обратно на исходное положение. При этом было очень неприятно, так как русские тотчас же продолжали атаку на оставленные нами районы. Кроме того группа немецких солдат (пехотинцев и сапер, количество их потом так и не удалось установить) осталась запертой в церкви крепости (центральный остров); временами с ними была радиосвязь.

С 5.00 на центральный остров и на южную окраину северного острова был направлен уничтожающий огонь, состоящий попеременно из тщательной пристрелки тяжелых орудий и сильных огневых налетов; во время огня деятельность русских снайперов зачастую прекращалась, чтобы потом во время перерыва возобновить ее немедленно, упорно и успешно; распознавать этих стрелков, одетых преимущественно в маскировочные костюмы, было очень трудно».

Так прошел день, не принесший немцам ничего, кроме огромного числа убитых. 23 июня все атаки врага также были отбиты. Отчаявшись взять крепость силой, фашисты попытались склонить наших бойцов к сдаче. Мужественные советские воины с негодованием отвергли гнусные предложения врага. Огнем отвечали они на завывания фашистских радиорупоров:

«Около 9.00 из 4-й армии прибыла радиоагитмашина, из которой стали раз’яснять русским бесполезность их сопротивления и призывать к сдаче в плен… До 14.00 на командном пункте дивизии появилась сначала маленькая, а потом большая радиоагитмашина. По составлении необходимого текста они, в соответствии с направлением ветра, были направлены в 135-й пехотный полк…

С наступлением темноты русские попытались сделать мощные вылазки в направлении города на северо-восток и на восток и очень сильным артиллерийским и пехотным огнем заглушили громкоговоритель. Стало ясно, что русские, готовые к дальнейшим боям, отклоняли любую капитуляцию».

Настал третий день беспримерного боя. И он не принес фашистам ожидаемых успехов. С бешенством должны были они признать, что:

«гнезда сопротивления русских остались: в отдельных частях домов, в так называемом «доме комсостава» на центральном острове и в восточной части северного острова (восточнее дороги север—юг)».

25 июня бои продолжались. Несмотря на многократное численное и техническое превосходство врага, советские бойцы держались непоколебимо. Никакие ухищрения фашистов не могли сломить героев:

«Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава, на центральном острове, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением — подрывной партией очистить этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили были зажжены; были слышны стоны раненых русских от взрыва, но они продолжали стрелять. Так прошел день непрерывных ближних боев».

На пятый день немногочисленные защитники восточного форта продолжали оказывать сопротивление:

«Гнездом сопротивления в дальнейшем остался восточный форт. Сюда нельзя было подступиться, имея только пехотные средства, так как превосходно организованный ружейный и пулеметный огонь из глубоких окопов и из подковообразного двора скашивал каждого приближающегося. Осталось только одно решение — голодом и жаждой принудить русских сдаться в плен, а потому необходимо было прибегнуть ко всем средствам, ускоряющим их изнурение, как то: постоянный беспокоящий огонь из тяжелых минометов, с целью помешать русским передвигаться в окопах или по двору, прямой обстрел из танков, передача призывов (мегафон) или разбрасывание листовок в окопы и проч.».

В течение еще двух дней фашисты безуспешно пытались овладеть фортом.

«Продолжался обстрел восточного форта танками и из штурмовых орудий, но успеха не было видно. Обстрел из 88-мм. зенитного орудия также остался без результата. Поэтому командир дивизии дал распоряжение об установлении связи с летчиками на аэродроме Мухавец, чтобы выяснить возможность бомбежки. Русские все еще отвечали на каждое неосторожное приближение».

29 июня героических защитников форта, ожидали новые испытания. На них обрушились десятки тяжелых авиабомб.

«С 8.00 авиация сбрасывала много 500-кг. бомб, результата нельзя было видеть. Такое же малоуспешное действие имел новый оживленный обстрел восточного форта с танками и штурмовыми орудиями, несмотря на то, что были заметны в некоторых местах разрушения стен. Пополудни авиация опять начала сбрасывать 500-кг. бомбы. При этом была сброшена 1800-кг. бомба, попавшая в угол стены крепости и потрясшая своей детонацией весь город.

30.6 подготавливалось наступление с бензином, маслом и жиром — все это скатывали в бочках и бутылях в окопы форта, там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями».

Наши герои держались, несмотря ни на что. Помощи ожидать было неоткуда, но бойцы цеплялись за каждый камень и вели огонь по врагу, вселяя в него ужас и страх. И только 30 июня, когда форт превратился в искромсанные металлом развалины, остатки гарнизона оставили место девятидневных боев, пробившись из кольца. Когда немцы ворвались, наконец, туда, они, по собственному признанию, «… обыскали форт и нашли несколько смертельно раненых русских и лежавших там немецких убитых».

Брест, стоящий почти на самой границе и который немцы считали легкой добычей, держался девять дней и стоил им тысяч солдат и офицеров. Даже фашисты, изумленные и подавленные величием духа бойцов Красной Армии, вынуждены были процедить сквозь зубы признание исключительного подвига защитников Бреста. Боевое донесение штаба 45-й немецкой пехотной дивизии заканчивается словами:

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брест-Литовска.

Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Такова правда о взятии немцами Бреста, ставшая, помимо их воли, достоянием гласности и наполняющая наши сердца гордостью и преклонением перед первыми бессмертными героями отечественной войны — героями Бреста! // Полковник М.Толченов.


**************************************************************************************************************************************************
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ. После полета в эскадрилье капитана Гречишкина. Летчики делятся своими впечатлениями о бомбардировке немецкого аэродрома.


Снимок А.Секретарева



**************************************************************************************************************************************************
Ожесточенные бои под Севастополем


СЕВАСТОПОЛЬ, 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Фашистский натиск под Севастополем усиливается. Подтянув свежие силы, немцы яростно атакуют наши позиции, особенно на южном и северном участках фронта. Каждый метр продвижения стоит врагу больших потерь. Лишь в районе одной высоты, где наступало до двух батальонов немецкой пехоты, на поле боя осталось свыше 350 убитых солдат и офицеров. Но враг не считается ни с какими потерями, стремясь пробить брешь в севастопольской обороне.

Почти сутки длился бой на южном участке фронта. Четыре немецких пехотных полка при поддержке танков предприняли атаку против нашей N части. Пока артиллерия обстреливала передний край обороны, фашистские самолеты группами по 15—20 машин в течение часа непрерывно бомбили вторые эшелоны, районы огневых позиций артиллерии и пути подвоза. Противник надеялся сломить дух советских воинов, заставить их покинуть окопы раньше, чем начнется атака. Но этот замысел не удался.

Несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел и бомбовые удары с воздуха, наши бойцы продолжали оставаться на своих местах. Как только фашисты попытались двинуться вперед, по ним был открыт сильный артиллерийский, минометный, ружейный и пулеметный огонь. Фашистская атака захлебнулась.

Спустя два часа противник повторил атаку. На этот раз отдельные группы его солдат, преимущественно автоматчиков, вклинились в расположение наших окопов. Развивая успех, немцы бросили сюда два батальона и не менее десяти танков. Однако и вторая атака не принесла противнику сколько-нибудь эффективных результатов. Заградительный огонь севастопольских батарей вынудил фашистскую пехоту залечь. Тем временем наши бойцы гранатами и штыками истребили большую часть просочившихся в окопы немцев. Оставшиеся в живых вражеские автоматчики поспешно отступили.

Все же противник не ослаблял своего нажима. На протяжении следующих трех часов немцы снова дважды атаковали наши позиции. Наступление пехоты поддерживали при этом сначала 15, а затем 20 танков. Фашисты несли тяжелые потери от огня нашей артиллерии и пехоты. Были сожжены четыре танка, разбито несколько орудий, уничтожено более 200 солдат и офицеров. Восполняя потери за счет ввода в бой саперных, строительных и тыловых подразделений, фашисты отчаянно лезли вперед.

Под давлением превосходящих сил врага наши бойцы отошли на промежуточный рубеж. Отходя, они всеми силами изматывали немецкую пехоту, наносили ей огромный урон. Группа советских автоматчиков, действовавшая в качестве заслона на фланге, истребила до 100 фашистов. Пулеметчики N части расположились в засаде на скате высоты и огнем в упор расстреляли два взвода неприятельских солдат. Крепкую поддержку стрелкам оказали артиллеристы, которые картечью истребили не менее 150 гитлеровцев.

С исключительным ожесточением идут бои на северном участке фронта. Здесь немцы сосредоточили много пехоты, танков, артиллерии и по пяти-шести раз в день предпринимают атаки. Иногда кровопролитные схватки не прекращаются и ночью. Бойцы части, которой командует тов. Гузь, всю ночь вели бой в траншеях с просочившимися группами неприятельских автоматчиков. Пользуясь ночной темнотой, немцы пытались подбросить на танках подкрепления этим группам. Наше боевое охранение во-время обнаружило вражеские танки. Метким огнем красноармейцы начисто уничтожили танковый десант, после чего штыками и гранатами добили автоматчиков.

Немецкие атаки на северном участке фронта встречают стойкое сопротивление наших частей. Во второй половине дня вчера фашисты силами пехотной дивизии при поддержке двух десятков танков повели наступление против части, которой командует тов. Капитохин. Еще до подхода к переднему краю обороны немцы попали под жестокий огонь советской артиллерии и минометов. Потеряв 200 человек убитыми, они приостановили атаку, но вскоре опять кинулись вперед. Местами дело доходило до рукопашных схваток. Наши бойцы и командиры сражались с железной стойкостью. На одном направлении атаки противника отбиты с большими для него потерями. На другом бои продолжаются, причем немцы несут серьезный урон. По неполным данным, за последние полтора дня здесь убито и ранено около 1.500 фашистских солдат и офицеров.

Героическая борьба защитников Севастополя обескровила многие части врага. Полностью разгромлены не менее 5 немецких пехотных дивизий, а также две румынские дивизии. Все чаще немцы используют в качестве стрелков солдат из обоза и специальных подразделений. Но враг не оставляет своих надежд захватить главную базу Черноморского флота. Он бросает в бой новые и новые силы. Положение под Севастополем остается напряженным. Нужны величайшая стойкость, железная организованность, геройская отвага, чтобы отбросить врага от города. // Л.Озеров.


ПРИВЕТСТВИЕ ЗАЩИТНИКАМ СЕВАСТОПОЛЯ ОТ ГАРНИЗОНА МАЛЬТЫ

ЛОНДОН, 20 июня. (ТАСС). Как передает агентство Рейтер с острова Мальты, губернатор Мальты лорд Горт обратился к защитникам Севастополя с посланием, в котором выражает восхищение гарнизона и гражданского населения Мальты «замечательной обороной Севастополя». В послании говорится, что «отпор, который защитники города дают врагу, добавляет новые лавры к историческому имени Севастополя».
_______________________________________
Л.Озеров: Героиня Севастополя Мария Байда ("Красная звезда", СССР)
Л.Озеров: Огромные потери немцев под Севастополем* ("Красная звезда", СССР)**


**************************************************************************************************************************************************
ЮЖНЫЙ ФРОНТ. В батальоне, которым командует капитан Кельбас. На огневом рубеже.


Снимок нашего спец.фотокорр. Ф.Левшина



**************************************************************************************************************************************************
Внезапное нападение на немецкие блиндажи


ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. 20 июня. (По телеграфу от наш. корр.). Группа бойцов N части произвела внезапный ночной налет на вражеские блиндажи. Все бойцы и командиры этой группы были вооружены и действовали гранатами.

Накануне часть вела тщательное наблюдение за немецкими позициями. Было установлено, где входные двери блиндажей и амбразуры, каковы подходы к ним; была выявлена численность фашистских солдат, находящихся в блиндажах, и частично их вооружение.

С наступлением темноты наши саперы проделали проходы в проволочном заграждении. Группа осторожно проползла это место, потом расчленилась и ползком с разных направлений приблизилась к двум блиндажам, намеченным для атаки. Шум дождя и ветра помог проделать все это скрытно. Часть бойцов залегла возле дорожек, по которым к немцам могла подойти помощь. Другие расположились у блиндажей на расстоянии прицельного броска гранаты.

Через несколько минут в воздух взвилась ракета. Командир использовал для сигнала трофейную ракету, которая не вызвала у немцев особых подозрений. Тут же заухали разрывы гранат. Брошенные одновременно в амбразуры и двери, первые же гранаты деморализовали и частично уничтожили обитателей немецких блиндажей. Новые гранаты, брошенные уже с более близкого расстояния, завершили дело. Все солдаты, находившиеся в блиндажах, были уничтожены, а пулеметы и другое оружие приведено в негодность.

Когда все было сделано, командир дал условленный сигнал нашей артиллерии и минометам. Интенсивный огонь советских пушек и минометов надежно прикрыл выход группы из боя.


ИЗДАНИЕ ДОКЛАДА тов. В.М.МОЛОТОВА

Государственное издательство политической литературы выпускает из печати массовым тиражом брошюру: В.М.Молотов «Ратификация англо-советского Договора от 26 мая 1942 года». В брошюре помещены доклад Народного Комиссара Иностранных Дел тов. В.М.Молотова в Верховном Совете СССР 18 июня 1942 года, текст Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенным Королевством в Великобритании о Союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны, заключенный в гор. Лондоне 26 мая 1942 года, а также постановление Верховного Совета СССР по докладу тов. Молотова об одобрении внешней политики Правительства о ратификации Договора. (ТАСС).

____________________________________________
Н.Тихонов: Ни шагу назад!* ("Известия", СССР)*
И.Эренбург: Стой и победи!* ("Красная звезда", СССР)
Железная стойкость советских воинов* ("Правда", СССР)*
Стойко защищать родную землю!* ("Красная звезда", СССР)**
В.Матвеев: Порядок и дисциплина в бою ("Красная звезда", СССР)

Газета "Красная Звезда" №144 (5208), 21 июня 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/509208.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Очередная поездка в Перхушково.

Зашел к Г.К.Жукову. У него — генерал В.Д.Соколовский, начальник штаба фронта. Настроение у обоих хорошее. В такие минуты нам, газетчикам, легче с ними разговаривать.



Генералы сидят над оперативной картой. Жуков водит по ней своим длиннющим карандашом, называет населенные пункты и номера дивизий, действия которых надо поддержать артиллерией, авиацией. Оба заняты своим делом, вроде меня здесь и нет. А я сижу в сторонке, чутко прислушиваюсь к их деловым репликам и жду, когда можно будет задать свой традиционный вопрос: на что газете обратить внимание, какая задача в эти дни главная?

Наконец ушел Соколовский, настал мой черед.

— Главная задача?.. — Георгий Константинович прочно сидит в кресле и словно сам с собой рассуждает. А я все записываю. Чего не успеваю записать — стараюсь запомнить. Очень любил я слушать Жукова: говорил он всегда ясно, четко, немногословно. И снова — в который уже раз! — то ли с подковыркой, то ли с одобрением спросил:

— Передовую строчишь?

— Да, Георгий Константинович. Так ее и назовем — «Главная задача».

* * *

Из Перхушкова я позвонил в редакцию. Сказал, чтобы Вистинецкий никуда не отлучался и задержались бы с отъездом на фронт Хитров и Коломейцев. Пожалуй, ни одна наша передовая не писалась такой многочисленной «бригадой», как эта. Оно и понятно, уж очень категорическое и ответственное у нее название — «Главная задача!».

В чем же она?

Вот что было записано мною во время беседы с Жуковым и вошло в передовицу:

«Мы продолжаем развивать наступление. Враг откатывается назад. Борьба вступила в новую, выгодную для нас фазу, но упорная битва продолжается. Наша задача состоит теперь в том, чтобы предельно использовать все преимущества, полученные в результате последних побед. Немецкое командование напрягает все усилия, чтобы спасти живую силу. Оно считает, что потери в технике в известной мере могут быть восполнены, новых же солдат и офицеров, вышколенных и подготовленных, не так-то просто найти. Замысел противника ясен. Отступая под нашими ударами и чувствуя опасность разгрома, гитлеровские генералы хотят перебросить свои потрепанные дивизии на новые, выгодные рубежи и там организовать мощную оборону. Но для этого нужно время. Это время они стараются выгадать любой ценой. Поэтому надо быстрее двигаться вперед, не давая врагу передышки, не позволяя ему вывести свои войска из боя — такова главная задача.

В первое время после нападения Германии на Советский Союз Гитлер во всеуслышание заявил, что он исключает позиционную войну. Он предал позиционную войну анафеме. Теперь, после многочисленных неудач на Восточном фронте, фюрер и его присные мечтают о позиционной войне, рассчитывая, что она спасет их от разгрома. Лишить гитлеровцев какой бы то ни было возможности перейти к позиционной войне, гнать и уничтожать так стремительно, чтобы они не могли закрепиться и использовать преимущества оборонительных рубежей — в этом главная задача.

