verbava (free_readings) все записи автора Джулиан Барнс – История мира в 10½ главах

Думаю, вы уже догадались, что «Ковчег» был больше чем одним кораблем? Это название мы дали целой флотилии (ведь нельзя же рассчитывать втиснуть весь животный мир на единственное судно длиною в каких-нибудь триста локтей). Дождь шел сорок дней и сорок ночей? Да конечно же, нет – это было бы не дольше самого обыкновенного английского лета. По моей прикидке, дождь шел года полтора. А вода стояла на земле сто пятьдесят дней? Подымай выше – лет до четырех. И так далее. Представители вашего вида никогда не умели правильно оценивать сроки.

***

Вам ведь всегда внушали, что Ной был мудр, праведен и богобоязнен, а я отрекомендовал его истеричным мошенником и пропойцей? Что ж, две эти точки зрения нельзя назвать абсолютно несовместимыми. Вот вам подсказка: в Ное было мало хорошего, но поглядели бы вы на остальных. Нас отнюдь не удивило, что Бог решил отмыть себе репутацию, – странно только, что он вообще не изничтожил весь этот вид, создание которого делает так мало чести его творцу.

***

Ной, как вам говорили много раз, был очень богобоязненный человек; и, пожалуй, принимая в расчет характер Бога, вы не могли бы избрать более безопасную линию поведения.

***

В последние годы западные правительства много шумели о терроризме, о необходимости встретить угрозу с высоко поднятой головой и обуздать молодчиков; но молодчики что-то не замечали, что их обуздывают, и продолжали свое дело. Тех, кто посередке, убивали; правительства и террористы оставались невредимыми.

***

Наряду с потаенной враждебностью части публики он, как ни странно, ощущал и расползшуюся по залу дремоту, точно люди уже слышали эту историю прежде и не поверили ей еще тогда.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Список книг, киноадаптации которых получили «Оскар» за лучший фильм. Оригинал списка с комментариями смотрите на Bookmate.

1. Erich Maria Remarque, «Im Westen nichts Neues» / Эрих Мария Ремарк, «На западном фронте без перемен» (1929)

2. Daphne du Maurier, «Rebecca» / Дафна дю Морье, «Ребекка» (1938)

3. William Shakespeare, «The Tragedy of Hamlet, Prince of Denmark» / Уильям Шекспир, «Гамлет, принц Датский» (1600-1601)

4. James Jones, «From Here to Eternity» / Джеймс Джонс, «Отныне и вовек» (1951)

5. Pierre Boulle, «Le Pont de la Riviere Kwai» / Пьер Буль, «Мост через реку Квай» (1952)

6. Sidonie Gabrielle Colette, «Gigi» / Сидони-Габриель Колетт, «Жижи» (1945)

7. Lew Wallace, «Ben-Hur: A Tale of the Christ» / Льюис Уоллес, «Бен-Гур» (1880)

8. Henry Fielding, «The History of Tom Jones, a Foundling» / Генри Филдинг, «История Тома Джонса, найденыша» (1749)

9. John Ball, «In the Heat of the Night» / Джон Болл, «Душной ночью в Каролине» (1965)

10. Charles Dickens, «The Adventures of Oliver Twist» / Чарльз Диккенс, «Приключения Оливера Твиста» (1837-1839)

11. James Leo Herlihy, «Midnight Cowboy» / Джеймс Лео Херлихай, «Полуночный ковбой» (1965)

12. Robin Moore, «The French Connection: A True Account of Cops, Narcotics, and International Conspiracy» / Робин Мур, «Французский связной» (1969)

13. Larry McMurtry, «Terms of Endearment» / Ларри Макмертри, «На языке нежности» (1975)

14. Karen Blixen, «Out of Africa» / Карен Бликсен, «Из Африки» (1937)

15. Michael Blake, «Dances with Wolves» / Майкл Блейк, «Танцы с волками» (1990)

16. Thomas Keneally, «Schindler's Ark» / Томас Кенэлли, «Ковчег Шиндлера» (1982)

17. Winston Groom, «Forrest Gump» / Уинстон Грум, «Форрест Гамп» (1986)

18. Michael Ondaatje, «The English Patient» / Майкл Ондатже, «Английский пациент» (1992)

19. Cormac McCarthy, «No Country for Old Men» / Кормак Маккарти, «Старикам тут не место» (2005)

20. Vikas Swarup, «Q & A» / Викас Сваруп, «Вопрос — ответ» (2005)

verbava (free_readings) все записи автора Борис Виан – Осень в Пекине

К остановке подошли еще четыре человека и взяли в автомате посадочные талоны. Затем подошел пятый, молодой здоровяк, и вместе с талоном получил струю одеколона, которая по распоряжению Компании причиталась каждому сотому пассажиру. Заорав не своим голосом, здоровяк бросился бежать не разбирая дороги, ведь что ни говори, а получить в глаз струю почти чистого спирта довольно-таки больно. Он выскочил на мостовую, по которой обратным рейсом ехал 975-й. Чтобы положить конец нечеловеческим страданиям бедняги, автобус раздавил его, и все увидели, что недавно он ел клубнику.

