Давайте восклицать!

Послесловие редактора.
Если бы меня спросили, в чем была главная трудность редакторской работы над книгой очерков Бориса Турчинского, я бы ответил, что самым трудным было мне как редактору решить, как поступить с обилием восклицательных знаков, рассыпанных по страницам текстов Турчинского. Очень все очерки его жизнеутверждающие, с множеством жизнерадостных восклицательных фраз и соответствующих им знаков препинания.
Это, конечно, очень хорошо! Тем более, сейчас, в эпоху относительного народного равнодушия ко всему и даже уныния.
Приехал ко мне в Иерусалим недавно в гости коллега из Украины и рассказывает: «У нас сейчас люди мало улыбаются. Нет того радушия, той задушевности, что были когда-то. Бывает, едешь из Донецка в Киев поездом, и все в купе молчат, уткнутся, кто в окно, а кто в газету. Только и услышишь за всю дорогу не слишком вежливую фразу: «Уберите вещи!» - и всё».
Так что первое, на что обращают внимание тексты Турчинского, – в них много радости, много души, много всего того хорошего, что будит в человеке музыка, много эмоционального напутствия мастеров молодым музыкантам, сегодня многое из этого в нашей жизни в дефиците. И жизнерадостное описание сопровождается у автора, конечно, обилием восклицательных знаков: «Любите музыку, она объединяет!», «Вдохновение приходит к тем, кто трудится!».
Отлично сказано! Но сильно хорошо, ведь тоже нехорошо, как говорят в народе, однообразия быть не должно, даже, если это и, так сказать, по Маяковскому, «сплошное сердце», таково одно из правил редактуры – избегать похожестей, вот мне и приходилось своими редакторскими ножницами этот частокол восклицательных знаков иногда прореживать.
В остальном же работалось просто, легко и интересно. С точки зрения редактора, в литературных трудах Бориса самое главное и самое благое дело то, что пишет он сам. Пишет хорошо, основательно, легким слогом. И остается только где-то чуть-чуть иную фразу «причесать», а где-то запятые расставить так, чтобы мысль зазвучала наиболее верно.
Вообще, когда кто-то берется за книгу, а сейчас это явление нередкое, когда выполняешь автору редактуру, то, знаю по опыту, бывает тут, как правило, несколько путей. Вариант первый, самый распространенный – литературная запись.
Майя Плисецкая в книге о жизни в балете тоже как раз пишет об этой особенности написания книг многими деятелями культуры, о распространенной практике литзаписей, предостерегает от этого. Вначале и она тоже доверилась одному легкому на перо помощнику, который все ее мысли переврал красного словца ради. Тогда она его со скандалом отстранила, села за письменный стол сама и своей рукой всё написала. И это самое милое дело. Вот так и с Борисом Турчинским: ему повезло, ему дарован еще и талант публициста, литзаписчик ему не нужен изначально.
Когда мы с ним познакомились и он предложил посмотреть его очерки, я, честно говоря, опасался, что мне придется за ним записывать. Ведь он – музыкант, а музыкант должен играть, а не писать, ему нужно уметь делать хорошо что-нибудь одно, нечасто так бывает, когда у человека много талантов. Каждый должен заниматься своим делом – музыкант играть, а журналист и писатель – писать. Ведь, «беда, коль сапоги начнет тачать пирожник»… Тех, кто в творчестве распыляется, я называю про себя, посмеиваясь, многостаночниками. Этакие развеселые ударники, как в фильме «Светлый путь», там Любовь Орлова - если помните, с задорной песней идет по цеху и мотает нитки сразу на доброй сотне станков (а в результате нормально не работает ни один из них…). С подозрением отношусь поэтому к «многостаночникам».
Тем более, опять же по опыту, знаю, иной раз кто-то, кто не является по профессии литератором, мнит себя Максимом Горьким, а сам такие литературные перлы выдает! Но с первыми же очерками, которые Борис мне показал, пришло ко мне успокоение, что ли, вот тут я не знаю даже, как правильно сказать, хоть и филолог, теряюсь, не подберу верного слова, чтоб описать то состояние. В общем, стало уютно на душе и очень комфортно как-то: автор предложил по сути дела готовые законченные рассказы, которые мне оставалось просто с увлечением читать и время от времени расправляться с излишними восклицательными знаками (правильно называется по-редакторски их «сокращать»).
Чему-то и он меня учил, автор - редактора, хотя по идее должно быть наоборот. Например, основательности. Иной раз даже немного раздражало, как много фамилий он приводит. У нас ведь как принято – две-три и хватит, чтобы текст не перегружать. Но Борис старался в своих очерках никого из коллег и старых друзей не забыть, вспоминал и всё добавлял, добавлял фамилии.
Были очерки Турчинского настолько интересны, что я забывал, что мне их нужно редактировать, я просто их увлеченно читал, открывая для себя все время что-то новое. И просто силился понять, как музыканты «делают» музыку, «как умеют эти руки эти звуки извлекать». Мне как литератору страшно интересно было, как музыку вообще можно записать на бумаге?! Слово – можно, а музыку как? Для меня это непостижимо! Тем и интересно.
После прочтения очерков мне хотелось идти дальше, узнать в дополнение к уже узнанному и что-то такое, что оставалось за рамками написанного.
К примеру, в очерке о Григории Ройтфарбе упоминается полька «Дедушка», которую разучивает в детстве герой. Мне захотелось послушать, как она звучит, и я нашел ее в «Ютубе». Там это произведение исполняет дуэт баянистов из города моей студенческой юности Ростова-на-Дону, где я оканчивал отделение журналистики. А вообще-то, по первой своей профессии я шлифовщик камня (гранит, мрамор). И есть такое понятие в камнеобработке – раскрытие камня, показ его внутренней красоты. Скрупулезно шлифовать и «раскрывать» фразу – это по сути та же самая работа. Редактируя, заодно и открываешь, познаешь и в жизни для себя что-то новое.
Потом в «Одноклассниках» я разыскал участницу того дуэта, исполнявшего польку «Дедушка» Алену Булатецкую. Завязалась переписка. Она рассказала мне о себе и о своем музыкальном творчестве. Я узнал, что она еще и поет в хоре. Словом, так увлекательно все это, очень увлекательно! Только затронь любую струну, и она еще долго будет звучать. Одно цепляется за другое и пошло, и пошло. Столько новой информации!
Очерки Турчинского примечательны тем, что они полны и старой, и новой информацией! Но автор не ворошит прошлое, как может показаться на первый взгляд, не сдувает пыль с былого. В них много живой перспективы, в них и глубина, и устремленность в будущее.
…В Ростове я учился, а в Житомирской области, города которой нередко упоминаются в очерках, в армии служил. Бердичев, Овруч… Все те места, о которых пишет Турчинский, где живут его герои. Я вдруг обнаружил, что чтение текстов доставляет мне удовольствие не только тем, что они интересны и познавательны, не только тем, что благодаря им я узнаю много нового о музыке и музыкантах (а вместе со мной и читатель), но и как бы возвращаюсь в прошлое своей собственной жизни и поэтому даже чувствую себя моложе. Они очень личные, эти очерки, но не для одной какой-то личности, они для многих актуальны, если не сказать, что для всех. Ведь у всех у нас были в детстве и свои Дома пионеров, и свои творческие кружки, и свои наставники, которых невольно вспоминаешь, читая Турчинского.
Мне очень интересно было и находить параллели с моим родным городом Донецком, где я когда-то жил, и с городком Ясиноватая, где работал в газете. Некоторые герои Турчинского в Донецке учились, как Оксана Соколик. А киевский балетмейстер Валерий Ковтун, который упоминается в очерке о Леониде Джурмие, родом из нашей маленькой Ясиноватой. Мы с ним когда-то даже состояли в переписке, когда я работал там в редакции. До сих пор помню его киевский адрес – улица Малоподвальная. Вот пусть кто-то, кто знает, скажет, что не так!
Очерки Турчинского не просто интересны, они наталкивают узнать о музыке и музыкантах что-то еще, что осталось за рамками написанного. Читаю, скажем, о композиторе Майбороде, который упоминается у нас (я уже говорю «у нас!» - так сроднился с этой работой, с этой книгой!) в связи с одной его творческой неудачей (очерк «Дорогой мой человек!»), и попутно разбирает любопытство и нетерпение освежить в памяти, а какие же были творческие удачи у этого выдающегося композитора? Знаменитый «Киевский вальс», например. Очень часто слушаю его по утрам для настроения. В исполнении детского хора с симфоническим оркестром – это вообще классика и сказка!
Детские голоса – это чудо, с ними, правильно поставленными, с мелодичностью детского голоса, правильно выработанной хорошим педагогом, не сравнится ничто. То же касается и музыкального детского творчества – необыкновенно интересное поприще. Борису Турчинскому можно позавидовать, он трудится именно здесь, на этой ниве, он работает с детьми и молодежью, что может быть лучше?
Однако я иду дальше в своем узнавании, в расширении собственного кругозора и эрудиции после прочитанного у Бориса Турчинского. «Киевский вальс» на музыку Платона Майбороды, а на чьи слова это произведение? Тоже хочется узнать. И я «лезу» в Интернет. На слова Андрея Малышко. А кто такой Малышко? То есть, мы, конечно, знаем, кто он, но насколько глубоко? Кстати, в свое время трудился он учителем все в том же Овруче, все той же богатой талантами Житомирщины.
Чтение музыкальной публицистики, такой, как у Турчинского, побуждает узнавать все новые и новые подробности о вещах, казалось бы, общеизвестных. А ведь, согласитесь, мы, люди обычные, не музыканты, так мало о музыке и музыкантах знаем! Очень обнажил эту и без того «голую» правду случай с той девушкой, женой футболиста, которая не знала, кто написал полонез Огинского, помните этот недавний скандал?
Я просто для продолжения эксперимента спросил и у своей супруги тоже: «Ты хоть знаешь, кто написал полонез Огинского?». Она ответила вопросом на вопрос: «А кто?».
Правда, она имела в виду другое: кем был этот самый Огинский? Как его звали по имени? В какую эпоху он жил и чем еще примечателен? Что еще написал, кроме своего знаменитого полонеза, который вообще-то правильно называется «Прощание с родиной». Мы ведь этого ничего не знаем!
Ой, что-то я сам стал грешить излишними восклицательными знаками. А сетовал, что в текстах Турчинского их слишком много. Видимо, без них никак, и когда восторгаешься чем-то высоким, и когда возмущаешься чем-то. Что ж, тогда не будем «держать душу за крылья», как сказал писатель, и, как сказал поэт, - «Давайте восклицать!».

