ГалКон все записи автора

Екатерина Ивановна Трубецкая

Известно, что для императора было весьма неприятно увидеть среди активных декабристов человека из знатнейшего рода (куда удобнее считать, что в заговоре состояли «бездельники-негодяи» и низшие чины). Может быть, и пытались скомпрометировать доброе имя Трубецкого? Кто знает… Давайте просто посмотрим на события.

Трубецкой в своих записках передал слова императора: «Что было в этой голове, когда вы, с вашим именем, с вашей фамилией, вошли в такое дело? Гвардии полковник Трубецкой!.. Как вам не стыдно быть вместе с такою дрянью, ваша участь будет ужасная…» и «Вы счастливы, что у вас нет детей! Ваша участь будет ужасная! Ужасная!»


Российский император Николай 1

Переписка с женой арестованному князю была разрешена. Их письма дошли до нас. Их много: 193 письма Трубецкого и 201 Екатерины Ивановны.

Письмо С.П. Трубецкого жене, Е.И.Трубецкой, из Зимнего дворца, вторник, 15 декабря 1825 года:

«Друг мой, будь спокойной и молись Богу!.. Друг мой несчастный, я тебя погубил, но не со злым намерением. Не ропщи на меня, ангел мой, ты одна еще привязываешь меня к жизни, но боюсь, что ты должна будешь влачить несчастную жизнь, и, может быть, легче бы тебе было, если б меня вовсе не было. Моя участь в руках государя, но я не имею средств убедить его в искренности. Государь стоит возле меня и велит написать, что я жив и здоров буду. Бог спаси тебя, друга моего. Прости меня.
Друг твой вечный Трубецкой».

Кадр их к/ф "Звезда пленительного счастья", Ирина Купченко в роли Е.И.Трубецкой

«Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе. Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих… Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою» (Из письма Екатерины Трубецкой мужу в Петропавловскую крепость, декабрь, 1825 г.).

Её страшит одно: будет ли жить её муж. 22 июня 1826 года она пишет: «Если же, мой милый ангел, не суждено мне быть с тобою, то я роптать не буду... Но силы мои не в состоянии снести этого удара. Я не переживу одной надежды, которая меня до сих пор поддерживала, только твёрдо верю, что Бог по благости своей приберёт меня отсюда».

Е.И.Трубецкая

Вероятно, Николай I не забыл своих юношеских симпатий к Екатерине Лаваль, поскольку, допрашивая полковника Трубецкого, он упомянул ее: «Какая фамилия, князь Трубецкой гвардии полковник, и в каком деле! Какая милая жена! Вы погубили Вашу жену!». И уже 15 декабря 1825 года император дал Каташе знать, что муж ее останется в живых.

В списке осуждённых Трубецкой стоит шестым, открывая первый разряд – тех, кому дарована жизнь. Известно, что за смертную казнь ему высказались почти все члены суда, кроме двоих, отказавшихся «от суждения за родством», и двоих неявившихся - М.М.Сперанского и Н.С.Мордвинова. В приговоре значится: «Умышлял на Цареубийство… предлагал лишение свободы Императора и Императорской Фамилии… управлял Северным тайным обществом… согласился именоваться главою и предводителем воинского мятежа, хотя в нём лично и не действовал». В итоге – «даровать жизнь, по лишении чинов и дворянства, сослать вечно в каторжную работу».


С.П.Трубецкой, акварель Н.Бестужева

И Екатерина Ивановна радуется приговору! Радуется, что жив, что есть надежда на соединение… 13 июля она написала мужу: «Из писем мне казалось, что ты не представляешь того, что ждёт тебя, и много меня мучила невозможность ясное понятие тебе дать того, что я воображала... Я всё теперь желаю одно - чувствовать благодарность Богу и государю за то, что жизнь твоя мне дарована; всё можно терпеть с тобою, всё сносно, всё легко, когда ты жив, и я имею в виду счастье разделить участь твою, а когда вспомню, что ты мог лишиться жизни, душа замирает, себя не чувствую. Кажется, есть надежда, что будем вместе».

И вот тут начинается крестный путь княгини Трубецкой…

Еще до вынесения приговора Екатерина Трубецкая, воспитанная в патриархальных традициях, твердо решила разделить участь мужа своего, если он останется жив.

18 июля 1826 года, незадолго до отправки в Сибирь, Трубецкой писал жене: «Истинно, сей беспредельной любви твоей ко мне я обязан сохранением до сих пор, и она же меня сохранит на будущее время». Действительно, сохранила, спасла, не думая о себе…

Екатерина Ивановна Трубецкая первой из жён декабристов добилась разрешения отправиться за мужем в Сибирь. Чего ей это стоило?

