ГалКон все записи автора

Иосиф Викторович Поджио, 1845 г.

«Прости, мой дом, моя семья!» - строка из «Песни узника» Ф.Н.Глинки в полной мере может быть соотнесена с трагической судьбой Иосифа Поджио. Глинка, один из основателей Союза Благоденствия, наверное, воплотил мысли всех заключённых в крепости декабристов.

Ирония судьбы! До нас дошло не одно изображение самого Поджио, а вот достоверного портрета его жены нет. Чаще всего в статьях о ней помещают вот эту акварель А.Брюллова, в то время как иногда указывают, что это - «Портрет неизвестной в берете с плющом».


Предполагаемый портрет Марии Андреевны Поджио, акварель А. Брюллова

А ведь подлинный портрет наверняка был и, скорее всего, висит сейчас в каком-нибудь музее как изображение неизвестной дамы, и на нём улыбается или грустит красивая женщина – в зависимости от того, в какое время он писался…

Поджио (Бороздина) Мария Андреевна (ок.1803-1849). Во втором браке княгиня Гагарина...

Российский дворянский род отца Марии Андреевны Бороздиной имел украинское происхождение – он берёт своё начало от некоего шляхтича Юрия Лозынича, выехавшего в 1327 году из Волыни в Московское княжество.

Отец жены декабриста, красавец, генерал-лейтенант, таврический гражданский губернатор (1807-1816), сенатор (1812-1828), Андрей Михайлович Бороздин (1765-1838), – женился на её дурнушке-матери, Софье Львовне, урождённой Давыдовой (1774-?), исключительно из-за огромного приданого невесты (хотя и сам был далеко не беден).


Андрей Михайлович Бороздин, отец Марии Андреевны

Софья Львовна Давыдова (увы, портрета я не нашла) была внучатой племянницей знаменитого светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина (1739-1791), дочерью его родной племянницы, Екатерины Николаевны Самойловой (в первом браке – Раевской, во втором – Давыдовой)(1750-1825) – владелицы огромного количества сёл и крепостных душ на территории современной Украины. Она приходилась единоутробной (по матери) младшей сестрой знаменитому генералу Николаю Николаевичу Раевскому (1771-1829) и полнородной (от общих отца и матери) старшей сестрой декабристу Василию Львовичу Давыдову (1793-1855).

Таким образом, известная декабристка Мария Волконская (урождённая Раевская) была жене декабриста Поджио кузиной, а декабрист Василий Львович Давыдов – родным дядей.


Мария Николаевна Волконская и Василий Львович Давыдов

Мария Андреевна Бороздина родилась и выросла в Киевской губернии (кстати, её родной дядя с отцовской стороны, Михаил Бороздин, с 1800 по 1803 годы был Киевским военным губернатором). Со своим будущим мужем, декабристом Иосифом Поджио, познакомилась в великолепном имении своей бабушки – Каменке (современная Черкасская область Украины).

Машенька Бороздина выходила замуж по любви, и любовь эта, видимо, была безмерна. Её не остановило, что избранник был старше Марии на 11 лет и к тому же вдовец с четырьмя детьми. Не остановили возражения отца: помимо семейного положения и весьма скромного состояния жениха, он был ещё итальянцем и католиком, – свадьба состоялась! Мария вышла замуж за декабриста в начале 1825 года в Одессе – за что родители лишили её богатого приданого.


Иосиф Викторович Поджио

Отец Иосифа Поджио, Витторио Амадео, происходил из старинного итальянского рода, приехал в Россию в конце XVIII века и вошёл в её историю как один из строителей Одессы (вместе с де Рибасом и Ланжероном). Матерью будущего декабриста была француженка Магдалина Даде. Оба брата Поджио родились в России, в Николаеве:



Иосиф воспитывался в Петербурге в иезуитском пансионе (до 1809). Получил хорошее образование и в 1811 году, в 19 лет, поступил в лейб-гвардии Преображенский полк. Был участником Бородинского сражения, заграничного похода. Вернувшись на родину, женился на Елизавете Челищевой, вышел в отставку и жил в имении матери под Киевом. Однако брак его длился всего четыре года: жена Поджио умерла в родах, оставив трёх дочерей, из которых старшей не было и пяти лет,   и новорождённого сына.


