Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора ...Из трех высоких сводчатых окон нам ничего не было видно, кроме школы напротив; но центральное окно одновременно служило дверью балкона. С этого балкона нам открывалась длина всей улицы, типично петербургская безупречная перспектива, которая замыкалась силуэтом купола церкви св.Пантелеймона или - если взглянуть направо - большой площадью, в центре которой находился собор Преображенского полка ее императорского величества.
К тому времени, как мы перебрались в это мавританское чудо, улица уже носила имя Пестеля, казненного вождя декабристов. Изначально, однако, она называлась по церкви, что маячила в ее дальнем конце: Пантелеймоновская.
Там, вдалеке, улица огибала церковь и бежала к Фонтанке, пересекала мостик и приводила вас в Летний сад. В этой части улицы некогда жил Пушкин, сообщавший в одном из писем к жене: "Да ведь Летний сад мой огород. Я, вставши от сна, иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу. Я в нем дома".
Его дом был, если не ошибаюсь, одиннадцатым, наш - номер 27 и находился в конце улицы, впадающей в соборную площадь. Но поскольку здание стояло на пересечении с легендарным Литейным проспектом, наш почтовый адрес выглядел так: Литейный пр., д.24, кв.28. По нему мы получали письма, именно его я писал на конвертах, которые отправлял родителям. Упоминаю его здесь не потому, что это имеет какое-то значение, но потому, что моя рука никогда больше не выведет этого адреса.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

Отрывок из эссе "Полторы комнаты"
1985 г.
Перевод с английского Дмитрия Чекалова.

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Бывали ль вы у Спаса-на-крови?
Там рядом сад с дорожками.
И кущи.
Не прогуляться ль нам, на сон грядущий,
И поболтать о странностях любви?

Смеркается.
Раздолье для котов.
Плывут косые тени по гардине,
И я вам каюсь, шепотом, в гордыне,
Я черт-те в чем покаяться готов!

Пора сменить - уставших - на кресте,
Пора одеть на свитер эполеты,
И хоть под старость выбиться в поэты,
Чтоб ни словечка больше в простоте!

Допустим этак:
- Медленней, чем снег,
Плывет усталость - каменная птица.
Как сладко всем в такую полночь спится,
Не спит - в часах - песочный человек.

О, этот вечно-тающий песок,
Немолчный шелест времени и страха.
О, Парка, Парка, сумрачная пряха,
Повремени, помедли хоть часок!..

А ловко получается, шарман!
О, как же эти "О!" подобны эху...
Но, черт возьми, еще открыт шалман!
Вы видите еще открыт шалман!
Давайте, милый друг,
Зайдем в шалман!

Бессмертье подождет, ему не к спеху!..


АЛЕКСАНДР ГАЛИЧ.
отрывок из поэмы "Вечерние прогулки".

Алина_Бриз (Питерская_лирика) все записи автора Питер (Альбом "Война" (акустика) 1997 год)


Если стало очевидно, что солнце
Катится за край земли
Значит скоро этот город проснется,
Выходи
Прогуляться по растоптанной грязи
Мимо завороженных октябрем
Пивных ларьков и старой бани,
А потом
Мимо прокуренных угрюмых теток,
Шаркающих по домам,
Несущих свое счастье в кошелках
На съеденье козлам.
Разбросав остатки мата по ветру,
Скрючившись на сквозняке,
Догадаться будет очень несложно,
Что ты в Питере.

Здесь легко спутать небо с землею,
Ангелов и зверей,
Здесь на углу Степанова- Скворцова
Всегда день открытых дверей.
Здесь цена на коленях девчонок
Еще с утра была в дневнике.
Здесь дворцы поликлиник прикрыли
Кости лежащих в земле.
Здесь ветра выдувают иней
Из-за пазух и рукавов,
Здесь, наверное, Петр Первый
Поехал крышей от комаров.
Посмотри на алмазы в витринах
И на голод победивших в войне,
Где всем на все плевать с колокольни
Скажи мне? Только в Питере.

Здесь зима промочила ноги,
Гриппом заболев, как и все.
Здесь рок- звездою может стать дворник
Вполне.
Здесь гопоту заменили бандиты,
А сытые прачки - царей,
А рядом со стихами на стенах
Списки телефонов блядей.
Прогуляйся мимо крепости вечной,
Где лечили людей колом,
Мимо тюрьмы кирпичной,
Что вышла замуж за роддом.
В золотом переливе церковном
Он стоит на болоте в дерьме,
Здесь в 72-м я родился
И пока еще живу в Питере.

Скачать здесь

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Летний сад


...Это было тогда,
когда
помутнела в Неве
вода
и, отфыркиваясь устало,
всем пробоинам вопреки
допотопные броневики
становились на пьедесталы;
и по Летнему саду
бродил солдатик в шинели,
так что статуи
цепенели:
что он выкинет?
То ли грозное выкрикнет,
то ли молча за горло возьмет...
Как узнать?
...Но такая теплынь разливалась во взгляде.
— Не волнуйтесь, гражданочки.
Мне поручено вас охранять,
мы поладим.
Отступленье болот.
Сыроватый гранит Петрограда.
За оградою Летнего сада
белых статуй полет.

— А куда ваш полет?
— В небо, в небо,
в проходящие облака...
— Чем вы живы, красавицы?
— Негой, негой:
Так судили века...
И теперь, лишь Нева непогодкой расплещется,
или вскинется крик проходящего катера,
или шорох шагов по траве, —
белым статуям непременно мерещится
помутневшее небо над Питером
и такая теплынь
из-под жестких бровей.

БУЛАТ ОКУДЖАВА.
1959

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Проводы юнкеров

Наша жизнь - не игра, собираться пора!
Кант малинов и лошади серы.
Господа юнкера, кем вы были вчера?
А сегодня вы все офицеры.

