Таковар (Культурная_Столица) все записи автора

Вчера спорил с приятелем, книжный салон - событие культурное или коммерческое? Пришли к решению, что все же культурное, но не без коммерческой выгоды. А раз культурное, то решил отпубликовать свой отзыв о событии, пусть и прошла неделя.

 

Udin (Культурная_Столица) все записи автора Когда ты живешь в России уже не первый десяток лет, пора бы уже перестать удивляться "чудесам", которые то и дело происходят в городах и селах необъятной страны. Но я вот все к этому мысли привыкнуть не могу. Читаю в интернетах: нашелся богатый дядя с мешком денег, затеявший стройку под Сестрорецком с домами, больницами, детскими садами и прочими радостями жизни www.dp.ru/a/2012/05/10/Krupnejshij_v_gorode_jaht-k/ . По сути, для власти это должно бы стать примером идеального социально ответственного бизнеса: не только себе в карман гребут, но и делают все по совести. Могли бы возвести очередной райончик, а город потом хватался бы за голову, в какие больницы новых жильцов определять и в какие детсады их детей расталкивать.

По моим прикидкам "на глаз" на один рупь из бюджета приходится десять инвесторских. Нехило, однако. Но нашим правителям-динозаврам прибыли ни к чему. Нам не нужно новое жилье, новые дороги, больницы и детсады. "Нас и здесь неплохо кормят!" - вопят чиновники. Например, депутат Кривенченко, известный противник нововведений. За время своего присутствия в Курортном районе эта важная птица ни шиша для местных не сделала, но кормушку потерять очень боится. А вдруг район и правда расцветет? И против каких монстров он тогда будет бороться? Люди увидят процветающую территорию, развитую и ухоженную и схватят депутатика за известное место: почему ты так не сделал? А потому что воевал, как и положено каждому уважающему себя чиновнику.

Xek (Культурная_Столица) все записи автора
20 апреля в петербургском клубе «Космонавт» Петр Мамонов устроит литературный вечер под названием «Про Бога».
Музыкант планирует на этот раз обойтись без песен: в программе вечера будут стихи из книг «Закорючки», вопросы-ответы и рассказ о фильме «Мамон-Лобан».
Не пропустите новую программу известного музыканта и актера!
http://thankyou.ru/music/rock/sounds_m/news/3455
взято тут

Даат (Культурная_Столица) все записи автора Марафон ERGO White Nights 26 июня 2011
"История марафона берет свое начало еще с 90-х годов 20 века. В 2009 году состоялся XX юбилейный марафон ERGO White Nights. Марафон White Nights обязан своему названию природному явлению, одному из чудес света – белым ночам.

В программе марафона 2011 Санкт-Петербург
- классическая дистанция (42 километра 195 метров). Трасса сертифицирована по правилам - международной федерации IAAF
- 10 километров
- 10-ти километровый забег роллеров
- детский мини марафон
- эстафета "Великолепная семерка"
- забег людей с ограниченными возможностями"
источник: http://www.ergo-russ.com/marathon.php

Болельщикам
- отборочный тур чемпионата по спортивному рок-н-роллу
- зарядка от "Планеты фитнес"

Детям
- веселые игры
- детский городок
- игры, конкурсы, подарки
- аквагрим
- батут
- сахарная вата

Встреча в контакте: http://vkontakte.ru/mail#/event27528760

Встречаемся 26 июня (воскресенье) в 10:00 на Дворцовой площади!

Кстати, я там участвую в двухсотметровке. :)

НЕС_с (Культурная_Столица) все записи автора "Идеальный Петербург - солнечное сплетение нашей воссоздаваемой империи. Он, как джокер, покрывает все самовлюблённые тузы материальной России!"