Александр Викторович Поджио, брат Иосифа Викторовича

Вместе с братом Александром, членом Южного общества, Иосиф гостил в Каменке у В.Л.Давыдова и встретился там с его племянницей Марией Бороздиной. На следствии Иосиф Викторович разъяснял: «В 1824 году, в апреле месяце, господин Давыдов, будучи со мною в местечке Телепине, принадлежащем сестре его, госпоже Бороздиной, повёл меня на верхний этаж дома в особенную комнату и предложил мне вступить в тайное общество. Я же, будучи в то время влюблён в его племянницу, согласился вступить в общество. Отказаться побоялся, чтобы не навлечь на себя негодованье господина Давыдова и чрез то лишиться способу видеться в его доме с теперешней женою моею, ибо я только там её и встречал, а в доме её матери в Телепине бывал весьма редко, раз или два в год, не имея случая к свиданию, лишился бы, наверное, надежды иметь в супружестве теперешнюю жену мою — вот связь обстоятельств, которые, к несчастью моему, побудили меня вступить в тайное общество». Трудно сказать, насколько это верно, может быть, арестованный Поджио стремился приуменьшить свою вину, но точно известно, что особенно активным членом общества он не был, да и семейные обстоятельства ему этого не позволяли.


Портреты Иосифа Поджио и Марии Андреевны (предполагаемый)

Обвенчавшись с Марией против воли её родителей, а потому не получив приданого (двадцать тысяч чистого годового дохода), за которым, он, впрочем, и не гонялся, Поджио мирно жил с семьёй в своём имении. Его дети (старшей было 8 лет, младшему - 5) хорошо приняли мачеху, Мария Андреевна ждала и своего ребёнка...

14 января 1826 года Иосиф Поджио был арестован в своем имении – с. Яновке Чигиринского уезда Киевской губернии, доставлен из Киева в Петербург на главную гауптвахту, затем переведен в Петропавловскую крепость («посадить и содержать строго, но хорошо») в №11 Кронверкской куртины. Сын Лев (его крёстным отцом стал Н.Н.Раевский) родится три месяца спустя 8-го апреля 1826 года в имении матери Иосифа Поджио, Яновке.

Для Марии Андреевны было совершенно ясно, что будет дальше: она поедет за любимым мужем. Но в дело вмешивается её отец.

Осужден по IV разряду и приговорен в каторжную работу на 12 лет, срок сокращен до 8 лет. Отправлен в Свеаборг, оттуда отправлен в Свартгольм. Для Марии Андреевны было совершенно ясно, что будет дальше: она поедет за любимым мужем. Но в дело вмешивается её отец.

Мария Андреевна очутилась в сходных обстоятельствах, что и ее кузина и тезка Мария Волконская. Мария Поджио была «арестована» отцом. Но здесь всё было ещё страшнее. Мария не знала, где находится её муж, не могла поехать в Петербург.

Отец, сенатор А.М.Бороздин, был очень влиятелен. По его просьбе местонахождение Поджио скрывали от родных. Не желая, чтобы дочь ехала за мужем, Бороздин просил императора оставить зятя в одиночном заключении, и все восемь лет Поджио провёл в Шлиссельбургской крепости.

О его заключении рассказала М.Н.Волконская: «За эти годы он видел только своего тюремщика да изредка коменданта. Его оставляли в полном неведении всего, что происходило за стенами тюрьмы, его никогда не выпускали на воздух, и, когда он спрашивал у часового: '’Какой у нас день?’’, ему отвечали: ‘’Не могу знать''. Таким образом, он не слыхал о Польском восстании, Июльской революции, о войнах с Персией, Турцией, ни даже о холере; его часовой умер от неё у двери, а он ничего не подозревал об эпидемии. Однажды вечером он увидел свет, падавший от луны на наружную стену крепости; ему захотелось полюбоваться им, он влез к окну и с большим трудом просунул голову в маленькую форточку, довольный возможностью подышать свежим воздухом и полюбоваться на звездное небо. Вдруг он слышит шаги в коридоре; боясь, чтобы его не застали в этом положении, он хочет вытащить голову обратно, но уши мешают ему; наконец, после долгих стараний и сильно исцарапанный, он добился своего и с тех пор не делал больше подобных попыток. Сырость в его тюрьме была такова, что все его платье пропитывалось ею; табак покрывался плесенью; его здоровье настолько пострадало, что у него выпали все зубы», «По выходе из заключения он оказался совсем разучившимся говорить: нельзя было ничего разобрать из того, что он хотел сказать».

После ареста мужа Мария Андреевна целых пять лет безуспешно разыскивала его, многократно обращаясь к шефу жандармов А.Х.Бенкендорфу, к самому Николаю I. На все её запросы она получала в ответ либо отписки чиновников, либо молчание.

