Xek все записи автора ЗООПАРК

Легко ли петь молодым?

Довольно смутно, но припоминаю один документальный фильм о том. как художники-кубисты деформировали в своих работах образ Моны Лизы. И дабы защитить шедевр от недостойных, впавший в пафос режиссер поставил картину с улыбающейся Моной Лизой в рамке посреди... поля ромашек: из природы, дескать, вышла, в природу и вернулась. Эффект от кадра был не такой, на который рассчитывал режиссер: все это здорово смахивало на заставку для телепередачи об эстетической глухоте.

Мона Лиза в поле — символ 70-х: розовые фильмы, голубые спектакли, песни «малиновки»...
Желание приукрасить все и вся, откуда оно?

ВСЕГО ЛИШЬ РОК-Н-РОЛЛ
В 1981 году руководитель ленинградской группы «Аквариум» Борис Гребенщиков дал послушать свежие записи почти никому тогда не известного Михаила Науменко социологу и музыкальному критику, специалисту в роке Артему Троицкому. Тот пригласил Науменко, будущего лидера «Зоопарка», принять участие в маленьком, полуакустическом (аренда аппаратуры была организатору не по карману) рок-фестивале в Чертанове, где выступили А. Макаревич, К. Никольский, группы «Последний шанс» и «Аквариум». Под аккомпанемент последней и спел Науменко.

Случилось так, что о нем сперва заговорили в Москве, а уже некоторое время спустя — в Ленинграде. По мнению Троицкого, «Зоопарку» удалось возродить не только дух старого доброго рок-н-ролла, но и влить в него новую кровь. Проще говоря, Науменко как бы перевел рок-н-ролл на «язык родных осин». И рок-н-ролл ожил! Результаты превзошли все ожидания: шлягеры Науменко — «Буги-вуги каждый день», «Пригородный блюз», «Мажорный рок-н-ролл» — исполняются другими группами; случай, редкий для рок-сцены, где каждый коллектив стремится исполнять только свою музыку.

Какой такой старый рок-н-ролл имел в виду Троицкий? С момента начала пути двух супергрупп, «Битлз» и «Роллинг Стоунз», рок-музыка пошла по двум направлениям, которые очень-очень условно можно классифицировать как мелодическое и интонационное. «Битлз» сделали акцент на красоте гармонического лада, а «Стоунз» — на энергии исполнения и звучания (конечно, и у тех же «Стоунз» масса превосходных мелодий, да и «Битлз» не отказывались от чистого эксперимента: в застывшем виде существуют лишь эталоны). Слушая «Битлз», нынешнее юное поколение недоумевает. как можно называть то что сочиняла «тишайшая» ливерпульская четверка, рок-музыкой. Напомню, что каждый их альбом поражал революционной новизной. Для своего времени и на фоне тогдашней эстрады музыка «Битлз» казалась едва ли не менее авангардистской, чем. скажем, сегодняшние поиски западногерманской группы «Саморазрушающиеся новостройки». Напомню также, что рок возник не просто как протест против отживающих свой век музыкальных форм, но и нес, да и продолжает нести в себе мощный заряд социального отрицания. Пик такого протеста пришелся на творчество «Стоунз» эпохи песен «Уличный забияка», «Удовлетворение» и других. От этой «печки» и начал танцевать «Зоопарк», завороженный резкими фиоритурами Мика Джаггера. Но возможно ли так, как он, спеть по-русски? Так спеть, разумеется, нельзя, да и не имеет смысла. А вот сохранить дух «Стоунз» оказалось возможным, хотя для этого надо было «всего лишь» научить свинговать, выражаясь языком джазменов, — русские слова. «Аквариум» уже умел это делать, правда, на свой манер. По-своему это сделал и «Зоопарк». Голоса лидеров «Аквариума» и «Зоопарка» стали визитной карточкой ленинградского рока и породили множество подражателей во всех уголках нашей страны.

То, о чем запел «Зоопарк», адресовалось прежде всего молодежи. Не молодые, но много пишущие люди дружно завозмущались...

ОПАЛЬНЫЙ РОК
В конце 70-х в мировой рок-музыке наступил момент, когда надо было оглянуться, чтобы не потерять из виду корни. «Зоопарк» очень чутко уловил это мгновение. И еще одна группа, правда, не наша, а французская — «Телефон». Играя поначалу не лучше «Зоопарка». «Телефон» первым в своей стране запел рок-н-ролл по-французски, да так, как будто там он и родился. Пресса тотчас окрестила «Телефон» французским «Стоунз». Долгое время рок во Франции был в опале. В 68-м году студенты нашли нечто более действенное, чем рок. Однако следствием их мятежа явился черный период цензуры и гонений на молодежную культуру.