Михаил Каганович, редактор,
Иерусалим

Детские мечты - израильской оперы
Борис Турчинский


Появлением в журнале «Дети и музыка» статьи о начальном музыкальном образовании исполнителей на духовых инструментах в Израиле я обязан своему старому другу по военно-оркестровой службе в Одесском военном округе Сергею Остапенко. Ныне он заслуженный артист Российской федерации, художественный руководитель и главный дирижер камерного оркестра «Садко», организатор ежегодного Московского фестиваля детского творчества «Дети и музыка» и соавтор одноименного детского музыкального журнала.
Детскому музыкальному творчеству я посвятил многие годы своей жизни. Преподавал кларнет и саксофон, был дирижером студенческого духового оркестра в ровенском институте культуры, а по приезду в Израиль работаю в консерватории города Петах-Тиквы. Кроме преподавания, веду детские духовые оркестры. Это моя стихия, и, наверное, как бы высокопарно это ни звучало, мое призвание!
Некоторое время назад в одной из бесед Сергей рассказал, что моя статья вызвала интерес читателей журнала и получила большой резонанс, он предложил написать продолжение.
Я призадумался… Ведь я музыкант, «приближенный» к духовой музыке, и пишу обычно об этом. Или же пишу что-то близкое к этой теме.
«Удивительное рядом», - то ли всерьез, то ли в шутку произнес Сергей. Наверное, ему вспомнилась передача телевидения советских времен с таким названием. «Оглянись, подумай, тема где-то поблизости…», - сказал он.
И действительно, все вышло намного проще, чем мне думалось. До новой интересной темы оказалось рукой подать!
Я написал и предлагаю читателю рассказ об уникальном музыкальном проекте, в котором на протяжении долгого времени участвую, как дирижер детского духового оркестра. Я расскажу о детской оперной студии при начальной общеобразовательной школе имени М.Гесс в израильском городе Петах-Тикве. И о детской опере в Израиле вообще, как о таковой.


«Без музыки жизнь была бы ошибкой».
(Фридрих Ницше).


Мыслью насыщенная музыка

Школа имени Мозес Гесс – это начальная школа с музыкальным направлением детского музыкального творчества (оперная студия).
Участие в опере дает нашим детям возможность познать образцы классической музыки, через живое её исполнение. Чтобы именно мелодическая, мыслью насыщенная музыка, стала для них не утомительной, а интересной. Чтобы влилась она в их подсознание. Именно с ранних лет петь, танцевать, играть любит большинство детей. Ведь элементы творчества присущи ребёнку с самого раннего возраста. Это заложено в самой сути человека. И важно дать возможность каждому попробовать свои силы
А когда рядом увлеченные и талантливые взрослые, отличные специалисты, как в школе Гесс, в ребёнке обязательно проявятся тяга к творчеству, радость открытия прекрасного в жизни и в искусстве. Что может быть замечательней!


Истории при помощи пения

Школа «Гесс» - начальная школа с музыкальным направлением. И преподаватели, и родители детей отмечают, что создание детской оперной студии в школе и участие ежегодно в ней большинства учащихся способствовало улучшению микроклимата в коллективе, его оздоровлению, положительно сказывается постоянно на отношениях между детьми.
Школа была основана 65 лет назад. В ней обучаются 855 учащихся. Директор школы Ханита Вайс. Оперная студия создана при школе в 1991году. Художественный руководитель студии Ирина Ляховецкая.
Нашим хором руководит Анна Беренбойм. Я руковожу оркестром. Концертмейстером у нас Ирина Финкельсон.Массовое проявление детского творчества у нас – это участие всех учащихся школы в постановке спектакля. Школа художественной ориентации, и тем она очень популярна. Мюзиклы и оперы можно считать венцом усилий наших педагогов и наших ребят.


Опера, мюзикл, оперетта.

Первой, поставленной у нас вместе с детьми оперой, была "Золушка" композитора Д.Россини. Постановка была грандиозной и произвела огромное впечатление на всех, кто ее слушал. Тогда дирекцией и родительским комитетом школы было принято решение продолжать хорошее начинание. И делать постановки ежегодно. Далее был не менее впечатляющий мюзикл.
Люди давным-давно полюбили рассказывать истории при помощи пения. От оперы мы с детьми пошли к мюзиклу – новому для них музыкально-сценическому жанру, в котором сочетаются музыка, хореография, драматическое и оперное искусство. Дети узнали, что есть сходный с мюзиклом жанр, он называется оперетта. Но мюзикл больше похож на театральное представление и ребят больше захватывает. Как жанр, мюзикл появился в Америке, в театре на Бродвее – одной из главных улиц Нью-Йорка. Все это рассказали мы детям.
Наш "Муравей и кузнечик" на замечательную музыку Саши Аргова, выходца из России, на стихи П.Розенберга. Своего рода притча с моралью. Близкие родственники композитора Саши Аргова посетили постановку и были очень благодарны за удачное решение нами музыкальной концепции спектакля.
Муравей, впрочем, друзья называли его не так официально – просто Муравьишка, жил на краю лесной опушки. Он, пожалуй, ни чем не отличался от остальных муравьев: как и они, сновал туда-сюда, таскал различные веточки-палочки-листочки и строил свой муравейник. Единственное, что отличало Муравьишку от окружающих, так это то, что у него была Мечта. Великая Мечта!.. Огромная! Она составляла цель всей его маленькой муравьиной жизни. Вот так же и человеку нельзя без мечты. – таков вывод!
Далее, 1995 год. Была классическая опера "Кармен" Жоржа Бизе, После нее о школе и постановках в школе опер, заговорили во всем Израиле. Дети были приглашены в Тель-Авив, выступить в "La Boheme" – престижном Центре исполнительских искусств.
Также были оперы "Орфей и Эвредика" Глюка. С этой постановкой после премьеры захотели познакомиться работники министерства просвещения Израиля. Их отзывы превзошли все ожидания!
Потом было «Рондо» Бар Ханса. О детском гетто Терезиенштадт. История оперы взята из истории Холокоста. Опера получилась очень концептуальной. Идея – рассказать детям Израиля о жизни их сверстников в прошлом, в концлагере. Про жизнь и смерть, и опять – про жизнь – с надеждой на будущее.