Надо еще решительнее, еще упорнее навязывать противнику свою волю. Если он не хочет драться, значит, тем более необходимо заставить его драться. Не давать ускользать от удара, во что бы то ни стало задерживать его боем и истреблять. Обстановка, сложившаяся на фронтах, говорит нам: надо торопиться. Теперь больше, чем когда-либо, боевые качества наших воинов, подразделений, частей будут оцениваться не только по тому, сколько территории они освободили, но и по тому, насколько своевременно, быстро и успешно решена главная задача — истребление немецкой группировки, уничтожение ее техники».

* * *

В газете много оперативного материала с важнейших сейчас фронтов: с Западного, Калининского, Юго-Западного, Ленинградского. На этих фронтах наши войска успешно продвигаются вперед.

А как Севастополь? 21 декабря Лев Иш сообщил: «после недолгой передышки гитлеровцы предприняли наступление крупными силами, на отдельных участках немецким войскам ценой колоссальных потерь удалось несколько продвинуться».

Хорошо известно, что означало «несколько продвинуться». Но в сегодняшней газете — новая корреспонденция Иша, ободряющая: «Атаки на Севастополь отбиты».

Эренбург прислал статью «Солнцеворот». Он все еще в Куйбышеве. Не по своей и не по нашей воле.

Но в «Красной звезде» с прежней регулярностью — каждый день, либо через день — печатаются его материалы на самые животрепещущие темы дня. Все, что он пишет для нас в Куйбышеве, передается по военному проводу в редакцию вне всякой очереди. Приказа об этом нет. Это делается по личной инициативе офицеров, несущих дежурства на военных узлах связи. Имя Эренбурга для них как бы пароль. Единственная задержка бывает из-за того, что, прежде чем передать статью Ильи Эренбурга, ее непременно прочитывают. Телеграфисты — первые читатели Эренбурга и в Куйбышеве, и в Москве.

Казалось бы, какая разница: пишет ли Эренбург в Куйбышеве или в столице? Язык, стиль, накал страстей тот же. Однако его отсутствие в редакции мы чувствуем. А я, пожалуй, больше всех.

Отношения у меня с ним были отнюдь не идиллические. Не просто было работать с Ильей Григорьевичем. И он сам отлично понимал это. Хранится у меня его книжка «Война», подаренная автором в 1943 году. Он написал на ее титульном листе: «Д.Ортенбергу. На память о «войне» в «Красной звезде».

Когда я служил уже в 38-й армии, Илья Григорьевич прислал мне письмо, в котором наряду с другими, очень дорогими для меня словами есть и такие: «Я вспоминаю героический период «Красной звезды», где мы с вами часто и бурно ругались, но были увлечены одной и той же страстью».

Ругаться мы, пожалуй, не ругались. Я, во всяком случае, не помню, чтобы мы употребляли сильные выражения. Но споры были. И порой очень бурные.

За свою долгую редакторскую жизнь я встречал разных авторов. Были такие, кто безропотно сносил любую редакционную правку. Были и такие, кто не давал и запятую заменить.

Эренбург принадлежал ко вторым. Очень ревниво относился к тому, что писал. Каждая фраза была продумана, прочувствована, и он яростно отстаивал каждое слово.

Илья Григорьевич правильно, по-моему, считал, что ни один редактор не безгрешен и не может быть абсолютным авторитетом в оценке той или иной статьи или фразы. Но он не отрицал права редактора на иную точку зрения, не совпадающую с авторской, и видел ключ к решению спорных вопросов только в доводах, в логике. Быстротечные дискуссии между мною и писателем порой вспыхивали в самое неподходящее время. Я, однако, понимал их необходимость и ни разу не пожалел о потраченных на это минутах. Позиция Эренбурга в таких спорах всегда была достойной. Он мог ошибаться, мог чрезмерно горячо реагировать даже на незначительные поправки, но никогда, на моей памяти, в нем не говорило ущемленное самолюбие, никогда он не исходил из соображений престижа.

Эренбург не любил существующую в редакциях наших газет много ступенчатую систему прохождения рукописи. Мы понимали его, хотя вообще-то такая система вполне естественна — главный редактор просто физически не может лично подготовить к опубликованию все материалы номера. Для Эренбурга, как и для Алексея Толстого, было сделано исключение: свои рукописи он приносил прямо ко мне.

С теплым чувством вспоминаю вечера и ночи в течение долгих месяцев войны, которые мы проводили вместе, стояли бок о бок у моей конторки, за которой так удобно было работать вдвоем. По условиям военного времени не все из того, что писал Эренбург и что мы сами очень хотели бы напечатать, попадало на газетную полосу. И все же Илья Григорьевич спустя уже много лет после войны письменно засвидетельствовал, что пожаловаться на редактора не может: «...порой он на меня сердился и все же статью печатал... часто пропускал то, что зарезал бы другой».

Алексей Сурков как-то напомнил мне об одном таком эпизоде:

— Помнишь, зашел я к тебе в кабинет, а вы с Эренбургом спорите, вышагивая оба по комнате и все время прикладываясь к графину с водой. Сами не заметили, как весь графин выпили, после чего ты вызвал Таню Боброву и накинулся на нее: «Почему в графине никогда воды нет!» Она удивленно развела руками: «Как нет? Был целый графин!» Все мы дружно рассмеялись, и разговор пошел в более спокойных тонах...

А один раз дело едва не дошло до разрыва. Не договорились мы с ним по какой-то формулировке в его статье. Илья Григорьевич потребовал:

— Давайте перенесем вопрос в ЦК партии.

— Зачем же в ЦК? — возразил я. — ЦК мне доверил редактировать газету, и мы с вами сами должны решать такие вопросы.

Рассердился Эренбург, забрал статью. А через несколько минут прибегает ко мне заместитель секретаря редакции Герман Копылев и взволнованно говорит:

— Эренбург попрощался с нами, забрал машинку и ушел. Он внизу, его еще можно вернуть...

Уехал Илья Григорьевич. Газета вышла без его статьи. Целую ночь вся редакция переживала это, прямо скажу, чрезвычайное происшествие. Жаль было Ильюшу — мы его горячо и нежно любили. Жаль было и газету. Утром я позвонил писателю, будто не зная, что он уехал «насовсем», и говорю:

— Илья Григорьевич, есть у меня такой вариант поправки. Как вы думаете?

— Что ж, — отвечает, — надо обсудить... — И чувствую, что обрадовался моему звонку.

— Хорошо, Илья Григорьевич, сейчас пришлю за вами машину... Через час влетает тот же Копылев — на сей раз радостный — и докладывает:

— Илья Григорьевич вернулся. С машинкой...

На второй день, к нашему общему удовольствию, статья Эренбурга появилась в газете...

В другой книге, подаренной мне Ильей Григорьевичем, дарственная надпись гласит: «Страшному редактору — от всего сердца. И.Эренбург». К слову «страшному» есть пояснительная сноска: «Миф будет разоблачен». Эта надпись дает мне основание думать, что наши деловые споры не оставили досады и горечи в душе писателя.

То была живая жизнь, где без споров и даже драки не обойдешься.

* * *

Итак, статья Эренбурга «Солнцеворот» — одна из тех, которую справедливо ставят в один ряд с его публицистическим шедевром — «Выстоять!».

Известно, что разгром немцев под Москвой стал началом поворота в ходе Отечественной войны. В статье Эренбурга нет слова «поворот». Оно вообще появилось гораздо позже. Писатель нашел другое, поэтичное слово, содержащее тот же смысл: «Солнцеворот»! Он напоминал, что было полгода назад. «Всего полгода...»

Надо знать свой народ, любить его, верить в его силы, чтобы сказать о нем так, как сказал Эренбург:

«У нас тогда были седые люди с детской душой. Теперь у нас и дети все понимают. Мы выросли на сто лет. Ничто так не возвышает народ, как большое испытание. Нашу верность проверили каленым железом. Нашу гордость испытали танками и бомбами. Мы выкорчевали из сердца беспечность. Мы выжгли малодушье. Легко мы расстались с уютом и покоем. Шли месяцы. Враг продвигался вперед. Жестче становились глаза. Люди молчали. Но молча они думали об одном: мы выстоим.

Все короче становились дни. Вот и новый солнцеворот. Самая длинная ночь в году покрыла снежные просторы. По белому снегу среди черной ночи идут наши бойцы. Они идут вперед. Они преследуют отступающего врага. Мы выстояли».

Надо всей душой ненавидеть фашистов, знать их волчью сущность, чтобы так изобличить врага:

«Немногие из немецких солдат, перешедших 22 июня нашу границу, выжили. Шесть месяцев тому назад они весело фыркали: война им казалась забавой. Они восторженно грабили первые белорусские села. Они обсуждали, какое сало лучше — сербское или украинское. Они думали, что они — непобедимы. Разве они не побывали в Париже? Разве они не доплыли до Нарвика? Разве они не перешагнули через горы Эпира? Они пришли к нам посвистывая. Где они? В земле... Где их былая спесь? Они не поют, они дрожат от холода. Они мечтают не о московских ресторанах, но о хате, о крыше, о хлеве...»

Надо обладать широким кругозором, понимать масштабность происходящего, чтобы так оценить значение нашей победы под Москвой, под Ростовом-на-Дону:

«В эфире звучат имена наших побед: Ростова и Ельца, Клина и Калинина. Это звенит рог победы. Он доходит до всех материков. От Америки до Ливии, от Норвегии до Греции об одном говорят люди: немцы отступают. Выше подняли головы французы. Чаще грохочут выстрелы сербских партизан. С восхищением смотрят на Красную Армию наши друзья и союзники. Не зря древние лепили победу с крыльями: она облетает моря. Наши победы — это победы всего человечества. В тяжелые октябрьские дни, когда враг наступал, когда Гитлер готовился к въезду в Москву, мы повторяли одно: «Выстоять!». Победа не упала с неба. Мы ее выстояли. Мы ее выковали. Мы ее оплатили горем и кровью. Мы ее заслужили стойкостью и отвагой. Нас спасла высшая добродетель: верность.

Героев Ростова благодарит Париж. За героев Калинина молятся верующие сербы. Героев Ельца приветствует Нью-Йорк. Героям Клина жмут руки через тысячи верст стойкие люди Лондона. Русский народ принял на себя самый тяжкий удар. Он стал народом-освободителем».

«Народом-освободителем»! Как точно и верно сказал писатель! Далеко смотрел он вперед!

Наконец, надо было иметь трезвый ум, чтобы в то же время напомнить:

«Враг еще силен... Впереди еще много испытаний. Нелегко Германия расстанется со своей безумной мечтой. Нелегко выпустит паук из своей стальной паутины города и страны. Они не уйдут из нашей земли. Их нужно загнать в землю...

22 декабря. Солнце — на лето, зима — на мороз. Добавим: война — на победу».

Такой была статья «Солнцеворот»!



* * *

# Главная задача // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# Л.Иш. Атаки на Севастополь отбиты // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Солнцеворот // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Выстоять! // "Красная звезда" №241, 12 октября 1941 года

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 331-335

http://0gnev.livejournal.com/509105.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Очередная поездка в Перхушково.

Зашел к Г.К.Жукову. У него — генерал В.Д.Соколовский, начальник штаба фронта. Настроение у обоих хорошее. В такие минуты нам, газетчикам, легче с ними разговаривать.



Генералы сидят над оперативной картой. Жуков водит по ней своим длиннющим карандашом, называет населенные пункты и номера дивизий, действия которых надо поддержать артиллерией, авиацией. Оба заняты своим делом, вроде меня здесь и нет. А я сижу в сторонке, чутко прислушиваюсь к их деловым репликам и жду, когда можно будет задать свой традиционный вопрос: на что газете обратить внимание, какая задача в эти дни главная?

Наконец ушел Соколовский, настал мой черед.

— Главная задача?.. — Георгий Константинович прочно сидит в кресле и словно сам с собой рассуждает. А я все записываю. Чего не успеваю записать — стараюсь запомнить. Очень любил я слушать Жукова: говорил он всегда ясно, четко, немногословно. И снова — в который уже раз! — то ли с подковыркой, то ли с одобрением спросил:

— Передовую строчишь?

— Да, Георгий Константинович. Так ее и назовем — «Главная задача».

* * *

Из Перхушкова я позвонил в редакцию. Сказал, чтобы Вистинецкий никуда не отлучался и задержались бы с отъездом на фронт Хитров и Коломейцев. Пожалуй, ни одна наша передовая не писалась такой многочисленной «бригадой», как эта. Оно и понятно, уж очень категорическое и ответственное у нее название — «Главная задача!».

В чем же она?

Вот что было записано мною во время беседы с Жуковым и вошло в передовицу:

«Мы продолжаем развивать наступление. Враг откатывается назад. Борьба вступила в новую, выгодную для нас фазу, но упорная битва продолжается. Наша задача состоит теперь в том, чтобы предельно использовать все преимущества, полученные в результате последних побед. Немецкое командование напрягает все усилия, чтобы спасти живую силу. Оно считает, что потери в технике в известной мере могут быть восполнены, новых же солдат и офицеров, вышколенных и подготовленных, не так-то просто найти. Замысел противника ясен. Отступая под нашими ударами и чувствуя опасность разгрома, гитлеровские генералы хотят перебросить свои потрепанные дивизии на новые, выгодные рубежи и там организовать мощную оборону. Но для этого нужно время. Это время они стараются выгадать любой ценой. Поэтому надо быстрее двигаться вперед, не давая врагу передышки, не позволяя ему вывести свои войска из боя — такова главная задача.

В первое время после нападения Германии на Советский Союз Гитлер во всеуслышание заявил, что он исключает позиционную войну. Он предал позиционную войну анафеме. Теперь, после многочисленных неудач на Восточном фронте, фюрер и его присные мечтают о позиционной войне, рассчитывая, что она спасет их от разгрома. Лишить гитлеровцев какой бы то ни было возможности перейти к позиционной войне, гнать и уничтожать так стремительно, чтобы они не могли закрепиться и использовать преимущества оборонительных рубежей — в этом главная задача.

Надо еще решительнее, еще упорнее навязывать противнику свою волю. Если он не хочет драться, значит, тем более необходимо заставить его драться. Не давать ускользать от удара, во что бы то ни стало задерживать его боем и истреблять. Обстановка, сложившаяся на фронтах, говорит нам: надо торопиться. Теперь больше, чем когда-либо, боевые качества наших воинов, подразделений, частей будут оцениваться не только по тому, сколько территории они освободили, но и по тому, насколько своевременно, быстро и успешно решена главная задача — истребление немецкой группировки, уничтожение ее техники».

* * *

В газете много оперативного материала с важнейших сейчас фронтов: с Западного, Калининского, Юго-Западного, Ленинградского. На этих фронтах наши войска успешно продвигаются вперед.

А как Севастополь? 21 декабря Лев Иш сообщил: «после недолгой передышки гитлеровцы предприняли наступление крупными силами, на отдельных участках немецким войскам ценой колоссальных потерь удалось несколько продвинуться».

Хорошо известно, что означало «несколько продвинуться». Но в сегодняшней газете — новая корреспонденция Иша, ободряющая: «Атаки на Севастополь отбиты».

Эренбург прислал статью «Солнцеворот». Он все еще в Куйбышеве. Не по своей и не по нашей воле.

Но в «Красной звезде» с прежней регулярностью — каждый день, либо через день — печатаются его материалы на самые животрепещущие темы дня. Все, что он пишет для нас в Куйбышеве, передается по военному проводу в редакцию вне всякой очереди. Приказа об этом нет. Это делается по личной инициативе офицеров, несущих дежурства на военных узлах связи. Имя Эренбурга для них как бы пароль. Единственная задержка бывает из-за того, что, прежде чем передать статью Ильи Эренбурга, ее непременно прочитывают. Телеграфисты — первые читатели Эренбурга и в Куйбышеве, и в Москве.

Казалось бы, какая разница: пишет ли Эренбург в Куйбышеве или в столице? Язык, стиль, накал страстей тот же. Однако его отсутствие в редакции мы чувствуем. А я, пожалуй, больше всех.

Отношения у меня с ним были отнюдь не идиллические. Не просто было работать с Ильей Григорьевичем. И он сам отлично понимал это. Хранится у меня его книжка «Война», подаренная автором в 1943 году. Он написал на ее титульном листе: «Д.Ортенбергу. На память о «войне» в «Красной звезде».