Студии грамзаписи, радио и телевидение контролировались мафией эстрадных «звезд», а власти предпочли наводнить страну англосаксонской музыкальной продукцией, как чумы боясь любого проявления свободомыслия. Между тем эстрада окончательно засахарилась, а шансонье (кстати сказать, шансонье — это авторы-исполнители сатирической ориентации, а не просто французские певцы типа Азнавура; Высоцкого во Франции с полным правом называли шансонье) — о проблемах молодежи не пели. «Мне антипатичен как советский рок. так и тем более национальный», — откровенно сказал в интервью «Комсомольской правде» Мишель Легран, композитор киномюзикла «Шербурские зонтики». Если бы это признание сделал любой другой композитор его поколения — что ж, ничего удивительного: когда уходит популярность, люди еще и не такое говорят в прессе, уж мы-то знаем. Но это сказал тот самый Легран, который в 56-м — в год рождения французского рок-н-ролла — собрал джазменов, показал им, как играть рок, и записал два рок-н-ролльчика на смешные, предвосхищающие стиль новой волны тексты Бориса Виана (настоятельно рекомендую читателям его книгу «Пена дней», которая вышла у нас в издательстве «Художественная литература»). Что бы там ни говорили о французском роке. «Телефон», удачно соединивший энергетику ранних «Стоунз» с остросоциальной тематикой, с триумфом гастролировал в Европе и Штатах, где стал первой европейской группой, исполнявшей песни не на английском языке. На празднике газеты французских коммунистов «Юманите» «Телефон» пришли послушать 110 тысяч человек. «Телефон» принимает министр культуры Жак Ланг...

Три альбома «Зоопарка» слушают у нас практически все молодые рок-меломаны. Он с успехом выступает в ленинградском рок-клубе. Газеты посвящают творчеству группы подборки читательских мнений...

НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ
Тебе 16. Или 18. И все вокруг — по радио, телевидению, со страниц газет — говорят разумные слова, слова, слова, а у тебя есть любимая девушка и группа, и тебе, в общем-то, неплохо живется, и вдруг ты читаешь о своей родной группе в газете такое, что ни в какие ворота не лезет. Ты взбешен и не знаешь, за что их так, ты еще не понимаешь, кому она выгодна, эта статья, но жареный петух уже клюнул тебя, и ты задумываешься: тут что-то не так! И ты всюду начинаешь различать фальшь, прежде всего дома, и ты цапаешься с «предками» и не веришь в то, о чем они тебе твердят ежедневно, тебя что-то не тянет в их регламентированный мирок, тебе не хочется повязывать галстук, стричься, носить костюм — зачем? Чтобы стать таким, как они? А главное, ты не умеешь врать и слово «демагогия» для тебя еще пустой звук.

«Не хочу быть взрослым!» — лейтмотив творчества Бориса Виана. Он умер в 39 лет от разрыва сердца на премьере фильма по своему собственному роману-пародии «Я приду плюнуть на ваши могилы». Ирония судьбы... А взрослым он сам так и не стал.

...На днях встретил приятеля по институту, с которым мы когда-то менялись дисками. Он стал крупным, судя по фигуре, чиновником с ленивыми глазами. «Как бишь их... «роллинги» еще живы?» Только когда он это спросил, в его глазах промелькнуло что-то человеческое, любопытство, что ли. «Нет, музыку больше не слушаю: несолидно».

Несолидно... Подростки балдеют от грохочущей музыки, ловят кайф и больше ничего не хотят, — на все лады ужасается пресса. Констатировать всегда проще, чем попытаться понять. А ведь подростки-то у нас родились, и никто их сюда из другой галактики, как инопланетных шпионов, не забрасывал.

Хочется снять шляпу перед людьми, открывшими в начале 80-х рок-клуб в Ленинграде. В Москве же слово «рок» вообще было под запретом. Я работал в газете и наблюдал один раз, как редактор заставил моего приятеля заменить слово «кантри» в выражении «музыка в стиле кантри». Тот послушался. Получилось: «в стиле сельской музыки». Так и напечатали. А если бы редактору пришло в голову перевести: стиль барокко? танец фокстрот? Вот до какого абсурда можно дойти, если бояться собственной тени. «А ночь все черней и метель не унять», — пел Андрей Макаревич, и все понимали о чем. А в это время из эфира неслись бодрые песенки, в каждой из которых было хотя бы одно из трех заветных слов: «мечта», «жизнь» и, разумеется, «любовь». Должно быть, у редакторов — блюстителей песен — существует некий пароль: есть, к примеру, «мечта» — проходи в эфир, нет — до свиданья.

