АнжЕлик (Питерская_лирика) все записи автора Я надену свитер, связанный тобой,
И поеду в Питер поездом "Cтрелой",
И на парапете лягу, замерев,
Будто бы окаменевший лев.

Смотреть на медленно народ гуляющий
Сквозь день нетающий - вот весь мой план.
Как джинн, немедленно все выполняющий,
Рассеет в воздухе меня туман.

Чтоб не ожидали где-нибудь меня
Ни к какому сроку никакого дня,
Напишу записку, что к восьми приду,
Но не укажу в каком году.

И вместе с птицами залива Финского
Усядусь в облаке я на небе
Листать страницами восхода мглистого,
Парить над городом, махать тебе.

Но не опускаться ниже облаков,
Чтоб не отвлекаться от недолгих снов
Про какой-то новый беззаботный стиль
Жизни повседневной и про штиль.

Полжизни в поезде, полжизни в воздухе,
А все, что пишется, все набело.
Сказать по совести, нуждаюсь в отдыхе,
Но нет возможности - дела, дела...

Но я надену свитер, связанный тобой,
И поеду в Питер поездом "Cтрелой",
И на парапете лягу, замерев,
Будто бы окаменевший лев.

Олег Митяев, 1998

АнжЕлик (Питерская_лирика) все записи автора Этот город неприкаянных людей,
Принимающий бездомных так легко,
Не способен обогреть своих детей,
Потому что расположен высоко.
Высоко над отоплением земным,
Над покорностью других периферий,
Он к себе суров и к жителям своим,
Он не злой, но так уставший от мессий.

И уставший, но не ставший ни жлобом,
Ни искателем виновных и врага,
Ни девчонкою, торгующей теплом,
Он глотает ядовитые снега.
И разбитыми ладонями плотин
Упирается в бушующий залив,
Но, как лики монументов и картин,
Он по-прежнему спокоен и красив.

И уж если ты в туман его густой
Окунешься среди ржавых кораблей,
Ты отравлен будешь песнею морской
И виденьями качающихся рей.
Крузенштерна льдом поросший такелаж
Станет грезится в простых сосульках с крыш,
И однажды этот город ты предашь
И в другой далекий город убежишь.

И совьется из дорог бескрайних сеть,
Ты запутаешься, как плохой рыбак,
В океанах, проститутках и тоске,
И поймешь, какой ты все-таки дурак.
Оглянувшись, ты увидишь, как блестит
Петербурга шпиль высокий сквозь года,
И, конечно же, он примет и простит,
И ты больше не уедешь никуда.

Олег Митяев, 1995 г.