Когда я служил уже в 38-й армии, Илья Григорьевич прислал мне письмо, в котором наряду с другими, очень дорогими для меня словами есть и такие: «Я вспоминаю героический период «Красной звезды», где мы с вами часто и бурно ругались, но были увлечены одной и той же страстью».

Ругаться мы, пожалуй, не ругались. Я, во всяком случае, не помню, чтобы мы употребляли сильные выражения. Но споры были. И порой очень бурные.

За свою долгую редакторскую жизнь я встречал разных авторов. Были такие, кто безропотно сносил любую редакционную правку. Были и такие, кто не давал и запятую заменить.

Эренбург принадлежал ко вторым. Очень ревниво относился к тому, что писал. Каждая фраза была продумана, прочувствована, и он яростно отстаивал каждое слово.

Илья Григорьевич правильно, по-моему, считал, что ни один редактор не безгрешен и не может быть абсолютным авторитетом в оценке той или иной статьи или фразы. Но он не отрицал права редактора на иную точку зрения, не совпадающую с авторской, и видел ключ к решению спорных вопросов только в доводах, в логике. Быстротечные дискуссии между мною и писателем порой вспыхивали в самое неподходящее время. Я, однако, понимал их необходимость и ни разу не пожалел о потраченных на это минутах. Позиция Эренбурга в таких спорах всегда была достойной. Он мог ошибаться, мог чрезмерно горячо реагировать даже на незначительные поправки, но никогда, на моей памяти, в нем не говорило ущемленное самолюбие, никогда он не исходил из соображений престижа.

Эренбург не любил существующую в редакциях наших газет много ступенчатую систему прохождения рукописи. Мы понимали его, хотя вообще-то такая система вполне естественна — главный редактор просто физически не может лично подготовить к опубликованию все материалы номера. Для Эренбурга, как и для Алексея Толстого, было сделано исключение: свои рукописи он приносил прямо ко мне.

С теплым чувством вспоминаю вечера и ночи в течение долгих месяцев войны, которые мы проводили вместе, стояли бок о бок у моей конторки, за которой так удобно было работать вдвоем. По условиям военного времени не все из того, что писал Эренбург и что мы сами очень хотели бы напечатать, попадало на газетную полосу. И все же Илья Григорьевич спустя уже много лет после войны письменно засвидетельствовал, что пожаловаться на редактора не может: «...порой он на меня сердился и все же статью печатал... часто пропускал то, что зарезал бы другой».

Алексей Сурков как-то напомнил мне об одном таком эпизоде:

— Помнишь, зашел я к тебе в кабинет, а вы с Эренбургом спорите, вышагивая оба по комнате и все время прикладываясь к графину с водой. Сами не заметили, как весь графин выпили, после чего ты вызвал Таню Боброву и накинулся на нее: «Почему в графине никогда воды нет!» Она удивленно развела руками: «Как нет? Был целый графин!» Все мы дружно рассмеялись, и разговор пошел в более спокойных тонах...

А один раз дело едва не дошло до разрыва. Не договорились мы с ним по какой-то формулировке в его статье. Илья Григорьевич потребовал:

— Давайте перенесем вопрос в ЦК партии.

— Зачем же в ЦК? — возразил я. — ЦК мне доверил редактировать газету, и мы с вами сами должны решать такие вопросы.

Рассердился Эренбург, забрал статью. А через несколько минут прибегает ко мне заместитель секретаря редакции Герман Копылев и взволнованно говорит:

— Эренбург попрощался с нами, забрал машинку и ушел. Он внизу, его еще можно вернуть...

Уехал Илья Григорьевич. Газета вышла без его статьи. Целую ночь вся редакция переживала это, прямо скажу, чрезвычайное происшествие. Жаль было Ильюшу — мы его горячо и нежно любили. Жаль было и газету. Утром я позвонил писателю, будто не зная, что он уехал «насовсем», и говорю:

— Илья Григорьевич, есть у меня такой вариант поправки. Как вы думаете?

— Что ж, — отвечает, — надо обсудить... — И чувствую, что обрадовался моему звонку.

— Хорошо, Илья Григорьевич, сейчас пришлю за вами машину... Через час влетает тот же Копылев — на сей раз радостный — и докладывает:

— Илья Григорьевич вернулся. С машинкой...

На второй день, к нашему общему удовольствию, статья Эренбурга появилась в газете...

В другой книге, подаренной мне Ильей Григорьевичем, дарственная надпись гласит: «Страшному редактору — от всего сердца. И.Эренбург». К слову «страшному» есть пояснительная сноска: «Миф будет разоблачен». Эта надпись дает мне основание думать, что наши деловые споры не оставили досады и горечи в душе писателя.

То была живая жизнь, где без споров и даже драки не обойдешься.

* * *

Итак, статья Эренбурга «Солнцеворот» — одна из тех, которую справедливо ставят в один ряд с его публицистическим шедевром — «Выстоять!».

Известно, что разгром немцев под Москвой стал началом поворота в ходе Отечественной войны. В статье Эренбурга нет слова «поворот». Оно вообще появилось гораздо позже. Писатель нашел другое, поэтичное слово, содержащее тот же смысл: «Солнцеворот»! Он напоминал, что было полгода назад. «Всего полгода...»

Надо знать свой народ, любить его, верить в его силы, чтобы сказать о нем так, как сказал Эренбург:

«У нас тогда были седые люди с детской душой. Теперь у нас и дети все понимают. Мы выросли на сто лет. Ничто так не возвышает народ, как большое испытание. Нашу верность проверили каленым железом. Нашу гордость испытали танками и бомбами. Мы выкорчевали из сердца беспечность. Мы выжгли малодушье. Легко мы расстались с уютом и покоем. Шли месяцы. Враг продвигался вперед. Жестче становились глаза. Люди молчали. Но молча они думали об одном: мы выстоим.

Все короче становились дни. Вот и новый солнцеворот. Самая длинная ночь в году покрыла снежные просторы. По белому снегу среди черной ночи идут наши бойцы. Они идут вперед. Они преследуют отступающего врага. Мы выстояли».

Надо всей душой ненавидеть фашистов, знать их волчью сущность, чтобы так изобличить врага:

«Немногие из немецких солдат, перешедших 22 июня нашу границу, выжили. Шесть месяцев тому назад они весело фыркали: война им казалась забавой. Они восторженно грабили первые белорусские села. Они обсуждали, какое сало лучше — сербское или украинское. Они думали, что они — непобедимы. Разве они не побывали в Париже? Разве они не доплыли до Нарвика? Разве они не перешагнули через горы Эпира? Они пришли к нам посвистывая. Где они? В земле... Где их былая спесь? Они не поют, они дрожат от холода. Они мечтают не о московских ресторанах, но о хате, о крыше, о хлеве...»

Надо обладать широким кругозором, понимать масштабность происходящего, чтобы так оценить значение нашей победы под Москвой, под Ростовом-на-Дону:

«В эфире звучат имена наших побед: Ростова и Ельца, Клина и Калинина. Это звенит рог победы. Он доходит до всех материков. От Америки до Ливии, от Норвегии до Греции об одном говорят люди: немцы отступают. Выше подняли головы французы. Чаще грохочут выстрелы сербских партизан. С восхищением смотрят на Красную Армию наши друзья и союзники. Не зря древние лепили победу с крыльями: она облетает моря. Наши победы — это победы всего человечества. В тяжелые октябрьские дни, когда враг наступал, когда Гитлер готовился к въезду в Москву, мы повторяли одно: «Выстоять!». Победа не упала с неба. Мы ее выстояли. Мы ее выковали. Мы ее оплатили горем и кровью. Мы ее заслужили стойкостью и отвагой. Нас спасла высшая добродетель: верность.

Героев Ростова благодарит Париж. За героев Калинина молятся верующие сербы. Героев Ельца приветствует Нью-Йорк. Героям Клина жмут руки через тысячи верст стойкие люди Лондона. Русский народ принял на себя самый тяжкий удар. Он стал народом-освободителем».

«Народом-освободителем»! Как точно и верно сказал писатель! Далеко смотрел он вперед!

Наконец, надо было иметь трезвый ум, чтобы в то же время напомнить:

«Враг еще силен... Впереди еще много испытаний. Нелегко Германия расстанется со своей безумной мечтой. Нелегко выпустит паук из своей стальной паутины города и страны. Они не уйдут из нашей земли. Их нужно загнать в землю...

22 декабря. Солнце — на лето, зима — на мороз. Добавим: война — на победу».

Такой была статья «Солнцеворот»!



* * *

# Главная задача // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# Л.Иш. Атаки на Севастополь отбиты // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Солнцеворот // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Выстоять! // "Красная звезда" №241, 12 октября 1941 года

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 331-335

http://0gnev.livejournal.com/509105.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Очередная поездка в Перхушково.

Зашел к Г.К.Жукову. У него — генерал В.Д.Соколовский, начальник штаба фронта. Настроение у обоих хорошее. В такие минуты нам, газетчикам, легче с ними разговаривать.



Генералы сидят над оперативной картой. Жуков водит по ней своим длиннющим карандашом, называет населенные пункты и номера дивизий, действия которых надо поддержать артиллерией, авиацией. Оба заняты своим делом, вроде меня здесь и нет. А я сижу в сторонке, чутко прислушиваюсь к их деловым репликам и жду, когда можно будет задать свой традиционный вопрос: на что газете обратить внимание, какая задача в эти дни главная?

Наконец ушел Соколовский, настал мой черед.

— Главная задача?.. — Георгий Константинович прочно сидит в кресле и словно сам с собой рассуждает. А я все записываю. Чего не успеваю записать — стараюсь запомнить. Очень любил я слушать Жукова: говорил он всегда ясно, четко, немногословно. И снова — в который уже раз! — то ли с подковыркой, то ли с одобрением спросил:

— Передовую строчишь?

— Да, Георгий Константинович. Так ее и назовем — «Главная задача».

* * *

Из Перхушкова я позвонил в редакцию. Сказал, чтобы Вистинецкий никуда не отлучался и задержались бы с отъездом на фронт Хитров и Коломейцев. Пожалуй, ни одна наша передовая не писалась такой многочисленной «бригадой», как эта. Оно и понятно, уж очень категорическое и ответственное у нее название — «Главная задача!».

В чем же она?

Вот что было записано мною во время беседы с Жуковым и вошло в передовицу:

«Мы продолжаем развивать наступление. Враг откатывается назад. Борьба вступила в новую, выгодную для нас фазу, но упорная битва продолжается. Наша задача состоит теперь в том, чтобы предельно использовать все преимущества, полученные в результате последних побед. Немецкое командование напрягает все усилия, чтобы спасти живую силу. Оно считает, что потери в технике в известной мере могут быть восполнены, новых же солдат и офицеров, вышколенных и подготовленных, не так-то просто найти. Замысел противника ясен. Отступая под нашими ударами и чувствуя опасность разгрома, гитлеровские генералы хотят перебросить свои потрепанные дивизии на новые, выгодные рубежи и там организовать мощную оборону. Но для этого нужно время. Это время они стараются выгадать любой ценой. Поэтому надо быстрее двигаться вперед, не давая врагу передышки, не позволяя ему вывести свои войска из боя — такова главная задача.

В первое время после нападения Германии на Советский Союз Гитлер во всеуслышание заявил, что он исключает позиционную войну. Он предал позиционную войну анафеме. Теперь, после многочисленных неудач на Восточном фронте, фюрер и его присные мечтают о позиционной войне, рассчитывая, что она спасет их от разгрома. Лишить гитлеровцев какой бы то ни было возможности перейти к позиционной войне, гнать и уничтожать так стремительно, чтобы они не могли закрепиться и использовать преимущества оборонительных рубежей — в этом главная задача.

Надо еще решительнее, еще упорнее навязывать противнику свою волю. Если он не хочет драться, значит, тем более необходимо заставить его драться. Не давать ускользать от удара, во что бы то ни стало задерживать его боем и истреблять. Обстановка, сложившаяся на фронтах, говорит нам: надо торопиться. Теперь больше, чем когда-либо, боевые качества наших воинов, подразделений, частей будут оцениваться не только по тому, сколько территории они освободили, но и по тому, насколько своевременно, быстро и успешно решена главная задача — истребление немецкой группировки, уничтожение ее техники».

* * *

В газете много оперативного материала с важнейших сейчас фронтов: с Западного, Калининского, Юго-Западного, Ленинградского. На этих фронтах наши войска успешно продвигаются вперед.

А как Севастополь? 21 декабря Лев Иш сообщил: «после недолгой передышки гитлеровцы предприняли наступление крупными силами, на отдельных участках немецким войскам ценой колоссальных потерь удалось несколько продвинуться».

Хорошо известно, что означало «несколько продвинуться». Но в сегодняшней газете — новая корреспонденция Иша, ободряющая: «Атаки на Севастополь отбиты».

Эренбург прислал статью «Солнцеворот». Он все еще в Куйбышеве. Не по своей и не по нашей воле.

Но в «Красной звезде» с прежней регулярностью — каждый день, либо через день — печатаются его материалы на самые животрепещущие темы дня. Все, что он пишет для нас в Куйбышеве, передается по военному проводу в редакцию вне всякой очереди. Приказа об этом нет. Это делается по личной инициативе офицеров, несущих дежурства на военных узлах связи. Имя Эренбурга для них как бы пароль. Единственная задержка бывает из-за того, что, прежде чем передать статью Ильи Эренбурга, ее непременно прочитывают. Телеграфисты — первые читатели Эренбурга и в Куйбышеве, и в Москве.

Казалось бы, какая разница: пишет ли Эренбург в Куйбышеве или в столице? Язык, стиль, накал страстей тот же. Однако его отсутствие в редакции мы чувствуем. А я, пожалуй, больше всех.

Отношения у меня с ним были отнюдь не идиллические. Не просто было работать с Ильей Григорьевичем. И он сам отлично понимал это. Хранится у меня его книжка «Война», подаренная автором в 1943 году. Он написал на ее титульном листе: «Д.Ортенбергу. На память о «войне» в «Красной звезде».

Когда я служил уже в 38-й армии, Илья Григорьевич прислал мне письмо, в котором наряду с другими, очень дорогими для меня словами есть и такие: «Я вспоминаю героический период «Красной звезды», где мы с вами часто и бурно ругались, но были увлечены одной и той же страстью».

Ругаться мы, пожалуй, не ругались. Я, во всяком случае, не помню, чтобы мы употребляли сильные выражения. Но споры были. И порой очень бурные.

За свою долгую редакторскую жизнь я встречал разных авторов. Были такие, кто безропотно сносил любую редакционную правку. Были и такие, кто не давал и запятую заменить.

Эренбург принадлежал ко вторым. Очень ревниво относился к тому, что писал. Каждая фраза была продумана, прочувствована, и он яростно отстаивал каждое слово.

Илья Григорьевич правильно, по-моему, считал, что ни один редактор не безгрешен и не может быть абсолютным авторитетом в оценке той или иной статьи или фразы. Но он не отрицал права редактора на иную точку зрения, не совпадающую с авторской, и видел ключ к решению спорных вопросов только в доводах, в логике. Быстротечные дискуссии между мною и писателем порой вспыхивали в самое неподходящее время. Я, однако, понимал их необходимость и ни разу не пожалел о потраченных на это минутах. Позиция Эренбурга в таких спорах всегда была достойной. Он мог ошибаться, мог чрезмерно горячо реагировать даже на незначительные поправки, но никогда, на моей памяти, в нем не говорило ущемленное самолюбие, никогда он не исходил из соображений престижа.

Эренбург не любил существующую в редакциях наших газет много ступенчатую систему прохождения рукописи. Мы понимали его, хотя вообще-то такая система вполне естественна — главный редактор просто физически не может лично подготовить к опубликованию все материалы номера. Для Эренбурга, как и для Алексея Толстого, было сделано исключение: свои рукописи он приносил прямо ко мне.

С теплым чувством вспоминаю вечера и ночи в течение долгих месяцев войны, которые мы проводили вместе, стояли бок о бок у моей конторки, за которой так удобно было работать вдвоем. По условиям военного времени не все из того, что писал Эренбург и что мы сами очень хотели бы напечатать, попадало на газетную полосу. И все же Илья Григорьевич спустя уже много лет после войны письменно засвидетельствовал, что пожаловаться на редактора не может: «...порой он на меня сердился и все же статью печатал... часто пропускал то, что зарезал бы другой».

Алексей Сурков как-то напомнил мне об одном таком эпизоде:

— Помнишь, зашел я к тебе в кабинет, а вы с Эренбургом спорите, вышагивая оба по комнате и все время прикладываясь к графину с водой. Сами не заметили, как весь графин выпили, после чего ты вызвал Таню Боброву и накинулся на нее: «Почему в графине никогда воды нет!» Она удивленно развела руками: «Как нет? Был целый графин!» Все мы дружно рассмеялись, и разговор пошел в более спокойных тонах...