*Владимир Рекшан, "Кайф Плюс"

35 просмотров

Историческое и культурное наследие Северной столицы – под особую охрану. На самом высоком уровне - уровне национального проекта. Это предлагает общественная палата России. Инициативу уже поддерживают и в некоторых комитетах Госдумы. По словам заместителя главы комиссии по сохранению культурного и духовного наследия палаты Елены Зелинской специальное обращение уже готовят. Тем более что, по сути, подобный опыт был во время подготовки к 300-летию Петербурга. "Вести - Петербург"

Диана_СПб (Культурная_Столица) все записи автора
Питерские дворы в центре я с детства помню ужасными. Не скажу, что ныне они - образец чистоты и приятности, но последние годы как-то и красят, и плиткой их выстилают - далеко не везде и не все. В общем, я под настроение те, что посимпатичнее, щёлкаю то на мобильник, то на фотик, если с собой. Сегодня решила поскрести по сусекам и, гуляя по центру, ещё поснимать.
Начала прогулку, разумеется, с собственного двора, даром что он вовсе не в центре, а в Купчино.
У нас расцвели яблоня, вишня и черёмуха! Ждём сирени.

Снимала не только замкнутые дворы, но как-нибудь отгороженные от улицы территории около домов.
Унылые, грязные и попросту мерзкие не снимала.
Читать далее

НЕС_с (Культурная_Столица) все записи автора Под этим названием 31 декабря 1911 года в подвальном этаже дома на углу Итальянской улицы и Михайловской площади (ныне пл. Искусств) открылось литературно-артистическое кабаре, сразу же ставшее популярным местом встреч и выступлений богемной публики Санкт-Петербурга. Кабаре имело коммерческий успех за счёт дорогих входных билетов для богатых посетителей, которых поэты и художники называли «фармацевтами». Официальное название кабаре – «Художественное общество интимного театра», а его главным организатором был артист театра им. Комиссаржевской Борис Пронин. Интерьеры «Собаки» расписал знаменитый С. Судейкин. На маленькой эстраде выступали В. Маяковский, Н. Гумилёв, М. Кузмин, О. Мандельштам, Н. Тэффи, А. Ахматова. Александр Блок на предложение прийти в кабаре ответил, что он «дневной поэт и по ночам читать не будет». В первый же вечер один из основателей кабаре А. Толстой принёс огромную тетрадь в переплёте из свиной кожи синего цвета, которую окрестили «Свиная собачья книга». В ней гости оставляли свои впечатления, экспромты, автографы, зарисовки. Вот стих, записанный И. Северяниным:

Залай, Бродячая собака!
И ровно в полночь в твой подвал
И забулдыга и гуляка
Бегут, как рыщущий шакал…
Ничьей там не гнушались лепты, -
И в кассу сыпали рубли
Отъявленные «Фармацевты»,
Барзак мешавшие с шабли!..
Но всё это уже туманно,
Собака околела, - и
Вы околеть ей помогли!

Власть, конечно, довольно скоро отреагировала на существование в самом центре императорского Петрограда места с «сомнительной репутацией». В марте 1915 года полиция закрыла литературно-артистический подвальчик. Вот как откликнулась на это газета «Одесские новости»: «"Бродячая собака" по замыслу должна была быть театром молодых дерзаний, поисков, протеста против рутины и затхлых форм искусства… Это был маленький центр Петроградской литературы и артистической общественности… На эстраде "Собаки" исполнялись и оперы, и драмы, и балет, и кинематограф. Было много серьёзного, но ещё больше было пародий, на которые всегда находились талантливые мастера…»

А в воспоминаниях великой русской балерины Т. Карсавиной, которая на сцене легендарного кабаре участвовала в вечере танца XIII века, есть такие строки: «В клубе не было притворства, не было скучных штампов и натянутости, а главное – там не придавали никакого значения социальному положению гостя».

*Владимир Рекшан, глава из книги "Занимательные страницы истории Петербурга"

Serosmusic (Культурная_Столица) все записи автора А знаете ли вы, что в 1789 году по повелению Екатерины Великой В РЫБАЦКОМ был установлен (сохранился до сих пор в отреставрированном виде) гранитный обелиск (архитектор А. РИНАЛЬДИ) в благодарность рыбакам, которые помогли защитить Петербург от шведов?