Трубецкой был отправлен в Сибирь в ночь с 23 на 24 июля, на следующий день уехала Трубецкая – не в Сибирь, в Москву, где на коронационных торжествах был двор (поразительная деталь: в качестве церемониймейстера двора на коронации должен был присутствовать её отец!) и она рассчитывала получить аудиенцию.


Успенский собор. Коронация императора Николая I

Она добилась царской аудиенции. Встреча старых знакомых состоялась в доме генерал-губернатора, только теперь бывший великий князь Николай Павлович являлся государем всея Руси, а Екатерина Лаваль - женой государственного преступника. С императором был тяжёлый разговор. Он всячески пытался отговорить ее от безрассудной затеи отправиться в Сибирь, грозя потерей дворянских привилегий, имущественных прав, всяческими трудностями и лишениями, пожизненным запретом на возвращение в центральную Россию. «Зачем вам оный Трубецкой, а?! Отныне Вы, княгиня, свободны, не связаны более узами супружеского союза с каторжником Трубецким. Мы так хотим. Повелеваем!» А она настойчиво твердила, что согласна на любые условия, лишь бы всегда быть рядом с мужем. Неизвестно, что больше повлияло на Николая – твердость намерений Трубецкой, его давняя к ней симпатия или память о заслугах перед короной Российской империи ее деда, бывшего статс-секретаря Екатерины II Григория Васильевича Козицкого – но под ее натиском Николай I выдал Трубецкой письменное разрешение следовать за мужем на каторгу. «Ну что ж, поезжайте, я вспомню о Вас», - напутствовал ее император, а императрица Александра Федоровна добавила: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем. На Вашем месте и я не колебалась бы сделать то же».



Царское разрешение было получено, и Екатерина Трубецкая первой из жен декабристов отправилась в Сибирь. Родители поддержали ее решение,не удерживали её, хотя и понимали, что вряд ли вновь увидятся. Наверное, особенно тяжело было им потому, что за год до этого покончил с собой их единственный сын Владимир, видимо, тоже связанный с будущими декабристами… Снарядили дочь в дорогу, графиня Лаваль снабдила деньгами, а отец выделил в сопровождающие своего секретаря Карла Воше, друга сына Владимира. Провожая дочь, граф Лаваль плакал, Каташа утешала его, просила прощения, убеждала, что ее долг - быть рядом с мужем в тяжелые для него дни. Отправившись в неизвестность в ледяной каторжный край, никогда больше она не увидит своих родителей.


Иллюстрация к поэме Н.А.Некрасова «Русские женщины»

Ехали шесть недель, днём и ночью, не считаясь с плохим самочувствием (в дороге Екатерина Ивановна сильно простудилась), в тряской кибитке, так как карета сломалась и пришлось пересесть на перекладных почтовых лошадей. Как-то раз напали воры, к счастью, пешие, так что удалось от них ускакать. Но ее ничто не могло остановить в стремлении составить счастье своего ссыльного мужа.

И вот через более 5 тысяч верст пути Иркутск. Существует несколько вариантов рассказа о приезде княгини туда. З.И.Лебцельтерн (сестра Екатерины Ивановны) рассказала, что Воше нашёл Трубецкого в тюрьме и сказал ему: «Князь, я вам привёз княгиню, она здесь, в Иркутске». Кажется, княгине даже удалось проводить мужа, которого повезли дальше, до следующей станции…


Супруги Трубецкие

Как было на самом деле, мы вряд ли узнаем. Но точно известно: княгиня осталась в Иркутске. Одна. Воше уехал, сославшись на болезнь, назад, в Петербург, увозя с собой письма. По сообщениям всё той же Лебцельтерн, он по возвращении был выслан из России, за границей женился на пленившейся его приключениями англичанке, но умер рано от чахотки, начавшейся в Петербурге и усилившейся из-за сибирского путешествия. А сам он писал: «Есть воспоминания, которые никакая человеческая сила не может изгладить, - они в Сибири».

В Иркутске ее ждало новое испытание. Государь действительно не забыл о ней. Иркутские чиновники получили одобренное им тайное предписание вразумить со всей тщательностью жен осужденных, употребить все возможные внушения и убеждения, дабы задержать их в Иркутске и отправить обратно в Россию. Иркутский губернатор Цейдлер чинил ей всяческие препоны, не дозволяя двигаться дальше.


Губернатор Иркутска И.Б.Цейдлер

О нет! я этого ждала...
Но вы, но вы... злодей!..
Неделя целая прошла...
Нет сердца у людей!
Зачем бы разом не сказать?..