Это были некоторые арии из оперы, которые дети с блеском исполняли. Министр образования, в то время господин Йоси Сарид, посетил школу. По следам успеха, в этом же году, был приглашен в школу великий израильский скрипач Ицхак Перельман. Он проводил и проводит в школе мастер-классы.
Опера "Волшебная флейта" В.-А. Моцарта – опера веселая, смешная и светлая. Далее была опера" Сказка о царе Салтане "Н. А. Римского-Корсакова по мотивам сказки А. С. Пушкина. Целью постановки было привить юным участникам и зрителям элементы классической культуры. Опера впервые была показана и для жителей города Петах-Тиквы, и для руководителей города, а также для многочисленных родителей. В прессе было много положительных откликов.


Еще один канал самовыражения

Принимают участие во всех наших постановках солисты-вокалисты, ансамбль скрипок, детский хор, танцевальная группа, школьный духовой оркестр, дети которого занимаются параллельно в консерватории. Ансамбль преподавателей, которые работают в этой школе в проекте « Бейт-сефер менаген» (играющая школа).
Мы достигли основных целей в воспитании посредством своих постановок. Создали в школе лучший культурный климат. Ведь совместное с детьми творчество способствует лучшей терпимости друг к другу в детском коллективе, а затем – и в обществе в целом. И это, пожалуй, главная цель.
Учебники по музыкальной педагогике говорят о том, что совместное творчество в детском коллективе: «…способствует созданию позитивной атмосферы конструктивного интенсивного взаимодействия с улучшением академических достижений, в первую очередь – в языковой компетенции (литература, язык, чтение, и выражение)». Сложно сказано, мудрено, но по сути это действительно так! Все это мы увидели воочию в своих воспитательных результатах.
В школе, мы видим, создается еще один канал выражения, и мы убеждаемся, что дети в этом нуждаются.
Дети с особыми потребностями могут найти свое место в жизни через музыку самым неожиданным способом. Вновь говоря языком учебника по педагогике, - они улучшают свой социальный статус.
Это еще один способ самоутверждения, а человек должен прочно стоять на земле. Способ раскрытия своих скрытых способностей. В зависимости от призвания, каждый школьник может попробовать себя в пении, танце, декламации или же изготовлении костюмов. Дети приобретают новые знания о культуре, горизонтально расширяют кругозор. Именно такой – воспитанный, культурный, хорошо образованный гражданин нужен любой стране.


Опера – детям! Почему?

Знаменитый итальянский бас Эцио Пинца однажды сказал: "Дети рождаются с нежным чувством воображения, поэтому опера – та пища, которая им необходима».
Опера отличается высоким качеством музыки. Многие исследования показывают, что, музыка затрагивает ум ребенка, создает изысканную атмосферу, снимает напряженность,
Опера в школе открывает окно в культуру для всех без исключения. Опера включает в себя ряд искусств: кроме музыки, еще и поэзию, танец, драматическое театральное искусство, искусство изобразительное, текстовые искусства. Каждый школьник может найти тут свое самовыражение.
В школьных постановках оперы принимают участие все: и ученики, и преподаватели. Вся школа!


Оперный театр – это школа сообщества

Юных музыкантов школы Гесс приглашают выступать на различных городских мероприятиях и церемониях. Приглашают концертные залы исполнительских искусств, выступать на различных благотворительных и других мероприятиях.
Что особенно важно в этом – это значимость школьного сообщества. Это способствует формированию чувства причастности к общему большому делу и гордости за общий результат.
Великий итальянский режиссер Дзеффирелли был приглашен во время своего визита в Израиль еще в 1997 году на выступлении детей в «Центре искусств» в Тель-Авиве. Вот его впечатления, которыми он поделился с корреспондентом центральной израильской газеты «Гаарец». «Когда я послушал выступление детей из оперной студии школы Петах-Тиквы, я вдруг обнаружил, какое необычное музыкальное образование они получают, несравнимое даже по отношению к музыкальной, вокальной, оперной Италии».


Музыкальная история

Юные ученики школы «Гесс», – оперные исполнители, изучают в школе, что родиной оперы по праву считается Италия; а еще точнее – Флоренция, где в 1601 году во время одного из праздников во дворе, состоялось первое представление оперы, написанной на сюжет мифа об Орфее и Эвридике.
Среди композиторов, первыми обративших внимание на новый жанр в искусстве, был выдающийся К.Монтеверди из Мантуе. В 18 веке центр оперного искусства переместился в Неаполь. Тут сосредоточились прекрасные композиторы: Дж.Пирголези, Д.Чимароза, Дж.Паизиелло, а в дальнейшем блистали в Неаполе Дж.Россини, Г.Доницетти и Дж.Верди.
Мы рассказываем своим подопечным, что опера — уникальный синтетический жанр, объединяющий в едином театральном действии различные виды искусств: драматургию, музыку, изобразительное искусство, хореографию. Постепенно мы замечаем сами: каждый из детей выбирает в этих отраслях искусства именно то, что ему больше по душе. И в этом направлении тянется. А ни это ли как раз и называется найти себя в искусстве?


Мы верим в музыку, как образ

В отделе образования муниципалитета Петах-Тиквы, заместитель мэра города Яков Бен-Симхон, который возглавляет городской отдел образования, говорит: «Город Петах-Тиква растет, хорошеет, и мы надеемся, что язык музыки станет еще одним, дополнительным связующим звеном в между репатриантами – выходцами из различных этнических групп у нас в обществе. «Мы верим в музыку, как образ жизни», - говорит он.
Великий Эйнштейн отмечал: " Сила воздействия оперного пения настолько сильна, что она захватывает любую аудиторию…"
Как известно, Эйнштейн был одним из величайших ученых нашего времени. Однако, в детстве был он медлительным, застенчивым и мало сообразительным. Он довольно поздно научился говорить.
В своей же взрослой жизни Эйнштейн производил впечатление очень счастливого человека. Он и был таковым. Сам ученый объяснял это так: «Я счастлив, потому что мне ни от кого ничего не нужно». Ему не нужны были ни деньги, ни слава, ни почести. Его радовали такие простые вещи, как его работа, его скрипка и его лодка. Волшебная сила искусства помогала ему понять, как просто устроен наш «сложный» мир.


Музыка оперы

Она вносит свой вклад в высокое воздействие музыки на человека. По своему опыту мы видим, что улучшается успеваемость детей, их поведение улучшилось неизмеримо! Вот результат участия в совместном творчестве!
Спросите сегодня наших ребят, какие знания из области оперного искусства получили они. И дети толково расскажут, что опера – сложный вид театрального искусства, в котором сценическое действие тесно слито с вокальной и оркестровой музыкой. В опере объединяются многообразные художественные средства.
Маленькие лекторы расскажут, что музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его — в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Драматические спектакли древности также не обходились без музыки. Велика ее роль и в античной трагедии, и в средневековых народных и культовых («священных») представлениях. Однако как особый вид драматического искусства, в котором музыка служит основой действия, опера сложилась на рубеже XVI—XVII веков. Во многих национальных культурах. И у нас в Израиле она – своя.
Наш же школьный опыт и вовсе уникален. Слово «опера» буквально означает в переводе — действие, произведение. По-латыни «opera» - это творение, труд. Прежде всего – великий труд. И наши ребята это понимают.


