Революционный стиль Караваджо оказал влияние на всех - от современных фотографов до американского кинорежиссера Мартина Скорсезе. И, как пишет обозреватель BBC Culture, вся жизнь этого итальянского художника была такой же провокационной, как и его полотна.

Какой еще художник может похвастать столь же захватывающей биографией, как итальянский живописец Микеланджело Меризи да Караваджо, живший в 1571-1610 годах?

Заявив о себе в Риме в самом конце XVI века и взорвав мир искусства не только нетрадиционными работами, но и своим вздорным характером, он снискал себе репутацию непокорного и вспыльчивого бунтаря.

По словам одного из его первых биографов, фламандского писателя Карела ван Мандера, Караваджо мог пару недель усердно трудиться, а затем "около месяца или двух слоняться со шпагой на боку […] с одной площадки для игры в мяч на другую, всегда готовый вступить в борьбу или спор, отчего было не всегда удобно с ним находиться".

Ну еще бы! В самом начале XVII века он как минимум 11 раз представал перед судом: то оскорбил полицейского, то накропал сатирические вирши о коллеге-художнике, которого он недолюбливал, то швырнул тарелку артишоков в лицо трактирщику.

В самом начале XVII века он как минимум 11 раз представал перед судом

А потом, в 1606 году, в пылу ссоры за игрой в мяч он убил человека и был вынужден бежать из Рима. Остаток своей жизни он провел в бегах, а летом 1610 года, возвращаясь в Рим в надежде испросить прощения у Папы Римского, заболел и умер.

Картины его были столь же провокационными. Как говорит Летиция Тревес, куратор новой выставки в лондонской Национальной галерее - "Помимо Караваджо" (Beyond Caravaggio), посвященной колоссальному влиянию художника на искусство XVII века, Караваджо произвел революцию сразу в нескольких смыслах.

"Призвание апостола Матфея" - одно из двух больших полотен, принесших Караваджо внезапную славу

Во-первых, он практиковал нетрадиционный и новаторский подход к моделям, приводя в свою студию людей с улицы и изображая их такими же, как в жизни.

"Художники всегда опирались на реальную жизнь, - поясняет Тревес, - но ни один из них не писал с натуры сразу на готовый холст. Караваджо не утруждал себя изготовлением эскизов. Он опускал этот этап, так как верил в важность натуры".

Результатом таких убеждений стали картины, поражающие своим вызывающим реализмом даже в мельчайших деталях: к примеру, если у модели была грязь под ногтями, Караваджо выписывал и ее.

Следствием этого стало такое же внимание к неодушевленных предметам, что и к людям.

Взять хотя бы его великолепный натюрморт - стеклянная ваза с розой и веткой жасмина, а рядом несколько ягод вишни - расположенный на переднем плане картины "Мальчик, укушенный ящерицей", которая входит в собственную коллекцию Национальной галереи в Лондоне.

На переднем плане картины "Мальчик, укушенный ящерицей" выделяется стеклянная ваза с розой и веткой жасмина, а рядом несколько ягод вишни

"Он возвысил искусство натюрморта, считавшегося самым низким жанром, - продолжает Тревес. - Говорят, он отмечал, что для создания натюрморта требуется не меньше мастерства, чем для изображения людей. Это была революционная идея".

Свет и тень

Вторым новаторским методом Караваджо стало использование света.

"Этим он прежде всего и знаменит, - рассказывает Тревес. - Об этом говорят все его биографы: что он не разрешал никому позировать при дневном свете: у него было верхнее освещение. Он пользовался светом для того, чтобы запечатлеть форму, создать пространство и привнести драматизм в повседневные сцены из жизни".

Хорошей иллюстрацией этого приема служит еще одна картина из Национальной галереи - "Ужин в Эммаусе".

За вечерней трапезой вскоре после распятия Христа двое Его учеников внезапно осознают, что за столом с ними сидит Сам воскресший Спаситель.

"Это момент откровения, и свет служит для того, чтобы подчеркнуть значимость этого события, - рассказывает Тревес. - То есть Караваджо использует свет не только в качестве фона, но и в качестве символа. Это очень сложная композиция".

Картина "Ужин в Эммаусе": так Караваджо с помощью света запечатлевал форму и придавал драматизм изображению

Это сочетание реализма и театрального освещения позволяло переносить на холст сюжеты, от которых захватывало дух.

"В исполнении Караваджо библейские рассказы словно оживают, - говорит Тревес. - Он перенес их в свою эпоху, увлекая ими зрителей, так что те переставали быть просто пассивными наблюдателями".

"Даже сегодня не обязательно знать историю трапезы в Эммаусе, чтобы почувствовать себя участником тех событий".

Посетители выставки "Помимо Караваджо" могут проследить влияние его искусства на современников и последователей.

Джон Раскин обвинял Караваджо в вульгарности, унылости и нечестивости

В первые десятилетия XVII века Европа была одержима Караваджо: богатые меценаты передрались за возможность приобрести его картины, а художники подражали ему или просто копировали его особый стиль.

На выставке в Национальной галерее можно оценить разнообразие талантов этих художников, в том числе голландцев Дирка ван Бабюрена и Геррита ван Хонтхорста, а также француза Валентена де Булоня, которых часто объединяют в группу "караваджистов".

Любопытно, что к середине XVII века мода на живопись в стиле Караваджо прошла.

"Общественный вкус вновь стал склоняться в пользу классицизма, - поясняет Тревес. - Натуралистичный стиль, привнесенный Караваджо в изобразительное искусство, воспринимался как противоположность благородной традиции живописи, восходящей к Рафаэлю".

На восстановление репутации Караваджо потребовалось почти три столетия.

