Прошёл по ссылкам Наташи
(сообщение REMEUR : Татьяна Черниговская - Цикл Покажем зеркало природе (14:00 01-02-2015) [3308239/352043323])

https://e.mail.ru/message/14227887960000000938/

и с большим интересом их просмотрел, особенно в контексте с газетными заметками о клонировании
http://www.genlingnw.ru/Staff/02_2008.pdf

Не удержался и привожу полностью статью ЧЕРНИГОВСКОЙ
Татьяны Владимировны,

доктора филологических наук, доктора биологических наук,
профессора Санкт-Петербургского государственного университета, заведующей лабораторией когнитивных исследований.

Статью выставляю не только для сведения, но и для обсуждения.


++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
===================================================================
ГЕНИИ ЗНАЮТ…
Субъективные заметки по поводу некоторых
достижений «научной десятки»

В позапрошлом веке первый российский нобелевский лауреат И.М. Сеченов написал: «Нет никакой разницы в процессах, обеспечивающих в мозгу реальные события, их последствия или воспоминания о них». Интересно, как это пришло ему в голову? Ведь до возможностей инструментального исследования психических функций человека было бесконечно далеко. Так бывает с гениями...
Память — мать воображения, или назад в будущее Кстати, а когда гений становится гением? На уровне зиготы? Или при удачной партитуре этой симфонии генов все же нужны еще и оркестранты? Несколько лет тому назад я прочла статью «Когда Моцарт стал Моцартом?». Автор обсуждает два возможных ответа. Первый — гениальность Моцарта возникла в момент формирования зиготы, то есть при зачатии; второй — все это развилось позже, в процессе пре и постнатального развития. Кстати, таким же образом ставится и вопрос о том, наследуется ли гениальность. Между прочим, нобелевский лауреат Джеймс Уотсон считает, что генетически наследуется не только одаренность, но и глупость.
Мы знаем, однако, что генетически предопределена только общая архитектоника мозга, включая и межнейронные связи, а микроархитектоника центров, участвующих в познавательных функциях, складывается уже в процессе развития. Примечательно, однако, что музыкальные способности наследуются гораздо чаще (почти в 80% случаев!), чем стихотворные, математические или какие либо другие. То есть в мозге Моцарта изначально было заложено нечто такое, что отличало его от других людей.
Открытие Риззолатти и Арбибом зеркальных нейронов в мозге дает нам тот же вектор, что и отмеченные в качестве важнейших за 2007 г. исследования Миллера и Хассабиса: память имеет ту же природу и «адрес» в мозгу, что и воображение, фантазии. Если нарушен гиппокамп, то страдает не только сама память (прошлое), но и способность представлять и описывать воображаемые события, создавать сюжеты (т.е. будущее). Риззолатти говорит о зеркальных системах, присутствующих практически во всех отделах мозга человека, которые активируются, в числе прочего, и при предвидении действия, при сопереживании эмоций или при воспоминании о них и т.д. Это показывает основу, на которой развился мозг, готовый для функционирования языка и построения моделей сознания других людей, для социального обучения и адекватного поведения в социуме. Отсутствие такой способности приводит к выпадению такого человека из общества с самыми тяжелыми последствиями. Как считает Риззолатти, ансамбли зеркальных нейронов — это основа не только имитации, обучения, но и всей человеческой культуры. Исследование гиппокампа как основы памяти и воображения, как и открытие зеркальных систем, показывают, по сути дела, то, что так прозорливо уловил И.М. Сеченов более века тому назад.
Ящик Пандоры
Другое из выделяемых достижений 2007 г. — развитие персональной геномики, стремительно нарастающих возможностей описания  индивидуального генетического портрета, — вызывает противоречивые чувства: восторг от перспектив в области медицины с предупреждением и даже коррекцией наследственных болезней до вполне обоснованных опасений. Достаточно вспомнить так популярную в Европе, и особенно в США, евгенику, нацеленную на искусственно управляемую эволюцию. Евгенисты по большей части были энтузиастами, искренне стремившимися поставить науку на службу человечеству, что, впрочем, не отменяло того факта, что многие из них проповедовали исключительно опасные идеи, порожденные во многом недостаточными знаниями о наследственности, но захватившие большую часть научной и философской элиты. Это были идеи регуляции генофонда планеты, обсуждавшиеся весьма серьезно начиная с Фрэнсиса Гальтона и общеизвестного «Эссе о принципах народонаселения» Мальтуса (1798), и далее, уже в XX в, у охваченных этой модой таких корифеев, как Олдос Хаксли с его «Заметкой о евгенике» (1927), «Дивным новым миром» (1932) и жутковатым «Островом» (1963). Бертран Рассел (друг Хаксли) в книге «Научное мировоззрение» (1931), в частности, предсказывал, что генетические манипуляции могут привести как к рождению высокоодаренных детей, так и детей с идиотией и физическими уродствами. Неодарвинист и генетик Рональд Фишер в книге «Генетическая теория естественного отбора» (1930) говорит о несовместимости социального успеха с биологической, репродуктивной успешностью отдельной личности и нации в целом. Интересно, что уже в 1960 г. состоялся Дартмутский съезд по вопросам биоэтики в современной медицине — первое собрание такого рода. На съезд приехали врачи, микробиологи, ведущие эксперты ВОЗ. Общественное мнение было представлено не только такой знаменитостью, как Олдос Хаксли, но и Чарльзом Перси Сноу, микробиологом Рене Дюбо.
Таким образом, проблема этики и прогноза развития науки в этом направлении не нова и не принадлежит одной медицине. Например, при повреждении вентромедиальной префронтальной коры мозга, отвечающей за эмоциональные реакции, люди в гораздо большей степени, чем здоровые, готовы пожертвовать жизнью какогото человека или социальной группы ради блага других людей или некой идеи.
Мы также знаем, что есть люди импульсивные, склонные к риску, действующие мгновенно, практически не задумываясь над тем, стоит ли вообще совершать данный поступок или лучше остановиться и подумать. Томографическое исследование показало наличие тормозной сети в мозгу, включающейся на несколько миллисекунд (время для принятия решения). У всех ли эта сеть работает правильно?
В связи с этим перед человечеством, обретающим все большие знания одновременно о мозге и о геноме в целом, встают новые, очень трудные вопросы. Предположим, что мы точно выясним (а через какоето вполне обозримое время это станет принципиально возможным), что некий человек имел несчастье родиться обладателем патологического мозга или в результате какихто событий стал им, и это будет «толкать» его к тяжелым преступлениям. Что делать в этом случае?
Ведь наказывать его не за что (он еще ничего не совершил, а возможно, и не совершит), ограничивать его свободу — тоже. Сложный моральный выбор и совершенно новая ситуация для юриспруденции: ведь существует презумпция невиновности — одна из главных ценностей нашей цивилизации....
Не приведет ли игра в ящик Пандоры к необратимой возможности и даже праву социума на получение информации о самом существенном — о личном биологическом портрете, а значит — о потенциальном использовании этой информации, сегрегации, отборе, расслоении общества уже не только по социальному, но и по биологическому критерию? А если смотреть чуть дальше,то и к селекции по заказу родителей или заинтересованных групп людей? Не считайте меня ретроградом, пытающимся остановить науку — хотя бы потому, что это невозможно. Моя цель — напомнить, что чем глубже мы погружаемся в океан знаний о мире, тем опаснее становится путешествие, тем больше ответственность за «звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас».

Гении знают...

Татьяна Черниговская,

доктор биологических наук,
руководитель лаборатории когнитивных
исследований СПбГУ