Так говорит княгиня у Н.А.Некрасова. Совершенно непонятно, почему поэт погрешил против истины: не неделю провела Екатерина Ивановна в Иркутске, ведя изматывающий поединок с губернатором И.Б.Цейдлером. По сохранившимся данным, она приехала в город 16 сентября и находилась там почти до конца января, подвергаясь уговорам и запугиваниям, цель которых одна – заставить её вернуться. А.Е.Розен писал: «Женщина с меньшею твердостью стала бы колебаться, условливаться, замедлять дело переписками с Петербургом и тем удержала бы других жён от дальнего напрасного путешествия… Княгиня Трубецкая первая проложила путь, не только дальний, неизвестный, но и весьма трудный, потому что от правительства дано было повеление отклонять её всячески от намерения соединиться с мужем».


Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья. Алексей Баталов в роли С.П.Трубецкого

Осенью 1826 года Сергей Трубецкой находился на каторжных работах в Николаевском винокуренном заводе близ Иркутска, но ей больше месяца не разрешают увидеться с ним. Их короткая встреча состоялась 8 октября 1826 года, когда восьмерых декабристов собрали в Иркутске для дальнейшего этапирования в Нерчинскую каторгу. Она чудом успела к моменту отправки. Лошади ссыльных уже тронулись, но Сергей Петрович выпрыгнул из повозки; объятья супругов были нежными, слезы текли из глаз обоих, он вновь просил ее о прощении.



В Иркутске Екатерина Трубецкая провела четыре томительных месяца. Несмотря на то, что у нее имелось подписанное царем разрешение, местные власти мурыжили ее натуральным образом, не позволяя следовать дальше, под разными предлогами отказывали в приеме. Тогда она вступила с чиновниками в переписку.

В январе 1827 года она напишет губернатору: «Заметив, что Ваше превосходительство все старания употребляет на то, чтобы отвратить меня от моего намерения, нужным считаю письменно изложить Вам причины, препятствующие мне согласиться с Вашим мнением… Чувство любви к Другу заставляет меня с величайшим нетерпением желать соединения с ним. Но я стараюсь хладнокровно рассмотреть своё положение. Оставляя мужа, с которым я прожила пять лет столь счастливо, возвратиться в Россию и жить там в кругу семейства во всяком внешнем удовольствии, но с убитой душой, или, из любви к нему, отказавшись от всех благ мира, с чистой и спокойной совестью добровольно передать себя новому унижению… в надежде, что, разделяя все его страдания, могу иногда любовью своею хотя немного скорби его облегчить? Строго испытав себя, я удостоверилась, что силы мои душевные и телесные никак не позволили мне избрать первое, а ко второму сердце сильно влечёт меня».

Возможно, именно эти аргументы Екатерины Трубецкой возымели нужное действие, чиновники не осмелились попрать законы божьи. 19 января 1827 года Цейдлер принял ее.


Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья", в ролях: губернатор Цейдлер - И.Смоктуновский, Е.И.Трубецкой - И.Купченко

Она без колебаний подписала отречение от всего, согласившись потерять свое дворянское звание и имущественные права на крепостных, принимая то, что дети, рожденные в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне. Цейдлер грозился отправить ее в Нерчинск по этапу под конвоем вместе с каторжниками – «они идут группами по пятьсот человек и по пути мрут как мухи», и не гарантировал ей никакой безопасности среди преступников, которые будут иметь полное право считать ее себе подобной. Но Трубецкая непреклонна: «Я готова преодолеть эти 700 верст, которые отделяют меня от мужа моего, этапным порядком, плечом к плечу с каторжниками, но только не будете больше задерживать меня, прошу Вас! Отправьте меня еще сегодня!» Согласно предписанию она сдала по описи все денежные средства, ценные вещи и драгоценности на хранение в казначейство и 20 января 1827 года отправилась в Нерчинские рудники, тогдашний центр каторжного Забайкалья, слывший адским местом.

После этого она получила подорожную на выезд в Нерчинск, лошадей и 20 января уехала. Приехавшая почти сразу после неё М.Н.Волконская провела в Иркутске уже только десять дней, А.Г.Муравьёва – ещё меньше.



П.А.Вяземский писал А.И.Тургеневу и В.А.Жуковскому ещё в сентябре: «Трубецкая также поехала за мужем, и вообще все жёны, кажется, следуют этому примеру. Дай Бог хоть им искупить гнусность нашего века». Искупили, без сомнения.

В Нерчинске княгиня Трубецкая встретилась с княгиней Волконской, также отправившейся на каторгу разделить участь мужа своего, на долгие годы они станут лучшими подругами. Их заставят подписать еще множество формуляров, накладывающих регламент на их поведение: не искать никакими путями свиданий с мужьями, за исключением разрешенных в строго назначенные дни, не чаще, чем через два дня на третий, не иначе, как в арестантской камере в присутствии тюремного офицера; на свиданиях говорить только на русском языке; не передавать мужьям никаких вещей, денег, бумаг, чернил, и ничего от них не принимать, особенно записок и писем; никуда не отлучаться от места пребывания… Вновь они согласились на все условия.