541 просмотров

Репортаж программы "Вести", посвящённый выставке "Петербургские дворы" Владимира Антощенкова, состоявшейся летом прошлого года. Петербургские дворы, как белые ночи и разведенные мосты – это своеобразная, присущая только нашему городу особенность, привлекающая внимание ничуть не меньше, чем дворцы и фонтаны, реки и каналы. Это благодатная тема, к которой обращается, наверное, каждый живущий в городе фотограф, но только немногие, и в первую очередь к ним стоит отнести Владимира Антощенкова, смогли выйти за пределы ординарного репродуцирования действительности. Владимир Антощенков – известный петербургский фотограф, член Союза фотохудожников России, участник большого количества групповых и персональных выставок в родной стране и зарубежом, автор пяти фотоальбомов. Центр фотографии впервые обращается к творчеству Владимира и рад представить в своих залах проект "Петербургские дворы". На выставке представлены работы, вошедшие в последний выпущенный Владимиром альбом с одноимённым названием. Это произведения, охватывающие период с 1974 по 2006 год, некоторые из которых уже были показаны ранее, но в таком составе, как они представлены в Центре фотографии, зритель сможет увидеть их впервые. Фотографии для выставки были напечатаны в Центре фотографии на оборудовании фирмы Epson под чутким контролем самого автора. Собранные вместе, эти фотографии дают возможность, помимо проникновения в тайный мир жизни городских дворов, целостно взглянуть на замечательного художника. Обращение к теме петербургских дворов для Антощенкова неслучайно. Город и архитектура – суть творчества фотографа, кандидата архитектуры. По сей день профессиональная деятельность Владимира и его путь в фотографии неразрывно связанны и переплетены. Сейчас Владимир заведует кафедрой урбанистики и дизайна городской среды Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета, читает лекции по архитектурной композиции, истории и новейшим достижениям градостроительства, архитектурному анализу, руководит творческой мастерской. Владимир очень внимателен к архитектурным деталям, стилям ("Мажорный аккорд", 1999; "Петербургский неоклассицизм", 1997; "Романтика Лидваля", 1988; "Дворовый лев", 1998 и др.), однако даже в этих работах ясно, что взгляд художника направлен, прежде всего, на чувственное, а не рациональное познание предмета, через вскрытие фотографическими методами формальных, материальных и смысловых составляющих. В таких фотографиях, как "Вроде бы дом", "Изощрённая конфигурация", "Сложная форма" – восторг и восхищение автора красотой обыденных, окружающих нас каждый день предметов, вариативностью окружающего пространства, казалось бы известного досконально. Съёмка снизу вверх с использованием широкоугольной оптики позволяет автору превращать простые, геометрически ясные формы в новые фантастические и художественно совершенные знаки. Фотограф улавливает тончайшую игру света в тёмных дворах-колодцах, он умеет находить в лабиринтах, образуемых брандмауэрами, связь с миром живой природы, чуждой, но такой желанной среди каменных стен. А удивительное чувство юмора и лёгкая ирония снимают напряжение взгляда, пойманного в ловушку непарадного "закулисья" Петербурга. БИОГРАФИЯ ХУДОЖНИКА *Основной текст - http://www.gif.ru/afisha/backyards-ptsb/

НЕС_с (Культурная_Столица) все записи автора “Петербург — это город мечты, что застыла в разводке мостов, колыбель для поэтов судьбы, пантеон для несбывшихся снов. Это место где грёзы живут обещанием счастья тебе, где мечты воплощения ждут в предвечерней и утренней мгле. Тут Невой вдохновенье живёт. Ну а львы сторожат здесь талант. Только тот тайну града поймёт, кто придёт ночевать в Летний сад. Символ города этого — Сфинкс — гордо тайной застыл над Невой. Сокровенного творчества смысл постижим лишь поэта душой. Здесь всегда я как гость восхищён. Не привыкну к его красоте! В этот город с рожденья влюблён. Им я, в общем-то, и сотворён. Где бы ни был — душой у Невы среди сфинксов и львов мне родных. С этим градом всегда я на Вы. Он отец всех мечтаний моих. Заблужусь в лабиринте домов, чтоб понять в чём каналов секрет, и постигнув творенье без слов, я стихами сведу их на нет. В бесконечность залива уйду, чтоб остаться с собою на ты, и, вкусив сотворенье мечты, только здесь с наслажденьем умру." (из романа-быль "Странник"(мистерия) на сайте http://www.newruslit.nm.ru