По сохранившимся документам можно восстановить картину борьбы Марии Андреевны за право быть с мужем. Осенью 1827 года она написала Марии Волконской о желании выехать в Сибирь. Это письмо до нас не дошло, но сохранился ответ от 21 января 1828 года: «Что же касается Вас, добрая моя кузина, я Вас обязываю никак не предпринимать это страшное путешествие до получения верного известия, что Ваш супруг был выслан; что станет с Вами, если Вас задержат в Иркутске на несколько месяцев до его прибытия; Ваши бедные дети нуждаются в Ваших заботах». Видимо, Мария приняла совет и начала разыскивать мужа. Из переписки шефа жандармов А.Х.Бенкендорфа и начальника московского Корпуса жандармов А. А. Волкова (6 апреля 1828 года): «Проживающая в Москве в доме г. Демидова жена государственного преступника Иосифа Поджио, желая разделить участь мужа её, просила меня известить её о настоящем его местопребывании. Вследствие сего покорнейше прошу Ваше превосходительство объявить госпоже Поджио, что я не имею положительного сведения о пребывании его». В сентябре 1828 года отчаявшаяся женщина писала Николаю I: «Знаю всю великость преступления мужа моего, бывшего гвардии штабс-капитана Осипа Поджио, и справедливое наказание, определённое ему, не смею и просить о помиловании его; но будучи его несчастною женою, зная всю священную обязанность моего союза, самая вера и законы повелевают мне разделить тяжкий жребий его… Повели объявить мне местопребывание преступного, но несчастного мужа моего, дабы я могла, соединясь с ним, исполнять до конца жизни моей данную пред Богом клятву…».

Мария Андреевна оставалась законной женой декабриста, ничего не зная о нём, но все эти девять лет воспитывая не только своего сына, но и детей мужа от первого брака аж до 1834 года.

В начале 1829 года Поджио разрешено было писать семье, не указывая места своего нахождения, а с 1828 ежегодно к нему допускался католический монах Григорий Шимановский для исповеди и причастия.

Иосиф Викторович Поджио

В 1834 году закончился срок каторги Поджио. Существует версия историков, что отец предложил Марии Андреевне выбор: или она расторгает брак с Поджио и вторично выходит замуж - и тогда его переводят на поселение в Сибирь, в щадящие для здоровья условия, или она хранит верность - и он остаётся в одиночном заключении (а он тяжело болен, в том числе скорбутом - цингой) и сгниёт в крепости.

И она сдалась… По распоряжению военного министра от 10.07.1834 Иосиф Поджио был отправлен с нарочным фельдъегерем на поселение в Восточную Сибирь и доставлен в Иркутск, а оттуда на поселение в село Усть-Куда. Там же он узнал, что его брак уже расторгнут, а жена вышла замуж за князя Александра Ивановича Гагарина (1801-1857).


Рис. неизвестного автора. Поджио на отдыхе.

Н.А.Белоголовый писал о нём: «Ни годы, ни крепость не умалили его любви к жене, и он ехал в Иркутск, уверенный, что он найдет её там, а если нет, то выпишет немедленно к себе. Хотя до брата и его друзей дошло уже известие о вторичном браке жены О.В, но ни у кого не хватило духу сообщить эту весть ему и нанести новый удар бедняку, уже так много переиспытавшему в крепости, и который теперь со всем пылом итальянской фантазии строил планы о возобновлении своего, так неожиданно и на такой длинный срок нарушенного, семейного счастья. Пришлось некоторое время обманывать его и, мало-помалу подготовляя к удару, скрывать истину, пока она не была открыта ему, кажется, по просьбе декабристов тогдашним генерал-губернатором Восточной Сибири Рупертом».

Ему было немного за сорок, но выглядел он стариком. «Я помню хорошо фигуру Осипа Викторовича. В нём почти не удержался итальянский тип, он мало имел сходства с братом и, в противоположность последнему, был высок ростом, широкоплеч и далеко не такой выраженный брюнет. Его атлетическое сложение было, однако, совсем расшатано крепостным заключением. Он сильно страдал скорбутом, не выносил ни твёрдой, ни горячей пищи, и я помню, как свою тарелку супа он выносил всегда в холодные сени, чтобы остудить её», — снова воспоминания Н.А.Белоголового.

Поселившись в Усть-Куде, Поджио занимался тем, что учил детей, в частности Мишу Волконского и братьев Белоголовых. Подолгу жил в Иркутске, снимая квартиру на Большой улице. Через 5 лет пребывания Иосифа Поджио в Сибири к нему присоединился его младший брат Александр, срок заключения которого тоже истек.