Чувство неприкаянности по-своему отразили в своих балладах Гребенщиков и Макаревич. Первый — уходя в культурологические экскурсы, требующие подчас комментариев, второй, почти прозрачный, пытался сотворить свой мир из аллегорий и символов. По сравнению с ними Науменко более прямодушен и заземлен. Он нормальный человек без комплексов, он бесстрашен и ироничен. Его «имидж» — человек из толпы, но это только маска, ибо на деле он совсем не так прост: «Я обычный парень, не лишен простоты, Я такой же. как он, я такой же, как ты, Я не вижу смысла говорить со мной — Это точно то же самое, что говорить с тобой...» Включите записи «Зоопарка» и внимательно, без предубежденности послушайте. Вы погрузитесь в самую гущу жизни молодого человека и увидите, что она полным-полна драматизма: тут одиночество на одного и вдвоем, тут вечное безденежье, идущее по пятам, как «злой рок»; тут баллада «Когда я знал тебя совсем другой» о благополучно вышедшей замуж девушке, превратившейся в зауряд-мещанку; тут мальчики и девочки, которым хочется любви и некуда пойти; тут агрессивные гопники (в Москве их называют — люберы) которые мешают жить, потому что «имя им гопники, имя им легион»... В пересказе теряются образы и едва ли не реальные лица героев песен, обитателей огромного и холодного города. Сиюминутность, фельетонность... Ну и что? В этом обвиняли еще Высоцкого. Но вот его не стало — и как сразу сузился круг тем, круг слов. Как будто кто-то вычеркнул их из нашего повседневного словаря.

«Надо петь о вечном, не о быте, а о бытии», — заявил как-то руководитель «Землян». О бытии - это, видимо, «Земля в иллюминаторе». «Трава у дома». Космический фольклор, или фольклор для космонавтов. Впрочем, почему бы и нет? Другое дело, как об этом сказать... «Как сын грустит по матери...» Чувствуете, как за душу берет: вечность! Тютчеву не нужны были слова типа «иллюминатор», чтобы выразить космос. А вот Борхес, один из самых значительных писателей XX века, наивно полагал, что в повседневном быте содержатся все философии мира.

У многих песен «Зоопарка» есть свойство врастать в память. И будить ее. Они очень узнаваемы в потоке других, потому что живые. Когда мы крутим старые пластинки «Битлз» или «Стоунз», которые знаем наизусть, мы не музыку слушаем — часть своей жизни.

Поэтому не бывает песен-однодневок. Как и песен-шестидневок или двестидневок. Есть женщины и женщины, как говорят французы. Песня или есть, или ее не было. Нельзя ругать бабочку за то, что ей суждено поутру умереть: тут нет ее вины. Она была прекрасной и такой нам и запомнится. Композитор, который задался целью сочинить «нетленку», жалок. Песня звучит всего несколько минут, это невероятно ювелирный жанр. Одна неточная интонация, одно фальшивое слово — и все рушится. У Науменко абсолютный слух на песенные слова -- ни одного фальшивого. Да, он частенько дурачится и веселится. «Лето! Оно сживет меня со света. Скорей карету мне, карету! А впрочем, подойдет и квас...»

Один мрачный человек увидел здесь издевательство над классикой. Если бы он почитал ленинградца Хармса или поэтов из его окружения, с ним бы, наверное, случился удар. ...Ходят слухи, что «Зоопарк», молчавший в течение двух лет. дописывает новый альбом. Столько воды утекло за это время, что, будем надеяться, у группы со столь веселым названием не будет недостатка в новых темах.

ДВА СЛОВА О СЕРОМ ВЕЩЕСТВЕ
Еще недавно в нашем искусстве табу на табу сидело и запретом погоняло, размахивая редакторским карандашом. Кое-что сдвинулось с места, но скрип-то какой стоит! Механизм запретов продолжает действовать по инерции. Умный, насквозь метафоричный поэт Иван Жданов объяснил недавно в «Литературке», откуда берутся запреты: я что-то не понимаю, значит, этого никто не понимает; раз никто не понимает, значит, это вредно; а коли вредно, значит, не пущать!.. И люди одаренные, по-своему видящие реальность, вынуждены идти на поводу у людей нетворческих, мало что смыслящих в искусстве, особенно новом. И развязывают себе руки с крепкими локтями халтурщики-конъюнктурщики, и Джоконда улыбается посреди поля ромашек, и все умиленно закатывают глаза и вздыхают: ах, как это тонко!