НЕС_с (Культурная_Столица) все записи автора В пресловутом городе Париже лежит себе незакопанный в землю Наполеон и никому не мешает. В тамошнем городе бесчисленное количество улиц, площадей, мостов, названных в честь королей, их министров, врагов королей - социалистов, врагов тех и других - анархистов, и т.д. Париж впитывает имена и времена, как губка, и тем замечателен. На бульваре Монпарнас работают по сию пору кафе с памятными для истории искусств названиями «Клозери де Лилль», «Ротонда», «Ля Купель», на бульваре Сен-Жермен напротив одноименной церквухи трудится кафе «Флор», где в шестидесятые годы прошлого века кипела и бурлила богемная жизнь... Сейчас в перечисленных заведениях (перечислять можно до бесконечности) сидят богатые туристы из-за океана и чувствуют себя кто Модильяни, кто Хэмингуеем, кто Сартром, а кто и (не дай Бог!) Гертрудой Стайн.
Но речь пойдет не о французском городе. Париж в данном случае только стилистический прием. Хочется вспомнить ленинградскую родину, о том, какой она была еще совсем недавно.
Первые одиннадцать лет своей уже не короткой жизни мне посчастливилось просуществовать неподалеку от Невского на Кирочной улице в квартире, где в семнадцатом году Ленин провел собрание с разъяснением Апрельских тезисов. Мемориальная доска появилась относительно недавно, и поэтому мое детство прошло счастливо. Многие сверстники собирали марки, и первые вылазки на Невский мы совершали с утилитарной целью - не доходя до кинотеатра «Октябрь» находился «марочный» магазин. Там продавали чудесные китайские блоки, изображавшие гимнастические упражнения. Ходили слухи, будто вместо клея китайцы использовали рисовую кашу. Что-то про коммунизм я уже слышал, обсуждал с приятелями перспективы, а у мамы спрашивал:
- Когда коммунизм объявят? Чтобы поехать и марок набрать за так.
- Скоро, сынок, - отвечала мама.
Но коммунизма так и не объявили, а «марочный» магазин на Невском закрылся. Теперь там что-то вроде «Адидаса»...
Классе в восьмом я уже знал про специальные брюки под названием «джинсы» и про рубашки с необычными пуговками. По выходным мы с соседом Игорем Залмановым отправлялись на Невский поглазеть на тех, кто носит необычную одежду. Была середина шестидесятых годом, мы ничего не слышали про «оттепель» и прочие фокусы. Я принадлежу к тому поколению города Ленинграда, которое в силу малолетства пропустило свободолюбивые шестидесятые, а к новым временам с новыми возможностями нового русского капитализма добралось побитым и полуживым. Все поколения потерянные, а семидесятники потеряны больше всех. Зато нас согрела битломания, и мы строили мир, мало общаясь с государством...
Тем временем, Невский в жизни наступал неукротимо. Увлеченно занимаясь спортом, я ездил на Зимний стадион смотреть, как соревнуются взрослые чемпионы, в пятнадцать лет и сам выиграл у всех в стране среди однолеток по прыжкам в высоту, стал мастером спорта. Выходя из метро на Невский, проходишь мимо «Катькиного» садика, в котором гомики собираются, переходишь проспект. Оттуда до Зимнего рукой подать. Про «катькиных» гомиков знает каждый, выросший в Питере. Что-то смутное, непонятное и ужасное знал и я, обходя садик стороной. Однажды спешу на стадион, вышагиваю мимо садовой ограды к пешеходному переходу через Невский. Вдруг со стороны садика ко мне кто-то движется и говорит сбоку:
- Здравствуй, здравствуй.
- Пошел ты на ...! - инстинктивно отвечаю и тут же узнаю в говорящем тренера молодежной сборной Советского Союза. Смысл моей реплики доходит до него не сразу, и он продолжает, спрашивает:
- Как дела?
- Хорошо, - отвечаю я, краснею и убегаю.