Для иллюстрации того, как низко стали цениться его работы, можно привести пример "Ужина в Эммаусе": эта картина попала в собрание Национальной галереи в 1839 году только потому, что за восемь лет до этого ее владелец не смог сбыть полотно на аукционе.

Джон Раскин, известный британский художественный критик, живший в XIX веке, обвинял Караваджо в вульгарности, унылости и нечестивости, сетуя на то, что итальянский художник якобы пренебрегал красотой в пользу "ужаса, уродства и скверны греха"… Ох.

"Жулики и проститутки"

Однако в ХХ веке ситуация переменилась, и Караваджо вновь вошел в моду - во многом благодаря пробной выставке его работ, организованной в 1951 году в Милане специалистом по истории искусства Роберто Лонги.

К Караваджо вернулась былая слава, и он снова стал источником вдохновения для художников самых разных направлений.

И, пожалуй, неудивительно, что его техника использования света сильно повлияла на кинорежиссеров и фотографов.

К примеру, американский фотограф Дэвид Лашапель говорил о том, какое огромное впечатление произвел на него фильм британского режиссера-авангардиста Дерека Джармена "Караваджо" 1986 года.

В роли молодого художника в фильме Дерека Джармена "Караваджо" (1986 год), на который ссылается Дэвид Лашапель, снялся британский актер Декстер Флетчер

Загоревшись желанием узнать об итальянском художнике побольше, Лашапель выяснил, что тот писал "куртизанок и бездомных, жуликов и проституток".

Эти сведения вдохновили его на создание серии фотографий "Иисус - свой парень", изображающих людей с улицы в современных одеждах.

Среди поклонников Караваджо оказался даже кинорежиссер Мартин Скорсезе. В книге британского искусствоведа Эндрю Грэма-Диксона "Караваджо: жизнь духовная и светская" (Caravaggio: A Life Sacred and Profane) цитируются такие слова Скорсезе: "Я сразу оказался во власти картин [Караваджо] […] Стоит лишь мимоходом взглянуть на изображенную сцену, и ты немедленно в нее погружаешься [...] Это как современная постановка в кино: мощная и прямолинейная. Вне всякого сомнения, он стал бы прекрасным кинорежиссером".

По словам Скорсезе, сцены в баре в фильме "Злые улицы" (1973 год) - это прямой намек на творчество Караваджо: "Люди сидят в баре, люди за столиками, люди встают. Это как 'Призвание апостола Матфея' (одно из двух больших полотен, написанных Караваджо для часовни Контарелли в римской церкви Сан-Луиджи-деи-Франчези и практически в одночасье сделавших его знаменитым), только в Нью-Йорке! Смысл был в том, чтобы снимать в фильмах обычных людей с улицы - таких, как те, кого он рисовал".

Вне всякого сомнения, он стал бы прекрасным кинорежиссером

Работы Караваджо вновь стали источником вдохновения и в изобразительном искусстве.

Два года назад британский художник Мэт Коллишоу организовал в римской Галерее Боргезе выставку "Черное зеркало" под стать изысканной коллекции этого музея.

Три экспоната представляли собой богато изукрашенные черные картинные рамы - в них размещались темные зеркала, в которых отражались окружающие галереи. В каждом зеркале можно было мельком уловить отблеск одной из известных картин Караваджо из собрания Галереи Боргезе.

"Я хотел обратиться к тому моменту, когда Караваджо делал тех скромных людей, которые ему позировали, бессмертными, превращая их из живых существ в лучшие образцы западной живописи", - поясняет Коллишоу.

"Из глубин зеркала появляется неясный образ мужчины или женщины, застывший в слегка напряженной позе, - химера, дух, вернувшийся напомнить о себе через зеркало".

Это призрачное ощущение наполняет черные зеркала Коллишоу каким-то зловещим колдовством. Они выглядят так, словно должны висеть не в художественной галерее, а в логове черного мага.

По словам Коллишоу, добиться задуманного эффекта ему позволил темный фон картин Караваджо.

По словам Скорсезе, некоторые сцены в его фильме "Злые улицы" - это прямой намек на творчество Караваджо

В то же время Коллишоу утверждает, что итальянский художник вдохновляет его всю жизнь. Он свято верит в то, что его творчество актуально и сейчас, в XXI веке.

"Это один из тех художников, о которых необязательно читать, которых необязательно изучать, потому что его работы очень интуитивны: он сразу попадает в точку", - поясняет Коллишоу.

"Когда Караваджо писал свои картины, простые люди ходили в храм не для того, чтобы учиться эстетике и истории искусства. Они просто жаждали связи с Богом. И Караваджо рассказывал им об этой связи понятным им языком".

"Его картины отличаются жестокой натуралистичностью. Он ничего не прихорашивает и не украшает, он изображает жизнь такой, какая она есть, - пусть даже зрителю приходится созерцать грязные ноги".

По словам Коллишоу, сегодня для переменчивого антибуржуазного художника буйный нрав Караваджо - такой же важный пример, как и его искусство.

"Дело не только в том, как он творил, но и в том, каким был он сам, - поясняет он. - Он был ночным человеком. Он рыскал по злачным местам со шпагой на боку, участвовал в попойках и драках вместе с проститутками и мелкими воришками".

"Он напоминает мне Фрэнсиса Бэкона (английского художника-импрессиониста - Прим. переводчика), бродившего в 1950-е по ночным улочкам Сохо (богемного лондонского квартала - Прим. переводчика)", - Коллишоу ненадолго замолкает.

"Как тут не попасть под влияние Караваджо? И я, и многие другие художники не могли не откликнуться на непосредственность его картин. Они кажутся такими современными!".