Александр МАКАРЕВИЧ
"Сельская Молодежь" №8'1987


«Белая полоса»
Группа «Зоопарк».
Редактор Н. Кацман, звукорежиссер А. Тропилло.

Многие любители эстрады если и помнят эту ленинградскую группу, то по критическим статьям в прессе («Зоопарк» вместе с «Пикником», «ДДТ», «Примусом» ругали больше других), кто-то, может, слышал их некачественные записи на кассетах. Ни по ТВ, ни по радио группу не «крутили». Песни из репертуара «Зоопарка» — «Мажорный рок-н-ролл», «Мы любим буги-вуги» исполнил бит-квартет «Секрет».

Кто-то взлетает к вершинам популярности за полгода — год, а другой идет медленно, оставаясь непонятым. Послушаем, впрочем, лидера «Зоопарка» Михаила Науменко.

— Нам нравится рок-н-ролл и ритм-энд-блюз — музыка живая, бодрая, неглупая. «Зоопарк» никогда не пытался морализовать, поучать. Помню, много споров вызвали наши песни «Пригородный блюз», «Песня простого человека», «Отель под названием «Брак», и особенно «Ты — дрянь», однако их никак не назовешь программными сатирическими полотнами. Это скорей иронические зарисовки с натуры. Если слушатели узнали в них свой круг, усмехнулись, возмутились, содрогнулись — это уже немало. Ирония с ее множеством оттенков — сильное оружие. Многие рок-группы, особенно начинающие, ударяются в сатирический пафос, круша все и вся. Другие же, напротив, страдают помпезностью, ни слова в простоте. Нам обе эти крайности не свойственны. Поэтому мы выбрали свой путь — петь о вещах серьезных, но на простом языке, в игровой стихии рок-н-ролла. Стихи в песнях, я считаю, должны быть лишены всякого пафоса, всякой искусственности, должны быть такими, как бы я разговаривал с приятелем на улице или по телефону.

— Михаил, ваш альбом «Белая полоса» записан еще в 1985 году звукорежиссером Андреем Тропиллой. Записан в студии районного Дома пионеров и школьников на ужасающей аппаратуре. И вот теперь отреставрирован, доведен «до кондиции», наконец-то будет услышан. Вы удовлетворены?
— Не могу сказать, что меня очень обрадовал Андрей Тропилло, когда сообщил эту новость. Если раньше «Мелодия», ТВ, радио рок-группы вниманием не жаловали, то теперь говорят, предлагают: давайте записи, вас будут показывать, транслировать, тиражировать! Вот берут и старый, некачественно записанный материал. Было бы куда полезнее помочь нам, дать возможность записаться с новыми песнями на профессиональной студии, а, может быть, и старые переписать.

— «Зоопарк» не последовал примерам многих рок-групп и не стал переходить в гастрольную концертную организацию. Вы как вошли в 1981 году одними из первыми в Ленинградский рок-клуб, так и остаетесь здесь, остаетесь по статусу любительским коллективом. Почему бы не сосредоточиться на одном, ведь все музыканты группы имеют и основную профессию, а репетируют, концертируют в свободное время.
— Знаете, больше всего боимся стать на конвейер. Сейчас играем тогда, когда хотим, записываемся подолгу. Слово «концерт» существует для нас в единственном числе. Мы играем концерт, а не концерты! Помним и обсуждаем каждое выступление. Любим выезжать в другие города по приглашениям различных рок-клубов, но не представляем, что гастроли могут затянуться на два-три месяца и петь «Мажорный рок-н-ролл» придется по нескольку раз в день. Эта участь не для нас. То, что гастрольная гонка вредит творчеству, ясно на примере множества групп и солистов, которые стремятся дать побольше концертов, «вписаться» в престижные телепрограммы.
Мы с фирмой «Мелодия» знаем друг друга понаслышке. Я считаю, что все должно начинаться с записей. Пора соответствовать международным стандартам, которые не придуманы кем-то, а выработаны тысячами примеров. Новая программа должна быть сначала записана на пластинке, а в случае успеха — группа может начинать гастрольные турне, не гонясь за числом концертов. Больше того, нужно перестроить и систему оплаты. Исполнитель, чья пластинка расходится огромными тиражами, должен получать с этого приличный авторский гонорар. Мы все равно придем к этому, сама логика жизни приведет. Тогда у группы появятся свои собственные средства и уже, допустим, «Зоопарк» будет обращаться к студии фирмы «Мелодия» или к какой-то хозрасчетной студии с предложением — запишите наш материал, разумеется, не бесплатно. А так мы сидим и годами ждем звонка редактора. Многие из моих друзей так и не дождались...