Декабристы в творчестве Н.М.Полянского

Иосиф Викторович был любимцем декабристской колонии, особенно тянулись к нему дети, чувствуя его доброту, сердечность, искреннюю заинтересованность в их маленьких, но важных делах. Он обучал их танцам, охотничьему мастерству и языку, был поверенным их секретных замыслов, особенно перед новогодним праздником, когда готовились сюрпризы взрослым, он читал им журналы — те страницы, где рассказывалось о приключениях Следопыта в стране делаваров (романы Купера вошли в те поры в моду). И, по воспоминаниям Нелли Волконской, «неутешно тосковал» по своим детям.

Он стал радушным хозяином. «Не найдя для нас подходящей крестьянской избы, – все лучшие были заняты другими из наших поселенцев, – мы переехали за 8 верст оттуда к моему свойственнику Поджио, которого привезли за год перед тем из Шлиссельбургской крепости; он нас принял с распростёртыми объятьями и был тем более счастлив нашему приезду, что прошёл через восемь с половиной лет одиночного заключения в этой ужасной крепости»,- вспоминает о своём приезде на поселение М.Н.Волконская.


И.В.Поджио. Дагерротип

В 1845 году он послал дочерям Софье и Наталье свои дагерротипы с почти одинаковыми надписями: «Дорогая, вот черты твоего отца (после 20 лет изгнания и в возрасте 53 лет). 15 июня 1845 г.». Дагерротипы были перехвачены III Отделением.

К тому времени здоровье Поджио было значительно подорвано. Во время обострения болезни Иосиф Поджио выезжал в губернский город, где его наблюдал местный медик по фамилии Эрнст, о чем в Иркутском архиве сохранились свидетельства.

Из очерка Марка Сергеева "Верстами не измерить":

«Особенно тяжелый приступ случился в начале января 1848 г. День-другой пролежал Иосиф Викторович дома, превозмогая боль и слабость, надеясь, что приступ пройдет. Погода, однако же, была против него, в рождество грянул сорокаградусный мороз, потом сразу — небывалая ростепель, снова стужа, теперь вот после Нового года отпустило. И все эти перемены эхом отзывались в его организме, приливы и отливы боли, легкость и тяжесть рук и ног, как будто жизнь и смерть тянули его каждая в свою сторону. 4 января стало совсем худо, он велел запрячь лошадку да и отправился в Иркутск, к Волконским. Прибыл поздним вечером, тотчас же сердобольная Мария Николаевна вызвала доктора Эрнста, он подбодрил больного, вышел в зал, где ждали его хозяева, и сказал «Завтра или, скорее, послезавтра».

8 января 1848 Иосиф Поджио скончался. Произошло это в доме Волконских, куда приехал за два дня до смерти. «Чем-то разбитым, каким-то осенним сумраком веет от строк Елены Сергеевны [дочь декабриста С.Г.Волконского], когда она описывает клочки этой страдальческой жизни. Тринадцатилетним ребенком она провожала его гроб, - это была первая смерть, которую она видела в лицо», - пишет в своих воспоминаниях С.М.Волконский [внук декабриста С.Г.Волконского].

Сосватал я себе неволю,
Мой жребий - слёзы и тоска!
Но я молчу - такую долю
Взяла сама моя рука...

Похоронен И.В.Поджио на Иерусалимском кладбище в Иркутске. Его могила разрушалась и была восстановлена. В настоящее время находится в запущенном состоянии.


Могила И.В.Поджио на Иерусалимском кладбище в Иркутске

От пятерых детей (все они прожили достаточно долго) у Поджио было 17 внуков. Следы потомства проследить сложно, но думается, что род ещё не угас.

Предполагаемый портрет Марии Андреевны Поджио

После второго замужества Мария Андреевна жила с мужем в имение отца в Кучук-Ламботе или в Одессе. В 1845 году Гагарины переехали на Кавказ и жили безвыездно в Тифлисе. Их брак был бездетным.

Умерла она рано (кстати, через год после первого мужа, который умер во сне в январе 1848 года) в 1849 году, в 42 года, и, можно сказать, по глупости.

Декабрист Н.Лорер так писал об этом событии в своих воспоминаниях:

«Княгиня Гагарина, бывшая Поджио, после бала взяла холодную ванну нарзана и тут же умерла от удара». Похоронена рядом с отцом в семейном склепе в крымском имении в Кучук-Ламботе. После её смерти имение перешло к вдовцу, князю А. И. Гагарину, который в 1853 году женился во второй раз – на молодой грузинской красавице Анастасии Давидовне Орбелиани, которая была на 24 года его младше.


Источники:
https://dzen.ru/media/arhkot/prosti-moi-dom-moia-semia-5d63cbef05fd9803e2d97e2c
https://zhiznteatr.mirtesen.ru/blog/43303104109/Ve...i-lyubvi.-ZHenyi-dekabristov-8
Фотографии взяты из доступных источников сети интернет