Фотография рудника сделана в конце XIX века, но вряд ли он сильно изменился…

Наконец, в феврале 1827 года княгини добрались до Благодатского рудника – места каторги 8 декабристов, состоявшего из одной улицы с убогими домишками. За 3 рубля 50 копеек они сняли для проживания покосившуюся хибару со слюдяными окнами и дымящей печкой. «Ляжешь головой к стене - ноги упираются в двери. Проснешься утром зимним - волосы примерзли к бревнам - между венцами ледяные щели».


Дом Трубецкой и Волконской в Благодатском руднике

Когда через щель в тюремном заборе Трубецкая впервые за много месяцев увидела своего князя, закованного в кандалы, исхудавшего и осунувшегося, заросшего бородой, в оборванном тулупчике, так не похожего на блестящего гвардии полковника…– она упала в обморок.


Кадр из к/ф "Звезда пленительного счастья". Ирина Купченко в роли Е.И.Трубецкой

Начинается новый этап ее жизни, полный трудностей и лишений. Она, выросшая в роскоши во дворце с вышколенными гувернантками и няньками, теперь сама топила печку, носила воду, стирала белье, готовила еду, штопала одежду мужу.

Тот же Оболенский заметил: «С их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первою заботою были мы же». Да, женщины заботились не только о мужьях. Скупые строки из воспоминаний З.И.Лебцельтерн: «В один из таких дней князь, заметив, что у жены распахнуты её меховые сапожки, попенял ей за это. Оказалось, что она вытащила из них тесёмки и пришила их к шапке, которую смастерила для одного из заключённых, чтобы тот мог защитить голову от ужасного холода, царившего внутри шахты. Она тогда отморозила себе ноги. Потом, казалось, это прошло, но спустя какие-то количество лет она уже не могла ходить, её возили в кресле». И среди всего этого ужаса они оставались прекрасными женщинами! «Мы с Каташей всегда одевались опрятно, - вспоминала М.Н. Волконская, - так как не следует никогда ни падать духом, ни распускаться, тем более в этом крае, где благодаря нашей одежде нас узнавали издали и подходили к нам с почтением».

И трогательная деталь: летом закованный в кандалы Трубецкой, возвращаясь с работ, собирал по дороге маленькие букетики полевых цветов и оставлял около дороги. Он знал, что жена идёт вслед за ним и подберёт его подарок.


В Благодатском руднике. Офорт Н.М.Полянского

Все деньги у жен преступников изымались, начальство выдавало им на «прожитие» настолько мизерные суммы, что аристократки почти нищенствовали. Из экономии они отказались от ужинов, чтобы иметь возможность каждый день отправлять в тюрьму горячие обеды. «Мы ограничили свою пищу: суп и каша - вот наш обыденный стол; ужин отменялся, Каташа, привыкшая к изысканной кухне отца, ела кусок черного хлеба и запивала его квасом». Первые семь месяцев жизни в Благодатском руднике были самыми тяжелыми – не хватало денег, пропитания, теплой одежды, не было лекарств. После тюремных свиданий женщины немедленно вытрясали свою одежду - тюрьма кишела клопами. Но они не падали духом и не сдавались, они поддерживали своих каторжан всеми своими силами и возможностями.

Первыми в начале 1827 г. в Нерчинские рудники приехали Е.И.Трубецкая, М.Н.Волконская и А.Г.Муравьева

Из мемуаров декабриста Е.П.Оболенского: «Как не вспомнить и импровизированные блюда, которые приносились нам в нашу казарму Благодатского рудника – плоды трудов княгинь Трубецкой и Волконской, в которых их теоретическое знание кухонного искусства было подчинено совершенному неведению применения теории к практике. Но мы были в восторге, и нам всё казалось таким вкусным, что едва ли хлеб, недопечённый княгиней Трубецкой, не показался бы нам вкуснее лучшего произведения первого петербургского булочника».

Затем их переведут в Читу, где будет уже нормальный дом, где будут и другие женщины, где вместо жестокого начальника завода Т.Бурнашёва («Я бы их через год всех извёл», ‑ говорил он о декабристах) будет достаточно гуманный комендант С.Лепарский, с благодарностью вспоминаемый всеми.

Продолжение следует...


Источники:

https://dzen.ru/media/arhkot/puskai-gorka-moia-sud...ast-3-5d28b137dfdd2500adee8345
https://dzen.ru/media/arhkot/puskai-gorka-moia-sud...ast-4-5d2c663eddfef600afc05487
https://zhiznteatr.mirtesen.ru/blog/43729618204/Ve...astochka-knyaginya-Trubetskaya
Иллюстрации взяты из доступных источников сети интернет