"Мелодия" №3'1988


отвечаем на письма читателей

Марине Сторожик из Киева:
когда-то Михаил Науменко выступал с группой «Аквариум». Не в «Аквариуме», а с «Аквариумом» — это важный момент. До того ему приходилось много где и с кем играть, но после встречи с Борисом Гребенщиковым Михаил понял, что гораздо интереснее делать свое, чем иллюстрировать чужое. И за «науку» достойно отблагодарил: подарил Борису несколько песен, которые в исполнении Гребенщикова стали очень популярными. (Похожая история произошла с песней Науменко «Буги-вуги». В исполнении бит-квартета «Секрет» она даже попала на пластинку). В Ленинградский рок-клуб Михаил Науменко пришел одним из первых. Это было в 1980 году. Широкой аудитории он известен как лидер группы «Зоопарк». А мог бы стать бардом — не случайно часто записывается и выступает с одной акустической гитарой. Мог бы быть и сочинителем шлягеров — это у него получается. Но он предпочитает играть «бескомпромиссный рок».
(О «Зоопарке» читайте в этом же номере).

«Зоопарк»

Появлению столь яркой рок-группы помогло знакомство Михаила Науменко с бас-гитаристом Ильей Куликовым. Вместе с барабанщиком Андреем Даниловым и гитаристом Алексеем Храбруновым они и создали «Зоопарк». Музыкальные вкусы у всех были разными, на стиль группы повлияла любовь Науменко к «Ти. Рекс», Дэвиду Боуи и ритм-энд-блюзу середины 50-х годов. Тексты Науменко — едкие, злые, самоироничные, переходящие порой в сатиру, а то и в сарказм, картинки быта (в противоположность сложным метафорам Гребенщикова они всегда конкретны), подаются в традициях старого рок-н-ролла.

На IV Ленинградском рок-фестивале группа стала одним из лауреатов. По приглашению В. Кузьмина она выступала вместе с «Динамиком» «допугачевского» периода и даже получила тарификацию в Ленинграде. Сегодня «Зоопарк» можно увидеть, к примеру, в Ленинградском театре эстрады. Состав группы нестабилен. Но суть та же — ироничный рок-н-ролл Михаила Науменко.

"Парус" №4'1988


«Зоопарк»

Роковым в прямом и переносном смысле стало для Михаила Науменко знакомство с Борисом Гребенщиковым. В результате долгого совместного бренчания на гитарах в 1978-м году (боже, как давно) родился записанный в дуэте акустический магнитоальбом «Все братья-сестры», советский рок ощутимо приобрел, так как влияние ироничных рок-н-роллов Майка на формирование национального варианта рока было весьма заметным. Создание группы стало реальным в 1980 году, когда Майк познакомился с бас-гитаристом Ильей Куликовым. В первом составе играли также Алексей Храбунов (гитара) и Андрей Данилов (барабаны). Роль Науменко в формировании национального рок-осознания можно приравнять к вкладу легендарного Чака Берри в развитие американской эстрады. Майк наполнил традиционный заводной рок-н-ролл смыслом.
Дискография «Зоопарка»:
1. «Blues de vouscu» (концертная запись, сделанная в МИФИ на аппарате «Машины времени»), октябрь 1981.
2. «Вчера и позавчера в уездном городе Н», 1983.
3. «Белая полоса», 1984 (выпущен «Мелодией»)

"Парус" №2'1991


ОН ТАК ЛЮБИЛ «БУГИ-ВУГИ»

Вчера в городе на Неве состоялись похороны знаменитого МАЙКА (в миру МИХАИЛА НАУМЕНКО) — лидера ГРУППЫ «ЗООПАРК». Майк скоропостижно скончался у себя дома от обильного кровоизлияния в мозг. Ему было только 36... Он был самым старым среди питерских рокеров первого поколения.

...Группа «Зоопарк» была создана Майком в 1981 г., а еще в 1980 г. он сольно записал альбом «Сладкая Эн и другие», имевший огромный успех по стране. В 1982-м появляется лучший и по сей день альбом «Зоопарка» — «Уездный город Эн». Еще через два года появляется альбом «Белая полоса», позднее увидевший свет и на доблестной фирме «Мелодия».

Последнее крупное выступление «Зоопарка» состоялось в 1986 г. на фестивале рок-клуба, где «Зоопарк» занял первое место. Спустя два года были попытки реанимировать группу, но Майк часто болел, и из этой затем ничего не вышло...