А один раз дело едва не дошло до разрыва. Не договорились мы с ним по какой-то формулировке в его статье. Илья Григорьевич потребовал:

— Давайте перенесем вопрос в ЦК партии.

— Зачем же в ЦК? — возразил я. — ЦК мне доверил редактировать газету, и мы с вами сами должны решать такие вопросы.

Рассердился Эренбург, забрал статью. А через несколько минут прибегает ко мне заместитель секретаря редакции Герман Копылев и взволнованно говорит:

— Эренбург попрощался с нами, забрал машинку и ушел. Он внизу, его еще можно вернуть...

Уехал Илья Григорьевич. Газета вышла без его статьи. Целую ночь вся редакция переживала это, прямо скажу, чрезвычайное происшествие. Жаль было Ильюшу — мы его горячо и нежно любили. Жаль было и газету. Утром я позвонил писателю, будто не зная, что он уехал «насовсем», и говорю:

— Илья Григорьевич, есть у меня такой вариант поправки. Как вы думаете?

— Что ж, — отвечает, — надо обсудить... — И чувствую, что обрадовался моему звонку.

— Хорошо, Илья Григорьевич, сейчас пришлю за вами машину... Через час влетает тот же Копылев — на сей раз радостный — и докладывает:

— Илья Григорьевич вернулся. С машинкой...

На второй день, к нашему общему удовольствию, статья Эренбурга появилась в газете...

В другой книге, подаренной мне Ильей Григорьевичем, дарственная надпись гласит: «Страшному редактору — от всего сердца. И.Эренбург». К слову «страшному» есть пояснительная сноска: «Миф будет разоблачен». Эта надпись дает мне основание думать, что наши деловые споры не оставили досады и горечи в душе писателя.

То была живая жизнь, где без споров и даже драки не обойдешься.

* * *

Итак, статья Эренбурга «Солнцеворот» — одна из тех, которую справедливо ставят в один ряд с его публицистическим шедевром — «Выстоять!».

Известно, что разгром немцев под Москвой стал началом поворота в ходе Отечественной войны. В статье Эренбурга нет слова «поворот». Оно вообще появилось гораздо позже. Писатель нашел другое, поэтичное слово, содержащее тот же смысл: «Солнцеворот»! Он напоминал, что было полгода назад. «Всего полгода...»

Надо знать свой народ, любить его, верить в его силы, чтобы сказать о нем так, как сказал Эренбург:

«У нас тогда были седые люди с детской душой. Теперь у нас и дети все понимают. Мы выросли на сто лет. Ничто так не возвышает народ, как большое испытание. Нашу верность проверили каленым железом. Нашу гордость испытали танками и бомбами. Мы выкорчевали из сердца беспечность. Мы выжгли малодушье. Легко мы расстались с уютом и покоем. Шли месяцы. Враг продвигался вперед. Жестче становились глаза. Люди молчали. Но молча они думали об одном: мы выстоим.

Все короче становились дни. Вот и новый солнцеворот. Самая длинная ночь в году покрыла снежные просторы. По белому снегу среди черной ночи идут наши бойцы. Они идут вперед. Они преследуют отступающего врага. Мы выстояли».

Надо всей душой ненавидеть фашистов, знать их волчью сущность, чтобы так изобличить врага:

«Немногие из немецких солдат, перешедших 22 июня нашу границу, выжили. Шесть месяцев тому назад они весело фыркали: война им казалась забавой. Они восторженно грабили первые белорусские села. Они обсуждали, какое сало лучше — сербское или украинское. Они думали, что они — непобедимы. Разве они не побывали в Париже? Разве они не доплыли до Нарвика? Разве они не перешагнули через горы Эпира? Они пришли к нам посвистывая. Где они? В земле... Где их былая спесь? Они не поют, они дрожат от холода. Они мечтают не о московских ресторанах, но о хате, о крыше, о хлеве...»

Надо обладать широким кругозором, понимать масштабность происходящего, чтобы так оценить значение нашей победы под Москвой, под Ростовом-на-Дону:

«В эфире звучат имена наших побед: Ростова и Ельца, Клина и Калинина. Это звенит рог победы. Он доходит до всех материков. От Америки до Ливии, от Норвегии до Греции об одном говорят люди: немцы отступают. Выше подняли головы французы. Чаще грохочут выстрелы сербских партизан. С восхищением смотрят на Красную Армию наши друзья и союзники. Не зря древние лепили победу с крыльями: она облетает моря. Наши победы — это победы всего человечества. В тяжелые октябрьские дни, когда враг наступал, когда Гитлер готовился к въезду в Москву, мы повторяли одно: «Выстоять!». Победа не упала с неба. Мы ее выстояли. Мы ее выковали. Мы ее оплатили горем и кровью. Мы ее заслужили стойкостью и отвагой. Нас спасла высшая добродетель: верность.

Героев Ростова благодарит Париж. За героев Калинина молятся верующие сербы. Героев Ельца приветствует Нью-Йорк. Героям Клина жмут руки через тысячи верст стойкие люди Лондона. Русский народ принял на себя самый тяжкий удар. Он стал народом-освободителем».

«Народом-освободителем»! Как точно и верно сказал писатель! Далеко смотрел он вперед!

Наконец, надо было иметь трезвый ум, чтобы в то же время напомнить:

«Враг еще силен... Впереди еще много испытаний. Нелегко Германия расстанется со своей безумной мечтой. Нелегко выпустит паук из своей стальной паутины города и страны. Они не уйдут из нашей земли. Их нужно загнать в землю...

22 декабря. Солнце — на лето, зима — на мороз. Добавим: война — на победу».

Такой была статья «Солнцеворот»!



* * *

# Главная задача // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# Л.Иш. Атаки на Севастополь отбиты // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Солнцеворот // "Красная звезда" №301, 23 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Выстоять! // "Красная звезда" №241, 12 октября 1941 года

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 331-335

http://0gnev.livejournal.com/509105.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Совинформбюро опубликовало материалы «По поводу очередной брехни берлинского радио». К этой публикации мы имели прямое отношение. Третьего дня я был у А.С.Щербакова. После беседы по текущим делам он показал мне перехват берлинского радио о якобы крупных успехах гитлеровских войск в районе Старой Руссы. Согласно этому сообщению, не мы окружили немецкую группировку, а гитлеровцы окружили и уничтожили наши войска, в том числе и 7-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Александр Сергеевич и попросил меня поручить нашему корреспонденту по Северо-Западному фронту прислать материал для Информбюро: «Через нас он пойдет по всему свету».



Немедленно ушла телеграмма спецкору Ефиму Гехману, а через день мы уже получили статью командира 7-й гвардейской дивизии Бедина, которая сегодня опубликована в газете с комментариями Совинформбюро. Словом, корреспондент сработал оперативно и точно. Но это было связано с приключением.

В штабе 11-й армии спецкор выяснил, что 7-я дивизия находится в 100 километрах. Надежных дорог нет. Тогда Гехман решил полететь туда на самолете «У-2». Взлетели. Пилот взял курс на юг, чтобы обойти Старую Руссу. Казалось, опасное место уже позади, как вдруг откуда ни возьмись в небе показался «мессершмитт». Обнаружив наш самолет, он быстро догнал его и полоснул пулеметной очередью. Гехман заметил, что летчик как-то обмяк, спина его бессильно склонилась к борту, самолет начал терять высоту. Но, к счастью, земля уже близко. Вот лыжи скользнули по снегу, и машина уткнулась в сугроб. Видно, ремни были плохо пристегнуты, и спецкора выбросило метров на десять из самолета. Прибежавшие наши солдаты помогли вытащить летчика из кабины. Вскоре появились деревенские сани — в них уложили раненого летчика. Сдав его на попечение медиков, Гехман на санях отбыл в дивизию.

Командир дивизии Е.В.Бедин радушно встретил нашего корреспондента. Комдиву, видимо, было приятно, что его соединение, затерявшееся в северной глухомани, отыскал московский журналист, специально прилетевший сюда с валдайских высот. Узнав о брехне фашистского командования, Бедин сказал:

— На бумаге они кого хочешь уничтожат, но 7-я гвардейская била, бьет и будет бить немецких захватчиков…

Статья написана. Но как ее передать? У дивизии есть только радиосвязь со штабом фронта. Тогда Бедин посоветовал спецкору пробиться обратно к штабу армии, но не по воздуху — самолетов в дивизии нет, — а по земле. «Через час, примерно, будут готовы аэросани», — сообщил комдив.

Бесконечных пять часов шли сквозь снежную пургу и заносы аэросани. Фанерную кабину продувало насквозь, лыжи прыгали по окаменелым кочкам. Уже в сумерки добрались они до деревни, где разместился штаб армии. Не отогревшись, Гехман прежде всего направился на узел связи и продиктовал по Бодо статью Бедина. Лишь после этого он пошел к корреспондентской избе. Открыв двери, он застал печальное застолье. У всех были грустные лица — видно, неожиданное горе пришло только что. Оказалось, что Гехман попал на... собственные поминки. В полк связи сообщили, что вылетевший в 7-ю дивизию самолет сбит немецким истребителем, тяжело раненный пилот вывезен в медсанбат, а труп погибшего пассажира не обнаружен. Вот почему друзья Гехмана, спецкоры других газет, а также кинооператор Роман Кармен и писатель Александр Розен, оказавшиеся в этой избе, решили почтить память погибшего товарища. Нетрудно представить себе выражение их лиц, когда в дверях появился живой и невредимый, даже румяный с мороза Ефим Гехман. Пришлось «покойнику» выпить штрафную.

На войне такое бывало; не часто, но все же бывало…

* * *

Напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза летчику-истребителю Тимуру Михайловичу Фрунзе. В газете — большой, на две колонки, портрет молодого человека с ясным мужественным лицом и пронзительными глазами. Опубликован и рассказ о его геройстве в бою с вражескими летчиками. В паре с лейтенантом И.Шутовым они прикрывали наши наземные войска в районе Старой Руссы. Вдруг в небе появились 30 фашистских бомбардировщиков, которых сопровождали 8 истребителей. Наши летчики смело бросились в атаку и сбили ведущий самолет противника. Это вызвало замешательство в строю немцев. Бомбардировщики рассыпались в разные стороны и стали сбрасывать бомбы на свои войска. Однако силы были неравные. Сбили самолет Шутова. Тимур Фрунзе остался один и продолжал бой.



В сообщении спецкора было сказано, что Тимур вел бой до последней минуты жизни и его награждение — посмертно. Но эти строки мы не напечатали. Читатель может спросить: почему? Об этом я еще расскажу…

* * *

Любопытная заметка пришла от нашего корреспондента с Южного фронта — «Меткая стрельба из винтовок по самолету». Спецкор сообщает о таком примечательном эпизоде. По фронтовой дороге шел обоз с боеприпасами. Неожиданно из-за облаков вынырнул немецкий бомбардировщик и стал пикировать на колонну подвод. Красноармеец Кузьмин, сопровождавший обоз, не растерялся. Он дал команду: «По самолету огонь!», бойцы стали стрелять из винтовок. И удачно. Самолет задымился и пошел на снижение. Два бойца — Коваленко и Сертынов — быстро выпрягли лошадей и помчались к месту посадки самолета. Немецкие летчики пытались спастись бегством, но были схвачены бойцами.

В первые месяцы войны огонь из винтовок по вражеским самолетам был делом редким. Разные были причины, но главная, пожалуй, состояла в том, что многие считали, что огонь из винтовок но самолетам — это стрельба «в белый свет, как в копеечку», лишний расход патронов. Опыт показал, что это не так.

В редакции эта тема очень занимала Петра Коломейцева. Он был прямо-таки одержим желанием сбить из винтовки немецкий самолет, стрелял по ним из любого положения — из окопа, кювета и даже просто находясь в поле или на шоссе. Сбить самолет ему не удавалось, но если он узнавал, что в какой-то части из стрелкового оружия подбили вражеский истребитель или бомбардировщик, он немедленно мчался туда, расспрашивал все до мельчайших подробностей и непременно писал об этом. Он настойчиво объяснял, что дает дружный залповый огонь по самолетам противника.

— Прежде всего ограничивает его возможность вести прицельное бомбометание. Очень важна моральная сторона: одно дело — сидеть или лежать в «щели» или кювете, спрятав голову, и ждать, пронесет или не пронесет нелегкая. Другое — когда стреляешь по врагу. Ты в бою, ты боец. А потом, — добавлял с улыбкой, — сбитый самолет ведь неплохой трофей.

И под нажимом Коломейцева мы печатали в «Красной звезде» на эту тему корреспонденции, статьи и фото. Вот и сегодня опубликована статья «Пехотное оружие против авиации». А через несколько дней — великолепные снимки Олега Кнорринга с Западного фронта. На одном — большая группа бойцов в маскхалатах, они лежат на поляне лицом вверх и из винтовок стреляют по самолету, на другом — красноармейцы, тоже в маскхалатах, высунулись из окопов и ведут огонь по самолету противника из винтовок и ручных пулеметов.



А сегодня Петр Илларионович зашел ко мне и потребовал, чтобы дали передовую статью, заголовок которой он уже определил: «Пехотный огонь по самолетам врага!»

— Хорошо, согласен. Пишите…

Для передовицы он собрал интересный материал. Добыл в ряде дивизий сведения о подбитых винтовочным огнем немецких самолетах. Например, 92-я стрелковая дивизия сбила 62 самолета, 65-я — 25 самолетов, 10-я гвардейская и 259-я стрелковая дивизии — по 21 самолету. Эти данные он и привел в передовой статье. И хотя мы далеко не всегда называли номера дивизий, но на сей раз для вящей убедительности это сделали. Разыскал Коломейцев в трофейных документах любопытный приказ командующего 23-го немецкого армейского корпуса. Признавая потери немецкой авиации от винтовочного огня, он предупреждал: «Атакованные русские всадники соскакивают с лошадей, кладут винтовки на седла и стреляют из такого положения по атакующим самолетам. Пехота ложится на спину и стреляет в воздух...» И это вошло в передовую. Автор безоговорочно требовал вести пехотный огонь по самолетам. Была даже такая фраза, над которой я было занес карандаш: «Тот командир, который не использует полностью свои огневые средства для отражения атак с воздуха, совершает преступление».

— Не будем бросаться словами, — сказал я автору. Коломейцев настаивал. Оставили, как было…

Что же касается того огня по самолетам, который при каждой представившейся возможности вел лично Коломейцев, то это было предметом постоянных редакционных шуток. Но он на это не реагировал, прятал улыбку и отмалчивался...



* * *

# По поводу очередной брехни берлинского радио // "Красная звезда" №63, 17 марта 1942 года
# Герои Советского Союза // "Красная звезда" №63, 17 марта 1942 года
# Меткая стрельба из винтовок по самолету // "Красная звезда" №63, 17 марта 1942 года
# В.Яковлев. Пехотное оружие против авиации // "Красная звезда" №63, 17 марта 1942 года
# Пехотный огонь по самолетам врага! // "Красная звезда" №66, 20 марта 1942 года

______________________________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988. стр. 311-315

http://0gnev.livejournal.com/508711.html

"Красная звезда", СССР.
"Известия", СССР.
"Правда", СССР.
"Time", США.
"The Times", Великобритания.
"The New York Times", США.