***

На ней была короткая юбочка, и взгляд Анжеля, скользнув по ее золотистым коленкам, юркнул меж длинных стройных бедер. Там было горячо. Анжель хотел было остановить свой дерзкий взгляд, но тот не послушался и полез еще глубже, чтобы по мере возможности заняться там делом. Анжель очень смутился и нехотя закрыл глаза. Умерший взгляд так и остался в месте своего заточения, и девушка ненароком стряхнула его на землю, когда, встав, одернула юбку.

***

Дюпон был сыном ремесленников, всю жизнь работавших не разгибая спины. Однажды он порешил обоих родителей, чтобы дать им возможность разогнуть наконец спину и отдохнуть от трудов праведных.

***

– Сколько вам лет?
– Точную цифру я назвать не могу, – признался Дюдю. – Первые свои годы я не помню, а повторять за другими то, во что сам не очень верю, просто не хочу. Во всяком случае, я еще молод.
– Я бы дал вам двадцать восемь, – сказал Атанагор.
– Благодарю, но на что они мне? Отдайте кому-нибудь еще, кому это доставит удовольствие.

***

Атанагор с огромным трудом шевелил мозгами: в пустыне эта привычка утрачивается быстро. Мысли его облекались теперь в примитивно-банальную форму – в лучшем случае принимали вид луча надежды, а то и вовсе чего-нибудь непотребно-прозаического.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Курт Хюбнер – Критика научного разума

Утверждая существование физических законов, мы подразумеваем тем самым, что законы эти выражают универсальный  порядок природы, ее истинное устройство. Предполагается, следовательно, что эти законы действительны всегда, в том числе и в будущем, ибо только тогда они являются подлинными законами. Однако опыт, лежащий в основании этих законов, и постоянно подтверждающий их успех - все это относится к прошлому. Поэтому мы всегда можем сказать лишь то, что наши ожидания, основанные на законах, до сих пор постоянно оправдывались. Но в таком случае какое имеем мы право делать заключение от прошлого к будущему и утверждать, что эти законы вообще являются действительными, ибо они суть универсальные законы природы? Наш практический опыт никоим образом не дает нам права делать такой вывод.

***

Для Канта физика есть единственно возможный способ подлинного конструирования объекта; для операционализма, напротив, физика базируется на некотором частном решении. Следовательно, с точки зрения трансцендентальной философии, история становления физики со всеми ее необозримыми историческими следствиями, проявляющими себя в развитии промышленности, в производстве атомных бомб и лунных ракет, предстаёт как процесс, в ходе которого разум впервые приходит к истинному пониманию способов конституирования объектов. С точки зрения операционализма основанием физики является акт воли, воли к покорению природы, что утверждали уже Бэкон и Гоббс, эти первые люди технической эры.

***

Юм учит: когда утверждается, что произошло чудо, нужно посмотреть, что является более вероятным с точки зрения научных и вненаучных законов природы и человеческой души, а именно: было ли это на самом деле чудо или иллюзия. И только в том случае, если иллюзия представляется более невероятной, чем само чудо, последнее может считаться реальностью. Однако в силу вышеназванных законов этого никогда не произойдет.

***

Предмет искусства не совпадает с предметом науки вообще и физики в частности. Он, если можно так выразиться, обладает иммунитетом в отношении предметности, сконструированной на основе научных законов.

***

Художественный синтез в теоретико-познавательном плане также является чем-то априорным, а именно творением (Schpfung). И тогда, коль скоро форма конструирования объекта, присущая физике, не имеет с точки зрения операционализма никакого преимущества перед иными формами, она не может противоречить и художественной форме. То же относится и к нуминозному опыту, ибо согласно операционализму физический закон не является ни истинной, ни ложной, но некоторой идеальной, для определенной цели созданной методологической конструкцией.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Уильям Хьёртсберг – Сердце ангела

— У нас классная жизнь, Гарри, верно? — Кении Померой звякнул кубиками льда в пустом бокале.
— Лучшая и единственная.
— Подумать только, некоторые бедняги вынуждены зарабатывать на кусок хлеба!
Я сгреб мелочь со стойки в карман.
— Не сбрасывай меня со счета, если мне придется делать то же самое.

