Несколько слов о Первой симфонии Брукнера.

 

Благодаря своей исклю­чительной индивидуальности творчество великого венского мастера позволяет считать его современным автором. И вот почему: музыкальный язык Антона Брукнера одновременно и очень прост, и очень сложен. Плюс ко всему его простота сложна, как сложна простота пропорций свода готического собора, а его сложность — проста, потому что она не выдумана и является результатом ес­тественного самовыражения. Кроме того, внутренний слух Брукнера был слухом провидца, слухом пророка. Брукнер мыслил звуковыми категориями, свойственными XX столетию. Именно этому столетию принадлежит его гармония, его ритм, его чувство формы.

 

Не случайно при жизни композитора его симфонии почти что не исполнялись. Знаменитый оркестр Венской филармонии завоевал себе печальную славу, отказавшись от исполнения Первой симфонии Брук­нера по причине ее «дикости и неуклюжести».

 

Она сочинялась в 1865—1866 годах в городе Линце, поэтому и но­сила подзаголовок «Линцская». Как и обычно, только что закончив симфонию, Брукнер немедленно начал пересматривать ее и к 1868 году, к первому исполнению, создал новую редакцию произведения. Первое исполнение симфонии было встречено довольно тепло, я бы даже ска­зал, необычайно тепло по сравнению с другими брукнеровскими премь­ерами.

 

Так, например, видный венский критик Эдуард Ганслик сделал Брукнеру комплимент, правда в несколько косвенной форме, не прямо к автору относящийся. Ганслик написал в одной из венских газет: «Если сообщение о том, что Брукнер учился в венской консерватории правильно, то мы лишь можем поздравить это учебное заведение...» Однако даже после такой блестящей рецензии, дальнейшая судьба Первой симфонии складывалась неудачно. Никто не хотел ее играть. Неудивительно, что это очень плохо сказывалось на самочувствии ав­тора. У него начался период тяжелой депрессии, он даже хотел пере­менить профессию и уехать из Австрии. Причем он на­зывал две страны, куда хотел бы уехать,— Мексику и Россию. «Или еще куда-нибудь,— писал он своему другу Вайнвурму,— если нас не хотят знать на Родине...»

 

В то же время он был абсолютно уверен в будущем своей музыки и в правильности пути, по которому шел. В письме к дирижеру Фелик­су Вайнгартнеру перед предполагавшимся исполнением Восьмой сим­фонии читаем: «Я рекомендую Вам сократить Финал, в его оригиналь­ном виде он сможет исполняться значительно позже, да и то только в очень узком кругу...» За четыре года до смерти Брукнер поместил рукописные партитуры своих симфоний в Венскую придворную биб­лиотеку, а на пакете написал: «Для будущего».

 

Это «будущее» наступило только в 1927 году, когда Международ­ное Брукнеровское общество начало огромную работу по реставрации и публикации (с 1931 года) оригинальных брукнеровских партитур.

 

Именно в этих «оригинальных» редакциях его симфонии вошли в репертуар таких дирижеров, как Вильгельм Фуртвенглер, Бруно Вальтер, Карл Бем. В России они начали исполняться в начале на­шего века (в ноябре 1909 года в Петербурге дирижировал Второй симфонией Артур Никиш); позднее некоторые из них появились в ре­пертуаре ленинградских дирижеров — Е. Мравинского, К. Элиасберга. К творчеству Брукнера обратил­ся Е. Светланов.

 

Через 24 года (в 1890 году) Брукнер вновь вернулся к Первой сим­фонии. Поводом для этого послужило желание дирижера Ганса Рих­тера исполнить ее, и Брукнер, верный себе, принимается за коренной пересмотр партитуры. Он любил это сочинение, прекрасно понимал, насколько оно необычно во всех отношениях, насколько оно трудно для исполнения, и назвал эту симфонию «Мой маленький оборотень». После пересмотра разница меж­ду «Линцской редакцией» и новой («Венской») оказалась громадной. В «Венской редакции» много новой музыки, пересмотрены и переос­мыслены пропорции, заново оркестрованы многие эпизоды. Сходства между двумя редакциями гораздо меньше, чем различий. Нельзя за­бывать, что «Венская редакция» Первой симфонии сочинялась ста­рым мастером, уже написавшим Седьмую и Восьмую симфонии и на­чавшим работать над Девятой. Таким образом, Первая симфония в ее «Венской редакции» представляет собой диковинный сплав моло­дых идей с мудрым мастерством, что само по себе в истории искусства встречается достаточно редко.

(Рождественский Г. Преамбулы.)