"Московский Комсомолец" 30.08.1991


МАЙК

Совсем недавно под тошнотворные звуки новой советской эстрады мы проводили славное ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ. И вот один за другим уходят его герои. Майк. Но Майка невозможно понять вне той культуры, которую он создавал и которую ненадолго пережил. Русский рок 80-х не был ни провинциальной вариацией на тему англосаксонского, ни «молодежной модой», ни «легкой музыкой». Если бы это было так, о нем не стоило бы сегодня вспоминать — переводить дефицитную бумагу. Что же это было на самом деле? Причудливый феномен в непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада современная техника, средневековая организационная структура, социальная оппозиция... и главное: в начале 80-х в питерских коммуналках наконец соединились интернациональная рок-культура и бардовская традиция, последнее воплощение российской культуры Слова. Ключевой образ «времени колокольчиков» — ПОЭТ С ГИТАРОЙ. Образ чрезвычайно архаичный — помните Гомера и древнерусских гусляров? — но единственно возможный в условиях, когда свободное живое слово отделено от печатного станка.

Все ведущие рок-музыканты 80-х имели «параллельно» электрической акустическую программу для «бардовских» концертов. Виноват — как раз наоборот: электрической программы могло не быть (нет инструментов, нет репетиционной базы, просто разогнали группу, как АКВАРИУМ после фестиваля «Весенние ритмы», Тбилиси-80, или пересажали музыкантов — как ВОСКРЕСЕНИЕ при Андропове). Но гитару-то всегда можно одолжить у соседей. Вот почему, например, КИНО из первых десяти своих концертов в Москве, дай Бог, два отыграли в «полуэлектрическом» варианте, когда бас воткнут в какую-то дискотечную колонку.

ЗООПАРКУ повезло больше Их сольный дебют в столице имел место в роскошном дворце культуры «Москворечье» на аппаратуре кого-то из филармонических боссов А за час до начала «подпольные менеджеры» — ребята из студенческого клуба МИФИ «Рокуэлл Кент» — упоили замдиректора до такого состояния, что он вряд ли отличил бы Майка от Дина Рида. Любопытна реакция неофициальных лиц на этот дебют Музыканты из богатой столичной синтезаторной команды, старавшейся как можно точнее имитировать презираемый Майком СПЕЙС, отнеслись с таким же презрением к самому Майку «Приехал уголовник из Питера и пел два часа под видом рок-музыки блатные песни». Отрицательное отношение разделило не менее трети публики, причем недовольны они были, как правило, МУЗЫКОЙ («примитивно», «однообразно») *. Позицию тех, кому концерт понравился, лучше всего выразил интеллигентный человек совсем непанковского возраста, годившийся Майку в отцы: «Ты дрянь» — это же замечательное лирическое стихотворение!»

Как мало, по существу, меняется мир, несмотря на все политкатаклизмы. Газета, которая возглавляла травлю русского рока восемь лет назад, теперь, желая похвалить Майка в некрологе, называет его «Орфеем кайфа, стёба и секса». Лучше бы уж дальше разоблачали. Хотя, если вдуматься, и тогда, и сейчас они писали про рокеров примерно одно и то же: «проповедь алкоголической темы», неприкрытого хамства, хулиганства» (Ю. Филинов, «Барбаросса рок-н-ролла», 1984).

А между тем Майк был просто поэтом. Поэтом, которого каждый вправе воспринимать в меру собственной образованности. На мой взгляд, «Сладкая Н» или «Ночь нежна...» имеют такое же отношение к «кайфу, стебу и сексу», как «Каменный гость» А. С. Пушкина. «Пригородный блюз» при всех своих бытовых реалиях — не просто зарисовки с натуры, но высокая трагедия. Пир во время чумы.
Двадцать лет - как бред,
Двадцать бед — один ответ...

Думаю, что во владении Словом Майк не знал себе равных среди рок-музыкантов обеих столиц. Бесспорно его влияние на раннего Башлачева.