***

Вряд ли у него мог быть более мертвый вид.

***

После фаршированного лосося и бутылки ледяного "Шабли" жизнь уже не казалась прогулкой в лодке со стеклянным днищем по городской канализационной системе.

***

По его глазам видно было, что он никогда не улыбался. Даже во время допроса третьей степени. Он просто делал свою работу.

***

Оказавшись в вестибюле, я не вышел на улицу, а прошел узким коридором прямо в "Таверну Карнеги". Я всегда ставлю себе выпивку после того, как нахожу труп. Это уже стало традицией.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Иэн Бэнкс – Воронья дорога

Прентис, все мы когда-то были молоды, и счастливы те из нас, кому удалось состариться.

***

Все мы мастаки распускать слухи о дяде Рори, сочинять истории о его приключениях и выдвигать версии его местонахождения.
В прошлом многообещающий юноша, он не оправдал надежд родни, сделавшись профессиональным бродягой и фокусником-любителем. Надо заметить, лучше всего ему удался фокус с исчезновением. С его собственным исчезновением.

***

Прентис, – сказал отец, – человек может быть и учителем, и идиотом. Он даже может быть и философом, и идиотом. А бывают политики-идиоты… Сдается мне, других политиков и не бывает. Даже гений может быть идиотом. Миром правят сплошь идиоты. Идиотизм – не очень серьезная помеха в жизни и в профессии. Иногда это явное преимущество, даже залог успеха.

***

Настоящее всегда остается настоящим только у тебя в голове.

***

Вот тогда-то и вот там-то, вопреки силе тяжести, была зачата грациозная и сногсшибательно-очаровательная Верити – под черными громовыми небесами, под тучами, затмившими полную белую луну, в час, когда все приличные люди лежат в своих постелях и даже неприличные люди лежат в постелях, правда не обязательно в своих.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Синклер Льюис – У нас это невозможно

В те славные времена женщины действительно имели возможность проявить себя. У них была возможность посылать на фронт своих мужчин или чужих мужчин – все равно. Миссис Гиммич называла каждого солдата, которого ей случалось повстречать, «дорогим своим сыночком», а уж она, бывало, не пропустит ни одного, кто только отважится приблизиться к ней на расстояние двух кварталов. Рассказывали, что однажды она приветствовала таким образом капитана военно-морских сил, произведенного в офицеры из рядовых, и тот ответил ей: «У нас, дорогих сыночков, мамаш сейчас хоть отбавляй. Я лично предпочел бы иметь побольше любовниц». Рассказывали, что она отчитывала его за это ровно час семнадцать минут по наручным часам капитана, позволяя себе передышку лишь для того, чтобы откашляться.

***

Население города превышало десять тысяч душ, приходившихся на двадцать тысяч тел, – пропорция явно завышенная.

***

Он прожил с Эммой тридцать четыре года, и не чаще двух раз в год на него находило желание убить ее.

***

О, ты, вероятно, на подозрении, ты лично. Ведь известно, что ты иногда пьешь ликер, играешь в покер и любишь вольную шутку. Но кому может прийти в голову, что известная чудачка, суфражистка, пацифистка, противница цензуры, друг Джейн Адамс и мамаши Блур может быть любовницей?! Ученые снобы! Анемичные новаторы! О, я знала стольких женщин, боевых и суровых, облаченных в простыни статистических отчетов, – и эти женщины были неудержимо страстными, раз в десять более страстными, чем сладенькие, сдобные содержаночки в шифоновых платьях!

***

Человек чувствует себя королем до тех пор, пока ему есть на кого смотреть сверху вниз.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Маргарет Этвуд – Она же Грейс

Люди говорят: «сошла с ума», будто безумие – это сторона света, как запад, например. Словно безумие – другой дом, в который как бы входишь, или совершенно чужая страна. Но когда сходишь с ума, никуда не деваешься, а остаешься на месте. Просто кто-то другой входит в тебя.

***

Пока он пишет, меня тянет к нему, вернее, не меня тянет, а он сам тянется ко мне и как бы пишет у меня на коже – но только не карандашом, а старинным гусиным пером, и не его стволом, а самим оперением. Словно бы сотни бабочек расселись у меня на лице, и они нежно складывают и расправляют крылья.
Но под этим чувством таится другое – очень внимательное и настороженное. Словно бы я проснулась посреди ночи оттого, что моего лица кто-то коснулся, сижу в постели, сердце бешено колотится, а вокруг никого. А под этим чувством еще одно скрывается – словно меня разорвали на части, но не как тело из плоти и крови, а как персик, потому что мне совсем не больно, и даже не разорвали, а просто я перезрела и треснула сама. И внутри персика – косточка.

