Barucaba все записи автора

По-гречески "закон" будет "номос". Слово это многозначно, и одно из его значений неожиданно. Оно значит: "музыкальное произведение строгой формы". Почему? Потому что для грека музыка была самым совершенным выражением порядка. Когда все звуки согласованы со всеми, они звучат прекрасно; когда хоть один выбивается из согласия - вся гармония гибнет. Там, где в мире всё упорядочено до совершенства, сама собой возникает музыка: глядя на мерное круговое движение небесных светил, греки верили, что они издают дивно гармонические звуки, "музыку сфер", и мы её не слышим только потому, что с младенчества к ней привыкли. И наоборот, там, где возникает музыка, всё вокруг из беспорядка приходит в порядок: когда мифический Орфей играл на лире, то слушавшие его дикари переставали быть дикарями, подавали друг другу руки, договаривались об общих законах и начинали жить семьями, городами и государствами.

Орфей погиб, растерзанный вакханками - неистовыми служительницами бога Диониса, которые хотели жить не по закону...

Его голову и лиру бросили в море. Их понесло волнами и вынесло по другую сторону моря - на остров Лесбос. И Лесбос стал колыбелью греческой музыки. На нём родились Терпандр и Арион.

Спарта была сильна мужами и крепка оружием. Но два раза это не могло выручить её из беды - и тогда её спасло не оружие, а песня. Один раз это было во время внешней войны - с Мессенией: тогда Спарту спас афинский гость - поэт Тиртей. Другой раз это было опаснее - во время внутренних раздоров: тогда Спарту спас лесбоский гость - Терпандр.

В конце VII и первой половине Vl в. до н. э остров Лесбос был местом жизни и творческой деятельности нескольких знаменитых поэтов, в том числе Сапфо, Алкея и полулегендарного Ариона.

Из-за чего возникли раздоры, никто не помнил, но они были страшные: город был как безумный, люди бросались друг на друга с мечами и на улицах, и в застольях. Обратились в Дельфы; оракул сказал: "Призовите Терпандра и почтите Аполлона".  Призвали Терпандра. В руках у него была невиданная лира - не четырёхструнная, какую знали раньше, а семиструнная, какой она и осталась с тех пор. Он ударил по струнам - и, слушая его мерную игру, люди стали ровнее дышать, добрее друг на друга смотреть, побросали оружие, взялись за руки и, ступая в лад, повели хоровод в честь бога Аполлона. Он играл перед советом и народным собранием - и несогласные приходили к согласию, непримиримые мирились, непонимающие находили общий язык. Он играл в застольях и домах - и в застольях воцарялась дружба, а в домах - любовь. Потомки ничего не запомнили из песен Терпандра - разве что несколько строчек. Но память его благоговейно чтили во все века.

Как Терпандр приплыл с Лесбоса в Спарту, так Арион прибыл с Лесбоса в Коринф - учить греков закону гармонии. Это было уже при тиране Периандре. Угождая народу, Периандр завёл в Коринфе праздники в честь Диониса, бога вечно возрождающейся природы. На праздниках выступали хоры; участники хоров были одеты сатирами - весёлыми козлоногими спутниками Диониса; они пели песни о его деяниях - не такие торжественные, но такие же стройные, как в честь Аполлона, а сочинял эти песни Арион.

Отслужив Периандру, Арион поехал с песнями в другие города, заработал там денег и пустился обратно в Коринф. Корабельщики, с которыми он плыл, увидели его богатство и решили Ариона убить, а деньги его поделить. Разжалобить их было невозможно. Тогда Арион попросил об одном: он споёт свою последнюю песню и сам бросится в море. Ему позволили. Он надел свой лучший наряд, взял в руки лиру, встал на носу корабля, громким голосом пропел высокую песнь и бросился в море. И случилось чудо: из моря вынырнул дельфин, принял Ариона на свою крутую спину и после долгого плавания вынес его на греческий берег. Изумлённый Периандр воздал Ариону почести, как любимцу богов, корабельщики были наказаны, а на том берегу поставили медную статую человека верхом на дельфине.

Двадцать пять веков спустя от имени этого Ариона написал своё аллегорическое стихотворение Пушкин - о том, что, несмотря ни на какие бедствия, он верен своим идеалам:

Арион

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я - беспечной веры полн,-
Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец! -
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.

  1827

По кн. М.Л. Гаспарова "Занимательная Греция"