Эссэйфори все записи автора

Некой туманной поволокой пришла она ко мне в тот первый раз. То сядет рядом, подышит в ладоши, станет жарче, начнет стыть – отойдет. Приостановится неподалеку и как сторонный наблюдатель кидает равнодушные безучастные взгляды. И, как нянечка, подойдет вновь, приобнимет, прижмется и поделится шалью. Такой теплой… Какими обычно бывают платки от вдовских слез и постепенно исходящего телесного тепла. Тем хуже сделается…
А она не унывает. Мерно, степенно двигается, нагнетает давящим спокойствием. Мать Скорбь. Мать… В сестрицах у Смерти... в сводных…
Переменами смотрит в окно… пасмурно… Дождь. Будто ждет кого-то с дороги. Невольно услышишь тогда воркованье самовара. К чаю… Уже все сготовлено и вещи собраны. Но вот нет путника, не виднеется на грязной проселочной дороге резвых лошадиных ног. Не везет зверь повозки.
Мать треплет косыночку, повязанную спешной рукой на дряхлой старой шее, и напрягает давно уже не острый глаз.
А серость все заносит… будто клубы дыма распределяются по комнате от ритмичных ударов сердца старушки. Передать ей нужно… Успокоится тогда ее истрепанная душа, приутихнут ее трепеты, спокойней старенькой станет…
Мертвый час. Тяжелый воздух заковывает. Губит легкие сей неприменимый воздушный напиток. Тягостные минуты дополняют одна вторую, да в час заплетаются. Час выбора.
Она добра… добра также как и моя родная Бабушка. Только в том и отличие, что понимает меня лучше и бессмертна. Никогда не сомкнет очей в вечном сне. Лишь душа будет старше и от общих людских мук тяжелей.
С ней хорошо. Дьявольски хорошо. Хоть и сгущается мрак внутри с небывалой мощью, ее не гонишь. Смирившись, ведаешь, что после будет отрадней. Так и становится… легче… И все прежнее проигрывается пред глазами пережитыми кадрами. Замотанные потом, как ленты, и отложенные глубоко, они являют собой бесценный опыт. Как фильм, содержание которого уже знаешь наизусть, но иногда все же пересматриваешь. И ни в век не подумаешь избавиться от старой вещицы...
… Огоньки лампад сереют. Скоро потухнут последние желтые глазки. А извозчика все нет… уже и сторожевые куцые собаки выбегают стеречь дорогу. Копошатся в весенней слякоти, сбивают шерстку в комья в грязи обочин. Обнюхивают все и будто, чуют что-то.
- Верно, безлунная ночь близится, - прошептала Мать.
И тут вздрогнула, догорающая свечечка чуть не сорвалась вниз из ее слабых сморщенных ладоней.
- Как же? Идет… нежели Она?
С ее этими словами я уткнула мокрое лицо глубже в шерстяной платок.
- Да-с не то! Торопится!
Я неуверенно приподнялась, и, словно как в оцепенении, себя, не чувствуя, продвинулась к постепенно синевшему вечерним небом окну.
По чумазой, безлюдной дороге бежала, словно летела молоденькая девушка. Чуть меня самой постарше. Всем своим невинным существом она являла что-то небесное, чистое, даже детское. Тонкое длинное сарафаньице еле прикрывало ее красноватые от весенней изморози коленки. Длинные светлые косы расплетались на ветру и превращались в развивающиеся локоны. Они небрежно разлетались, а иногда спадали на молодой румянец или трепетали около огромных, как озера голубых, грустных глаз. Босые ступни были измараны, а повыше, на икрах, ноги были порезаны какой-то травою…и тонкие-тонкие ручки… молочная кожа… и невыносимо быстрые бег, словно полет.
Я продолжала стоять и смотреть на некотором расстоянии от оконца. Так, чтобы следить за девушкой, но при этом оставаться невидимой для нее. Я заметила, как она несла за собой какой-то неисчезающий свет. Как непоколебимой, несущей жизнь белоснежной дорожкой, он разрезал чернющие сельские обочины. Я закрыла глаза и подошла к окну ближе. И только огненное, засыпающее Солнце, осветило лицо мое, девушка, завидев, содрогнулась, как будто б вознеслась над землей и… протянула руку…
И воздух в сей миг ворвался внутрь и чуть не содрал с Души плоть… Обжег все холодом… Студеный такой, словно зимний… Распахнула в ту минуту я веки и чуть не ослепла от яркого света – вокруг девушки подымалась неземная, захватывающая дух и уносящая мысли, аура.
Она улыбнулась. Теперь две руки ее простирались ко мне…
Старушка, улыбнувшись краешками губ, произнесла:
- Ну-с… Вот и Судьбинушка твоя несется. А я не ее ждала… Потрепалась, вон, как в спешных поисках. За тобой… летит. Не сбегай больше, не губи красу ее. Не заставляй младой гибнуть. От Судьбы не скроешься и даже старая Мать Скорбь не припрячет… напротив, очи раскроет, да пораненный дух после подлечит. А потом подержит немного, да сдаст. Ступай… и поторопись… а то совсем замерзнет белокурая…

Я почувствовала, как последние тяжелые лучи садящегося Солнца медленно завертываются вокруг меня… Сознание покинуло…


Судьба… ты снова нашла меня…


*Mater Afflictio (лат.) – Мать Скорбь