***

Спиритизм – повальное увлечение среднего класса, особенно дам. Подобно тому как их бабушки играли в вист, современные женщины собираются в темных комнатах и занимаются столоверчением или «автоматически» записывают объемистые послания, продиктованные Моцартом либо Шекспиром. В последнем случае загробная жизнь необычайно ухудшает слог, отмечает про себя Саймон.

***

Она как раз продела нитку в иголку, смочив кончик нитки языком, чтобы проще было пропустить его сквозь ушко. Этот жест показался Саймону вполне естественным и в то же время – невыносимо интимным. Будто бы он подглядывал в щелку за тем, как она раздевалась. Словно бы она, как кошка, умывалась языком.

***

Боюсь, его разбаловали, да и сам он потакал своим желаниям. Ведь если тебе хорошо живется, сэр, начинаешь считать, что ты этого заслужил.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Нинни Хольмквист – Биологический материал

Нильс никогда не говорил, что любит меня. Но для него, как и для меня, это было слишком громким словом. Но он говорил, что «почти влюблен» в меня, он говорил это много раз, и мне этого было достаточно. Быть почти любимой – это почти так же хорошо, как быть любимой.

***

Я не жалею, ни на секунду не жалею, что я оставила спорт. Это не для меня. Я никогда не понимала, зачем нужна победа только ради победы. Не стоит тратить всю свою энергию на что-то, что не имеет никакого значения.

***

Но слова иллюзорны. Близкие люди часто предпочитают говорить обо всем, кроме того, что волнует, пугает или тревожит. Как мы с Эльсой, когда вспоминали детство. Или когда супруги с жаром начинают обсуждать покупку обуви для детей или перепланировку дома, вместо того чтобы задаться вопросом, почему они в последнее время так раздражают друг друга.

***

Все подавленные чувства – страх, гнев, горе, так долго бурлившие во мне, – вырвались наружу едкой пеной, и ему оставалось только снимать ее: по крайней мере, мне казалось, что именно это он и делал – слизывал пену моих эмоций своим шершавым языком психолога.

***

Мой опыт подсказывает, что, когда психолог, учитель, врач, босс или журналист предлагает мне самой толковать вопрос так, как мне хочется, чаще всего означает, что это такой тест: по тому, как человек видит вопрос, определяют, к какой категории его отнести.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Юрий Тынянов – Подпоручик Киже

Он привык внимать словам приказов как особым словам, не похожим на человеческую речь. Они имели не смысл, не значение, а собственную жизнь и власть. Дело было не в том, исполнен приказ или не исполнен. Приказ как-то изменял полки, улицы и людей, если даже его и не исполняли.

***

Императору не хватало воздуха. Он не боялся ни жены, ни старших сыновей, из которых каждый, вспомнив пример веселой бабушки и свекрови, мог его заколоть вилкою и сесть на престол.
Он не боялся подозрительно веселых министров и подозрительно мрачных генералов. Он не боялся никого и той пятидесятимиллионной черни, которая сидела по кочкам, болотам, пескам и полям его империи и которую он никак не мог себе представить. Он не боялся их, взятых в отдельности. Вместе же это было море, и он тонул в нем.

***

Потом он посмотрел на вещи, принадлежавшие поручику Синюхаеву: гобой любви в деревянном ларчике, щипцы для завивки, баночку с пудрой, песочницу, и эти вещи посмотрели на него. Он отвел от них взгляд.

***

Он был рассеян, как философ. И правда, ученые немцы находили сходство в его глазах с глазами известного тогда в Германии философа Канта: они были жидкого, неопределенного цвета и подернуты прозрачной пеленой. Но барон обиделся, когда ему кто-то сказал об этом сходстве.

***

– Надобно, – сказал по привычке Павел Петрович. Он барабанил пальцами по табакерке.
– Надобно, – он припоминал и барабанил, и вдруг перестал. Все, что надобно, уже давно сделалось, и это оказалось недостаточным.

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Амели Нотомб – Метафизика труб

Вначале не было ничего. И это ничто не было ни пустым, ни неопределённым: и оно называлось самим собой. И увидел Бог, что это хорошо. Он не собирался ничего создавать. Небытие подходило ему как нельзя лучше: оно его наполняло.

***

Бог не жил, он существовал.
Это существование не имело для него ощутимого начала. У иных великих произведений такое маловыразительное начало, что его сразу забываешь, и кажется, что читаешь книгу давным-давно. Трудно было понять, когда Бог начал существовать. Словно так было всегда.