Насколько сам Майк воспринимал себя как поэта? Когда как. Его автобиография, опубликованная в журнале «Ухо» (1982, № 1), выдержана в стиле западных музыкальных журналов. Ему, как и его другу БГ, импонировал образ «посла рок-н-ролла в неритмичной стране», культуртрегера, который знакомит темный народ с М. Боланом и классическим рок-н-роллом так же грамотно, как БГ знакомил нас с Д. Моррисоном, первые бит-группы 60-х — с БИТЛЗ, а еще раньше — Петр I с европейскими воинскими уставами. ЗООПАРК начинался с танцплощадки и никогда этого не стеснялся. В Зеленограде, где для питерских звезд была арендована местная «стекляшка», они за пару часов исчерпали свою оригинальную программу и до глубокой ночи развлекали студенчество английскими рок-н-роллами: «танцуют все». Но, с другой стороны, — слушайте:
Я пишу стихи всю ночь напролет,
Зная наперед, что их никто не прочтет.

Тот же Майк. «На второй мировой поэзии признан годным и рядовым» — Башлачев. «Вся власть поэтам» на форменных футболках ДДТ и признание Шевчука: «Мой рабочий инструмент — стол». Нужны еще доказательства? Майк был трагическим поэтом и веселым музыкантом.

И вообще легким в общении, компанейским человеком, вовсе не подверженным профессиональной болезни рок-музыкантов — нарциссизму. С ним приятно было ходить в разведку. Я не шучу. Когда за полчаса до начала его концерта в подмосковный Троицк прибыла карательная бригада ГБ и милиции, Майк как ни в чем не бывало обратился к унылой толпе у дверей ДК: «Что скучаете? Пошли в лес — песенки попоем!» И пел на поляне под гитару. Подходили и товарищи в штатском. Спустя год, допрашивая главного художника журнала «Ухо» Юрия Непахарева, один из них будет с явным удовольствием декламировать Майка...

Помню, генерал Калугин (тогдашний зам. начальника ленинградского УКГБ) рассказал о том, кто и зачем санкционировал создание рок-клуба на ул. Рубинштейна («Комсомольская правда» от 20.06.90) — впрочем, мы и без него догадывались. Правда, поначалу официальная функция резервации для музыкантов и витрины для доверчивых иностранцев не афишировались. Но с приходом к власти Ю. В. Андропова зазвучал старый сталинский мотив. Причем чтобы компетентным органам самим не пачкаться, решения о запрете на выступления той или иной группы принимали свои же «братки» из руководства рок-клуба. А прятаться от «своих» было куда тяжелее, чем от милиционеров.

Когда запретили ЗООПАРК, мы с Майком долго соображали, как обмануть «братков»-меценатов и в то же время не погубить группу окончательно. Наконец додумались до акробатического трюка: Майк приезжает в Москву, репетирует свою программу с московской группой ДК, имеющей некоторый ресторанно-филармонический опыт быстрого освоения новых песен, и дает концерт с ними же в качестве аккомпанирующего состава. В случае «винта» это будет сольное выступление Михаила Науменко, а группа ЗООПАРК ни при чем. Концерт проходил на Троицу 1983 года в зале опорного пункта охраны порядка. Потом за стаканом своего любимого кубинского тростникового напитка (почему-то Майк доверчиво соглашался считать эту самогонку «ромом» — «ром и пепси-кола, ром и пепси-кола — это все, что нужно звезде рок-н-ролла») он выдаст характеристики московским коллегам: уважительную гитаристу ДК Дмитрию Яншину и совсем наоборот — барабанщику, которого я здесь не хочу называть по имени, потому что позже этот барабанщик променял свою группу на общество «Память» и даже получил какую-то премию от журнала «Молодая гвардия». Гость оказался куда прозорливее хозяев.

Но гостю нужно было возвращаться домой — к своим «разбитым тарелкам» и «увядшим цветам». А нам — считать собственные потери. В самом начале нового, 84-го года был арестован постоянный бескорыстный московский импресарио ЗООПАРКА Володя Литовка из МИФИ. После ареста Жанны Агузаровой (прямо на сцене) концертная деятельность в Москве практически прекратилась. Пытаясь понять, насколько возможно ее возобновление с помощью «импорта» из Питера, мы с Ю. Непахаревым, соблюдая все меры конспирации, отправились к Майку на Боровую — в его знаменитую коммуналку («система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная...») в доме, не ремонтированном со времен Николая II. Лидер ЗООПАРКА был необычно мрачен. Он честно объяснил нам, что происходит: что к каждой серьезной группе приставлен «куратор», что все обращения в рок-клуб поступают в два адреса и что самое лучшее для нас — на время забыть о существовании на северо-западе СССР г. Ленинграда.

Пожалуй, никогда еще мы не испытывали такого гнетущего чувства, как в тот вечер, ожидая поезда на Московском вокзале. А Майку предстояло во всем этом жить, писать песни и исполнять их на закрытых концертах в рок-резервации для «оттяга» тусовщиков, гордых уже тем, что они допущены на тусовку, закрытую для «простонародья». Участвовать в фестивалях, где «компетентные жюри» присуждали первые места не АКВАРИУМУ и ЗООПАРКУ, а ансамблям «Модель» и «Мануфактура». Такой «мажорный рок-н-ролл»...