Господа юнкера, кем вы были вчера
без лихой офицерской осанки?
Можно вспомнить опять (ах, зачем вспоминать?)
как ходили гулять по Фонтанке.

Над гранитной Невой гром стоит полковой,
да прощанье недорого стоит.
На германской войне только пушки в цене,
а невесту другой успокоит.

Наша жизнь -- не игра, в штыковую, ура!
Замерзают окопы пустые...
Господа юнкера, кем вы были вчера?
Да и нынче вы все холостые.

БУЛАТ ОКУДЖАВА.
1969г.

Алина_Бриз (Питерская_лирика) все записи автора

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Прощай, Васильевский опрятный,
огни полночные туши,
гони троллейбусы обратно
и новых юношей страши,

дохнув в уверенную юность
водой, обилием больниц,
безумной правильностью улиц,
безумной каменностью лиц.

Прощай, не стоит возвращаться,
найдя в замужестве одно --
навек на острове остаться
среди заводов и кино.

И гости машут пиджаками
далеко за полночь в дверях,
легко мы стали чужаками,
друзей меж линий растеряв.

Мосты за мною поднимая,
в толпе фаллических столбов
прощай, любовь моя немая,
моя знакомая -- любовь.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Весна, весна, приходят люди
к пустой реке, шумит гранит,
течет река, - кого ты судишь,
скажи, кто прав, - река твердит,

гудит буксир за Летним садом,
скрипит асфальт, шумит трава,
каналов блеск и плеск канавок,
и все одна, одна строфа:

течет Нева к пустому лету,
кружа мосты с тоски, с тоски,
пройдешь и ты, и без ответа
оставишь ты вопрос реки,

каналов плеск и треск канатов,
и жизнь моя полна, полна,
пустых домов, мостов горбатых,
разжатых рек волна темна,

разжатых рек, квартир и поля,
такси скользят, глаза скользят,
разжатых рук любви и горя,
разжатых рук, путей назад.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Наши полторы комнаты были частью обширной, длиной в треть квартала, анфилады, тянувшейся по северной стороне шестиэтажного здания, которое смотрело на три улицы и площадь одновременно. Здание представляло собой один из громадных брикетов в так называемом мавританском стиле, характерном для Северной Европы начала века.
Законченное в 1903 году, в год рождения моего отца, оно стало архитектурной сенсацией Санкт-Петербурга того времени, и Ахматова однажды рассказала мне, как она с родителями ездила в пролетке смотреть на это чудо.
В западном его крыле, что обращено к одной из самых славных в российской словесности улиц - Литейному проспекту, некогда снимал квартиру Александр Блок.
Что до нашей анфилады, то ее занимала чета, чье главенство было ощутимым как на предреволюционной русской литературной сцене, так и позднее в Париже в интеллектуальном климате русской эмиграции двадцатых и тридцатых годов: Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. И как раз с балкона наших полутора комнат, изогнувшись гусеницей, Зинка выкрикивала оскорбления революционным матросам.
После революции, в соответствии с политикой "уплотнения" буржуазии, анфиладу поделили на кусочки, по комнате на семью. Между комнатами были воздвигнуты стены - сначала из фанеры. Впоследствии, с годами, доски, кирпичи и штукатурка возвели эти перегородки в ранг архитектурной нормы.
Если в пространстве заложено ощущение бесконечности, то - не в его протяженности, а в сжатости. Хотя бы потому, что сжатие пространства, как ни странно, всегда понятнее. Оно лучше организовано, для него больше названий: камера, чулан, могила. Для просторов остается лишь широкий жест.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

отрывок из эссе "Полторы комнаты"
1985г.
перевод с английского Дмитрия Чекалова.

Саблезубый_грызун (Питерская_лирика) все записи автора Для начала должен положиться на мою метрику, где сказано, что я родился 24 мая 1940 года в России, в Ленинграде, хоть и претит мне это название города, давно именуемого в просторечии Питером. Есть старое двустишие:

Старый Питер,
Бока повытер.

В национальном сознании город этот - безусловно Ленинград; с увеличением пошлости его содержимого он становится Ленинградом все больше и больше. Кроме того, слово "Ленинград" для русского уха звучит ныне так же нейтрально, как слово "строительство" или "колбаса".
Я, однако, предпочту называть его Питером, ибо помню время, когда он не выглядел Ленинградом, - сразу же после войны.
Серые, светло-зеленые фасады в выбоинах от пуль и осколков, бесконечные пустые улицы с редкими прохожими и автомобилями; облик голодный - и вследствие этого с большей определенностью и, если угодно, благородством черт. Худое, жесткое лицо, и абстрактный блеск реки, отраженный глазами его темных окон. Уцелевшего нельзя назвать именем Ленина.
За этими величественными выщербленными фасадами - среди старых пианино, вытертых ковров, пыльных картин в тяжелых бронзовых рамах, избежавших буржуйки остатков мебели (стулья гибли первыми) - слабо затеплилась жизнь. И помню, как по дороге в школу, проходя мимо этих фасадов, я погружался в фантазии о том, что творится внутри, в комнатах со старыми вспученными обоями.
Надо сказать, что из этих фасадов и портиков - классических, в стиле модерн, эклектических, с их колоннами, пилястрами, лепными головами мифических животных и людей - из их орнаментов и кариатид, подпирающих балконы, из торсов в нишах подъездов я узнал об истории нашего мира больше, чем впоследствии из любой книги.
Греция. Рим, Египет - все они были тут и все хранили следы артиллерийских обстрелов. А серое зеркало реки, иногда с буксиром, пыхтящим против течения, рассказало мне о бесконечности и стоицизме больше, чем математика и Зенон.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

отрывок из эссе "Меньше единицы"
1976 год.