***

Взгляд – это выбор. Тот, кто смотрит, решает остановиться на чём-то, т.е. насильно исключить из своего поля зрения всё остальное. Таким образом, взгляд, являющийся сущностью жизни, это прежде всего отказ.
Жить – значит отказаться. Тот, кто приемлет все, живёт не больше, чем отверстие умывальника. Чтобы жить, нужно уметь не ставить все на один и тот же план над собой, мать и потолок. Нужно отказаться от одного, чтобы выбрать, что интереснее, то или другое. Единственный плохой выбор – это отсутствие выбора.

***

– Удовольствие – это чудо, научившее меня, что я – это я. Я – источник удовольствия. Удовольствие – это я: каждый раз, когда будет удовольствие, значит буду и я. Нет удовольствия без меня, нет меня без удовольствия.
Плитка исчезала во мне глоток за глотком. Голос вопил во мне все громче:
– Да здравствую я! Я великолепна, как сладострастие, которое я ощущаю и которое я изобрела. Без меня этот шоколад – ничто. Но стоит его положить мне в рот, и он становится удовольствием. Он нуждается во мне.

***

Я обожала оставаться по целым дням на террасе, наблюдая, как небо воевало с землёю. Я играла в судью этого космогонического матча, считая очки. Тучи впечатляли гораздо сильнее, чем земля и, однако, в конце концов она всегда поглощала их, потому что была великим чемпионом силы инертности.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Роберт Харрис – Фатерланд

Как бы поступил благоразумный человек? Легко ответить. Благоразумный человек поступил бы-так, как каждый день делал Макс Йегер. Он надел бы шляпу и пальто и отправился домой к жене и детям. Но Маршу это не подходило. Пустая квартира на Ансбахерштрассе, ссорящиеся соседи и вчерашняя газета его не привлекали. Он сузил свою жизнь до такой степени, что оставалась одна работа. Если бы он изменил ей, что бы тогда осталось?

***

Непрочное положение порождает хороших стражей границ. Самыми громогласными защитниками чистоты расы были кривоногий франконский учитель, выглядевший смешным в традиционных кожаных штанишках; баварский лавочник; рыжий тюрингский бухгалтер с нервным тиком и влечением к членам гитлерюгенда, тем, что помоложе; калеки и уроды, недоноски нации.

***

С головы до пят она была третьей по счету женой.

***

Весь багаж просвечивался рентгеновскими лучами. Его обыскали, потом попросили открыть чемодан. Тщательно осмотрели каждый предмет – расстегнули несессер с туалетными принадлежностями, открыли тюбик с кремом для бритья и понюхали. Охранники работали с тщательностью людей, знавших, что если за время их дежурства самолет захватят или взорвут террористы, то следующие пять лет они проведут в концлагере.

***

– Должно быть, вы сходите с ума.
– Или хуже того. Ко мне возвращается рассудок.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Хосе Ортега-и-Гассет – Восстание масс

Если бы люди, составляющие массу, считали себя особо одаренными, это был бы случай частного ослепления, а не социальный сдвиг. Но для нынешних дней характерно, что вульгарные, мещанские души, сознающие свою посредственность, смело заявляют свое право на вульгарность, и причем повсюду. Как говорят в Америке, "выделяться неприлично". Масса давит все непохожее, особое, личностное, избранное. Кто выглядит не так, "как все", кто думает не так, "как все", тот подвергается риску стать изгоем. Конечно, эти «все» — еще далеко не все. Все без кавычек — это сложное единство однородной массы и неоднородных меньшинств. Но сегодняшние «все» — это только масса.

***

Заметьте: когда то, что было идеалом, становится действительностью, оно неизбежно теряет ореол. Ореол и магический блеск, манящие человека, исчезают. Равенство прав — благородная идея демократии — выродилась на практике в удовлетворение аппетитов и подсознательных вожделений.

***

Подлинная полнота жизни — не в покое удовлетворенности, а в процессе достижения, в моменте прибытия. Как сказал Сервантес, "путь всегда лучше, чем отдых". Когда эпоха удовлетворяет все свои желания, свои идеалы, это значит, что желаний больше нет, источник желаний иссяк. Значит, эпоха пресловутой удовлетворенности — это начало конца. Есть эпохи, которые не умеют обновить свои желания; они умирают, как счастливые трутни после брачного полета. Вот почему эпохи "исполнения чаяний" в глубине сознания всегда ощущают странную тоску.