Майк был на десять голов выше всякой тусовки и так же не вписывался в нее, как Пастернак в Союз писателей, а академик С. Б. Веселовский в «советскую историческую науку». Но он оказался слишком прочно привязан к чужой колеснице. Человеку легче поменять кожу, чем референтную группу. И этот безжалостный закон, наверное, сыграл свою роль и в творческой, и в человеческой судьбе одного из самых ярких талантов русского рока.

Позже, когда Горбачев сломал стену, на фестивале в Подольске тысячные толпы стоя слушали Майка, а он, помолодевший на десять лет, играл им те же старые рок-н-роллы, что и в зеленоградской «стекляшке». Насколько же нас стало больше! В тот сентябрьский день 1987 года ни один человек из толпы не усомнился бы в победе. Но всего через год стало ясно, что «Советский Вудсток» в отличие от первого, несоветского, отметил не рассвет, а закат.
Скрип пера по бумаге, как предсмертный хрип,
Мой брат был героем, но он тоже погиб.

Майк никогда не занимался политикой и подчеркнуто избегал ее в песнях (в отличие даже от Гребенщикова, не говоря уже о НАУТИЛУСЕ, Башлачеве, ДДТ). Но он бросил вызов системе — тем, что был талантлив и честен, пел не для «бабок» и карьеры.

Он чуть не победил. И его больше нет. И некому принять его наследство, потому что Саша Башлачев и Сашина ученица Яна Дягилева ушли еще раньше. Подрастает поколение, которому имя Михаила Науменко ничего не говорит, для которого отечественный рок олицетворяет в лучшем случае Малинин. То бессмысленное и непобедимое «нечто» («The thing» из фильма Д. Карпентера), которое разгоняло концерты ЗООПАРКА, чтобы посторонние звуки не вклинивались в бодрый напев «Любовь, комсомол и весна», — оно по-прежнему правит бал, меняя обличья, ритмы и цвета знамен. Все в порядке...

Слушайте МАЙКА, МИХАИЛА НАУМЕНКО.

* Когда АКВАРИУМ исполнял «Пригородный блюз», многие слушатели, даже поклонники Майка, отдавали предпочтение музыкальной редакции БГ/Гаккеля.

Илья СМИРНОВ
"Юность" №1'1992


Михаил Науменко:
(1955—1991)

ГОД НАЗАД умер Михаил Науменко.
Впрочем, почему Михаил? Все и всегда звали его просто Майком, даже не используя фамилии, так уж как-то повелось. И сам он, начиная телефонный разговор, говорил: «Привет, это Майк...». Майк совсем не походил на свои песни, поскольку был человеком крайне мягким и интеллигентным.

Долгое время в квартире Майка (если таким словом можно было назвать коммуналку, где кроме него проживали еще шесть семей молодых алкоголиков, в том числе и друг-гитарист Шура Храбунов) не было телефона. По этой причине часов с десяти утра к нему просто приходили. Приходили все: БГ, Кинчев, Цой, Башлачев, Коля Васин, Макаревич, «Секреты», в общем — все. Обмен новостями, выпивка под небогатую закуску и разговоры, разговоры... А со стен его восьмиметрового «пенальчика» глядели Джим Моррисон, Джон Леннон, Джимми Хендрикс, Марк Болан. Они, как и Майк, умерли молодыми, но многое успели...

КОГДА В ВОСЕМЬДЕСЯТ шестом рок-музыкантам чуть приоткрыли не то окно, не то дверь, когда вместо повесток в милицию и суды Майку стали приходить переводы с гонорарами, а его «Зоопарк» стал вдруг профессиональным гастрольным коллективом, чисто внешне как будто бы ничего не изменилось. Майк немного отъелся, купил гитару, о которой мечтал с юных лет, стал работать днями и ночами. Он отыграл сотни концертов, записал большую пластинку на «Мелодии», снялся в главной роли в кино. Он старался успеть все, даже то, что успеть нельзя. Но так и не успел, хотя что это за возраст — тридцать шесть лет...

Алексей БОГОМОЛОВ.
"Московский Комсомолец" 21.08.1992


Автор: Старый Пионэр
опубликовано 08 июля 2005, 17:38

Публикуемые материалы принадлежат их авторам.

http://www.nneformat.ru/
взято тут