О детском пении и его пользе

Что такое детский вокал? Изучая биографии знаменитых певцов, можно заметить, что многие из них соприкоснулись с вокальным искусством именно в раннем детстве.
Раннее музыкальное образование детей всегда благотворно влияло на их психику и культурный уровень. В частности, пение – одно из самых доступных и понятных для ребенка видов музыкального искусства. Те музыкальные впечатления, которые получит ребенок на своих первых занятиях, могут остаться с ним на всю жизнь. Поэтому надо, чтобы они были яркими, запоминающимися, радостными и, что немаловажно, правильными по содержанию. Конечно, все дети обладают разными музыкальными способностями, а также разными голосовыми и психофизиологическими данными. В зависимости от этого, обучение пению может быть коллективным, в хоре, и индивидуальным – занятия сольным пением.
При многих оперных театрах есть детские коллективы, которые наряду со взрослыми артистами участвуют в постановке спектаклей, получая при этом возможность непосредственно соприкоснуться с жизнью театра, выходя на настоящую оперную сцену.
И, как знать, может быть, нашим воспитанникам опера не только поможет стать хорошими людьми, но кто-то из них свяжет свою жизнь с серьезной музыкой?

Традиции оперы в Израиле

Израильская опера в минувшем году отпраздновала свое 25-летие. По этому поводу представила летний оперный уикенд, - с таким сообщением выступили в минувшем году министерства туризма Израиля и России.
На специально возведенной сцене на фоне знаменитой в библейской истории горы Масада в районе Мертвого моря состоялось уникальное по своему характеру представление – опера Джузеппе Верди «Аида» под руководством знаменитого дирижера Даниэля Орена.
На библейской земле есть уникальная красивая традиция: ставить классические спектакли – оперы и балеты, при естественных декорациях, в тех самых овеянных легендами местах, где происходили эти самые исторические события, описанные в хрониках. Таковы знаменитые постановки в бывшей столице римской Иудеи – Кейсарии, в прославленной Масаде.


Детские мечты - израильской оперы

В январе минувшего года состоялась мировая премьера оперы «Ребенок мечтает». Опера написана и представлена на основе произведения Ханоха Левина, одного из самых выдающихся драматургов государства Израиль.
Эта новая опера написана композитором Гилем Шохатом, так сам композитор вместе с режиссером Омри Ницаном, оценили значение оперного либретто Левина.
«Детские мечты» - опера сезона, в частности, продолжает традиции израильской оперы. Для ее постановки были приглашены израильские композиторы, а также композиторы из-за рубежа. Автору удалось через фактуру чистой поэзии и трагедии провести зрителя в пространстве и во времени.
Ханох Левин приехал в свое время в Израиль «из культуры», которая многим здесь очень знакома лично и тем близка. После Второй мировой войны и Холокоста многие изгнанники покинули Европу и оказались в Палестине.
К сожалению, не всегда понимали поколения, что они сами сумели поднять. Ханох был в состоянии перевести эти боли и печали в культурный вакуум, который был в то время в Израиле.
Драматургия Ханоха Левина настолько подходит по духу любому театру, в том числе и детскому, что, если бы драматург был жив, мы, несомненно, попытались бы убедить его написать оперу специально для нас.
Это так и осталось нашей неосуществленной мечтой. Но на этом не заканчивается детская мечта. Ребенок мечтает! И сказочная опера, с любым сюжетом, так или иначе – его мечта воплоти!


«Школа играет и поет»

Всегда интересно послушать рассказ об опыте коллег. Поэтому я записал интервью с художественным руководителем нашей оперной студии, режиссером Ириной Ляховецкой, моим давним товарищем по творчеству и по работе с детьми.

- Ирина, сегодня мы поговорим об опере. И не просто об опере, а о нашей с тобой детской оперной студии, школы имени М. Гесс города Петах-Тиквы. Об уникальном проекте, которому, я убежден, нет равных в мире, и который ты с успехом возглавляешь уже много лет. Сколько же лет, Ира, мы трудимся совместно? Если мне не изменяет память, в 1995 году я начал работать здесь ответственным за проект «духовые инструменты» и возглавил школьный оркестр от муниципальной консерватории. Затем дирекция послала меня на другой «фронт», в другую школу, а, в 2005 году я снова вернулся, и мы продолжили опять работать вместе. Мы в содружестве с тобой поставили уже много постановок!

- Непосредственно режиссером, я являюсь уже семь лет. В эту школу я пришла в 1974 году. В этот период открывалось много новых проектов для репатриантов от министерства культуры Израиля. Муниципалитеты искали все возможные пути, чтобы дать возможность трудоустроить огромное количество прибывших в страну учителей музыки. Решили при школах ввести проекты под названием «Школа играет и поет». Так все это пришло в школу «Гесс» города Петах-Тиквы.
А прежде я уже три года работала в таком же проекте, так что опыт кое-какой был.
Мне пришлось в это время встретиться с новым для меня в преподавании, с игрой на скрипке в небольших группах. Правда, слово «небольших» можно взять в кавычки, иногда я работала только с половиной класса, столько было желающих.
Это был мой первый опыт в этом направлении, и он был успешным. Ты знаешь, Борис, еще ребенком я мечтала быть актрисой. С детства копировала всех подряд известных артистов, играла в драматическом кружке в моем родном городе Днепропетровске. Моей самой большой ролью была Земфира из «Алеко» Пушкина.
Но, увы, на этом все и закончилось. Мой папа не хотел и слышать о моем желании поступать в театральное училище. Его авторитет для меня был непререкаемым, и с его согласия я поступила в Днепропетровский педагогический институт на музыкальный факультет. Затем работа…
Но любовь к театру во мне жила, еще как жила! Совершенно случайно из школы ушла по каким-то обстоятельствам режиссер, и надо было спасать ситуацию. А таких неожиданных знаковых поворотов в судьбе немало бывает в жизни, правда? Вот так все и началось.

- Детская оперная студия при начальной школе – это, по сути, обыкновенная школа, каких в Израиле много. Но то, что ты делаешь со своими коллегами, превратило эту школу в не совсем обыкновенную. Я бы даже сказал, очень знаменитую.

- Оперный проект» в нашей школе существует уже 12 лет. Выбор материала для последующей постановки был всегда хаотичен. Но в последние годы учителям музыки в школах был предложен интересный план-проект на основе всемирной науки, истории, музыкальной литературы и архитектуры, то есть, начиная с 15-16 веков, ренессанс, барокко, классика, романтика, модернизм, и постмодернизм.
И этот план воплощен в жизнь!
В завершение каждого учебного года я подключаю коллег, детей и родителей, и мы находим совместно новую тему, а вместе с этим и постановку.
Как, например, и в этом году. В июне состоялась премьера мюзикла «Алей кинор» композитора-израильтянки, проживающей в США, Ципи Флайшер.
Нас потрясла история о мальчике Земеле, который страстно хотел научиться играть на скрипке, но родители его были категорически против. Каждый день он подходит к старому домику старого учителя Нафтали, откуда доносятся волшебные звуки, очаровывающие его душу. Трудно ему справится со своим желанием, и он заходит в дом, где видит учителя и его учеников, впоследствии ставших ему друзьями.
Как всегда, в развязке побеждают мудрость и справедливость, и мальчик становится скрипачом.
Кстати, я всегда сама придумываю умный и воспитательный финал. Стараюсь обязательно связать действие с действительностью.
Я хочу тут отметить, что и в Израиле, и в других странах, подобные детские театры существуют. В Израиле есть, например, сеть средних школ с музыкальной ориентацией. И там периодически ставят похожие постановки. В основном, мюзиклы. Есть подобное и в клубах. Но, чтобы в начальной школе! Я такого еще не слышала. Речь идет ведь о детях с 6 и до 12 лет.

- Какие самые большие сложности встречаются в твоей работе?

- Хочется очень много сделать и на хорошем уровне, чтобы было оригинально, нестандартно. Но очень мало времени на все это. А надо многому научить участников действия. Ведь в школе нет драматического кружка, уроков танцев и так далее. Всему этому надо ребят научить молниеносно, с любовью, с требовательностью и в минимально короткий срок.

- А какие самые удачные постановки были у тебя за эти годы?

- Любимая и самая удачная постановка всегда та, которая впереди, которая будет на следующий год.

- Я уже немного затронул тему выступлений участников оперы вне школьной сцены, хотелось бы ее продолжить.

- Очень много выступаем с детьми на семинарах, конференциях, конкурсах по линии министерства просвещения. Дважды мы выступали с прославленным израильским скрипачом Ицхаком Перельманом.