Но настоящее освоение Невского, вообще центра началось с поступления в университет. Мир вдруг распустился, стал разноцветным и огромным, появились новые талантливые друзья и новые формы быта. Сразу за Кунсткамерой в те великие годы работала столовая Академии наук, «Академичка», с залом, где установили кофейный заварочный агрегат венгерского производства, где за простой маленький кофе брали четыре копейки, где кипели интеллектуальные страсти и еще не было развито бражничество, хотя пиво поглощали дюжинами. И белые ночи тогда были белее, и толпы с гитарами возле парапетов собирались добрее, и нынешние бандиты еще не родились...
Что-то такое пересдавали мы на истфаке и поэтому стали отмечать окончание сессии только четвертого июля. Человек пять всего. Пили коктейли в плавучих барах, глазели на девиц. Савинов, кажется, вспомнил о том, что сегодня, мол, День независимости США и американские студенты, приехавшие в гости, собираются на праздник в помещении университетской столовой за главным корпусом. Волосатые и джинсовые, мы побежали брататься с американцами и нас, приняв за иностранцев, в столовую пустили. В ней под прогрессивную рок-музыку с ихними девицами танцевало с дюжину моложавых чекистов, одетых в аккуратные костюмы и белые рубашки с галстуками. Нас скоро разоблачили и мы чуть не пострадали.
Лето 68-го. В августе в Прагу ломанутся наши войска и начнется другая эпоха. Эпоха Вудстока, эпоха мировой рок-революции, революции любви, в которой мое поколение, мой Ленинград-Петербург побарахтался будь здоров!
Осенью 69-го я с приятелями репетировал в училище им. Мухиной - «Мухе». Мы играли на самодельных электрогитарах и вдруг придумали своей группе название - «Санкт-Петербург». Отпраздновать название решили в кафе «Север», где за бутылкой шампанского обсуждали свое славное будущее. На выходе на нас напали фарцовщики, желая поколотить за длинные волосы. Мы отбились гитарами, вышли из боя с честью. За длинные волосы можно было серьезно пострадать, и несколько раз гитара спасала меня.
Через пару лет, уйдя в академический отпуск, я решил устроиться на работу в метро ночным тоннельным рабочим, где и проработал полгода на перегоне «Маяковская»—«Гостиный двор». Этот своеобразный подземный Невский достоин отдельной песни, но вот какая странная история произошла со мной, пока я сочинял текст...
В середине 90-х на одной из радиостанций я выпустил несколько десятков музыкальных программ под общим названием «Джинсовое радио». В одной из передач, вспоминая работу в метро, выдумал басню о том, что иду, мол, однажды пустынным тоннелем, перекинув обрезную доску через плечо, и вдруг мне навстречу из темноты выходит такой же волосатый и джинсовый парень. Мы приветствуем друг друга, я говорю незнакомцу:
- Мне нравится группа «Прокл Харум». И парень отвечает:
- А я люблю «Джетро Талл», - и скрывается во мгле тоннеля. История - чистая выдумка! А тут телефонный звонок. Незнакомый мужчина представляется, что-то такое бормочет про свои литературные опыты, а в конце разговора сообщает:
- Я слушал вашу передачу. Тот человек, которого вы встретили в тоннеле почти тридцать лет назад, это я...
Куда бы ни забрасывала жизнь, все равно ты оказывался на Невском. Неподалеку от проспекта, между конной статуей Петра и Инженерным замком есть кусты и пара скамеек. Тридцать лет назад вокруг этих скамеек роилась молодежь. Здесь менялись пластинками, и я приходил к этим скамейкам в дождь и в метель, каждый день выменивал себе пару новинок, а затем с приятелями отправлялся в «Сайгон» продолжать музыкальные беседы. «Сайгон» - это уже не песня, а целая оратория.