***

Вера в "новейшую культуру" была унылой. Люди верили, что завтра будет то же, что и сегодня, что прогресс состоит только в движении вперед, по одной и той же дороге, такой же, как пройденная нами. Это уже и не дорога, а растяжимая тюрьма, из которой не выйти.

***

Безопасность эпох расцвета, например, XIX века, — оптический обман, иллюзия; она ведет к тому, что люди не заботятся о будущем, предоставляя все "механизму вселенной". И прогрессивный либерализм, и социализм Маркса предполагают, что их стремления к лучшему будущему осуществятся сами собой, неминуемо, как в астрономии. Защитившись этой идеей от самих себя, они выпустили из рук управление историей, забыли о бдительности, утратили живость и силу. И вот жизнь ускользнула из их рук, стала непокорной, своевольной и несется, никем не управляемая, неведомо куда. Прикрывшись маской благого будущего, «прогрессист» о будущем не заботится, — он уверен, что оно не таит ни сюрпризов, ни существенных изменений, ни скачков в сторону. Убежденный, что мир пойдет по прямой, без поворотов, без возврата назад, он откладывает всякое попечение о будущем и целиком погружен в утвержденное настоящее. Нужно ли удивляться, что сегодня в нашем мире нет ни планов, ни целей, ни идеалов. Никто не готовил их.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Джеймс Джойс – Джакомо Джойс

Свою страну любишь, когда знаешь, какая это страна.

***

В пелене сырого весеннего утра над утренним Парижем плывет слабый запах: анис, влажные опилки, горячий хлебный мякиш: и когда я перехожу мост Сен-Мишель, синевато-стальная вешняя вода леденит сердце мое.

***

Весь вечер я смотрел на нее, всю ночь я буду видеть ее: высокая прическа, и оливковое овальное лицо, и бесстрастные бархатные глаза. Зеленая лента в волосах и вышитое зеленой нитью платье: цвет надежды плодородия пышной травы, этих могильных волос.

***

Извиваясь змеей, она приближается ко мне в мятой гостиной. Я не могу ни двигаться, ни говорить. Мне не скрыться от этой звездной плоти. Мудрость прелюбодеяния. Нет. Я уйду. Уйду.
— Джим, милый! —
Нежные жадные губы целуют мою левую подмышку: поцелуй проникает в мою горящую кровь. Горю! Съеживаюсь, как горящий лист! Жало пламени вырывается из-под моей правой подмышки. Звездная змея поцеловала меня: холодная змея в ночи.

***

Посылка: любишь меня, люби мой зонтик.

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Стефан Хвин – Ханеман

Когда мы страдаем, Бог прикасается к нам голой рукой.

***

Когда-то, много лет назад, раздраженная чем-то мать сказала: «Похоже, у тебя нет сердца» ; его это тогда сильно задело: слова матери, возможно вовсе не желавшей причинить ему боль, затронули в его душе нечто такое, что он от себя отталкивал, но что тем не менее украшало жизнь. Теперь же, когда он сидел вот так у окна, а солнце уже опускалось на верхушки сосен и черных елей, в груди у него, казалось, разливается холодная пустота; в этом ощущении, которое вызывало в памяти смутный образ матери, обвиняющей его в бесчувственности, было что-то приятное, приносящее облегчение, чему он поддавался охотно, с удивительным для него самого безразличием.

***

Отсутствие людей, тишина, угасание дня – в стынущем вечернем свете он отчетливо чувствовал свою принадлежность к этому миру, и даже мягкие волны воздуха, плывущие из сада, казались осязаемыми; кожа, хотя он понимал, что это невозможно, ощущала не только прохладные касания ветерка, но и само движение прозрачной ясности, в которой кружились сверкающие пылинки.

***

В чужеродности людей, заселивших дома между трамвайной линией и буковыми холмами (а люди эти действительно были ему чужими), было что-то умиротворяющее, заглушавшее тревогу в сердце. В минуты, когда на верандах и в садах замирали слова и жесты, когда хотелось остановиться на дорожке и, прикрыв глаза ладонью, смотреть на большое красное солнце над лесом позади Собора, в минуты, когда ослабевала ненасытная жажда жизни и ненависть уступала место уверенности, что ничто не нарушит сна, – в такие минуты все у него внутри тихо оседало, точно тонкие слои пепла.

***

«И что же вы теперь будете делать?» – «Я? – Рец немного удивился: его со вчерашнего дня не покидало ощущение, будто он переносит свое тело с места на место, как багаж. Иногда это раздвоение бывало даже приятным, потому что он все – себя и других – видел точно за витринным стеклом. Но сейчас надо было что-то ответить.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Филип Киндред Дик – Пролейтесь, слезы…

— Но полностью перестать любить животных…
— Они так мало живут. Так мало… Я знаю, некоторые любят одно существо, а потом переносят свою любовь на другое. Но это так больно.
— Тогда объясни, почему считается, что любить — это хорошо?

