Я выбрал одну из тихих двухэтажных улиц не в центре, полную цветения. Беспощадное солнце сжигает зелень, цветущие улицы здесь не правило, а рукотворное чудо.  Тихие дома чередуются с недорогими отелями и даже магазинов здесь нет, только несколько небольших греческих офисов. Сдают в аренду недвижимость, страхуют.

Паркуюсь у простого кондоминиума из белых блоков одинаковых квартир с широкими террасами. Все просто, в центре даже есть общий небольшой бассейн. Лестницы на террасы квартир второго этажа с одной стороны, террасы и двери квартир первого этажа с другой – чтобы не встречаться с соседями. Минимум сельской уединенности. По цене это не отличается от нормального отеля, но не будет бесплатных завтраков с южным вариантом шведского стола и ежедневной уборки.

«Хэлло!» – обращаюсь к соседу, кажется, главе простого британского семейства с первого этажа, но он уже понял и передает мне конверт. Киваю ему благодарно и с другой стороны дома поднимаюсь к себе на второй этаж. Широкая терраса – балкон с видом на сад, журнальный столик и пластмассовые летние стулья. Замечательно, хорошо бы посидеть здесь с книжкой… Но это из другой прошлой жизни. Эта полна движения. Закладываю в конверт ксерокопию паспорта для регистрации и сбрасываю ее в ящик для почты. Жилье я уже оплатил по интернету, так что хозяина, возможно, и не увижу. Открываю – три комнаты и небольшая кухня. Замечательно. Самое приятное для меня – широкий письменный стол. По утрам я работаю легко, без напряжения. В отелях надо утром успеть собраться на завтрак, потом горничные начинают выживать тебя из номера для уборки, гремя тележками и пылесосами. А ты пристраиваешься бочком к журнальному столику и пытаешься оформить разбегающиеся мысли. Ура! Правда тут в голову приходит ехидная мысль – месяц назад в Вене жил в соседнем доме с одной из квартир Цвейга. Как бы бумажное творчество не засосало…  

Море недалеко, но сегодня до него уже не добраться. Надо в магазин. Ждать в ближайшем кафе минут сорок, пока приготовят что-нибудь замечательное греческое – надо иметь силы после бессонных суток.

Недалеко громадный торговый центр и там большой продуктовый магазин. Международная сеть. Сразу загружаю тележку батарей бутылок воды, здесь это обязательно. Дополняю ее тяжелыми стеклянными бутылками минеральной воды Виши. У нее сильный состав солей, достаточно магния, а как люди теряют силы от обессоливания помню слишком отчетливо. В горах на ледниках это обычное явление. Лучше предупредить.

Овощной отдел не отличается от наших, но вот авокадо здесь спелое, полное жизни. Хлеб – хлеб это песня. Уже на подходе от сладкого запаха настоящего свежего хлеба кружится голова. Он здесь один из самых вкусных в мире. На острове два урожая пшеницы в год, и три урожая картофеля. Зерно, из которого выпечен хлеб, собрано рядом. И от солнца содержание клейковины там будет очень высоким, можно сразу спагетти делать. Впрочем, это не моя специальность. Отдел сыров и маслин мне пройти невозможно Свежие творожные греческие сыры – это тоже песня, тем более с огромными оливками, фаршированными то перцем, то рыбой, то заправленные красным перцем.

Два длиннющих ряда отданы винам, есть обилие красных, выдержанные белые и изящные розовые. Для туристов они перемешаны с бордо, несколькими итальянскими и испанскими сортами, португальским Матеушем, и, непонятно зачем, бюджетным розовым из Калифорнии. Опускаю к сыру бутылку хорошего местного вина и иду в отделы пива. Мужчины посмотрят косо, я не большой любитель пива. Хоть и жил в Германии. Но есть два но! – лучше всего снимает головную боль после перелета именно пара бокалов пива. Американцы тестировали, и обнаружили, что оно сильнее парацетамола. А второе но – бывает на земле нечто, что тоже варят, но вековой опыт способен удивить.

Если чешское пиво в Чехии меня оставило равнодушным, хотя и отличалось ясностью и свежестью, то пиво в баварском Мюнхене заставило удивиться и призадуматься. Но значительная часть специалистов отдает пальму первенства бельгийскому. И пройти в Брюсселе или Лювене мимо и не познакомится, просто невозможно – это национальная гордость с десятками музеев. И часть этого напитка даже не пиво – это эль. Чувствуете? Даже название у него легкое и прозрачное. И вот поворачиваю и вижу маленькие изящные бутылочки Лефф брюн – аббатского темного эля с восьмисотлетней историей, и рядом стоит светлый Гринберген. Их подают сильно охлажденными, в широких винных бокалах. Даже бутылочки невелики – 0,33. Их пьют как вино, и в тех же скромных количествах. Пивные кружки не для них. У темного Брюн Лефф карамельный вкус. В Москве его начали варить, теперь надо ждать, когда приблизятся к оригиналу.

Но это не реклама, это просто из уст уста, попробовал, передаю следующему. За углом королевской площади в Брюсселе пивной магазин для туристов с сотней сортов в бутылках на стеллажах. Пара с дочкой – юной девушкой, подавленно озирается и, угадав во мне русского, спрашивает: «А что тут можно взять? Мы, вообще его не пьем, но здесь–то надо»… Я подмигиваю дочке и спрашиваю: «Помнишь хоббита?» Ее взгляд сразу вспыхивает острой заинтересованностью. «Это эль», - показываю на коричневый Лефф и она моментально решает за родителей.

Тут подходит сияющий улыбкой тридцатилетний русский парень и говорит: «Бери вот это, местное, греческое – нормальное пиво»! «Знаешь, друг, - говорю, - лучшее пиво в мире бельгийское». - «Но это нормальное!». «У тебя европейский прагматизм», - прикидываю я. «Нет, у меня американская ментальность. Я сейчас из штатов», - отвечает он. Разошлись каждый со своим. Пожалуй, раньше я тоже взял бы местного. Но теперь для меня загадка, почему надо идти на стандарт, когда можно взять лучшее. Я над этим еще поломаю голову. Не хочу стандарта! Вспомнил Черчилля: «Вкусы у меня простые, я люблю все самое лучшее». Кухня у британцев никакая. Но он расцвечивал ее лучшим напитком. Пил, правда, как… Но это другая опера.

А у нас вечер, внезапно быстро сгущаются сумерки. На юге они всегда внезапны, словно падают на землю. Гулко звенят цикады. Оживленно жестикулируя идут греки, активно глазея – наши, отчужденно сдержанно – британцы. Тонкий аромат ночного цветения появляется в воздухе. В полутьме рождаются тайны и кошачьи тени.