В городе, живущем на параллелях и перпендикулярах, на угол Невского и Владимирского вы попадете всегда. В здании, располагался ресторан «Москва». Первый этаж его занимал кафетерий, прозванный в народе «Сайгоном». С шестидесятых годов там толклись всякие несоветские элементы. Богема, одним словом. Я еще застал пору, когда в «Сайгоне» были столы со стульями, когда изящный сердцеед Ширали прохаживался между столиков с тросточкой, а лохматый Кузминский притаскивался то ли с дубиной, то ли с посохом... Богема попивала на глазах у народа, и постепенно «Сайгон» приобрел сомнительную репутацию. Богема - понятие условное. Что-то вроде отстойника или спецраспределителя. Из нее кто-то пробился в официоз, а к оставшимся подтягивалась молодежь. Одно время в «Сайгон» по вечерам приходили пить местные бандиты. Семидесятые годы стояли на дворе, бандиты были в наколках и шрамах, в компании пропитых поблекших девиц. Лично мне приходилось быть свидетелем сцен безобразных! Однажды два одноногих уголовника дрались костылями, падали, роняли столы, пугая богему и случайную публику, зашедшую нечаянно перекусить. Водился в «Сайгоне» внушительного образа детина по кличке Полковник, огромноголовый, с кулаками, как пивные кружки, занимавшийся рублевым рэкетом. Правда, перед Московской Олимпиадой бандиты куда-то подевались...
Собирались в «Сайгоне» и разные экономические жулики. У них действовал свой табель о рангах - от, как говорится, антикварно-иконной крутежки и переправки народного достояния за кордон до пятерочных книжных спекуляций. Одного из крутых звали Распылителем за случайный и плевый для него проигрыш в карты пятидесяти тысяч, что по тогдашним ценам «черного рынка» равнялось, где-то, десяти-двенадцати тысячам долларов... Я видел Распылителя несколько раз, но он не часто наведывался в «Сайгон» - лишь по особой надобности. Был он скромен телом, сероват лицом, носил бородку клинышком и не бросался в глаза. О нем говорили, будто он одним из первых прошелся по деревням и неприметно так, учтиво собрал икон в серебре и складней на миллион. Экономические жулики носили плащи и пальто из лайковой кожи и собирались между двумя и тремя часами пополудни перед открытием букинистических, антикварных и комиссионных магазинов. В три открывалась на Рубинштейна скупка драгоценных металлов, куда частенько несли, как лом, произведения настоящих ювелиров. Перед скупкой простодушных горожан перехватывали «лайковые плащи» и делали свои состояния, а после в «Сайгоне» играли в «шмен», открыто, несмотря на социализм и госбезопасность, передавая из рук в руки тысячи.
Бедная богема, кто поприличнее, отводила глаза, а потерявшие стыд старались втюхать какому-нибудь «лайковому плащу» зряшную книжицу, чтобы выпить, а вечером стоять возле кафетерия, размахивать руками и философствовать. Каратисты дружили с «лайковыми плащами» и презирали богему. Девицы из провинции проходили через порочные руки «Сайгона» стройными шеренгами. Рок-музыканты пивали с богемой, но их время наступило потом...
В конце 80-х «Сайгон» закрыли, и на его месте стал, словно либеральная насмешка, работать магазин итальянской сантехники. Унитазы там всякие, рукомойники.
Про Гребенщикова, Цоя и прочих написано много. Про двадцатилетнюю эпопею питерского Рок-клуба слышали почти все. Мало кто знает, что совсем недавно помещение Рок-клуба на улице Рубинштейна опечатали за долги. Оно и справедливо, поскольку Рок-клуб давно сдох. Сдох когда-то популярный ресторан Дома журналистов, сдохла жизнь в Доме актера, сдохла знаменитая разливуха по прозвищу «Соломон», половина моего поколения сдохла или еле волочит ноги. Сгорел Дом писателей, но это отдельная хохма. Вместо кафе «Север» теперь торгуют акциями...
В начале этого текста я вспоминал Париж, в котором берегутся имена и места, связанные с именами. В моем городе все по-другому и это тоже хорошо, поскольку Петербург - это не окно в Европу, а дорога в Азию. От моря по Невскому к Московскому вокзалу и далее в азиатские недра... У каждого поколения свой Петербург - он медленно и неукоснительно проваливается в топи, из которых вырос. Он есть еще, и его уже нет. Иду по городу и всматриваюсь в лица. Они новые, их много - других и счастливых. Все меньше встречаешь знакомых, все более потерты они и эфемерны. Но и это хорошо. Мой Петербург уйдет вместе со мной, унесет свои название и имена. Зато и никто другой им уже без меня не воспользуется.

Владимир Рекшан.