***

— Скорбь — самая сильная эмоция, которую способен испытать человек, ребенок или животное. Это хорошее чувство.
— Что же в нем хорошего? — грубо спросил Джейсон.
— Скорбь заставляет человека забыть о себе. Выйти из собственной скорлупы. К тому же нельзя испытать скорбь, если не было любви. Скорбь — это то, что остается, когда любовь уходит.

***

А быть одному — предназначение каждого живого существа. Смерть — великое одиночество.

***

— Почему ты называешь себя седьмым? — спросила Элис. — Ты им все равно врешь, почему не восемь, не тридцать восемь?
— Не стоит впадать в грех тщеславия. И преувеличивать не надо. Людям надо говорить то, во что они готовы поверить.
Жизнь подтвердила его правоту.

***

Может быть, мескалин еще не выветрился? С другой стороны, я ведь долетел сюда Сам, за рулем. А это что-то, да значит. Проклятый наркотик. Приход ты чувствуешь безошибочно, но сказать, когда он тебя отпускает, невозможно. Если он вообще когда-нибудь отпускает. Он либо навсегда накладывает на тебя отпечаток, либо ты начинаешь так думать. Ни в чем нельзя быть уверенным.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Томас Бруссиг – Солнечная аллея

– Ты хочешь с ней пойти или будешь на нее молиться? – спросил он как-то у Михи, и Миха чистосердечно ответил:
– Сперва только молиться…
Ага, сперва. А потом, когда «сперва» кончится?
– А потом… Потом я готов за нее умереть, – сказал Миха. И удрученно подумал, что, конечно, же, совсем не знает, как подступиться к такой вот девушке, раз собрался сперва только на нее молиться, а потом благородно за нее умереть.

***

Так, на уроке физики в ответ на вопрос о трех главных правилах поведения при ядерном взрыве Волосатик бодро ответил:
– Первое: обязательно посмотреть на вспышку, потому что больше такого уже не увидишь. Второе: лечь и укрыться белой простыней. Третье: медленно, не возбуждая паники, ползти на кладбище.

***

У Михи, напротив, помимо брата Бернда имелась сестра, тоже старшая, по имени Сабина. И она сейчас как раз вступила в пору, когда полагается иметь «постоянных партнеров», которых Сабина почему-то неизменно приводила домой жить. Впрочем, Сабина, похоже, принцип постоянства усвоила не до конца – она всякий раз приводила в дом нового постоянного партнера.

***

– Желать чего-то вообще куда интереснее, чем иметь. Взять хотя бы женщин, – изрек Марио, и все, кто слышал его слова, согласно закивали, а про себя с завистью подумали: «Ишь ты, что ему уже известно!»

***

Выглядела она в точности так, как по его представлению должна выглядеть парижанка: огненно-рыжие волосы, пышной волной ниспадающие из-под берета, толстый свитер с воротником под горло и томик Сартра под мышкой.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Оригинал списка с комментариями можно увидеть на Bookmate

1. Майлс Дэвис, «Автобиография»

2. Ник Кейв, «И узре ослица Ангела Божия»

3. Лемми Килмистер, Джениз Гарза, «Дорожная лихорадка (Автобиография Лемми Килмистера)»

4. Курт Кобейн, «Дневники»

5. Алексей Козлов, «Козел на саксе»

6. Леонард Коэн, «Любимая игра»

7. Петр Мамонов, «Закорючки 1-ый том»

8. Алексей Рыбин, «"Кино" с самого начала и до самого конца»

9. Генри Роллинз, «Железо»

10. Мик Фаррен, «Джим Моррисон после смерти»

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Стивен Кинг - Бегущий человек

Оба тротуара были полны медленно идущими пешеходами. Некоторые изучали ярко-желтые факсы — Требуется Помощь. Большинство просто шли. На каждом углу стояли полицейские. Ричардс слышал их в своем воображении: «Проходи. Тебе что, идти некуда? Шевелись, вонючка».
И так вы шли до следующего угла, который ничем не отличался от предыдущего, и вас опять гнали дальше. Можно было попробовать сойти с ума, но в основном страдали ноги.

***

Он не осознавал, один в своей комнате, что когда он думал об этом, он усмехался широкой усмешкой белого волка, которая сама по себе обладала силой гнуть улицы и плавить дома.