Архив статей о Великой Отечественной войне, опубликованных в газете "Правда" в июне-декабре в 1941 года



Декабрь 1941:

27.12.41: Я.Викторов: Двенадцать "зимних заповедей" фашистской грабьармии ("Правда", СССР)
27.12.41: О.Курганов: Восемь повешенных ("Правда", СССР)
23.12.41: Фашистская пропаганда запуталась* ("Правда", СССР)*
21.12.41: Проклятие и месть фашистским варварам!* ("Правда", СССР)**
17.12.41: Б.Полевой. Как был занят гор. Калинин ("Правда", СССР)
15.12.41: Партизаны и партизанки, уничтожайте немецких оккупантов! ("Правда", СССР)***
13.12.41: Славная победа в боях за Москву* ("Правда", СССР)*
12.12.41: Жулики и шулера из игорного дома "Гитлер и К°"* ("Правда", СССР)*
08.12.41: Зверства немецких разбойников* ("Правда", СССР)***
04.12.41: Д.Заславский: Фашистская сказка о том, как немцы потеряли Ростов и завоевали... сарай* ("Правда", СССР)*
02.12.41: Отклики иностранной печати на занятие Ростова Красной Армией* ("Правда", СССР)*
01.12.41: Переполох в стане гитлеровской банды* ("Правда", СССР)*

Ноябрь 1941:

30.11.41: Скудоумные фашистские фальшивомонетчики* ("Правда", СССР)*
29.11.41: Никогда славяне не будут рабами!* ("Правда", СССР)*
26.11.41: Смехотворные измышления гитлеровских фальшивомонетчиков* ("Правда", СССР)*
26.11.41: Немецкие захватчики мерзнут…** ("Правда", СССР)**
24.11.41: Вл.Ставский: Усилим отпор, измотаем врага под Москвой!* ("Правда", СССР)*
24.11.41: Черные дни "голубой дивизии"* ("Правда", СССР)*
23.11.41: Погромные дела итальянских захватчиков* ("Правда", СССР)*
23.11.41: Не бывать в Москве фашистским людоедам!* ("Правда", СССР)*
21.11.41: Д.Заславский: Осенние цветочки и зимние ягодки* ("Правда", СССР)*
18.11.41: Парад фашистских святых* ("Правда", СССР)*
18.11.41: Ем.Ярославский: За культуру — против фашистского варварства* ("Правда", СССР)*
16.11.41: У Геббельса насморк от... русской зимы* ("Правда", СССР)
13.11.41: Еще один просчет Гитлера* ("Правда", СССР)*
12.11.41: А.Дунаевский: Финский народ измучен войной* ("Правда", СССР)*
11.11.41: А.Фадеев: Залог победы* ("Правда", СССР)*
10.11.41: Трусливая болтовня банкрота Гитлера* ("Правда", СССР)*
07.11.41: А.Толстой: Родина* ("Правда", СССР)*
07.11.41: А.Щербаков: Все для фронта, все для победы!* ("Правда", СССР)*
02.11.41: Михаил Шолохов: Военнопленные** ("Правда", СССР)**
01.11.41: Вл.Ставский: Лицо фашистского солдата** ("Правда", СССР)**

Октябрь 1941:

18.10.41: А.Толстой: Москве угрожает враг* ("Правда", СССР)*

Сентябрь 1941:

27.09.41: «Молитва» фашистских двуногих зверей* ("Правда", СССР)*
23.09.41: Е.Кононенко: Гнев советского человека* ("Правда", СССР)*
21.09.41: Как немцы скрывают свои потери + Г.Рыклин. Их невесты и супруги* ("Правда", СССР)*
19.09.41: Д.Заславский: Грамота фашистских подлецов** ("Правда", СССР)
17.09.41: И.Голубев: Трагедия польского крестьянства** ("Правда", СССР)
14.09.41: Д.Заславский: Правила войны и «правила» разбоя* ("Правда", СССР)*
14.09.41: Гитлеровские вояки в июне и сентябре* ("Правда", СССР)*
13.09.41: Мщение и смерть фашистско-немецким псам!* ("Правда", СССР)***
13.09.41: Ванда Василевская: Пытки и смерть, надругательства и насилие — вот что несут гитлеровцы* ("Правда", СССР)
10.09.41: А.Леонтьев: Путь одичания и озверения* ("Правда", СССР)**
06.09.41: Фашистская сорока проповедует молчание* ("Правда", СССР)*
05.09.41: Глупое хвастовство гитлеровских бандитов* ("Правда", СССР)*?
04.09.41: Ф.Гладков: О бесстрашии + Фашистско-немецкие мерзавцы** ("Правда", СССР)**
01.09.41: Золотой фонд Красной Армии* ("Правда", СССР)*

Август 1941:

31.08.41: А.Толстой: Лицо гитлеровской армии* ("Правда", СССР)*
30.08.41: Красная Армия защищает мировую цивилизацию* ("Правда", СССР)*
30.08.41: Фашистская пропаганда лжи* ("Правда", СССР)*
29.08.41: Забота о раненых* ("Правда", СССР)*
29.08.41: Немцам надоело вранье Геббельса* ("Правда", СССР)*
24.08.41: "Храбрый русский народ спасает и наши очаги"* ("Правда", СССР)*?
24.08.41: Варвары XX века* ("Правда", СССР)*
23.08.41: А.Караваева: Голос советской женщины* ("Правда", СССР)
22.08.41: Кровь за кровь и смерть за смерть! ("Правда", СССР)***
22.08.41: Что происходит в Германии + Фашистские людоеды убили 100 тысяч сербов ("Правда", СССР)
21.08.41: Н.Леонидов: Фашизм и женщина* ("Правда", СССР)*
21.08.41: Г.Александров: Славяне ("Правда", СССР)*
19.08.41: В лагере военнопленных* ("Правда", СССР)**
19.08.41: В.Бредель: Школа убийц* ("Правда", СССР)*
17.08.41: Таранный удар* ("Правда", СССР)*
17.08.41: Б.Лавренев: Человек-зверь* ("Правда", СССР)*
15.08.41: Славяне поднимаются на смертный бой!* ("Правда", СССР)*
13.08.41: А.Леонтьев: Вынужденные признания врага* ("Правда", СССР)*
09.08.41: Звери на улицах Львова + Немецко-фашистские зверства во Львове* ("Правда", СССР)*
09.08.41: Фашистский солдат* ("Правда", СССР)*
08.08.41: Арабские сказки немецкого Верховного командования* ("Правда", СССР)*
08.08.41: И.Эренбург: Бескорыстные взломщики* ("Правда", СССР)*?
07.08.41: Д.Заславский: Откровенность гитлеровских бандитов* ("Правда", СССР)*
06.08.41: А.Питерский: Германский солдат начинает думать* ("Правда", СССР)*
06.08.41: Идейная сплоченность — источник нашей силы ("Правда", СССР)***
06.08.41: М.Шагинян: Немецкие воры-помещики ("Правда", СССР)
05.08.41: Славные партизаны, усиливайте натиск на врага!* ("Правда", СССР)*
05.08.41: Г.Александров: Гитлеровский план порабощения Европы ("Правда", СССР)*?
04.08.41: И.Эренбург: Фабрика убийц ("Правда", СССР)*
04.08.41: Боевые подруги + Фашистские изуверы насильственно стерилизуют польскую молодежь* ("Правда", СССР)*
02.08.41: Д.Заславский: Европа стучит* ("Правда", СССР)
02.08.41: Нутро трусливых негодяев* ("Правда", СССР)**

Июль 1941:

31.07.41: «Молниеносная война» не получается* ("Правда", СССР)*
31.07.41: Г.Александров: Проповедь человеконенавистничества и зверства** ("Правда", СССР)*?
30.07.41: А.Толстой: Почему Гитлер должен потерпеть поражение* ("Правда", СССР)**
30.07.41: Пьяница Лей* ("Правда", СССР)**
29.07.41: Гитлеровщина уничтожает культуру славянских народов* ("Правда", СССР)*
29.07.41: Великая дружба народов СССР* ("Правда", СССР)*
28.07.41: Д.Заславский: Крестоносные рыцари ножа и отмычки ("Правда", СССР)*
28.07.41: А.Толстой: Я призываю к ненависти* ("Правда", СССР)*
27.07.41: Работники науки и культуры против гитлеровского варварства ("Правда", СССР)*
27.07.41: Ем.Ярославский: Революционная бдительность везде и во всем* ("Правда", СССР)*
26.07.41: Гибель фашистских «ассов»* ("Правда", СССР)*
26.07.41: Д.Заславский: Перманент-брехня* ("Правда", СССР)*
21.07.41: Микола Бажан: Никогда не будет Украина рабой германского фашизма** ("Правда", СССР)*
21.07.41: Вл.Ставский: Фашизм несет страдания, рабство, смерть* ("Правда", СССР)*
19.07.41: Призыв советских патриоток* ("Правда", СССР)*
19.07.41: Признания пленных немцев* ("Правда", СССР)*
18.07.41: Янка Купала: Германский фашизм – злейший враг белорусского народа* ("Правда", СССР)
18.07.41: Боевые задачи военных комиссаров* ("Правда", СССР)
17.07.41: А.Корнейчук: Гитлер – лютый враг украинского народа* ("Правда", СССР)**
16.07.41: Г.Александров: Библия людоедов* ("Правда", СССР)*
16.07.41: Советский народ сплочен и един, как никогда!* ("Правда", СССР)*?
15.07.41: А.Толстой: "Блиц криг" или "блиц крах"* ("Правда", СССР)*
13.07.41: Изверг Гитлер — лютый враг русского народа + И.Эренбург: Кто они?* ("Правда", СССР)*
13.07.41: Уничтожать шпионов и диверсантов!* ("Правда", СССР)*
12.07.41: Шулерская фотостряпня германских фашистов* ("Правда", СССР)*
11.07.41: Ложные слухи — отравленное оружие фашизма* ("Правда", СССР)*
10.07.41: О чем пишут из германского тыла* ("Правда", СССР)*
10.07.41: Д.Заславский: Заправилы фашистской Германии* ("Правда", СССР)*
06.07.41: Финский народ против войны с СССР* ("Правда", СССР)
04.07.41: Михаил Шолохов: На Дону* ("Правда", СССР)
03.07.41: Германский фашизм — угнетатель и убийца народов* ("Правда", СССР)*
02.07.41: Каждое предприятие, каждый дом — крепость обороны!* ("Правда", СССР)
01.07.41: Д.Заславский: Фашизм — это рабство ("Правда", СССР)*
01.07.41: Все подчинить интересам обороны!* ("Правда", СССР)*

Июнь 1941:

30.06.41: Фашизм будет разбит! ("Правда", СССР)
27.06.41: А.Толстой: Что мы защищаем ("Правда", СССР)
27.06.41: В.Ардаматский: Разговор с пленными ("Правда", СССР)
26.06.41: Г.Александров: Фашизм – лютый враг человечества ("Правда", СССР)
26.06.41: Наше дело правое. Враг будет разбит ("Правда", СССР)
24.06.41: Дадим сокрушительный отпор фашистским варварам! ("Правда", СССР)
24.06.41: И.Орбели: Фашистская гиена роет себе могилу ("Правда", СССР)
23.06.41: И.Папанин. Стереть с лица земли фашистских варваров! ("Правда", СССР)

_____________________________________________
"Красная звезда": статьи о ВОВ за 1944 год
"Красная звезда": статьи о ВОВ за 1943 год
"Красная звезда": статьи о ВОВ за 1942 год
Армия Адольфа Гитлера порхает как балерина ("Time", США)
Хромой урод Геббельс своим блудливым языком... ("Правда", СССР)
Немцы не настолько глупы, чтобы верить ("The New York Times", США)
Как бешеный щенок Гитлер грязным носом ищет ("Красная звезда", СССР)
Публичный дом вместо семьи — такова скотская мораль гитлеровцев! ("Красная звезда", СССР)
Да, не похожи теперешние речи нацистских жаб на хвастливое кваканье 2 года назад ("Известия", СССР)

http://0gnev.livejournal.com/508440.html

Продолжая наступление наши войска на Северном Кавказе овладели районным центром Новоселицкое и крупными населенными пунктами Журавское, Китаевское, Саблинское, Свободный, Греческое, Канглы, Побегайловское, Орбельяновка, Калаборка, Ново-Благодарное и железнодорожной станцией Кумагорский..

А.Серафимович, "Красная звезда", СССР (№11 [5382]).



Статья опубликована 14 января 1943 года.



Последнее время на этом участке фронта на Дону стояло затишье. И вдруг на рассвете после тяжелой темной ночи раздался залп фашистской артиллерии. Второй, третий — и пошла потрясающая пальба.



Что это?! Наступление?.. По нашей линии всё напряглось в ожидании, в приготовлении к отпору. Всех — и бойцов, и командиров, и артиллеристов, и минометчиков, — всех, кто ни находился на линии фронта в окопах, в дотах и дзотах и в тылу, поражает ничем не об’яснимая вещь: фашистская артиллерия бьет не по нашим укреплениям, не по нашим огневым точкам, а по чистому полю, бьет по голому полю, которое раскинулось между нашей и вражеской линиями. Поле пустынное. Кое-где темнеют голые кустики да виднеются небольшие ложбинки, а в них и котенок не спрячется. Но с потрясающей силой бьет фашистская артиллерия в чистое поле. Гигантские глыбы черной земли страшной тяжестью взлетают в черных облаках дыма и пыли, и после них зловеще дымятся глубокие провалы. Всё поле разворочено, как будто плуг нечеловеческой громады прошел по нему. Бойцы безбоязненно высовывались из окопов, с изумлением оглядывались друг на друга.

— Да что за чорт!

— В чистое поле, как в копеечку…

— Это же денег стоит…

— Фриц сбесился!..

— Без ума жил, с ума сошел.

— Рехнулся…

Бойцы ничего не понимали.

Долго враг бил по пустому месту, разворачивая всё новые места на чистом поле, долго глядели и удивлялись бойцы, ничего не понимая…

Прошлая ночь была черна и туманна. В этой тьме стоит тишина одинаково над нашими и немецкими окопами. И одинаково прислушиваются в тех и других невидимые часовые. Да вдруг посыплется во тьме пулеметная очередь или высоко вскинется ракета, осветив мертвенно-голубоватым светом дымчатый туман. И опять мутная тьма, ни звука.

В глухом, невыделяющемся во тьме блиндаже судорожно шныряют по стенам уродливо дрожащие тени от коптилки. Командир говорит:

— Между нами и немцами стоит наш неповрежденный танк. В нем лежат погибшие товарищи. Кто-то из них с автоматом в руке открыл люк, видимо, хотел стрелять по немцам. В открытый люк влетела граната подобравшегося врага. Наши товарищи все от взрыва погибли. Немцы не стали бить из пушек по танку, всё надеются целым приволочь к себе. Мы тоже не разбиваем, всё надеемся возвратить, опять будет служить нашей Красной Армии. Товарищей, павших смертью храбрых, с честью похороним. Надо его доставить, не вызвав орудийного огня. Нужно послать человек десять, пятнадцать. Надо вызвать добровольцев. Товарищ Якименко, поговорите с бойцами. Да чтоб не курили.

Якименко вышел, осторожно притворив дверь. Тени судорожно бродили по стенам. Командир, опершись подбородком на руки, глядел красно набрякшими от бессонницы глазами, не мигая, на разложенную по грубо сколоченному столу карту. Минут через десять бойцы толпой осторожно протиснулись в дверь.

— Ну, подобрались?

— Вот пятнадцать человек бойцов пойдут.

Выступил совсем молоденький с озорными глазами боец.

— Товарищ командир, разрешите доложить?

— Ну?

— Я доставлю танк. Мне не нужно этих пятнадцати. Куда такую ораву! Всё равно катить такую махину не сдюжаем, а суматоху наделаем на всю округу.

— Так чего же тебе? Один, что ли?

— Двух товарищей, шоферов, разрешите, товарищ командир, взять.

Командир поднял отягченные веки, тяжело посмотрел на него.

— Как только заведете, заревет, и немецкая артиллерия сейчас же разобьет — под самым носом ведь у них, и пристрелялись.

— Нет, товарищ командир, тишина будет нерушимая.

Трое вышли и потонули в недвижимой мгле. Человеческого дыхания не было слышно. Не зашелестит помятая трава, — всё тот же непроницаемый мрак. Трое осторожно, по-кошачьи, ступали, согнувшись, или ползли на брюхе, останавливаясь и прислушиваясь. Но пробиравшиеся бойцы знали: в этой беспредельности — напряженное внимание. И вдруг вспыхнет мертвенно-голубоватым светом ракета, посыплется короткая пулеметная очередь. Трое бросаются на землю и лежат, не шелохнувшись. И опять тьма.

Они скорее почувствовали, чем увидели черный сгусток среди ночи. Ощупали, — да, танк… Сдерживая дыхание, один влез в танк. Пахнуло могильным холодом. Вывернул в моторе свечи. Теперь компрессии не будет, мотор не заведется, не заревет. Потом включили задний ход — невидимой пушкой танк глядел на невидимые вражьи окопы. Потом вдвоем взялись за заводной ключ, стали тихо и напряженно проворачивать вал мотора. И танк неосязаемо двинулся задом от окопов, но так неуловимо, как будто, не слушаясь ключа, стоял на месте в молчавшей темноте. А те всё так же медленно и напряженно крутили, задерживая дыхание, и горячий пот проступил на лбу. Когда сердце больно стало стучать, один переменился, и так же беззвучно-медленно стали крутить. Если бы посмотреть на танк днем, его движение было бы так же неуловимо, как движение минутной стрелки часов, которая, кажется, стоит на месте. Всё покрывала ночь своей непроницаемостью.

Как ни незаметно, ни неуловимо двигался танк, к рассвету, когда едва обозначились края черных туч, танк дополз до нашей позиции. Юнец с озорными глазами явился к командиру.

