Белый лист на столе и простое перо.
Этим старым пером напишу я письмо.
Как писали любимым когда-то давно
Бальмонт, Тютчев и Фет, Бодлер и Гюго.

И тотчас на листе побежали слова,
О том какой лживой была та молва.
По прежнему вами я только дышу...
Но тут Баратынский присел на тахту.

Глянул с укором — я все зачеркнул.
И начал сначала... Возникла строка:
Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года...
Явился Бальмонт. И презрительно
Сказал таки-и-е мне слова!!!

Я стал писать, что в час назначенный,
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне...

Но Блок стал маузером бряцать,
И сразу в раж такой вошел,
Что в гневе написал «Двенадцать»,
И сам тринадцатым ушел.

Не буду я писать по-русски.
Зарывшись в кучу словарей,
Писать  я буду по-французски,
Чтоб гневных не было речей.

Вот, написать я умудрился:
J’aimais surtout ses jolis yeux...
Верлен увидел — так взъярился,
Что выстрелив, попал в  Рембо...

Разорвал я листы, бросил на пол перо.
Не могу написать я любимой письмо.
Где найти для стихов мне такие слова,
Чтоб кружилась от них у неё голова.

У стола моего, молча Пушкин сидел.
И на муки мои с состраданьем смотрел.
А затем наклонился, тихо-тихо сказал:
- Я бы просто «Люблю» для неё написал.

 

Александр Куксин

_____________________________

"J'aimais surtout ses jolis yeux..." - "Как я глаза ее любил..."
первая строка стихотворения Поля Верлена «Streets” в переводе А. Ревича.