- Расскажи, пожалуйста, нашим читателям о технической стороне дела. Костюмы, декорации, звукотехника—откуда все это?

- Все субсидируется школой, и я мало интересуюсь чем-либо, кроме творчества. На мне творческий поиск в чистом виде. Очень приятно и комфортно работать в такой удобной обстановке.

- Кроме режиссерской работы, ты ведешь ансамбль скрипок. Почти 50 детей. Не трудно и то, и то другое сразу?

- Нет! Это такая радость! Столько удовольствия! Мне, как дирижеру оркестра, приходится иногда играть вместе с ребятами, и я всегда поражаюсь, вот чему. Ведь это групповые занятия, а скрипка, как известно, очень и очень сложный инструмент в обучении, а дети играют довольно стройно и слажено.

- Как ты этого добиваешься? Поделись!

- Момент этого творчества – мой самый любимый момент в жизни. Ищу свой путь, много работаю с детьми. Меня считают преподавателем строгим и требовательным. Система моего преподавания отличается от обычного обучения игре на скрипке. Много внимания с самых первых уроков уделяю умению услышать себя и других.

- И еще пару слов о последней постановке в 2010 году.

- В прошлом году придумала рассказ-либретто на известную музыку 20-х годов. Это американские мюзиклы. Своей задачей я поставила донести детям, что минувший 20-й век—это мощное музыкальное развитие не только американской культуры, а и вообще, всей общечеловеческой.
Мне очень нравится то, что я делаю. Это творческий процесс, и он меня захватывает. Спасибо Богу, что он мне дал этот дар видеть и понимать, что необходимо делать. Я чувствую сцену и жизнь на сцене. Мне очень помогают мои коллеги, дети и их родители, руководство школы и муниципалитет. Я им все очень благодарна. Моя задача привить моим ученикам любовь к прекрасному – к музыке, театру, слову, действию.

- Какой главный итоговый вывод ты сделала бы из всего, о чем рассказала?

- Я бы добавила: любите музыку! Прививайте эту любовь детям! Эта любовь поможет им найти себя в этой жизни.


Преемственность поколений музыкантов

Ирина Наховецкая в 1969 году закончила музыкальную школу в Павлограде Днепропетровской области по классу скрипки и в 1969-73 годах обучалась в музыкальном училище имени М.И.Глинки города Днепропетровска.
В училище она занималась у прекрасного преподавателя, умного и тонкого человека, которому многим обязана, у известного украинского преподавателя скрипки А.М.Михайлова, который, в свою очередь, учился у видного скрипача и педагога Матвея Либермана, а тот – у самого Давида Ойстраха! Не больше и не меньше!
Немного истории. Матвей Либерман играл на скрипке с семи лет под руководством отца, но профессионально обучаться музыке он начал в возрасте девяти лет после переезда в Днепропетровск.
Под руководством известного педагога Ф. Г.Ямпольского он окончил музыкальную школу и поступил в днепропетровское музыкальное училище, где продолжал заниматься у Филиппа Генриховича. С началом Великой Отечественной войны семья Либерман была эвакуирована в Свердловскую область. Здесь Матвей Борисович поступил на первый курс свердловской консерватории в класс к легендарному профессору П.С.Столярскому, который из-за войны был вынужден покинуть Одессу, а после смерти Столярского в 1944 году поступил в московскую консерваторию, в класс к Давиду Ойстраху.
В 1990 году профессор Либерман репатриировался в Израиль, где до сегодняшнего дня преподает в Иерусалимской Академии музыки. В Израиле он продолжает воспитывать высокопрофессиональных скрипачей, в числе которых первая и вторая скрипки Иерусалимского квартета Александр Павловский и Сергей Бресслер.


Затихают последние аккорды…

Не успели стихнуть последние аккорды мюзикла "Алей Кинор" по мотивам Шолом-Алейхема, а Ирина Ляховецкая уже думает о следующей постановке. И на мой вопрос, какой она будет, эта постановка, что новенького мы увидим в ближайшее время, какие наброски есть у нее в ее режиссерских тетрадях, она отвечает: «Пока это большой секрет! А вот в сентябре наш зритель все узнает!»
Что ж, на то и есть в театре волнующий воображение театральный занавес, хранящий до поры секреты. Пусть творческие планы Ирины, и наши общие с детьми планы, будут огромным таким секретом, для не такой уж и маленькой «компании», куда входят все учащиеся нашей школы и все наши зрители.
Наступит сентябрь, начнется учеба. Общеобразовательная учеба в школе и музыкальная учеба в наших студиях. Учеба чему? Как стать настоящим человеком. И общая педагогика, и серьезная музыка призваны научить этому!


Борис Турчинский,
27.06.2011год.