***

Первый слабый луч солнца ощупывал темноту. Он медленно обвел глазами заброшенную стройку и подумал: отличное место, чтоб спрятаться.
Подумаешь. Он не хотел быть прячущимся; он — бегущий.

***

Его лицо скривилось в пугающую и совершенно бессмысленную гримасу ярости и ненависти. Он проклял бы самого Бога, если бы в темноте его мыслей не возник сам собой более подходящий объект для ненависти — Федерация Игр. А за ней, как тень более мрачного Бога, — Система.

***

Спинка кресла перед Ричардсом сама по себе представляла для него откровение. В ней был кармашек с инструкцией по безопасности. В случае болтанки пристегнитесь ремнем. Если в салоне упадет давление, наденьте кислородную маску. Если забарахлит мотор, дополнительные инструкции можно получить от стюардессы. В случае неожиданной смерти при взрыве, надеемся, что у вас достаточно запломбированных зубов, чтобы облегчить опознание.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора Элиас Канетти – Маса и власть

Только в массе человек может освободиться от страха перед прикосновением. Это единственная ситуация, где этот страх переходит в свою противоположность. Для этого нужна плотная масса, где тело прижато к телу, которая плотна также в своей душевной конституции, то есть такая, где человеку безразлично, кто на него "давит". Кто отдал себя на волю массы, не боится ее прикосновений. В идеальном случае в ней все равны. Различия не считаются, даже половые. Кто бы на тебя ни напирал, он такой же, как ты сам. Его ощущаешь как самого себя. Вдруг все оказывается происходящим как будто бы внутри одного тела. Вероятно, этим объясняется, почему масса всегда старается стать как можно плотнее: она хочет максимально подавить свойственный индивидууму страх перед прикосновением. Чем сильнее люди сжаты, тем более они чувствуют, что не боятся друг друга.

***

Каждый ощущает, что, примкнув к массе, он переступил границы собственной личности, ликвидировал все дистанции, которые отбрасывали его назад - к себе самому, запирали его в себе. Сбросив груз дистанций, человек освобождается, и эта обретенная свобода есть свобода переступания границ. То, что он испытал, непременно должны испытать и другие, он ждет от них того же. Глиняный горшок возбуждает его потому, что он - граница. В доме его возбуждают запертые двери. Церемонии и ритуалы, все, что порождает дистанции, воспринимается им как невыносимая угроза. В эти заранее подготовленные сосуды должна быть загнана расчлененная масса. Она ненавидит свои будущие тюрьмы, что всегда были ее тюрьмами. Голой массе во всем чудится Бастилия.

***

Масса никогда не насыщается - это ее главная черта. Она голодна, покуда остается хоть один человек, ею не схваченный.

***

Преследующая масса возникает в виду быстро достижимой цели. Цель - убийство, и известно, кто будет убит. Жертва известна, четко обозначена, близка. Масса бросается на нее с такой решимостью, что отвлечь ее невозможно. Для того, чтобы возникла преследующая масса, достаточно широко объявить, что такой-то должен умереть. Концентрация на убийстве - это переживание особого рода, ни с чем не сравнимое по интенсивности. Каждый старается пробиться ближе к жертве и нанести удар. Если самому не дотянуться, надо хотя бы видеть, как бьют другие. Все руки будто бы принадлежат одному телу. Но руки, которые достают, ценнее и весомее, чем остальные. Цель - это все. Жертва - это и цель, и точка наибольшей плотности: она связывает собою действия всей группы.

***

Из видов смерти, к которым племя или народ приговаривали отдельного человека, можно выделить две главных формы; первая из них - выталкивание. Человека выталкивают из племени, оставляя там, где он либо умрет с голоду, либо станет добычей хищников. Соплеменники не должны ему помогать: они не имеют права ни защитить его, ни накормить. Общение с ним делает человека нечистым и само по себе преступно. Полное одиночество - это ужасное наказание; изоляция от собственной группы, особенно в примитивных условиях, - это страдание, которое мало кто может вынести... Другая форма - это коллективное убийство. Приговоренного выводят в поле и забрасывают камнями. Каждый бросает свой камень, виновный гибнет под градом камней. Никто не исполняет роль палача, убивает вся община. Камни здесь представляют общину, они - знак ее решения и ее поступка. Даже там, где забрасывание камнями больше не практикуется, сохранилась склонность к коллективному убийству. Таково сжигание на костре: огонь замещает массу, желающую приговоренному смерти... Все формы публичной казни зиждутся на древней практике коллективного убийства. Подлинный палач - это масса, толпящаяся вокруг эшафота. Ей по душе представление: люди стекаются издалека, чтобы увидеть все от начала до конца.

more...

free_readings