— Разрешите, товарищ командир, доложить?

— Ну, говори, говори. Как?

— Задание выполнено. Танк доставлен целым и невредимым.

— Как же это вы ухитрились?!

Боец рассказал.

— Молодцы, ребята! Будете представлены к награде, — и только он это сказал, на вражеской позиции грянул артиллерийский залп. Потом еще, еще.

Все засуетились.

— Наступают, что ли?

Прибежал запыхавшийся боец.

— Дозвольте доложить, товарищ командир. Артиллерия ихняя бьет не по окопам нашим, а по пустому месту, где стоял танк. Всё место изрыли.

Командир вышел, посмотрел в бинокль. Залпы сотрясали поле.

— А ведь сбесились!..

На другой день наша разведка привела двух языков. На допросе они согласно показали: когда утром совсем рассвело, немцы глянули, ахнули, — танк исчез. Немецкое начальство сейчас же арестовало часовых. Стали ломать голову, куда же делся танк. Уехать на нем не могли, мотор бы ревел, гусеницы бы лязгали, поднялась бы тревога. Откатить на руках не могли: такую махину не сдвинешь. Взять на буксир тоже не могли, буксир поднял бы рев. Долго ломали головы. Один из офицеров сделал глубокомысленное предположение, единственно приемлемое: русские хитрый народ! Они просто замаскировали танк. Поле местами покрыто кустарником, кочковатое, в ложбинах. Русские подкопали танк, он опустился. Сверху накидали земли, натыкали кустов, и танк исчез.

Немецкие офицеры приказали обстрелять из орудий поле, где можно было предположить замаскированный танк. Заревели орудия…

Когда наши бойцы узнали, как опростоволосились немцы, грянул такой ядреный хохот, что поле опять задрожало: хохотала пехота, хохотали артиллеристы, хохотали минометчики, улыбались командиры. Веселый был день. // А.Серафимович.
_________________________________
А.Поляков: "Трофей" ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Немец с «Фердинанда»* ("Красная звезда", СССР)*


***************************************************************************************************************************************
Новый подарок Монгольского народа Красной Армии


12 января делегация Монгольской Народной Республики вручила Н-ской части построенную на собранные монгольским народом средства танковую колонну. Перед строем воинской части с краткой речью выступил премьер-министр Монгольской Народной Республики маршал Чойбалсан. Обращаясь к танкистам, он заявил:

— В каждой из этих боевых машин воплощена безграничная любовь монгольского народа к своему великому другу — советскому народу, его доблестной Красной Армии и великому Сталину. Пусть эти грозные, машины будут символом нерушимой дружбы наших народов. Пусть напоминают нам ежедневно, что монгольский народ отдает всё, чем он богат, делу борьбы с заклятым врагом всего прогрессивного человечества — немецким фашизмом.

Выступивший с ответной речью командир танковой части полковник Леонов заверил делегацию, что построенные на средства дружественного монгольского народа грозные боевые машины будут беспощадно громить немецких оккупантов.

После передачи танковой колонны состоялась дружественная беседа между танкистами и делегацией.

____________________________________________
Я.Милецкий: Брошенный танк ("Красная звезда", СССР)
А.Кривицкий, А.Поляков: На Дону ("Красная звезда", СССР)
Всю мощь огня танков против врага!* ("Красная звезда", СССР)***

Газета "Красная Звезда" №11 (5382), 14 января 1943 года

http://0gnev.livejournal.com/508271.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Совинформбюро сообщает: «На ряде участков Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов наши войска, ведя ожесточенные бои с противником, продолжали продвигаться вперед и заняли ряд населенных пунктов». Названия пунктов не приводятся. Очевидно, в их числе нет ни одного города. А мы уже так привыкли к тому, что каждый день наши войска отбивают у противника то один, а то и несколько городов!



Судя по репортажу Хитрова, вот-вот должна быть взята Руза: в городе уже идут уличные бои. Известно также, что в районе Рузы действует 2-й гвардейский кавкорпус генерала Л.М.Доватора. А там, где Доватор, всегда можно рассчитывать на успех.

Боевая слава Доватора загремела еще в дни Смоленского сражения. На рассвете 28 августа под его командованием сводная кавалерийская группа кубанских, донских и терских казаков, общей численностью 3500 сабель, прорвала оборону противника и вышла в район Демидов—Духовщина. Перед Доватором была поставлена задача дезорганизовать тылы 9-й немецкой армии. Казаки совершали дерзкие налеты на тыловые гарнизоны противника, громили его штабы, нарушали линии связи, взрывали склады и мосты на важнейших коммуникациях. Их боевая деятельность не на шутку переполошила неприятельское командование. Последовали грозные приказы о непременном окружении и уничтожении группы Доватора. Для этого противнику пришлось в разгар боев под Ельней снять с фронта до двух пехотных дивизий, 40 танков, значительное количество бомбардировщиков и штурмовой авиации. А цель так и не была достигнута. Кавгруппа выскользнула из готового уже сомкнуться кольца и относительно благополучно вновь перешла линию фронта, вернулась к своим.

Наши корреспонденты Хирен и Милецкий перехватили Доватора у самой линии фронта. Хирена он знал хорошо, и беседа о рейде сразу, как говорится, пошла на лад. Только в ходе ее Доватор все время почему-то очень пристально приглядывался к Милецкому. Наконец узнал и его. При этом вначале сердито свел брови, но тут же и рассмеялся:

— Что, опять будете критиковать?

Оказывается, они встречались до войны в казармах Московского гарнизона. Доватор, тогда еще подполковник, служил начальником штаба кавбригады. Милецкий побывал в этой бригаде в качестве корреспондента «Красной звезды», обнаружил там какие-то недостатки и написал о них довольно резкую корреспонденцию. Вот о ней и вспомнил Доватор при новой встрече с Милецким. Тот пустился было в объяснение, но Лев Михайлович прервал его дружески:

— Ладно, ладно. После войны сочтемся...

Не довелось, однако, Доватору пережить войну. В тот самый день, когда мы напечатали репортаж Хитрова о наступлении 2-го гвардейского кавкорпуса на Рузу, 19 декабря 1941 года, Доватор погиб в бою. А еще через два дня будет опубликован Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.



* * *

Я позвонил Константину Константиновичу Рокоссовскому и попросил его написать для нас статью, которая подвела бы первые итоги нашего контрнаступления. Обычно, когда мы обращались к Рокоссовскому с такими просьбами, он не сразу давал согласие, обещал подумать. Но на этот раз, будто ждал моего звонка, только спросил:

— Когда нужна статья?

— Сейчас, однако если получим завтра, тоже будем рады.

— Хорошо. Постараюсь...

Получили ее даже раньше, чем ожидали. Сразу же поставили в номер.

В ней дан краткий обзор оборонительных боев 16-й армии на волоколамском направлении. Затем идет рассказ о контрнаступлении — боях за Крюково, Красную Поляну, Истру.

Достоверно отражена в статье суровая правда войны. Нелегко достается победа. Особо отметил автор подвиг 9-й гвардейской стрелковой дивизии Афанасия Павлантьевича Белобородова на подступах к Истре. Стремясь задержать дальнейшее продвижение этой дивизии, противник взорвал дамбу Истринского водохранилища. Однако не задержал.

«На моих глазах, — пишет Рокоссовский, — в сильный мороз, под огнем врага дивизия Белобородова форсировала бушующий водяной поток. В ход были пущены все подручные средства: бревна, заборы, ворота, резиновые лодки — все, что только могло держаться на воде. Герои-сибиряки сделали, казалось бы, невозможное и обратили в бегство врага...

Константин Константинович будто предугадал, что скоро в лексиконе гитлеровских военачальников и господина Геббельса появится призрачный «генерал Зима», на которого они попытаются свалить всю вину за свое поражение под Москвой. «Дело не в зиме, — утверждает Рокоссовский, — а, с одной стороны, в просчетах немецкого командования, а с другой — в могучих ударах, которые нанесли немецким захватчикам наши славные воины...»

Позже эту же мысль разовьет и конкретизирует Илья Эренбург: «Не генерал Зима гонит гитлеровских вояк, а другие генералы — Рокоссовский, Говоров, Белов, Болдин, Мерецков, Федюнинский. Зима — зимой, а война — войной».

Любопытнейший трофейный документ приведен в статье командующего 16-й армии: приказ по дивизии СС «Империя». Там так охарактеризовано поведение наших бойцов в оборонительный период битвы за Москву: «...умирают, не оставляя своих позиций». Теперь о наших бойцах с полным правом можно сказать, что они обладают железным упорством не только в обороне, а и в наступлении.

Не могу не отметить, что опубликование этой статьи Рокоссовского было сопряжено с некоторыми затруднениями. Есть там такие строки:

«Не раз и не два Верховный главнокомандующий находил время для того, чтобы непосредственно снестись с частями, действующими на нашем участке.

Это было в критические дни, когда мы отходили под напором превосходящих сил неприятеля. Неожиданно меня вызвали к телефону. Я услышал: «Говорит Сталин. Доложите обстановку». Подробно, стараясь не упустить ни одной мелочи, я обрисовал положение на нашем участке фронта. В ответ раздался спокойный голос: «Держитесь крепче. Мы вам поможем».

Буквально на следующий день мы ощутили все реальное значение этих слов. Меры, принятые Сталиным, позволили нам прекратить отход и, в конечном счете, перейти в контрнаступление».

Нынче эти строки никого не смутят. Все здесь правильно, все естественно. Немало таких и подобных строк содержится в книгах Г.К.Жукова, А.М.Василевского и, наконец, самого К.К.Рокоссовского. Но в военное время любое упоминание в открытой печати о переговорах со Ставкой требовало согласования в самых высоких инстанциях.

Уже набранную статью я послал на такое согласование в 10 часов вечера. Не очень-то мы рассчитывали на быстрый ответ, а все-таки решили не отправлять вторую полосу в стереотипный цех до двух часов ночи. Ровно в час мне позвонил помощник Сталина Поскребышев и сказал:

— Можете печатать...

Позже при встрече с Рокоссовским я поделился с ним этой нашей «редакционной тайной». Он улыбнулся:

— Причинил вам хлопоты...

— Побольше бы таких хлопот, — в тон ему ответил я, имея в виду здоровое стремление каждой уважающей себя газеты раньше других рассказать своим читателям о том, что их очень интересует.

...Рядом со статьей Рокоссовского мы напечатали фото с подписью: «На Военном совете 16-й армии — К.К.Рокоссовский, член Военного совета дивизионный комиссар А.А.Лобачев, начальник штаба генерал-майор М.С.Малинин и начальник политотдела бригадный комиссар А.И.Масленов». Автор снимка Капустянский остался верен обычной своей схеме: опять на столе топографическая карта, опять карандаш уткнулся в какую-то точку, а все остальные, как по команде, смотрят в ту же точку.



Умел Капустянский командовать теми, кого фотографировал. Невзирая на ранги — от рядового до маршала...

* * *

По указанию ЦК партии Алексей Толстой переселен в Ташкент. Из-за дальности расстояния наша связь с ним, может быть, чуточку усложнилась, но не прервалась. Нам хорошо известно, как он живет, как трудится. В одной из телеграмм Алексей Николаевич сообщал нам: «Был занят организацией концерта в пользу эвакуированных детей, которому придаю большое значение... В настоящее время продолжаю работать над «Русской правдой». Вышлю в ближайшие дни».

А вот сегодня напечатана его статья «Первый урок». Это отклик писателя на провал гитлеровского плана захвата Москвы.

«Один немецкий пленный будто бы сказал: «Не знаю, победим мы или нет, но мы научим русских воевать».

На это можно ответить только: «Мы победим — мы знаем, и мы вас, — немцев, — навсегда отучим воевать».

Школу войны Красная Армия проходит не у немецких профессоров. В исключительно трудной обстановке отступлений под натиском отмобилизованной для завоевания мира фашистской армии и контрударов по ней Красная Армия не только не растеряла боевых качеств, не превратилась в бегущее стадо, как на это надеялся Гитлер и как об этом вопил Геббельс во все микрофонные завертки, но крепла с каждым месяцем...»

Как перекликается это с тем, что мы читали потом в романе Константина Симонова «Живые и мертвые»! Помните диалог Серпилина с пленным немецким генералом? «К сожалению, — говорит тот генерал, — мы, кажется, научили вас воевать». На что Серпилин отвечает: «А мы вас отучим!..»

* * *

Впервые выступил на страницах «Красной звезды» Владимир Ставский. Читатели уже знают, что я и он делили радости и печали, труды и заботы еще в «Героической красноармейской», а потом на финской войне. По всем «законам» фронтового братства мы и теперь, казалось бы, должны были работать в одной газете. Не получилось так: в первый же день Отечественной войны Ставского прикомандировали к «Правде».

Но мы часто встречались. Приезжая с фронта, Ставский непременно заглядывал ко мне — поговорить было о чем. Вот и вчера зашел. Рассказал поучительную историю из боевой жизни одного артиллерийского полка.

Четыре связиста во главе с сержантом Николаем Микуровым заняли в березовом лесочке старый блиндаж и разместили там промежуточный пункт связи. Два дня работали спокойно, если не считать артобстрелов, а на третий день появились гитлеровцы, стали забрасывать блиндаж гранатами. Раздался окрик: «Русс, сдавайсь!» В ответ связисты открыли огонь из винтовок и сразу уложили двоих неприятельских солдат. Затем — третьего. Те начали планомерную осаду блиндажа. А тут, как назло, нарушилась связь с полком — помощи ждать неоткуда.

Один из связистов запаниковал:

— Не спасемся! Все равно смерть!

Сержант сурово одернул его:

— Какая смерть! Что ты раскис! Будем отстреливаться. Сколько немцев уже убито. Их стало меньше. Сдаваться не будем. Позор — и потом замучают... Последняя пуля для себя. Ясно?

Но паникер выскочил из блиндажа с поднятыми вверх руками и был пристрелен кем-то из своих товарищей. Их осталось трое.

Они продержались до вечера. А к вечеру подоспела подмога. Блиндаж был деблокирован, бойцы, верные своему долгу, спасены.

— Об этом я только что написал очерк, — заключил Ставский.

— Ты что же, пришел меня дразнить? — спросил я. — Давай сюда твой очерк.

— Как давай? А Поспелов?..

— Это беру на себя. Обожди...

Оставив Ставского в своей комнате, я спустился этажом ниже к главному редактору «Правды». Жили мы дружно, одной семьей, и я рассчитывал, что уговорю Петра Николаевича отдать очерк Ставского «Красной звезде». Поспелов уже познакомился с рукописью, она готовилась в набор. Моя просьба как будто запоздала. Но Петр Николаевич вдруг предложил:

— Давай оба его напечатаем.

Так очерк Ставского был опубликован одновременно в «Правде» и «Красной звезде». В двух номерах — за 19 и 20 декабря.



* * *

# И.Хитров. Наступление наших войск продолжается // "Красная звезда" №298, 19 декабря 1941 года
# К.Рокоссовский. Ни минуты передышки отступающему врагу // "Красная звезда" №298, 19 декабря 1941 года
# И.Эренбург. Русский климат // "Красная звезда" №307, 29 декабря 1941 года
# А.Толстой. Первый урок // "Красная звезда" №298, 19 декабря 1941 года
# В.Ставский. В блиндаже // "Красная звезда" №298, 19 декабря 1941 года

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 319-323

http://0gnev.livejournal.com/508138.html

За проявленную отвагу в воздушных боях с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество и героизм личного состава Ставкой Верховного Главнокомандования преобразованы в гвардейские: 29 Краснознаменный и ордена Ленина, 526, 155, 31, 129 и 215 авиационные полки. Боевой привет славным летчикам-гвардейцам!

Г.Серов, "Красная звезда", СССР (№288 [5043]).



Статья опубликована 7 декабря 1941 года.



Федосий Смолячков еще в детстве, будучи пастушком, бил из берданки волков, нападавших на его стадо. Сейчас Смолячков — боец разведывательного батальона и истребляет из снайперской винтовки такое же хищное, злобное зверье — немцев, пробравшихся на нашу землю в качестве оккупантов. Число оккупантов, истребленных Смолячковым, достигло уже 37.



Снайпер Смолячков — не одиночка среди бойцов частей командира Николаева. Боец Семенов уничтожил уже 60 фашистов. Его догоняют десятки других метких стрелков, можно сказать, приступивших к систематической, каждодневной охоте за вражескими солдатами и офицерами. Бойцы Иванов и Шушкин за десять дней точными выстрелами сняли 50 немцев. Красноармеец Семенов 21 ноября уложил пятерых. Лейтенант Осипов и боец Туров отыскивали за передним краем обороны рубеж для снайперской учебной стрельбы. Между делом решено было испробовать, подходящее ли место ими облюбовано. За несколько часов Осипов и Туров истребили семерых немцев, высунувшихся из своих окопов.