ВСЛУШИВАЯСЬ В ЕГО МУЗЫКУ
Музыкальный журнал Израиль ХХ1
МАЙ 2011 ГОД. №27

Борис Турчинский


«Наиболее важными событиями своей творческой жизни я считаю премьеру «Холокост-Реквиема» в Киеве в 2001-м году (к 60-й годовщине трагедии Бабьего Яра) и исполнение этого же сочинения в Новой Зеландии в 2008-м году в программе концерта «70 лет событий «Хрустальной Ночи» (в память о событиях, с которых началась трагическая история Холокоста). Также для меня очень важна премьера «Песен моря» в Карнеги-Холле и исполнение симфонической картины «Ветер Йемена» такими замечательными духовыми оркестрами, как Tokyo Kosey Wind Orchestra (2004 год, международный фестиваль в Токио) и «La Armonica» (Буньоль, Валенсия, 2010 год, концерт «Mano a mano»).
Так вкратце ответил израильский композитор Борис Пиговат на мой вопрос о главном в его творческой биографии. Вообще же он так глубок и интересен, что одним коротким вопросом и одним коротким ответом не определить этого мастера и не постичь его творчество.
Справка
Борис Зеликович Пиговат — композитор, преподаватель, доктор Бар-Миланского университета (2002 г.), член Союза композиторов Израиля. Родился в Одессе, закончил теоретико-композиторское отделение Московского музыкального училища имени Гнесиных, затем Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных по классу композиции у профессора Н.И.Пейко.
Так пишет о Борисе Пиговате Википедия и делает забавную, но довольно показательную ошибку. Потому что правильно не Бар-Миланского, а Бар-Иланского университета.
Не все в мире знают об израильском университете Бар-Илан, хоть он престижный и довольно известный, зато о Милане – городе-законодателе высокой моды и высокого искусства, «Париже на Апеннинах», знают все! Отсюда и эта ошибка по созвучию…
Этот небольшой казус заставил задуматься о звуках и созвучиях, ассоциациях, без которых в музыке не может быть ничего, – без воображаемых картин, которые рисует в сознании её звучание. У каждого слушателя ассоциации свои, и пояснять их не нужно. В этом вся волшебная притягательность музыки… В музыке ничего не надо объяснять!
… Ну, разве что иногда, и самую чуточку.
Однажды, под впечатлением потрясающей игры великого кларнетиста Гиоры Фейдмана Борис Пиговат написал сочинение «Цфат» – клезмерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра; это сочинение было посвящено Фейдману. (Читателю стоит пояснить, что Цфат – это город на севере Израиля, где ежегодно проходит фестиваль клезмеров.) Позже была сделана версия для скрипки с оркестром, которая тоже очень понравилась Фейдману, и он захотел ее играть как со струнным оркестром, так и со струнным квартетом. Только он попросил пьесу переименовать – за пределами Израиля не знают, что такое Цфат, и поэтому ее лучше назвать в соответствии с характером музыки – «Еврейская свадьба». Так композитор и сделал.
- Борис, с чего все начиналось? Кто первым увидел в Вас будущего композитора, кто подсказал Вам этот путь? Интересно было бы узнать о Ваших первых учителях!
- После того, как меня не приняли в школу имени Столярского (я не повторил точно предложенные мне ритмические рисунки), я поступил в класс скрипки обычной одесской районной музшколы – ДМШ №4.
Но сказать «обычной» было бы неправильно, ибо во главе этой школы стоял совершенно необыкновенный человек – Владимир Данилович Стаховский, великий энтузиаст музыкального образования. При нем в школе был класс композиции, выпускники получали уроки хорового дирижирования (с возможностью продирижировать школьным хором), а сам он организовал особую группу по теории музыки и сольфеджио, куда мне посчастливилось попасть. Там мы получали знания и навыки, соответствующие объему первого курса теоретического отделения музыкального училища. Именно Стаховский убедил моих родителей дать мне возможность попробовать поступить на учебу в Гнесинское музыкальное училище в Москве.
- Ваши первые сочинения пришлись на годы обучения в музыкальном училище? Ведь надо сказать, что в Советском Союзе, в отличие от других стран, было то среднее звено музыкального образования, та кузница, которая давала довольно высокий профессиональный уровень, обеспечивала многие оркестры талантливыми музыкантами, а детские музыкальные школы - преподавателями. Что осталось у Вас в памяти об этих годах?
- В музыкальном училище я прошел прекрасную подготовку. Знания, полученные там, помогли мне в вузе, в Гнесинке, отдавать минимум времени подготовке к занятиям и экзаменам по музыкально-теоретическим дисциплинам и максимально сосредоточиться на композиции, инструментовке (в классе профессора Николая Ивановича Пейко) и полифонии (которая в классе профессора Генриха Ильича Литинского была, фактически, еще одним курсом композиции).
Дополнительным фактором моего музыкального образования в тот период была интенсивная концертная жизнь Москвы. Первые два года в училище я занимался по композиции у Олега Константиновича Эйгеса – прекрасного музыканта, композитора и пианиста (позднее он перестал преподавать). Из сочинений училищного периода сохранились два – это «Маленький Принц» и «Соната-Баллада», которые впоследствии были изданы.
Однако композитором меня сделали годы учебы в классе Н.И. Пейко. Я счастлив, что судьба даровала мне общение с этим необычайно строгим (иногда даже суровым) и принципиальным учителем. Даже сейчас, во время работы над сочинением, я стараюсь увидеть свою работу его глазами и убрать все лишнее или недостойное.
Если говорить о значительном творческом успехе в период учебы, то это моя кантата «Хатынь» для хора, фортепиано и ударных инструментов. Работа победила на Всесоюзном студенческом композиторском конкурсе. Тогда же произошло еще одно знаменательное для меня событие. Готовя исполнение кантаты силами студентов института, я обратился за содействием к ударникам – ученикам класса Владимира Павловича Штеймана. Так я стал в этом классе «своим человеком», сделал обработки для ансамбля ударных инструментов таких произведений как «Протяжная» К.Лядова и 4-я часть «Испанской Рапсодии» Н. Римского-Корсакова.
Для Володи Калабанова – одного из лучших учеников Штеймана в тот период – я написал пьесу для вибрафона соло, которую потом, как я узнал совершенно случайно, уже будучи в Израиле, использовали как обязательное произведение на одном из Всероссийских конкурсов. Если бы не эти контакты с классом Штеймана, партии ударных инструментов в моих партитурах выглядели бы по-другому.
Кажется, я был на третьем курсе, когда кафедры композиции и духовых инструментов решили, что студенты-композиторы должны написать небольшие сочинения для духовых инструментов. Я написал одну пьесу для трубы (класс Т.А. Докшицера) и еще одну – для тубы (класс В.Н. Досадина). Так началось мое вхождение в доселе малознакомый мне мир духовых инструментов.
Где эти пьесы сейчас, я не знаю. Тогда не было возможности скопировать, я отдал оригиналы исполнителям, а черновики не сохранил. Может быть, где-то эти ноты лежат – мне было бы интересно на них взглянуть сейчас. А на четвертом курсе я написал одночастный концерт-поэму для саксофона и струнных (плюс три тромбона и туба) и «набрался наглости» попросить исполнить это сочинение известную советскую саксофонистку Маргариту Шапошникову. И, что удивительно, – она согласилась! И прекрасно сыграла, правда, не с оркестром, а с фортепиано.
- На годы учебы в Москве пришёлся заметный творческий успех. Давайте поподробнее об этом. Сохранились ли у Вас творческие связи с российскими исполнителями, композиторами и дирижерами?
- У меня в Москве есть старинный друг, еще со студенческой скамьи – композитор Владимир Довгань, удивительной душевной чистоты человек и очень глубокий, серьезный и искренний композитор. Я очень люблю его музыку, в ней есть подлинность чувства и мысли, чего мне так часто не хватает в современной музыке.
Уже из Израиля я установил очень хорошие творческие контакты с музыкантами из Саратова – профессором класса трубы Саратовской Академии музыки, создателем и бессменным руководителем духового оркестра «Волга-Бэнд» дирижёром Анатолием Селяниным, дирижёрами Аркадием Шуром и Кириллом Ершовым, а также руководителем Brand Brass ансамбля Олегом Абрамовым. «Волга-Бэнд» - прекрасный музыкальный коллектив, обладающий высочайшим исполнительским уровнем. Этот оркестр исполнил почти всё, что мной написано для духового оркестра. А для ансамбля Brand Brass я сделал камерную версию моей оркестровой пьесы «Посвящение Шагалу», которую он играл как в России, так и за рубежом. Мои сочинения исполнялись также в Оренбурге.
Благодаря живущему в Израиле дирижеру Льву Арштейну у меня завязался творческий контакт с очень хорошим коллективом – симфоническим оркестром Белгородской филармонии. Они уже играли мою симфоническую поэму «Восхождение», и я надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
- Волею судьбы Вы оказались в Таджикистане, в Душанбе. Как Вы попали туда и чем знаменателен для Вас этот период жизни - прежде всего, естественно, творчески?
- Как я попал в Таджикистан? Очень просто. Будучи студентом, женился на однокурснице, жительнице Душанбе, и после окончания института им. Гнесиных мы распределились в Таджикистан.
В течение двенадцати лет я там преподавал, работал консультантом в Союзе композиторов, и даже какое-то время – вторым дирижером оркестра народных инструментов Таджикского телевидения и радио.
Что мне как композитору дал этот период жизни? Главное – умение воспринять и прочувствовать закономерности незнакомого для меня музыкального пласта (можно даже сказать, музыкального мира) с тем, чтобы потом преломить эти характерные черты сквозь призму моего собственного стиля. Я думаю, без этого приобретенного мной опыта не было бы таких моих произведений как «Ветер Йемена», «Изгнание», «Из 1001-й ночи» и некоторых других.
- В 1990 году Вы репатриировались в Израиль. Как сложилась Ваша судьба в первые годы? Как сегодня Вы себя чувствуете в этой стране?
- Первые два года я провел в кибуце Дафна рядом с ливанской границей. Удивительной красоты место! Там мы учили иврит, там я начал работать на обувной фабрике – отливал резиновые сапоги для конного спорта. Государство дало нам финансовую помощь для проживания, но необходимо было заработать на первый взнос для покупки квартиры. Работать приходилось с 4-х утра до 4-х дня. Вообще-то рабочий день – 8 часов, но сверхурочно платили больше.
После работы я немного отдыхал и приступал к сочинительству. Я не стеснялся того, что работаю не по специальности. И я, и все окружающие прекрасно понимали, что это временный этап в жизни и что я иду обычным путем репатрианта, прежде чем обрету свое место в новом для себя мире. Недаром в Израиле бытует выражение: «Любая работа приносит уважение выполняющему ее».
И действительно, через два года я уже начал работать как музыкант, - продолжает свой рассказ Борис Пиговат. - Министерство по делам репатриантов и Министерство культуры разработали специальную программу трудоустройства композиторов из бывшего СССР. Были созданы особые композиторские ставки при израильских детских музыкальных учебных заведениях – консерваториях (не путать с консерваториями в России! Тут, в Израиле, их называют «консерваторион»). Это была должность вроде «composer-in-residence» (в переводе с иврита – «домашний композитор»), и я начал работать таким «домушником» и дирижером струнного оркестра в консерваторионе в маленьком городке Кирьят-Бялик на севере Израиля, рядом с Хайфой.
Продолжаю там работать и сейчас. Этот оркестр – моя творческая лаборатория. Почти все мои сочинения для струнного оркестра были сначала исполнены этими детьми, и лишь потом – профессиональными оркестрами в Израиле и за его пределами.
Сейчас из всей музыки, написанной до приезда в Израиль, я оставляю в общем списке всего 6-7 произведений, которые по своему уровню могут приблизиться к «постсоветским» опусам. Объяснить это иначе, чем общим воздействием новой действительности, иной земли, иной атмосферы, я не могу, так как поначалу, переехав в Израиль, никакого музыкального влияния я не испытывал.
Первые два года, живя в кибуце Дафна, я был оторван от музыкальных центров и коллективов. Тем не менее, даже вещи этих лет уже значительно отличаются от всего, что я писал раньше: словно были сорваны какие-то запоры и высвободились ранее скованные силы.
И судьба у произведений, созданных в Израиле, тоже другая. Я недавно прикинул, что эти сочинения прозвучали более чем в 25 странах – в исполнении как израильских, так и местных музыкантов. У меня ощущение, что эта земля помогает тем, кто ее любит; она раскрепощает человека, выявляет и усиливает его скрытые потенции. Я благодарен Израилю ещё и за то, что именно здесь мною написано произведение, которое я считаю самым важным своим созданием – Реквием «Холокост» для альта и симфонического оркестра.