Снайперы Читкин, Шахворостов, Петухов и несколько других за один только день поразили меткими пулями 37 врагов. Чуть где появится голова ненавистного немецкого оккупанта — бойцы подразделения лейтенанта Буторинца немедля бьют его насмерть.

Не по вкусу пришлось это немцам. Стали они бить из минометов и пулеметов по местам расположения снайперов. Но только замолкнут вражеские минометы, снайперы сызнова тут как тут. Стала бить артиллерия. И это не помогло. Снайперы, по распоряжению командира, ушли на время артиллерийского налета в укрытия. Затем они вновь взялись за свое дело.

Снайпер Павлов в один день убил 10 и ранил одного немца. Однако в последующие дни немцы стали очень осторожны, и, сколько ни высматривали снайперы, редко появлялась для них мишень. Охотников за оккупантами это никак не устраивало. Они стали обдумывать, как ослабить осмотрительность неприятеля и выманить его из нор.

Снайпер Семенов, о котором, мы уже упоминали, однажды пошел на такую уловку. В секторе его наблюдения появилась лошадь. Зная, что немцы сидят в своих землянках полуголодные, он решил пристрелить ее. Он был уверен, что фашисты не устоят перед таким лакомым куском. И верно. Лишь только пуля сразила коня, к нему тотчас же сбежалось несколько солдат. Они стали свежевать и потрошить тушу. Семенов немедленно этим воспользовался и обстрелял вражеских солдат.

Как-то потребовалось заставить замолчать вражеский пулемет. Семенов два часа безустали по-пластунски полз к пулемету противника и, наконец, выбрал удобное место для стрельбы. Первым выстрелом Семенов уложил наводчика. Другой солдат, бывший у пулемета, бросился бежать. Его настигла вторая пуля Семенова. Выполнив задание, снайпер вернулся к своим цел и невредим.

Снайпер Кривочуров облюбовал себе капустное поле, на которое частенько наведываются отощавшие немцы. За 3 дня он уничтожил пятерых любителей чужой капусты. Как-то немцы, желая обмануть бдительность снайперов, облачились в женское платье и пошли копать картофель на огороде. Но наши наблюдатели раскрыли обман.

Есть в части Николаева и пулеметчики-снайперы. Среди них своим мастерством славится пулеметчик Скачок. Он охотится преимущественно за немцами, стреляющими через амбразуры ДЗОТ'ов. Группа стрелков бьет по ДЗОТ'у. Фашист направляет на них свой огонь. Тем временем Скачок прицеливается и дает очередь в открытую амбразуру.

Среди снайперов имеется несколько сверхметких, попадающих в цель с большой дистанции. Снайпер Хасаншин заметил у немецкого блиндажа наблюдателя. До него было 500 метров. Снайпер спокойно прицелился, выстрелил, и наблюдатель рухнул на землю. В блиндаже, видать, всполошились. Выскочил один любопытный немец. Хасаншин, не меняя прицела, снял и его. После этого долго никто не появлялся. Наконец, показалась чья-то голова. Хасаншин засадил в нее пулю так же точно, как и в предыдущих неприятельских солдат. Другой сверхметкий стрелок Иноземцев на-днях истребил нескольких фашистов и одного из них — на расстоянии 700 метров.

В частях тов. Николаева организована учеба снайперов. Бойцы изучают снайперскую винтовку и прицельное приспособление, тренируются в переползании по-пластунски и т. д. Недавно проведено 2 снайперских сбора. На первом обучалось больше 20 бойцов. На зачетных стрельбах по живым мишеням они поразили 30 немцев. Второй сбор дал меньший результат, ибо немцы, напуганные меткими выстрелами наших бойцов, с большой осторожностью выползают из своих укрытий. Все же бойцы второго сбора истребили 19 оккупантов. Наилучшие результаты показали красноармеец Комин и лейтенант Колатов.

Число снайперов — охотников за немецкими оккупантами — растет с каждым днем. Увеличивается и число истребленных фашистов. Советские снайперы, проникнутые жгучей ненавистью к наглым захватчикам, защищая Ленинград, терпеливо вылеживают на морозе и холодном ветре долгие и томительные часы, выслеживая немцев. Они выполняют задачу, поставленную товарищем Сталиным, — истребляют оккупантов неумолимым огнем меткой снайперской винтовки. // Капитан Г.Серов. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ.
______________________________
Слава снайпера Смолячкова ("Красная звезда", СССР)
В.Гроссман: Сталинградская быль ("Красная звезда", СССР)


**************************************************************************************************************************************************
Артиллеристы и летчики, пехотинцы и танкисты! Теснее взаимодействие на поле боя. Совместными ударами всех родов войск изматывать и истреблять врага!


Сын артиллериста
(Фронтовая поэма)

Был у майора Деева
Товарищ, майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Еще с двадцатых годов,
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.

А у майора Петрова
Был Ленька, любимый сын,
Без матери, при казарме
Рос мальчишка один,
И если Петров в от'езде —
Бывало, вместо отца
Друг его оставался
Для этого сорванца.

Вызовет Деев Леньку:
— А ну, поедем гулять,
Сыну артиллериста
Пора к коню привыкать!
С Ленькой вдвоем поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Ленька спасует.
Взять не сможет барьер.

Свалится и захнычет.
— Понятно, еще малец!
Деев его поднимет.
Словно второй отец,
Подсадит снова на лошадь:
— Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик, на свете
Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!
Такая уж поговорка
У майора была.
Прошло еще два-три года,
И в стороны унесло
Деева и Петрова
Военное ремесло.

Уехал Деев на Север
И далее адрес забыл.
Увидеться — это б здорово!
А писем — он не любил.
Но от того, должно быть,
Что сам уж детей не ждал,
О Леньке с какой-то грустью
Иногда вспоминал.

Десять лет пролетело.
Вдруг кончилась тишина,
Внезапно загрохотала
Над родиною война.
Деев дрался на Севере;
В полярной глуши своей
Иногда по газетам
Искал имена друзей.

Однажды нашел Петрова:
— Значит, жив и здоров!
В газете его хвалили.
На Юге дрался Петров.
Потом, приехавши с юга,
Кто-то сказал ему,
Что Петров, Николай Егорыч,
Геройски погиб в Крыму.

Деев вынул газету,
Спросил: какого числа?
И с грустью понял, что почта
Сюда слишком долго шла.
А вскоре в один из пасмурных
Северных вечеров
К Дееву в полк назначен
Был лейтенант Петров.

Деев сидел над картой
При двух чадящих свечах.
Вошел высокий военный,
Косая сажень в плечах.
В первые две минуты
Майор его не узнал,
Лишь голос у лейтенанта
О чем-то напоминал.

— А ну, повернитесь к свету.
И свечку к нему поднес.
Все те же детские губы,
Тот же курносый нос,
А что усы — так ведь это
Сбрить! — и весь разговор.
— Ленька? — Так точно, Ленька,
Он самый, товарищ майор!

— Значит, окончил школу.
Будем вместе служить.
Жаль, до такого счастья
Отцу не пришлось дожить.
У Леньки в глазах блеснула
Непрошенная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отер рукавом глаза.

И снова пришлось майору,
Как в детстве, ему сказать:
— Держись, мой мальчик, на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!
Такая уж поговорка
У майора была.

А через две недели
Шел в скалах тяжелый бой,
Чтоб выручить всех, был должен
Кто-то рискнуть собой.
Майор к себе вызвал Леньку,
Взглянул на него в упор.
— По вашему приказанью.
Явился, товарищ майор.

— Ну, что ж, хорошо, что явился.
Оставь документы мне,
Возьмешь с собою радиста,
Рацию на спине.
И через фронт, по скалам,
Ночью в немецкий тыл
Пройдешь по такой тропинке,
Где никто не ходил.

Будешь оттуда по радио
Вести огонь батарей.
Ясно? — Так точно, ясно.
— Ну, так иди скорей.
Нет, погоди немножко. —
Майор на секунду встал,
Как в детстве, двумя руками
Леньку к себе прижал:
— Идешь на такое дело.
Что трудно притти назад.
Как командир тебя я
Туда посылать не рад,
Но, как отец... ответь мне:
Отец я тебе иль нет?
— Отец, — сказал ему Ленька
И обнял его в ответ.

— Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать;
Раньше других я должен
Сына вперед посылать.
Держись, мой мальчик, на свете
Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!
Такая уж поговорка
У майора была.
— Понял меня? — Все понял.
Разрешите итти? — Иди!
Майор остался в землянке,
Снаряды рвались впереди.

Где-то гремело и ухало.
Майор следил по часам,
В сто раз ему было б легче,
Если бы шел он сам.
Двенадцать — сейчас, наверно,
Прошел он через посты.
Час — сейчас он добрался
К подножию высоты.

Два — он теперь, должно быть,
Ползет на самый хребет.
Три — поскорей бы, чтобы
Его не застал рассвет.
Деев вышел на воздух —
Как ярко светит луна,
Не могла подождать до завтра,
Проклята будь она!

Всю ночь, шагая, как маятник,
Глаз майор не смыкал,
Пока по радио утром
Донесся первый сигнал:
— Все в порядке, добрался.
Немцы левей меня,
Координат — три, десять,
Скорей давайте огня!

Орудия зарядили,
Майор рассчитал все сам,
И с ревом первые залпы
Ударили по горам.
И снова сигнал по радио:
— Немцы правей меня,
Координат — пять, десять,
Скорее еще огня!

Летели земля и скалы,
Столбом поднимался дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто не уйдет живым.
Третий сигнал по радио:
— Немцы вокруг меня,
Бейте — четыре, десять,
Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав —
Четыре, десять — как раз
То место, где его Ленька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыл, что он был отцом.
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом:

— Огонь! — Летели снаряды.
— Огонь! — Заряжай скорей!
По квадрату четыре—десять
Било пять батареи.
Радио час молчало.
Потом донесся сигнал:
— Молчал — оглушило взрывом,
Бейте, как я сказал.

Я верю, свои снаряды
Не могут тронуть меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте море огня!
И на командном пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не выдержав, закричал:

— Ты слышишь меня, я верю,
Смертью таких не взять,
Держись, мой мальчик, на свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не может
Вышибить из седла!
Такая уж поговорка
У майора была.

В атаку пошла пехота,
К полудню была чиста
От убегавших немцев
Скалистая высота.
Всюду валялись трупы,
Раненый, но живой,
Был найден в ущелье Ленька
С обвязанной головой.

Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал.
Майор поглядел на Леньку,
И вдруг его не узнал —
Был он все тот же, прежний.
Спокойный и молодой,
Все те же глаза мальчишки,
Но только — совсем седой.

Он обнял майора, прежде
Чем в госпиталь уезжать:
— Держись, отец, на свете
Два раза не умирать,
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!
Такая уж поговорка
Теперь у Леньки была...

Вот какая история
Про славные эти дела
На полуострове Среднем
Рассказана мне была.
И при свече в землянке
В ту ночь мы подняли тост
За тех, кто в бою не дрогнул.
Кто мужественен и прост!

За то, чтоб у этой истории
Был счастливый конец.
За то, чтобы выжил Ленька,
Чтоб им гордился отец,
За бойцов, защищавших
Границы страны своей.
За отцов, воспитавших
Достойных их сыновей!

А вверху, над горами,
Все так же плыла луна.
Близко грохали взрывы,
Продолжалась война.
Трещал телефон, и, волнуясь,
Командир по землянке ходил,
И кто-то так же, как Ленька,
Шел к немцам сегодня в тыл.

Константин СИМОНОВ. СЕВЕРНЫЙ ФРОНТ.

________________________________________________
Девушки-снайперы ("Красная звезда", СССР)**
Б.Лавренев: Людмила Павличенко ("Известия", СССР)*
И.Чухнов: Снайперы Севастополя* ("Известия", СССР)
Л.Озеров: Девушка с винтовкой* ("Красная звезда", СССР)
5 снайперов-красноармейцев уничтожили 1860 немцев ("The New York Times", США)

Газета "Красная Звезда" №288 (5043), 7 декабря 1941 года

http://0gnev.livejournal.com/507665.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Три номера «Красной звезды» заполнены Указом Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями около 1700 советских воинов. В преамбуле написано, что они награждаются «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество». Кто эти герои? На каком фронте они сражались? За какие конкретно подвиги награждены? В Указе на эти вопросы ответа нет. Но нам и не надо было звонить в наркомат, чтобы все это узнать.



Вижу среди награжденных знакомые имена. Они появлялись на страницах газеты. Вот старший политрук Никита Балашов, комиссар 287-го стрелкового полка, о котором писал Симонов в осажденной Одессе в сентябре сорок первого года. Тот самый полюбившийся писателю комиссар, ставший затем прототипом героя его повести «Левашев». Среди награжденных наш постоянный автор полковник Н.И.Крылов, ныне он начальник штаба Приморской армии... Все награжденные — герои обороны Одессы!

* * *

В номере — очерк писателя Бориса Ямпольского «Дорога на Ленинград». Зима 1941/42 года была для ленинградцев временем особенно тяжелых испытаний, лишений, жертв. Ежедневно немецкие самолеты бомбили город. Дальнобойная артиллерия противника усиленно обстреливала улицы и дома города. Костлявая рука голода схватила людей за горло. Не было более важной задачи, чем снять блокаду Ленинграда. Эту задачу и поставила Ставка перед Ленинградским, Волховским и Северо-Западным фронтами. Официальных сообщений о наступлении войск этих фронтов еще нет. Пройдет дней десять, и читателю станет известна эта операция. Но нам не терпится, и, хотя и глухо, намек о том, что происходит, можно обнаружить в очерке Ямпольского:

«Здесь немцы поставили черный столб... «До Волхова 6 километров. Стрела указывала на северо-запад. Немцы надеялись замкнуть кольцо вокруг Ленинграда и задушить великий город. Этот черный столб стал могильным столбом для их планов. Дальше они не сделали ни шагу... За спиной осталось Ладожское озеро, где надеялись встретиться финн и немец».

Писатель расскажет также и о ледовой дороге, по которой он вместе с колонной машин пробирался в Ленинград:

«Ночью вместе с хлебом приезжаем в Ленинград. Великий город в ночной тиши стоит суровый, каменный. Он не пропустил немцев, отбил все их атаки... Воины Красной Армии разобьют вражескую блокаду!»

Да, в те дни мы все верили, что блокада Ленинграда вот-вот будет снята…

* * *

Оперативного материала в этих номерах вообще-то мало, вместо него газетную площадь продолжают занимать статьи тактического характера. Третий месяц идет наступление. И опыт накопился немалый, и недостатки обнажились. Словом, есть о чем писать. И пошли один за другим статьи, освещающие задачи разных родов войск. О каждой из этих статей можно рассказать много интересного, но я ограничусь их названием; они говорят сами за себя: «Радиосвязь в наступлении», «Прорыв немецкой обороны ударными группами», «Опыт использования артиллерии в лесном бою», «Как находить слабые места неприятельской обороны» и т.п.

Хотелось бы на примере одной из этих статей — о радиосвязи в наступлении — показать их актуальность.

Читатель может удивиться: к чему специальный материал о радиосвязи? Дело это, вроде, яснее ясного. Но так стало позже. Тогда же такие средства связи далеко не везде были в почете. Нашлись военачальники, которые считали проводную связь единственным средством управления, переоценивали ее, с недоверием относились к радиосредствам. Это приводило, особенно там, где противнику удавалось вывести из строя узлы связи бомбежками или диверсиями, к трагическим последствиям. Распространено было мнение, что немцы с большой точностью могут запеленговать наши командные пункты, управления, боевые части и нанести по ним удар. Поэтому порой вообще запрещалось пользоваться радиосредствами или же их удаляли на такое расстояние от штаба, что они по сути не могли быть использованы для управления войсками.

Вот почему такой ценной и важной была статья полковника Е.Кузьмина «Радиосвязь в наступлении».

* * *

Впервые выступил в «Красной звезде» Илья Сельвинский. Он прислал из Керчи «Балладу о ленинизме». Удивительные, волнующие стихи. Поэт потом рассказал, как у него родилась эта баллада:

— Когда мы высадились в Керчи и ворвались в город, среди руин и развалин нас больно задело зрелище обнаженного цоколя, на котором до прихода немцев стоял бронзовый памятник Ленину. Жители города рассказывали мне, что на шесте, торчавшем из цоколя, фашисты в издевку повесили молодого политрука. Но политрук держал себя мужественно, и, когда на его шею набросили петлю, он вытянул правую руку, повторяя позу монумента, и крикнул: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Этот политрук потряс меня до глубины души. Имени его мне узнать не удалось. Политрук превратился в легенду…

Об этой легенде и написал Сельвинский свою балладу. И с этих стихов Илья Львович стал нашим постоянным корреспондентом.