Аспирантуру я закончил в институте им. Гнесиных – заочно, у Н.И. Пейко в 1983-1986 годах. Завершал «Скорбной музыкой» для симфонического оркестра. А в Израиле я защитил докторскую диссертацию в Бар-Иланском университете, у профессора Андре Хайду. Композиция - оратория «Плач Иеремии». Теоретическое исследование - «Мелодические модели в «Страстях по Луке» К. Пендерецкого».
- Наш журнал во многом обращен к знатокам и любителям духовой музыки. Исходя из этого, хочется узнать, сколько произведений написано Вами для духовых инструментов?
Мною написано довольно много сочинений для духового оркестра, причём, все – после 1997 года. До этого периода мое отношение к этому составу было прохладным. Для меня это был оркестр, исполняющий марши, попурри, вальсы, фантазии на темы песен и тому подобное.
Все изменилось, когда я познакомился с одним замечательным человеком – дирижером оркестра консерватории израильского города Петах-Тиквы Михаилом Дельманом. Он открыл для меня совершенно новый и удивительный мир современного духового оркестра.
Я вдруг узнал, что есть замечательные профессиональные коллективы, играющие не только произведения, изначально написанные для этого состава, но уже давно практикующие исполнение блестяще сделанных переложений таких сочинений, как «Море» Дебюсси, 3-я симфония Малера, «Испанское каприччио» Римского-Корсакова, «Ромео и Джульетта» и «Франческа да Римини» Чайковского. Эти партитуры сделаны так, что не ощущается недостатка от отсутствия струнной группы. Тем более что в ряде духовых оркестров, помимо давно узаконенных контрабасов, уже существует и группа виолончелей. Подобные оркестры уже называются по-другому – Symphonic Wind Band, Symphonic Band, Wind Symphony.

Я начал фактически заново учиться оркестровать для духового оркестра, а точнее - стал по-другому мыслить для этого состава. Здесь есть огромный потенциал для композитора, тем более что такие оркестры испытывают острую потребность в качественных оригинальных симфонических, подчеркиваю - симфонических по духу, материалу и уровню развития - сочинениях.
Изначально свои произведения я писал для духового оркестра консерватории Петах-Тиквы, где я уже более 10 лет работаю как composer-in-residence. Это молодой, но прекрасный коллектив, с высоким исполнительским уровнем подготовки, и сочинять для него – подлинное удовольствие. Иногда кажется, что эти ребята не знают слова «невозможно». Произведения, которые я писал для них, затем хорошо оценивались профессиональными дирижерами, например, Деннисом Джонсоном, до недавнего времени – председателем WASBE, Всемирного объединения духовых оркестров и ансамблей. Они оценивались по существующей шестибалльной шкале как соответствующие уровням 5, 5+ и 6. Для детей это был «этгар» - «вызов», они его принимали и справлялись! А уже потом эти произведения исполнялись профессиональными и университетскими, что близко по уровню, оркестрами Америки, Европы и даже Японии (Tokyo Kosei Wind Orchestra на фестивале ACL в Токио в 2003 году).
Сейчас я тоже стал членом WASBE, контактирую со многими дирижерами и оркестрами. Что же касается детского оркестра из Петах-Тиквы, с которого все началось, то я по-прежнему продолжаю с ним работать, вижу в нём серьёзного партнёра, оркестр осуществляет почти все мои премьеры (за исключением поэмы «Песнь моря», которую я написал по заказу Денниса Джонсона для его концерта в Карнеги-холле, и недавно исполненной им же «Идиллии»). Их исполнение нельзя назвать «детским», а можно только «молодым» - столько души, эмоционального огня и просто старания они в это вкладывают! Оркестром записано четыре диска, на которых звучат и мои сочинения.
Справка
Оркестр консерватории Петах-Тиквы является лауреатом многих престижных конкурсов и фестивалей духовой музыки, постоянно занимает первые места на конкурсах в Израиле, среди его достижений - первые места в Керкаде (Нидерланды), Цюрихе и Интерлакене (Швейцария), второе место в Валенсии (Испания). Оркестр побывал с концертами в США (Чикаго), в Норвегии, Австрии.
Среди выпускников оркестра консерватории - М. Тимошин и А. Вайнер (флейта), солисты оркестра армии обороны Израиля, лауреаты Всеизраильского конкурса молодых исполнителей, С. Бергер (валторна) — музыкант ансамбля современной музыки во Франкфурте, Ш. Брил (кларнет) — выпускница Академии музыки в Любеке (Германия), победительница на женевском конкурсе в 2007 году, Б. Керцман (труба) — музыкант Штаатсопер (Германия), М.Меерович - солистка-кларнетистка симфонического оркестра гор. Бэер-Шева.
Об уровне оркестра консерватории говорит и его репертуар. Взять хотя бы произведения, исполняемые коллективом в этом году: М.П.Мусоргский, увертюра «Ночь на лысой горе»; И.С.Бах «Чакона» из 2-й партиты ре-минор (аранжировка М.Дельмана); Г.Малер 5 симфония (1 ч.), также в аранжировке М.Дельмана и другие произведения. Большую поддержку коллектив оркестра получает от дирекции консерватории в лице Э.Алона и мэра города Петах-Тиква И.Охайона.