А ныне, пытаясь установить имя политрука, я обратился с этой просьбой к поисковым группам Керченского горкома комсомола, в редакцию «Керченского рабочего». Газета даже опубликовала мое письмо. Об этом герое баллады Сельвинского многие горожане знают, а иные и видели эту трагедию. Но, увы, его имя так и не удалось установить.

* * *

Напечатаны оригинальные снимки.

На Калининском фронте воевала авиационная дивизия, в которой собрались легендарные летчики М.Громов, А.Юмашев и Г.Байдуков. Узнав об этом, мы послали к ним фотокорреспондента Олега Кнорринга. И вот в газете на первой полосе появились три снимка с такой подписью: «В авиасоединении, которым командует Герой Советского Союза комбриг М.М.Громов. На снимках: 1. Летчик-истребитель тов. Гриньчик докладывает командованию соединения о выполнении боевого задания. Слева направо: Герой Советского Союза командир авиасоединения комбриг М.Громов, командир истребительного полка полковник А.Юмашев и помощник начальника авиасоединения полковник Г.Байдуков. 2. Герой Советского Союза полковник А.Юмашев наблюдает за воздушным боем над аэродромом между истребителями его части и «Мессершмиттами-109». 3. Пикирующие бомбардировщики бомбят укрепления фашистов около одной из деревень. (Снимок сделан с самолета)».







Мы рады были рассказать о боевой судьбе прославленных в довоенные времена летчиках. Что же касается последнего снимка, то Кнорринг уже приучил нас не удивляться его полетам на боевых машинах…

Как ни тесно на страницах последних номеров газеты, для Ильи Эренбурга всегда место есть. Вот и в эти дни он напечатал небольшие заметки, беспощадно разившие «фрицев»: «Последний куроед», «Ироды» и другие. В заметке «Ирод» всего тридцать газетных строк, но это меткий выстрел по врагу:

«По преданию царь Ирод приказал истребить младенцев. Имя Ирода стало нарицательным, и, не думая о древнем царе, люди говорят про бессердечного человека: «Ирод».

Мы знали, что немцы убивают детей. Мы думали, что этим занимаются самые подлые, самые бесчеловечные. Теперь мы знаем, что этим занимается вся немецкая армия. Убивать детей — таков приказ германского командования.

Вот он:

«Командный пункт дивизии. 25 ноября 1941.
Очередной приказ № 91 по дивизии.
Лозунг дня (зачитать перед строем):

Страх перед немцами должен войти в каждого до самых его костей. По отношению к большевистским «подчеловекам»... не может быть никакого снисхождения. Это относится также к женщинам и детям. Партизан и их единомышленников — на первый сук».

В другом приказе — 13 армейского корпуса от 28 ноября 1941 г. — немецким солдатам предлагается уничтожать, как партизан, «мальчиков и девочек в возрасте от 12 до 16 лет».

Солдаты? Нет, убийцы детей. Люди? Нет, ироды».



* * *

# К.Симонов. Полк, героически защищающий Одессу // "Красная звезда" №205, 31 августа 1941 года
# Б.Ямпольский. Дорога на Ленинград // "Красная звезда" №36, 13 февраля 1942 года
# Е.Кузьмин. Радиосвязь в наступлении // "Красная звезда" №33, 10 февраля 1942 года
# И.Хитров. Прорыв немецкой обороны ударными группами // "Красная звезда" №35, 12 февраля 1942 года
# Ф.Тонких. Опыт использования артиллерии в лесном бою // "Красная звезда" №36, 13 февраля 1942 года
# Н.Орлов. Как находить слабые места неприятельской обороны // "Красная звезда" №36, 13 февраля 1942 года
# И.Сельвинский. Баллада о ленинизме // "Красная звезда" №36, 13 февраля 1942 года
# И.Эренбург. Последний куроед // "Красная звезда" №36, 13 февраля 1942 года
# И.Эренбург. Ироды // "Красная звезда" №35, 12 февраля 1942 года

______________________________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988. стр. 71-74

http://0gnev.livejournal.com/507644.html

Быстро закрепляться на каждом отбитом у врага рубеже. Стойко и решительно отражать неприятельские контратаки!

"Красная звезда", СССР (№66 [5130]).



Статья опубликована 20 марта 1942 года.



С помощью авиации немцы стараются прикрыть свои обороняющиеся части, поддержать контратаки наземных войск. Советские летчики ежедневно наносят немалый урон фашистской авиации. Воздушные бои, как правило, кончаются в нашу пользу: потерь у врага значительно больше, чем у нас. Но как бы ни была активна и многочисленна своя истребительная авиация, она не в состоянии прикрыть воздуха каждую дивизию, каждый полк. В современном бою все части, все подразделения должны быть готовы в любую секунду к отражению атак с воздуха. Наземные войска имеют для этого действенные, мощные огневые средства.



Немецкая авиация действует на поле боя преимущественно на низких высотах. Значит есть полная возможность применять против нее почти все огневые средства пехоты, начиная от крупнокалиберного пулемета и кончая пистолетом-автоматом, простой винтовкой.

В рядах Красной Армии метод применения простого оружия против немецкой авиации принял широкий размах. Вчера в печати был опубликован перехваченный одной из наших дивизий приказ командования 23-го немецкого армейского корпуса. В этом приказе ярко отражено растущее беспокойство гитлеровских генералов в связи с потерями самолетов от огня русских винтовок и пулеметов. И действительно, наши рядовые бойцы дали неплохой урок немецкому командованию. Так, например, при помощи винтовок и автоматов 92-я стрелковая дивизия Красной Армии за короткий срок сбила 62 немецких самолета, 65-я стрелковая дивизия сбила 25 самолетов, 10-я Гвардейская и 259-я стрелковые дивизии — по 21 самолету и т.д. В этом же приказе фашисты признают, что только в одном немецком соединении количество действовавших самолетов уменьшилось, в результате обстрела с земли, до 50 процентов.

Метод обстрела самолетов из простого оружия — это прием отважных и смелых бойцов. Фашистам не удается деморализовать налетами авиации наши войска. С выдержкой и хладнокровием встречает советский боец вражеское нападение с воздуха. Всегда и везде он ищет врага, чтобы нанести ему удар. Наши бойцы бьют вражеские танки, подпустив их на близкое расстояние. Точно так же бьют они в упор несущиеся на них с огромной скоростью немецкие самолеты. «Атакованные русские всадники соскакивают с лошадей, кладут винтовки на седла и стреляют из такого положения по атакующим самолетам. Пехота ложится на спину и стреляет в воздух» — вынуждено признать в своем приказе командование 23-го армейского корпуса.

В последнее время немецкая авиация повысила свою активность на поле боя. Это значит, что противовоздушная оборона наших войск должна действовать еще активнее. Немедленно открывать огонь из всех видов оружия, как только вражеские самолеты снижаются над расположением части!

Вероятность поражения самолета тем больше, чем огонь с земли организованнее, массированней. Опыт показал, что быстрее всего можно сбить самолет, ведя по нему групповой огонь из винтовок и пулеметов. Но это отнюдь не значит, что нужно отказываться от одиночного огня по низко летящим вражеским машинам. Есть много случаев, когда удавалось сбить вражеский самолет огнем из отдельной винтовки и даже автомата. Против вражеских самолетов, оказавшихся в сфере обстрела, следует применять огневые средства как в групповом порядке, так и в индивидуальном. Увидев летящий низко фашистский самолет, каждый боец должен открыть огонь, стараясь попасть во вражеского летчика или в жизненную часть самолета.

Стрельба по быстродвижущейся цели, какой является самолет, требует известных навыков и знаний правил стрельбы. Правила эти не сложны и их легко можно заучить. Нужно знать, какое брать упреждение при стрельбе по тому или другому типу самолета. Когда самолет идет на бреющем полете, он находится в зоне обстрела считанные секунды. Вот почему очень важно, чтобы каждый стрелок, каждый пулеметчик умел мгновенно прицелиться и открыть огонь по вражеской машине, как бы ни внезапно было ее появление.

Постоянная готовность всех средств к открытию огня — это основа основ противовоздушной обороны любой части и подразделения, в каких бы условиях они ни находились. Привести эти средства в действию во-время можно лишь при четко поставленной службе воздушного наблюдения. Поэтому необходимо, чтобы в каждом подразделении постоянно дежурили хорошо натренированные наблюдатели, предупреждающие о приближении самолетов.

Пехоте приходится отражать нападение вражеской авиации в различных условиях. Она должна это делать одинаково искусно и на марше, и в бою, находясь в соприкосновении с наземным противником. Командиры обязаны организовать дело так, чтобы оказывать мощное огневое воздействие и по воздушному, и по наземному врагу, решая эти две задачи, как одну. Когда же этого требует обстановка — смело направлять основную массу огня по самолетам, чтобы, отразив их атаку, снова обрушиться на наземные цели. Управляя огнем своего подразделения, каждый командир должен сосредоточивать его по наиболее опасным целям, какими являются вражеские самолеты, атакующие боевые порядки войск. Опыт показывает, что каждая часть и каждое подразделение могут своими силами поражать вражеские самолеты. И тот командир, который не использует полностью свои огневые средства для отражения атак с воздуха, совершает преступление. Во всех без исключения частях Красной Армии должно быть законом — встречать фашистские самолеты дружным огнем с земли.

Фашистское командование недаром забило тревогу по поводу огромных потерь фашистской авиации от огня советского пехотного оружия. Сотни вражеских самолетов сражены меткими выстрелами наших пулеметчиков и стрелков. Враг боится огня советских винтовок, пулеметов, автоматов. Чтобы уменьшить свои потери в самолетах, он будет применять новые тактические приемы. Не давать врагу застать наши наземные войска врасплох! Встречать его самолеты ливнем огня с земли.

Сильнее пехотный огонь по самолетам врага!


**************************************************************************************************************************************************
Немецкая авиация боится огня наших пулеметов, винтовок, автоматов. С каждым днем совершенствовать приемы стрельбы из пехотного оружия по вражеским самолетам!


ВОЗДУШНЫЕ БОИ ПОД МОСКВОЙ

Вчера фашистская авиация пыталась совершить несколько комбинированных налетов бомбардировщиков и истребителей. Летчики московской истребительной авиации, прикрывавшие воздушные подступы к столице, не позволили врагу сбросить груз бомб.

Восьмерка наших летчиков из подразделений, которыми командуют тт. Додонов и Матвеев, заметила на горизонте свыше 20 «Юнкерсов», прикрываемых «Мессершмиттами». Командир звена старший лейтенант Гробовой с ведомыми лейтенантом Панковым и младшим лейтенантом Бычковым атаковал девять «Юнкерсов-87».

Умело действуя, тов. Гробовой сбил один, а затем и другой фашистский бомбардировщик. Младший лейтенант Бычков меткой очередью поджег «Мессершмитт-109», который упал в реку. Старший лейтенант Вернигор в воздушном бою сбил «Юнкерс-88». Воздушные пираты, рассеянные нашими истребителями, беспорядочно сбросили бомбы на поле и в лес и обратились в бегство. В другом групповом бою лейтенант Коробов уничтожил «Мессершмитт-110».

За вчерашний день летчики московской истребительной авиации участвовали в четырех воздушных схватках и уничтожили пять фашистских самолетов. Наша авиация потерь не имела.


Из пулемета по фашистскому истребителю

КРЫМ, 19 марта. (По телеграфу от наш. спец. корр.). Над полем боя появились «Мессершмитты». Они попробовали с малой высоты обстрелять пулеметным огнем нашу пехоту и танковые экипажи.

Танкист старший сержант Перевозников, увидев вражеские самолеты, быстро принял решение. Он снял с машины пулемет и два диска с патронами, спрыгнул в ближайший окоп и стал зорко следить за полетом одного немецкого истребителя. Выбрав момент, когда «Мессершмитт» делал вблизи разворот, старший сержант дал по нему ряд длинных очередей из пулемета.

Вражеский самолет мгновенно задымился и камнем рухнул на землю.


Меткий огонь зенитчиков

КРЫМ, 19 марта. (По телеграфу от наш. корр.). Семь фашистских бомбардировщиков пытались подойти со стороны моря к важному военному об'екту. Наблюдатели зенитной части не прозевали врага, и он был встречен метким огнем. Фашистские самолеты рассредоточились, чтобы уйти от разрывов, но огонь батарей отрезал им путь отхода.

Вскоре один «Юнкерс-88» задымил и рухнул на землю, Через несколько минут за ним последовал другой. Всего наши зенитчики сбили четыре «Юнкерса». Оставшиеся три фашистских бомбардировщика скрылись, поспешно сбросив бомбы в море. В этом бою отличились зенитные подразделения, возглавляемые тт. Самычевым и Агановым.


Летчик Бабаев сбил вражеский торпедоносец

СЕВАСТОПОЛЬ, 19 марта. (По телеграфу от наш. корр.). Газета «Красный черноморец» в номере от 17 марта сообщает о новом боевом успехе прославленного севастопольского летчика капитана Бабаева:

«Наши наблюдательные посты обнаружили над морем фашистский торпедоносец. Капитану Бабаеву было дано задание настигнуть врага и уничтожить его! Приблизившись к торпедоносцу на 150—200 метров, Бабаев открыл огонь в хвост. Несколькими пулеметными очередями летчик заставил замолчать фашистского стрелка. После этого отважный сталинский сокол подошел к торпедоносцу еще ближе и взял под обстрел кабину и моторы самолета.

Воздушный бой происходил над самым морем, на высоте десяти метров. Немцы вели яростный ответный огонь, пытались спастись бегством. Однако, Бабаев не выпускал врага из-под огня. Спустя несколько минут неприятельский торпедоносец рухнул в воду. На поверхности моря осталось лишь масляное пятно.

За время отечественной войны это седьмой немецкий самолет, сбитый летчиком-истребителем капитаном Бабаевым».

________________________________________________
Н.Журавлев: Потери немецкой авиации ("Красная звезда", СССР)
Д.Грендаль: Потери немецкой авиации в кадрах ("Красная звезда", СССР)
Д.Грендаль: Потери гитлеровской авиации в войне против СССР ("Красная звезда", СССР)
П.Стефановский: Самолетный парк фашистской Германии ("Красная звезда", СССР)

Газета "Красная Звезда" №66(5130), 20 марта 1942 года

http://0gnev.livejournal.com/507256.html

"Красная звезда": 1943 год.
"Красная звезда": 1942 год.
"Красная звезда": 1941 год.



Д.Ортенберг, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

Сегодня утром главных редакторов центральных газет собрали в ЦК партии. Секретарь ЦК А.С.Щербаков зачитал подписанную ночью директиву СНК СССР и ЦК ВКП(б). Читал ее вслух, громко. Каждое слово отзывалось не только в сознании, но и в сердце каждого из нас. Пришли на память слова незабываемого ленинского декрета восемнадцатого года «Социалистическое отечество в опасности!», словно написанные и для этой войны.



Директива являлась программой советского народа в Великой Отечественной войне, основой боевой деятельности войск и перестройки народного хозяйства на военный лад. Мы, редакторы, тут же прикидываем в уме — что дать в газету, какие передовые, статьи...

Не буду скрывать. Были в директиве слова, которые, как говорится, не сразу дошли до меня, да и не только до меня. А именно: «Несмотря на создавшуюся серьезную угрозу для нашей страны, некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации и их руководители еще не осознали значение этой угрозы и не понимают, что война резко изменила положение, что наша Родина оказалась в величайшей опасности и что мы должны быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад».

И вот кто же эти «некоторые» руководители и в чем они «еще не осознали значение угрозы...»? Объяснение пришло несколько позже. Людям с довоенными представлениями о будущей войне казалось, что враг будет сразу же остановлен, вышвырнут из нашей страны, разгромлен. Многие из нас, как ветрянкой, переболели этим в первые дни войны. Не все сразу поняли, что война будет тяжелой, кровавой, потребует огромных жертв и много времени...

* * *

Получено постановление Президиума Верховного Совета СССР, ЦК партии и Совнаркома о создании Государственного Комитета Обороны. В его руках сосредоточивается вся власть в государстве. В номер пошла передовая статья, посвященная этому акту.

____________________________________________
Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 17

http://0gnev.livejournal.com/507064.html