Борис Пиговат сыграл заметную роль в истории знаменитого саратовского «Брандт Брасс ансамбля», написав произведение для его репертуара. Сегодня это один из популярнейших коллективов своего жанра в России. «Брандт Брасс ансамбль» уверенно и многозначительно зарекомендовал себя на международных конкурсах и фестивалях. Это единственный музыкальный коллектив России, который работает в жанре брасс-десятки. Специально для участия саратовских коллег в «Брасс Фестивале» в Германии Борис Пиговат сделал камерную версию «Еврейской рапсодии» (посвящение Марку Шагалу), мировая премьера которой состоялась на заключительном концерте фестиваля. Саратовские музыканты сразу признали, что музыка Пиговата очень яркая и эмоциональная, пропитанная экзотическими израильскими мелодиями.
«Мы и сейчас работаем над созданием новых совместных произведений и надеемся уже в новом сезоне порадовать слушателей премьерами произведений Бориса Пиговата, - рассказали корреспонденту коллеги израильского композитора в Саратове, - Сначала мы познакомились с его музыкой. На еврейском концерте оркестра «Волга-Бэнд» исполнялось очень много произведений Пиговата. Нас поразила глубина этой музыки! И в то же время, мы поняли, что на его произведениях мы можем показать технические, звуковые возможности своего ансамбля. Характерно, что мы ни разу не виделись с этим композитором лично. Но интенсивно общаемся по электронной почте и по телефону. Он постоянно интересуется, что у нас нового, а мы стараемся показывать его произведение «Посвящение Марку Шагалу», написанное для нас, практически везде. Пиговат очень востребован не только в Израиле. Мы обсуждаем рождение новых произведений, не хотелось бы размениваться на какие-то миниатюрки, хочется таких глобальных вещей, как дарит нам этот композитор!»
- Вы неоднократно в своем творчестве обращаетесь к теме Холокоста. Что она для Вас? Почему так трогательно близка Вам эта тема? От себя лично скажу, что, слушая «Бабий Яр», я был потрясен и покорен красотой музыки, глубиной ее психологического содержания. Воздействие на слушателя огромно, это заставляет нас, не знавших ужасов Холокоста, содрогнуться и замереть в памятном молчании.
- Я так отвечу на этот вопрос. Трагическая тема — вечная тема в искусстве и мощная подпитка творчества композиторов, музыкантов, художников…
Из газет:
В Национальной филармонии Украины прошел вечер посольств Израиля и Германии, посвященный трагедии Бабьего Яра. На вечере был исполнен Реквием «Холокост», который написал израильский композитор Борис Пиговат.
- Наше посольство решило сделать несколько проектов в области культуры, связанных с этой печальной датой, — рассказала посол государства Израиль в России Анна Азари. - Параллельно и не зависимо от нас немецкое посольство тоже собиралось провести концерт в эти дни. Мы объединили творческие усилия, и получилась международная акция. Национальный симфонический оркестр Украины и дирижер Роман Кофман — из Украины, солист-альтист Райнер Мог — из Германии, Реквием «Холокост» написал израильский композитор Борис Пиговат, а симфония «Желтые звезды» — детище знаменитого российского композитора Исаака Шварца.
Борис Пиговат не скрывал своего волнения оттого, что мировая премьера его произведения состоялась именно в Киеве. Он рассказал о том, что, когда писал «Реквием», то пережил огромную внутреннюю боль, которая выплеснулась в музыке. Работа растянулась на полтора года и шла очень мучительно. К этому примешивались и личные переживания композитора: ведь в Бабьем Яре – могила его близких родственников, убитых нацистами 29 сентября 1941 года.
Свое сочинение он построил по традиционной структуре католической поминальной мессы и в характере особой Поминальной молитвы («Изкор») памяти 6 000 000 погибших в Холокосте, которая, по еврейской традиции, читается четыре раза в год. Поэтому Реквием «Холокост», безусловно, относится и к общеевропейской, и к еврейской религиозной традиции.

Из газет:
Реквиему «Холокост» мы предрекаем большое сценическое будущее! Сочинение Бориса Пиговата сложное, но без вычурности, и в то же время простое, но без примитива, сердечное, искреннее — высокого класса!
Как и со своими новыми друзьями – саратовскими музыкантами, с маэстро Романом Кофманом Борис Пиговат познакомился вначале заочно, по телефону. Затем Борис приехал в Киев и присутствовал на всех репетициях Симфонического оркестра филармонии Украины. Композитор из Израиля высоко оценил мастерство своих коллег – украинских музыкантов. «Очень важно, что они приняли мою музыку и тепло отнеслись к ней. Это чувствуется по их трепетному исполнению «Реквиема», — сказал композитор.

Из газет:
Посол Федеративной Республики Германии господин Дитмар Штюдеманн подчеркнул: «Наш вечер показал, что мы хорошо понимаем друг друга и подобными акциями создаем прочный культурный мост, объединяющий народы разных стран. Ведь музыка безгранична, она понятна каждому и обладает огромной эмоциональной силой».

В зале присутствовали представители многих государств. После концерта зрители подходили к дирижеру Роману Кофману и композитору Борису Пиговату со своей благодарностью, и чаще всего на разных языках звучали слова «великолепно, замечательно!», «Это удивительная музыка, спасибо, что вы познакомили нас с ней!»
- Расскажите о Вашей творческий дружбе со всемирно известным кларнетистом Гиорой Фейдманом — лучшим исполнителем клезмерской музыки.
- Эта история началась около десяти лет назад, тогда я познакомился с величайшим кларнетистом Гиорой Фейдманом: он подарил мне свой компакт-диск, и на этом пока наше общение закончилось. Во всяком случае, когда мы встретились спустя семь лет, он об этом не помнил. А для меня слушание его диска стало откровением. Под впечатлением от его потрясающей игры я написал сочинение «Цфат» – клеймерскую рапсодию для тромбона и духового оркестра. (Об этом уже говорилось выше, как и о городе Цфате, где ежегодно проходит фестиваль клезмеров.)
Я выбрал тромбон по простой причине – в консерваторионе Петах-Тиквы был в это время очень хороший тромбонист - Дотан Дор. Впоследствии я сделал еще одну версию – для скрипки и струнного оркестра. Гиора Фейдман ничего об этом произведении не знал, в течение семи лет мы с ним никак не пересекались. И вот, когда мы встретились года три назад, я дал ему послушать версию для скрипки с оркестром. Она ему очень понравилась, и он захотел ее играть.
Кроме просьбы переименовать пьесу в соответствии с характером музыки, последовало ещё одно пожелание. На такие вещи композиторы обычно соглашаются неохотно – вместо написанной мной медленной вступительной части Фейдман хотел играть собственную импровизацию. И теперь это сочинение существует в двух вариантах – основном и «версии для Гиоры». Именно так написано в партитуре и партиях – чтобы не перепутать!

* * *
Читая ответы Бориса на мои вопросы, я поразился одной мысли.
Сколько знаменитых в будущем музыкантов, да и вообще - профессионалов в других областях жизни - тоже не поступали с первого раза в выбранные ими учебные заведения - а потом становились знаменитостями на своем поприще!
Вспоминается, как Петр Соломонович Столярский, в чью школу в свое время не поступил Борис Пиговат, отыскивал юные таланты. Уверен: поступи Борис в его школу - был бы Столярский в судьбе Бориса одной из самых знаковых фигур! И творческая судьба Пиговата, возможно, была бы в чем-то другой, может быть, еще более успешной.
Столярский был необыкновенный педагог. Он брал детей на «музыкальное воспитание». Он неизменно приговаривал: «Хорошему материалу нужен хороший портной». Жаль, не случилось этому портному «кроить» такой блестящий, хоть и грубоватый поначалу, материал, каковым был маленький Боря Пиговат…
* * *
- Вы являетесь лауреатом многих престижных международных и израильских премий и наград. Расскажите, пожалуйста, о своих наградах.
- Многих наград – это очень громко сказано. Еще живя в СССР, я послал свое сочинение для квартета тромбонов на конкурс в Венгрию, где получил почетный диплом. Фактически это было третье место, так как первую премию никто не получил. А уже в Израиле я дважды получал премию ACUM (это аналог американского ESCAP) и премию Премьер-министра Израиля. Пока это все мои престижные награды.
Справка
Сочинения Бориса Пиговата: оратория «Eichah» («Плач Иеремии») для чтеца, сопрано, хора и симфонического оркестра (2001); Симфония № 1 «Мемориал» для симфонического оркестра (1987); Симфония № 2 для струнного оркестра (1989/90); «Musica Dolorosa» для камерного оркестра (1987); «Иерусалим» – фантазия для симфонического оркестра (1993); «Tachanun» («Мольба») для симфонического оркестра (1996); поэмы для симфонического духового оркестра «Массада» (1997), «Dies Irae» (2001), «На горе Синай» (2004); «Четыре сказки» для симфонического духового оркестра (2005); «Нигун» для струнного оркестра (1996); «Токката» для струнного оркестра (1997), Соната для фортепиано (1988); «На реках Вавилона» – для смешанного хора а капелла (1991); «Молитва» для скрипки (или альта) и фортепиано (1994); «Шуламит» для флейты, фагота и арфы (1996); «Блуждающие звезды» для арфы (1999) и др.
Много разной музыки написано композитором Борисом Пиговатом! Но он выделяет из всего многообразия своих сочинений лишь некоторые - как самые любимые. Почему? На этот вопрос убедительно даже он не всегда может ответить словами. Чтобы это понять - просто вслушайтесь в его музыку!

ttp://www.youtube.com/user/boris932#p/a/u/1/HoTvJO6bJfw

Quintet for Clarinet and Strings, K.581 (Mozart, Wolfgang Amadeus)

консерватория Петах-Тиква.
Концерт юных исполнителей с камерным оркестром "Камеранс"
исп.Шай Слуцки
преп.Борис Турчинский
дирижер оркестра Михаил Захарьин.
7.02.2010